Мой красивый поставщик смерти

С момента их последней встречи прошло ровно два долгих месяца. Холодный декабрь навевал лишь тоску и отчаяние, с которым приходится бороться. Юнги оставил бессмысленные попытки поймать неуловимого Чон Хосока, ведь заниматься самообманом - это последнее, чего желает мужчина. Мысли о сбежавшем торговце оружием и боеприпасами не покидают его ни на мгновение. С ними он просыпается и засыпает, но уже не мечтает о его поимке. Размышления о том, что он делает не так в собственной жизни, заставляют его пить каждый день всё больше и курить безостановочно, лишь бы тяжёлые мысли о собственных глупых чувствах не занимали его голову. В один из вечеров пятницы Юнги приволок с собой бутылку ирландского виски, которая так и осталась стоять одиноко на столе, ведь сегодня мужчина предпочёл здоровый сон утреннему похмелью. Разбудил его посреди ночи звук громкого выстрела и трескающегося на мелкие осколки стекла. Он резко встал с кровати и схватил свой служебный пистолет, бережно хранящийся всегда в шухляде прикроватной тумбочки. Перестрелки - это частая проблема, возникающая в районе, где находится дом Мина. Но чтобы выстрел попал именно в его окно - такого прежде не случалось. Следователь осторожно выглядывает в окно, прислонившись спиной к стене, и каково было его удивление, когда на крыше дома через дорогу он увидел Хосока. У того на лице неподдельная злость, а в глазах решительность, которую прежде ему не доводилось видеть в глазах мужчины. Юнги искренне пугается впервые за годы своей работы в правоохранительных органах. Хосок не шутит и следователя до ужаса напрягает его недружелюбный настрой. Он сейчас будет здесь. "Нужно смываться" - первая мысль, которая приходит в голову Мина и он натягивает на себя первые попавшиеся вещи, ни на мгновение не выпуская пистолет из рук. Также хватает некоторые нужные безделушки, но время на исходе, ведь понимает, что физическая подготовка Хосока безупречна. Следователь срывается и бежит по коридору вниз. Только бы не попасться Чону. Юнги перескакивает через ступеньки, каждый раз боясь оступиться, чтобы не упасть, но на первом этаже его уже ждут. Мин замирает. – И куда ты так поздно собрался, дорогой? – он лукаво улыбается и делает уверенный шаг к следователю. – Хосок, что тебе нужно? – Юнги боится и скрывать в этот раз удаётся с трудом, ведь от безбашенного мужчины можно ждать что угодно. Он крепко держит рукоять пистолета, спрятанного в кармане и буравит взглядом непрошенного гостя. – Мне? Ничего особенного. – он растягивает губы в фирменной очаровательной улыбке, но она буквально пронизана злостью, что излучает Хосок. – Я бы только с удовольствием прострелил твою красивую голову. Юнги не намерен выслушивать это. Он делает рывок и ударяет кулаком в челюсть мужчины, только вот тот реагирует в ответ слишком быстро, привыкший к подобным вещам, и хватает следователя за плечи, грубо опуская вниз. После этого маневра моментально прилетает удар коленом в живот и Мин падает на пол, ощущая, как внутренности выворачиваются наизнанку. – Это совсем не смешно, следователь Мин. – Хосок презрительно хмыкает, пальцами массируя челюсть и бросает мимолётный взгляд на распластавшегося на грязном полу Юнги. – Вы мне разбили губу, вам не стыдно? – Отправляйся в Ад. – задыхаясь от очередного кашля, хрипит следователь и разрывается пронзительным криком, когда каблук блестящих дорогих лаковых туфель давит на его руку. – Соседи слышат, – мужчина цокает несколько раз и качает головой, – нельзя их пугать, следователь Мин. – Как ты меня нашёл? – Юнги шипит, когда острые углы каблука особенно сильно впиваются в кожу и это настоящая пытка. Почему Хосок настолько