Ядовитый оазис 1981

На часах пять минут девятого, а пространство open-space офиса уже кишит людьми. Феликс убирает непослушные чёрные пряди со лба, глядя в отражение экрана моноблока, потемневшего во время загрузки системы. Перед ним на чистой поверхности рабочего стола аккуратно сложены блокнот и коллекционная ручка Паркер. В руке большой крафтовый стакан американо с двойной порцией эспрессо, что ближайшие десять минут будет пытаться взбодрить Феликса, оседая приятной горечью на языке. Рутинное утро с привычным порядком и без лишних неожиданностей — то что нужно для счастья. Но недолго он радуется своему комфорту: вблизи его рабочего места появляется группа незнакомых лиц во главе с тимлидом господином Баном, а это значит только одно — в компании свежая кровь, и ему, как бэкенд-разработчику, теперь придётся коммуницировать с новичками в команде. Но с одним из них Феликс бы с удовольствием повзаимодействовал. Парень с блестящими вишнёвыми волосами средней длины и красно-чёрным граффити на ногтях не может не привлечь его внимание: чертовски красив, идеально сложен и имеет демоническую ауру, держась немного высокомерно и одаривая всех презрительным, но очень соблазнительным прищуром. А его объёмные алые губы… Феликсу так и хочется оказаться рядом и жадно впиться в них. Они растягиваются в хитрой улыбке, когда их хозяин замечает на себе изучающий взгляд. Незнакомец пристально смотрит на Феликса, вздёрнув бровь, а об ответной заинтересованности говорит игривый блеск в его глазах — ну точно демон. Если судить по обложке, то скорее всего, он новый UX-дизайнер — слишком уж яркий для офисных клерков. Господин Бан, продолжая экскурсию, ведёт толпу дальше, а Феликс провожает глазами симпатичного новенького, что, удаляясь, удостаивает его ответными короткими взглядами, пока не скрывается за углом вместе со всеми. И Феликс, погрузившись в работу, забывает о привлекательном парне — такой уж он человек и лишь красотой его не удивить. Но на обеде в офисном ресторане вишнёвый демон, как прозвал его Феликс, сам подсаживается к нему за стол. Не спрашивает разрешения, не пытается познакомиться и вообще ни слова не говорит, будто Феликс не человек, а предмет интерьера. И он в ответ тоже не реагирует на соседа, лениво листая ленту инстаграма и переписываясь с другом Сынмином, совершенно глупо улыбаясь с присланных шуток. И незнакомец не выдерживает игнора: — Извини, не представился, я — Хёнджин. Феликс не скрывает ухмылку и отвечает стандартным представлением, на что парень ему улыбается обольстительно, даже слишком для его отстранённого образа: — Ты знаешь, — он немного наклоняет голову вбок, кладя острый подбородок на тыльную сторону ладони, — в первый рабочий день идти на корпоратив компании странно, — водит изящными пальцами по линии челюсти, — может, составишь мне компанию? Феликс хмурится непонимающе, но быстро вспоминает о сегодняшнем мероприятии, где соберётся вся организация. И как он забыл? — Не могу отказать тебе, — улыбаясь, отвечает он, — во сколько мне за тобой заехать? — В семь, адрес скину в директ, — бросает вишнёвый демон и, подмигнув, быстро встаёт из-за стола и покидает ресторан, оставив свой салат недоеденным. Феликс с минуту глупо пялится на дверь, за которой исчез Хёнджин. Он ведь даже юз не спросил. Может, успел подсмотреть? Может, вездесущий демон по его душу в компанию пришёл? Феликс смеётся от своих мыслей. Нечисти он не боится — его и самого можно назвать нечистью. Феликс относится к древним существам, которых последние десятилетия принято называть сэйверами, что при рождении наследуют способность аккумулировать, выделять и управлять