зол? – Я всегда тебя нахожу. – Чон отвечает так, будто это самый очевидный факт, который глупый следователь никак не может осознать. Мужчина грубо хватает Юнги за воротник толстовки и заставляет встать на ноги. Тащит к нему в квартиру и следователь только сейчас начинает осознавать, что даже в месяцы своего отсутствия Хосок всегда был рядом, будто тень, оберегая. Он с грохотом запирает дверь квартиры и бросает Мина на кровать, резко достав из внутреннего кармана своего пиджак излюбленный пистолет-пулемёт, направляя его прямо на следователя. – Какого хрена ты делаешь, больной ублюдок? – Юнги привстаёт, но не решается делать ещё больше лишних движений. Рука всё ещё до страшного ноет, а живот совсем против такого развития событий, но Мин понимает, что отчасти виноват в происходящем сам. – Давай, убей меня. – подначивает его Мин и видит, как глаза Хосока наливаются кровью, как только он слышит продолжение: – Тебе же не в первой. Мужчина злится, но нахлынувшие чувства приводят его в замешательство и Юнги пользуется мимолётным молчанием, чтобы встать и смотреть тому прямо в глаза. Не самая худшая смерть - умереть от пули того, кого любишь. – К твоему сведению, я не убивал ни одного человека никогда. – Чон цедит слова сквозь зубы и его решительность в этот момент будто испаряется, сменяясь уязвимостью. – Но ты являешься поставщиком смерти, Хосок. – выпаливает Юнги и уже жалеет, ведь мужчина сжимает пистолет-пулемёт до побеления костяшек. – В какое количество стран, где идёт война, ты поставляешь оружие? А сколько людей умерли от твоего оружия? – Тебе лучше заткнуться. – А тебе лучше посмотреть правде в глаза. – жестокая правда, от которой так старательно закрывается Хосок, но Юнги больше не может терпеть его нападки. – Ты весь в крови, а не только твои руки. Ты покупаешь свои шмотки на деньги, которые получил с помощью убийств. И тебя нужно остановить, но сделаю это уже не я. Мин видит, что на лице мужчины сменяется множество эмоций, которые выразить в одно мгновение невозможно. Отчаяние, принятие, непонимание, боль, презрение по отношению к самому себе. Хосок лучше, чем являет себя этому миру, и Юнги это знает. – Ты не имеешь морального права осуждать меня хотя бы потому, что ты не лучше меня. – мнимое спокойствие мужчины скрывает его истинные эмоции, но язык тела говорит сам за себя, ведь рука, держащая огнестрельное оружие, дрожит. – Ты целыми днями пьёшь, не можешь привести даже собственную жизнь в порядок, не говоря уже о работе. Мнишь себя героем, но на деле ты ничего из себя не представляешь. Думаешь, что спасаешь чужие жизни? – градус напряжения между ними возрастает в геометрической прогрессии и Юнги готов первый снести ему башку, лишь бы не слышать это. – Любишь судить о людях лишь по тому, каким образом им достаются деньги? Ты жалок, серьёзно. И я не драматизирую. Мин молниеносно хватается за дуло пистолета, а потом резко уводит его в сторону так, чтобы Хосок не успел опомниться, и горячо целует его, поддаваясь эмоциональному порыву. Мужчина отвечает. Он без особой мягкости кусает губы следователя, языком скользит по ним в качестве извинения и обхватывает шею Юнги руками, чтобы быть как можно ближе. Тепло тела Хосока сводит с ума и заставляет раствориться, выпасть из реальности на эти долгие минуты. Следователь ощущает привкус крови, а всё из-за того удара в челюсть, который он произвёл. Воздух кажется накаляется до максимальной температуры и в это мгновение Юнги отстраняется, чтобы глотнуть свежего. – Неужели ты перестал выслеживать меня? – у Хосока тяжело вздымается грудь, а на лбу выступает испарина, но он жмётся к Юнги так, чтобы чувствовать его всем своим телом. Чтобы знать, что его