энергией. Никаких заклинаний, ритуалов и владения стихиями, как в книжках и фильмах — просто управление энергией частиц. Очень удобная способность, если так подумать. В его семье многие поколения были сэйверами, что делает его достаточно сильным. Но из-за того, что способности напрямую зависят от обучаемости и контроля эмоций, он овладел этой магией в совершенстве благодаря природной сдержанности и упорству. К тому же к его собственной энергии, добавилась сила его родителей, от которой они отказались в пользу сына на пороге смерти. Опознать сэйвера, не застав его за использованием магии, практически невозможно, так что Феликс живёт вполне обычной жизнью. Мир его тайный, но контролируемый: мощные выбросы энергии, особенно отрицательной, отслеживаются и часто наказываются. И да, магия в его мире у каждого имеет разный заряд: в зависимости от испытываемых эмоций и поступков сэйвера в течение жизни, его сила может быть как возвышенно положительной, так и резко отрицательной. Они словно ангелы и демоны, только спектр намного шире. У Феликса светлая энергия и он в мире сэйверов — ангел, и при особенно сильном проявлении его сила излучает голубой свет. Чем больше отрицательного в энергии, тем она краснее, вплоть до иссиня-бордового цвета венозной крови, и это значит, что сэйвер использовал свою силу для убийства людей. Но Феликс не делит мир на чёрное и белое, потому что энергия — очень сложная субстанция и может краснеть даже у просто излишне раздражительного человека. К тому же для самого Феликса цвет силы — лишь клеймо или опознавательный знак, не больше. Услугами таких, как он, пользуются часто, но для сохранения анонимности есть специальные сайты, наподобие хэдхантера. В этой компании должность бэкенд-разработчика скорее является его прикрытием: основной доход он получает, выступая в роли дополнительной защиты для генерального директора. Но не в стенах офиса, а только на корпоративных мероприятиях, одно из которых ожидается сегодня. Вечером того же дня такси бизнес-класса отвозит Феликса в район, очень похожий на его собственный — элитная закрытая улица с несколькими частными домами, которые простые UX-дизайнеры точно не могут себе позволить. Феликс лишь надеется, что Хёнджин тайный мафиози, а не спит с каким-нибудь папиком. А то будет не приятно — всё-таки он сам не прочь затащить в койку этого красавчика. И это желание возрастает в геометрической прогрессии, когда тот выходит из высоких кованых ворот в чёрном сверкающем пиджаке и узких брюках, подчёркивающих его стройность. Феликс не успевает выйти из такси для встречи — Хёнджин быстро оказывается рядом с ним на заднем сидении и смотрит с хитрым прищуром: — Ты непозволительно сексуальный, Ликси, ты знаешь? — вместо приветствия всё так же обольстительно улыбается он, растягивая алые губы. А Феликсу, если честно, хочется осечь его дерзость, заткнув этот прекрасный рот своим языком или чем поинтереснее. И да, ангелом Феликса можно назвать с большой натяжкой и только в мире сэйверов: как человеку, ему уготован адский котёл только лишь за пошлые картинки в голове. Сейчас он слишком ярко представляет, как эти самые губы обхватывают головку его члена. Наверное, всё-таки стоило дома вздрочнуть для профилактики. Хотя может, и не стоило? Спустя минуту после начала совместной поездки Феликс, не отрывающий взгляда от красивого лица рядом, чувствует чужую ладонь, медленно скользящую выше от колена вдоль его бедра. Хёнджин, найдя цель, начинает нежно поглаживать уже значительно выпирающую ширинку его брюк и смотрит пристально в ответ. И не нужно яркого света в салоне такси, чтобы заметить уже знакомый заинтересованный блеск в его глазах, в которых сейчас словно черти пляшут. Хёнджин отрывается от сидения, разворачивается корпусом и одной рукой расстёгивает пуговицы на жакете Феликса. Не найдя под ним ни грамма одежды, он облизывается довольным котом и начинает очерчивать пальцами чёткий рельеф пресса. Приятная тяжесть на члене и нежные, но горячие прикосновения на теле, заставляют Феликса чувствовать дрожь и волну возбуждения, проходящую лёгким покалыванием по позвоночнику. Он решает не участвовать и с лёгкой ухмылкой на губах внимательно наблюдает за неторопливыми движениями Хёнджина, за тем, как учащается его дыхание, как от возбуждения прикрываются его веки с подрагивающими ресницами, как он сантиметр за сантиметром подбирается к ремню и, расстегнув пряжку, освобождает твёрдый член. Сжав крепким кольцом, он награждает его приятным жаром своей ладони и замирает на мгновение. Затем приближается к лицу Феликса, почти касаясь кончика носа, смотрит внимательно в глаза своим соблазнительным прищуром, и, приподняв брови, ведёт по всей длине, вырывая из Феликса приглушённый стон. Осознав, что кажется, у Хёнджина отсутствуют и стыд, и совесть, Феликс отрывается от глаз напротив, наскоро через приложение заставляет подняться перегородку, отделяющую их от водителя, и отправляет тому чаевые, превышающие стоимость поездки раз в десять. Собственный пульс заметно учащается от сексуального взгляда, от движения чужой ладони по члену, от близости, от Хёнджина… Чёртова сексуальная бомба, что того и гляди сдетонирует, а Феликс, кажется, совсем не против быть разорванным на кусочки. Лицо Хёнджина всё ещё близко, и Феликс тянется к манящим губам для поцелуя. Но тот, отстранившись, ныряет головой вниз и ртом насаживается на член Феликса. — А-ах сука, блять, — ощутив узость чужого горла, Феликс, не сдерживает крика и нетерпеливо хватается за пряди вишнёвых волос. Мягкие. Не то что хозяин, который уже во всю двигается по члену, затягивая тот в себя с такой жадностью, будто душу из Феликса хочет высосать. И он, не боясь, сильно сжимает волосы Хёнджина и подталкивает затылок навстречу, приподнимает ритмично бёдра и трахает его в рот. И пусть терпит демон — сам напросился. Феликс слышит, как он захлёбывается и давится, чувствует, как на лобок стекает его слюна, но тот продолжает рьяно натягиваться на член, не сбавляя темпа. Его дикость безумно заводит Феликса, и он не сдерживается и с низким стоном стреляет спермой в чужое горло. Под его пиджаком неприятная липкость, трудно дышать и пульс бешеный, но когда Хёнджин приподнимается, такой разбитый и откровенно затраханный, с влажным блеском на подбородке и распухшими бордовыми губами, Феликса накрывает осознание, что сейчас произошло. Жутко хочется поцеловать Хёнджина, но он только пальцем прикасается к нижней губе и скользит, надавливая. — Как ты, вишенка? — выходит как-то очень нежно, но Феликс не станет исправляться. — Вишенка? — кривясь, ухмыляется Хёнджин. — Отвратительно слащаво звучит, — смотрит с вызовом. Феликс в ответ приподнимает брови и произносит уверенно: — Не слащаво, а сладко, — обводит чужие губы цвета спелой вишни и продолжает хриплым басом, — тебе слишком подходит, вишенка, — кажется, теперь Феликс не сможет не дразнить Хёнджина этим обращением. Тот ничего не отвечает и смотрит как-то вопросительно, но щёки его алеют под ладонью Феликса, что легко поглаживает нежную кожу. Он притягивает Хёнджина за затылок и целует сначала осторожно, но раскрывает губы всё шире, чтобы нагло проникнуть языком и почувствовать сполна чужой вкус, смешанный с собственным. Хёнджин нетерпеливо седлает его бёдра, и