следователь по нему скучал. – Я решил, что больше не буду заниматься самообманом. – для сложившейся ситуации, Мин слишком невинно целует рану на губе, появившуюся благодаря ему, а Хосок млеет от этой нежности, упивается ей. – Самообманом касательно своих умений следователя? – мужчина ехидно улыбается и толкает Юнги на кровать. Квартира у следователя маленькая, состоящая из одной комнаты, но достаточно уютная. Бежать больше из неё не хочется, но Мин отчасти сомневается в правильности своих мыслей, ведь в прикроватной тумбочке Хосок находит служебные наручники и приковывает руки мужчины к изголовью железной кровати. Перспектива остаться без возможности двигаться не радует следователя, но загадочная улыбка Чона вынуждает верить и повиноваться. Юнги знает, он не сделает с ним ничего такого, что отправит его на тот свет. – Наконец-то закован в наручники не только я, а и вы, следователь Мин. – Хосок обворожительно смеётся и усаживается на бёдра Юнги, юркими пальцами ныряя под его толстовку. Он холода чужой кожи тело Мина вмиг покрывается мурашками, но оно всё равно требует большего и это не ускользает от внимательного взгляда торговца оружием. Мужчина чувствует, как ткань спортивных штанов следователя предательски натягивается, когда он пальцами касается чувствительных бусин сосков под тёплой тканью толстовки. – И зачем ты хранишь у себя наручники? – хмыкает Хосок, беспощадно сжимая сосок меж подушечек пальцев и томно выдыхает, не в силах сдержать себя. Слишком долго он желал ощутить прикосновения этих пальцев и теперь он хочет благодарить их обладателя с помощью своей реакции. – На случай, если какой-то идиот решит ворваться ко мне в квартиру.– голос Юнги низкий и пробирающий до самых костей. Хосок смотрит на него и глаз отвести не может, а Мину это даже нравится, ведь он знает, что мужчина ни на одну девицу или парня, побывавших в его прошлом, не смотрел так, как на своего следователя. Под взглядом опаловых глаз Юнги тает и не хочет, чтобы это заканчивалось. Чон опускается к нему, целует с жаждой, которую не сможет утолить никогда, но сейчас его задача иная, поэтому он поднимает толстовку следователя и восхищённо вздыхает. Прекраснее тела этого мужчины для него нет ничего, хоть оно и не отличается подтянутостью, как у самого Хосока. Его живот мягкий, изящный, а изгибы утончённые и по-мужски красивые. Губы Чона припадают к ложбинке посередине груди и опускаются ниже, языком время от времени вырисовывая замысловатые узоры. У Юнги нет ни одной татуировки. Его тело чистое и с ним не хочется обращаться грубо. Лишь с особой нежностью, которую Хосок готов дарить ему при каждой их встрече. – Не перестаю восхищаться твоей красотой. – шепчет заворожённо мужчина, когда целует тазобедренную косточку, довольно быстро оказываясь у резинки спортивных штанов. Юнги не из тех, кто смущается, но когда эти слова долетают до его ушей, он готов расплавиться с новой силой, ощущая прилив крови к своим щекам. Запястья ужасно ноют, поэтому он наконец-то подаёт голос: – Ты не хочешь снять наручники? – Не спеши. – игриво шепчет Хосок и опускает толстовку Юнги. Что задумал этот сумасшедший? Мину не терпится узнать, когда мужчина по-хозяйски обходит его квартиру, а в одном из шкафчиков находит смазку, улыбаясь собственной находке. – Несложно было найти. – лицо Хосока озаряет ухмылка, которая выглядит уж слишком странно и от происходящего дальше у Юнги перехватывает дыхание. Чон ещё тот непредсказуемый любитель экспериментов, но сейчас следователь не уверен, что это ему по душе, ведь мужчина бросает бутылочку со смазкой на кресло, стоящее поодаль, и сам садиться в него, касаясь себя. Дыхание Мина вновь учащается, ведь наблюдать