оставшийся путь до отеля они оба терзают друг друга в страстном поцелуе, наслаждаясь тесным трением тел. Его мягкие ягодицы в ладонях Феликса ощущаются очень правильно, и хочется, покинув такси, снять номер и провести этот вечер и эту ночь в компании только вишнёвого демона. Но блядский контракт никто не отменял, и если клиента убьют на банкете, да ещё и без капли сопротивления, несколько месяцев работы Феликса пойдут коту под хвост. Поэтому по приезде им приходится не без труда оторваться друг друга. Хёнджин не скрывает разочарования, но и не протестует. В ресторане отеля они появляются очень эффектно. Хёнджин идеально красивый, с растрёпанными ярко-вишнёвыми волосами, в расстёгнутой чёрной рубашке и с опухшими красными губами выглядит затраханным, и Феликс уверен, что сам выглядит так же. Жарко. Хочется снять пиджак, вот только под ним ничего нет. Обычно внешность Феликса и так производит впечатление, что часто мешает работе, а когда рядом такой чертовски привлекательный Хёнджин, кажется, что все взгляды прикованы только к ним. Феликс тянет демона в уборную. И нет, к сожалению, не для того, чтобы трахнуть — им обоим нужно привести себя в порядок. Он не удивится, если Хёнджин предпримет попытку его совратить, но того будто подменили: он спокойно умывается, промакивает идеальную кожу бумажным полотенцем и, улыбаясь, подмигивает Феликсу через зеркало, поймав его восхищённый взгляд. Он отрывает ещё полотенце, подходит близко и расстёгивает пиджак Феликса, что ничего не понимает и молча наблюдает за тем, как Хёнджин аккуратно вытирает остатки пота с его обнажённого торса. Такой внимательный, сосредоточенный и очень милый, когда, хмуря брови, прикусывает нижнюю губу. Странно. Они и не разговаривали толком, а такой акт заботы вызывает приятное тепло в груди Феликса и ему впервые хочется чего-то большего, чем просто насладиться чужим телом. Но он не отказывает себе в желании поиграть: притягивает за подбородок Хёнджина, что закрывает глаза и распахивает губы, готовясь к поцелую, но Феликс замирает, не прикасаясь. Дождавшись реакции в виде короткого вздоха, он опаляет горячим дыханием его губы, не дотрагиваясь своими, и медленно лижет по каждой языком. Слышится тихий стон — Хёнджин такой чувствительный. И Феликс, довольно улыбаясь, наблюдает, как тот медленно открывает глаза, затем коротко целует и утягивает ничего не понимающего Хёнджина обратно в банкетный зал. При посторонних тот снова включает свою холодность, и его лицо с выражением лёгкого презрения по отношению ко всем вокруг выглядит дьявольски привлекательно. Заводит. Но ещё больше заводит, как его черты смягчаются, когда он смотрит на Феликса и заставляет чувствовать себя особенным. Будто специально влюбляет. И как бы ни хотелось Феликсу наслаждаться только обволакивающим тёплым взглядом своего спутника, ему приходится следить за старым противным директором в компании миловидной эскортницы. Кажется, всем, кроме охраны и самого Феликса, глубоко наплевать на него — других наблюдателей в зале не видно. Хёнджин замечает его отстранённость, но ничего не предъявляет, только немного хмурит брови и надувает губы. Милый, и Феликсу стыдно, если честно. Он весь вечер с трудом маневрирует между общением с Хёнджином и приглядыванием за директором. Когда последний наконец удаляется из зала, Феликс вынужден за ним проследить. — Прости, вишенка, мне придётся тебя оставить ненадолго, — шепчет он на ухо Хёнджину и удаляется, не дождавшись ответа. Предварительно узнав всю информацию, он быстро находит нужный номер. Из-за двери доносится женский смех и сиплый голос директора. Живой пока. У входа два охранника, и один из них тоже сэйвер — Феликс своими глазами видел, как тот применял силу. Сам же он обычно держится в стороне, не отсвечивает и влезает в крайних случаях. Вот и сейчас он незаметно наблюдает из-за поворота, удобно расположившись в нише, образованной несущими колоннами. Скука и тишина, прерываемая противными стонами из номера. Но вдруг белая стена напротив на мгновение окрашивается бордовым. Глухой звук удара. Снова бордовая вспышка. Снова звук удара, но Феликс уже своими глазами видит причину шума — оба охранника лежат у двери без движения, а в Феликса летит мощный поток, от которого он успевает отгородиться силовым щитом. Времени на раздумья нет, и он пускает второй щит к двери, на всякий случай блокируя проход к директору. Мерзкое затишье. Он выглядывает из-за угла и видит тень фигуры, в противоположной стороне холла. Резко появляется чужая ладонь и помещение окрашивается иссиня-бордовым светом, но Феликс и эту атаку отражает, пытаясь своей светлой энергией вытеснить чужую. Слышится гул шагов на лестнице, кажется, новой охраны директора, и бордовое свечение пропадает. Несостоявшийся киллер ретировался, а Феликс устало сползает по стенке в своём укрытии, ожидая прихода коллег. Но вдруг он замечает боковым зрением фигуру в проходе и резко оборачивается. Уже никого нет, а только слышно отдаляющиеся шаги. — Вот сука, — тихо злится он, догадываясь, что, кажется, тот сэйвер теперь знает его в лицо. Феликс, дождавшись охрану и убедившись в безопасности директора, возвращается в банкетный зал, где в центре видит сверкающего в свете софитов и самого прекрасного Хёнджина. Тот покачивает бёдрами в такт музыке и попивает шампанское, держа фужер за ножку своими невозможно тонкими и длинными пальцами. И Феликс, ещё на адреналине после случившегося, подходит к нему сзади, и, положив ладони на талию и нагло прижавшись к спине, обдаёт горячим дыханием его затылок. — Феликс, что ты делаешь? — пытается отстраниться Хёнджин, не скрывая своего раздражения. Честно сказать, Феликс слегка взбешён и хочет разрядки. Зарождающиеся тёплые чувства к Хёнджину сейчас погребены под не освобождённой агрессией, желанием обладать, и отказов Феликс принимать не намерен, но просто грубо взять… Нет, с Хёнджином такое не прокатит. — Прости, вишенка, что оставил тебя в одиночестве, — полушёпотом, полу-хриплым басом заискивает Феликс, — просто давай сбежим от этой скуки и прекрасно проведём время без лишних глаз. Вдвоём. Феликс чувствует, как движение талии под пальцами становится всё медленнее — Хёнджин успокаивается. Он разворачивается в объятиях и ласкает губы Феликса своим горячим дыханием: — К тебе? — Ко мне, вишенка. Сказать, что Феликса тянет к Хёнджину — ничего не сказать. Дотерпеть до дома и не трахнуть его по пути в холле отеля и такси оказывается очень сложной задачей, словно Феликс снова подросток, а выдержка, тренированная на благо его силе, испарилась. Дома он, подхватив и приподняв за бёдра стройные длинные ноги, несёт Хёнджина прямиком в свою спальню, а тот, кажется, и не против, что Феликсу особенно нравится. И вишнёвый демон быстро оказывается обнажённым и распятым на кровати, с вытянутыми бесконечными изящными ногами, мышцы которых проступают через молочную кожу, а вдоль подушек раскинуты его в меру мускулистые руки с голубоватой сеткой вен. Он жадно глотает воздух, приоткрывая алые губы, а накачанная грудь и рельефный пресс, беспорядочно вздымаются в такт движениям Феликса. А тот двигается. Ещё как двигается. Оглаживает бёдра и стройные ноги, обводит пальцами линии пресса и ладонями крепко сжимает талию. Опаляет горячим дыханием каждый сантиметр