за мужчиной и не иметь возможность к нему прикоснуться - изощрённая пытка. Хосок низко стонет, когда касается ладонью своего члена под тканью чёрных брюк. Он чертовски сексуален. У Юнги до боли ноет в области паха, но он жадно наблюдает за каждым движением сумасшедшего мужчины. А тот в свою очередь гладит свой член нарочно медленно и долго, не смотрит на Юнги, будто тот его совсем не интересует. Дальше в тишину заполняет звон пряжки ремня и расстёгивания ширинки, лаковые туфли он тоже не забывает снять. У Хосока подрагивают руки от возбуждения, а глаза закрыты. Он не медлит и освобождает свой член из оков нижнего белья, несколько раз скользнув рукой по всей длине, чтобы размазать естественную смазку. Юнги сглатывает вязкую слюну, боясь моргнуть хотя бы на мгновение, чтобы ничего не пропустить, и видит, как Хосок подушечкой пальца оглаживает чувствительную головку члена, как каждая венка становится всё заметнее в тусклом свете торшера, который Мин забыл выключить перед сном. Щёки Чона покрывает алый румянец и он одаривает слух следователя протяжными стонами, вынуждая Юнги желать его всё больше. Наконец Хосок открывает глаза и неотрывно смотрит на мужчину, в глазах которого мелькает мольба, но торговец оружием ещё не закончил своё представление. Он расстёгивает пуговицы на своей винного оттенка рубашке, не снимает её, зато освобождает себя от ненужных брюк и нижнего белья. Его тело идеально. На нём красуется несколько глубоких шрамов от порезов, напоминающих о бандитском прошлом, но они ничуть не портят, а лишь придают особой грубой красоты. Веки Хосока трепещут, когда палец со смазкой проникает за колечко мышцы, и он даже забывает дышать, пока медленно не входит пальцем на всю длину. Юнги тяжело и шумно выдыхает, дёрнув руками, закованными в наручники, и звон металла заполнил маленькое помещение, но Чон нарочно не обращает никакого внимания, подготавливая себя для своего следователя. Когда он чувствует, что один палец входит достаточно легко, плавно и неспешно добавляет второй, а с его губ срывается непривычно высокий стон, когда пальцы находят нужную точку внутри, по которой теперь каждый раз попадают. Слух Юнги ласкают несдержанные стоны, адресованные лишь ему и в которой раз он убеждается, что Хосок лишь для него, а он для Хосока. Дыхание частое и прерывистое, а наблюдать за мужчиной становится мучительно, ведь третий палец, блестящий от смазки, вместе с первыми двумя входит достаточно свободно, но Чон будто действительно позабыл о существовании Юнги, наслаждаясь своим обществом. – Хосок. – зовёт его следователь и закрывает глаза, когда вновь слышит влажный звук, создаваемый при движении пальцев в мужчине, но это не срабатывает, поэтому он пробует вновь: – Хоби. И это срабатывает. Хосок поднимает затуманенный взгляд на Юнги, а в глазах его блестит немой вопрос, который он всё-таки задаёт: – Что ты хочешь, Юнги? Следователь сглатывает вязкую слюну и уверенно отвечает: – Я хочу тебя, Хоби. Мужчина словно нарочно мучает его, ведь он встаёт медленно, скидывая с себя рубашку и оставаясь полностью обнажённым для глаз Юнги. Слишком красивый. Он берёт бутылочку, бросает её на кровать и вновь оказывается на бёдрах Мина. От влажности члена Хосока, коснувшегося светло-серых штанов следователя, остаётся след, но на него никто из них не обращает внимание, ведь мужчина стягивает их наполовину вместе с бельём, до этого избавив его от ненужной обуви. Резко и несдержанно. Ему уже самому становится тяжело играть в собственную игру, но видя то, насколько Юнги желает его, убеждается в правильности своего решения. Член Мина блестит от естественной смазки и Хосок скользит по нему вниз рукой, освобождая головку от крайней плоти. Мужчина до нельзя чувствительный. Юнги ощущает, как готов кончить от любого движения, но Чон это прекрасно понимает, поэтому скользит рукой медленно, млея от ощущения члена мужчины в своей руке и от того, что лишь он контролирует ситуацию. Хосок целует нежно и целомудренно острое колено Юнги. В этом жесте кроется всё тепло и Мин это знает Чон выдавливает прозрачный и холодный лубрикант себе на ладонь, предварительно разогревая его, и обильно смазывает им член Юнги, восторженно ахая, когда тело следователя невольно содрогается. – Ты особенно чувствительный сегодня. – издевательски говорит Хосок и ловит недовольный взгляд мужчины на себе, но на самом деле у Мина всё предательски сжимается внизу живота, а когда его член через мгновение оказывается глубоко в Чоне, он гортанно стонет, вновь дёргая закованными руками. Мужчина сидит на бедрах Юнги несколько мгновений, привыкая к ощущению, а второй не торопит, ведь меньше всего хочет доставить боль. Когда Хосок готов, он начинает двигаться. Вначале медленно, а потом постепенно увеличивая темп. Он подмахивает бёдрами и стонет глубоко, не желая сдерживаться, а Юнги наслаждается его голосом и теплом его тела. Руки Чона лежат точно на груди мужчины и тот чувствует, как быстро бьётся сердце его следователя от каждого движения. Не в силах больше терпеть отсутствие контакта, Хосок освобождает руки Юнги, взяв с тумбочки маленький ключик, и второй мужчина рывком освобождается от лишней ткани, чтобы наконец-то соприкоснуться. Тело Чона разгоряченное и покрытое испариной, он припадает к следователю, мажет влажными губами по ключицами и шее, пока Юнги поддерживает темп. Слияние их тел напоминает звуки скрипки: энергичные, нежные, быстрые, наполненные желанием, страстью и любовью обоих. Юнги мимолётно целует изящные плечи Хосока, опаляя их своим горячим дыханием, и сменяет позиции. Теперь он ведёт в их чувственном танце, нависая над мужчиной. Его шоколадные волосы растрёпаны, а глаза блестят. Он обнимает Юнги за талию и прижимает его к себе как можно ближе, от чего движения становятся более развязными и неразборчивыми. Их влажные от пота тела издают шлепки и заполняют маленькую комнатку вместе со стонами, которые не перестают срываться с уст Хосока, близкого к оргазму особенно тогда, когда Юнги наконец-то находит правильный угол. Его короткие ногти впиваются в кожу и он кончает после своего следователя, а протяжный и низкий стон с именем "Юнги" у самого уха сводит с ума окончательно. Их горячее дыхание соприкасается и Хосок улыбается до ужасного искренне: – Моё сердце принадлежит лишь тебе. Я хочу, чтобы ты помнил об этом, следователь Мин. – Как и моё. – неуверенно отвечает Юнги и ему даётся это слишком тяжело, ведь он не привык открывать свою душу настолько. Он чувствует себя оголённым нервом, которому нужна защита. И он получает эту защиту. Вместе они принимают душ и, не обременяя себя лишней одеждой, возвращаются в кровать. Только сейчас Хосок чувствует, что в квартире Юнги достаточно холодно. Он жмётся к мужчине и Мин тепло улыбается, прижимая его к себе. Такой обычный, но такой нуждающийся жест. Хосок определённо скучал по ощущению рук Юнги, обнимающих его. Молчание наконец решается прервать следователь, наконец-то собравшись с мыслями: – Оставайся. – Ты уверен? – Хосок поднимает на него отчасти удивлённый и нерешительный взгляд, который редко можно наблюдать. – Я хочу видеть тебя не раз в несколько месяцев, а каждый день. И принципы Юнги, как следователя, рушатся, ведь поддаться своим чувствам к преступнику глупо и опрометчиво. Но в его глазах он не Чон Хосок - поставщик смерти, он нежный и любящий Хоби, так доверчиво целующий его.