кожи, сжимает нетерпеливо соски и лижет, засасывает, кусает до первых воздушных стонов Хёнджина. — Моя вишенка, такая чувствительная, — мурлычет Феликс, — а твои губы, твои твёрдые соски, налитые кровью, слаще любого вишнёвого варенья — уже боюсь представить, какова на вкус твоя покрасневшая, пульсирующая от возбуждения дырочка, Хёнджин. И Феликс видит, как алеют чужие щеки, и прикрываются глаза с подрагивающими ресницами. Хёнджин не скрывает своего возбуждения, не скрывает своего смущения от его слов и не скрывает желания, что читается по его ёрзанию на кровати, по дрожи кончиков пальцев, по пульсирующим на шее венам, по движению острого кадыка при сглатывании на каждой фразе Феликса. Хёнджин выглядит таким нуждающимся, но Феликсу этого мало. Хочется, чтобы тот просил. И он раздвигает коленом ноги Хёнджина, наваливается сверху, упираясь своим членом в чужой и целует. Влажно, жадно, нетерпеливо сминая губы и проникая глубоко, насколько возможно, языком трахает Хёнджинов рот, заставляя того захлёбываться от нехватки воздуха и ещё больше нахлынувшего возбуждения. — Мгм, Фе-м-ликс, не из-води… — мычит невнятно в поцелуе Хёнджин, почти скулит. — Чего ты конкретно хочешь? — откровенно издевается Феликс. — Трахни меня, господи. — Я всего лишь Феликс, вишенка, — ухмыльнувшись, отвечает он и быстро переворачивает его на живот. У самого терпение уже на исходе. Нежная кожа сфинктера мгновенно оказывается под его пальцами в смазке и на удивление впускает сразу две фаланги без сопротивления. Растяжка занимает ничтожно мало времени, и Феликс, натянув на член презерватив, входит резко, до основания, вырывая из Хёнджина надрывный стон. Он чувствует его грань между наслаждением и болью, но внутренний садист ликует. И секунды не проходит, как Хёнджин нетерпеливо подмахивает бёдрами. Феликс ощущает, что рано, что тот не готов, но раз демон просит… Он вытаскивает член почти полностью, оставляя в плену пульсирующего входа лишь головку, а затем грубо вставляет, ударяясь лобком о ягодицы. — Да-а-ах, — срывается на крик Хёнджин, и пятится назад, когда Феликс снова выходит. Точно сам дьявол. Феликс не сдерживается и быстро переходит на ускоренный темп. Сам не замечает, как магическая энергия начинает в нём бушевать и тело заполняется силой. Он двигается неестественно быстро, резко, член каждый раз точно попадает по простате Хёнджина, и тот не сдерживает ни истошных стонов, ни криков, и на удивление, не уступает в темпе, активно двигаясь навстречу и каждый раз ударяясь ягодицами о твёрдый лобок. Внутренний перфекционист Феликса ликует от осознания, что секс с Хёнджином словно работа самого слаженного механизма или лучшего в своём роде двигателя. Его тянет к вишнёвому демону, а энергия Феликса незримо расползается по комнате, обволакивает, заставляет тяжело дышать от густоты воздуха — она хочет защитить, обезопасить то, что ему дорого. Его магия признала Хёнджина своим. И когда его прошибает оргазм, кажется, искры перед глазами не мнимы — его внутренняя энергия плещет через край, разливаясь лавой по телу и сверкая голубыми вспышками под веками. Тонкий латекс не выдержал, и Феликс наблюдает, как из пульсирующего колечка мышц вытекает собственная сперма. Розовая кожа вокруг входа манит, и он не отказывает себе — припадает губами, втягивает вязкую жидкость, сплёвывает на простынь и жадно вылизывает горячие стенки языком. Даже в сперме задница Хёнджина ощущается самой сладкой. Разнеженные после оргазма, они ещё долго лениво целуются в объятиях друг друга. Энергия Феликса горит внутри, сообщая тому, что отпускать Хёнджина не намерена, и он с удовольствием повинуется ей.