И в каждой Вселенной: Люблю...

Стеклянные брызги рассыпались на мокром после дождя асфальте. Дин, кряхтя, поднялся и потёр ушибленный локоть. Сэм тоже с трудом встал. После «поцелуев с асфальтом» бок горел так, будто по нему проехались утюгом. Вот уж точно, падать на подстеленные маты в студии было куда приятнее и безопаснее. — Вам двоим удивительно везёт! — услышали они твердый голос. Прямо к ним направлялась… дама в строгом брючном костюме. Дин удивлённо осмотрел ее и усмехнулся. — Рафаил?! Вот уж хорош костюмчик! Он похож на леди! — он хотел было ещё поерничать по поводу нового сосуда Архангела, но его сарказм был задавлен в зародыше. Рафаил просто сжал кулак, и их с братом вывернуло как тряпичных кукол. — Ключ! — тон Архангела не терпел возражений. Заметив лежащий на асфальте ключ, он просто поднял его. — Ключ, — усмехаясь проговорил неизвестно как здесь очутившийся Бальтазар. — И он откроет тебе шкафчик на автовокзале. Мне просто нужна была эффектная приманка для тебя. Прости, дорогая! Но оружия там нет! Видишь ли. Оно было так хорошо спрятано, что мне понадобилось некоторое время, чтоб его найти. И я использовал этих мартышек для игры с Верджелом. Мартышек? Дин посмотрел на Бальтазара таким взглядом, будто уже мысленно врезал ему в щи. — Вы были так убедительны. Замечательная приманка. Спасибо. Спасибо мальчики! — ухмыльнулся Бальтазар, чем основательно разозлил Архангела. — Ты совершил свою последнюю ошибку, Бальтазар! — грозно провещал Архангел, намереваясь прямо здесь и сейчас пооборвать, видимо, ненужные крылья и чересчур болтливый язык зарвавшемуся Ангелочку. Он сделал несколько шагов и приготовился привести приговор в исполнение. — О, у меня есть ещё кое-что в запасе! — довольно улыбнулся Бальтазар. — Отойди от него, Рафаил! — мощный голос со стороны заставил Архангела невольно остановиться и обернуться. — Оружие теперь у меня. Его сила со мной! И если ты не хочешь умереть сегодня — отойди! Кастиэль величественно распахнул крылья. Глаза полыхнули в ночной мгле синими огнями. Он смотрел так, что у Дина невольно округлились глаза и затряслись ноги. Вот ведь парадокс. Тут, прямо сейчас, разворачивалось столь мощное действо: борьба за Небеса между Архангелом и Ангелом. И Дин, будучи всего лишь человеком, по идее, должен был бы слинять оттуда по тихой грусти, дабы не нарываться в разборки сильнейших. А он, как последний кретин, будто прирос к асфальту. Он не видел и не слышал уже ничего. Ангел! Его любимый Ангел! Грозный и величественный! С распахнутыми за спиной крыльями, сверкающими гневом очами и невероятной силой, бьющей из всех щелей. Его мощный голос, такой густой, пронизанный властностью и тестостероном заставил оглохнуть. Дин, не отрываясь, созерцал это чудо. Нет, он и раньше видел Ангела во всей красе, но обычно это его лишь пугало. Поначалу. А потом даже и пугать перестало. Он просто привык, что рядом имеется «ручной Ангелок». И если бы не это нежданное путешествие в параллельную реальность, он, может, никогда не открыл бы для себя это всеобъемлющее чувство восторга. Черт побери! Его любимый Ангел Великолепен! Ноги дрожали, подкашиваясь. Хотелось прямо тут рухнуть на мокрый асфальт, обхватить его ноги, прижимаясь лицом и, посмотрев снизу вверх, молча ждать от него повеления. Рафаил минуту прикидывал шансы и просто… исчез. — Значит, мы были просто приманкой в игре с Верджелом? — Дин внезапно очнулся, выпав из очарования Ангелом. — Это был план Бальтазара! Но я поступил бы также, — Кас развернулся. Он не решился посмотреть в глаза Дину. — Когда же вы, наконец, поймёте, что я не имею права проиграть Рафаилу? Это будет конец не только для меня, но и для всех нас! — Да, Кас! Мы знаем ставки. Ты только об этом нам и твердил! — Дина охватила злость. Кас невольно опустил глаза. — Я сожалею об этом. Объясню, когда смогу, — лёгкий шелест крыльев в воздухе, и вот он уже просто пропал. Сэм огляделся вокруг. — Черт бы побрал этих Ангелов! — он с силой постучал по косяку. — Дерево, Дин! Настоящее дерево! — Да, брат. Настоящая изъеденная временем и термитами древесина. «Home, sweet home!» — поспешил съехидничать старший. — Милый дом, наполненный тварями и гадами, так и норовящими содрать с нас шкуру. И мы снова на мели, брат! — почему-то в голосе проскользнуло недовольство. — Да, но мы разговариваем! — чуть улыбнулся младший уголком рта. Дин ответил ему тем же. Но мысли были другими. Как же сильно различаются реальность и фантазия. Там, в том мире, он позволили себе помечтать, как вернётся домой, как обнимет дорогого Ангела, прижмет к себе и, вцепившись в его любимые губы поцелуем, просто признается. Признается, как любит его. И любил всегда. Реальность же оказалась не такой красочной. Кастиэль занят войной с Рафаилом. И его мало интересует, какими путями он победит. Нужно сделать игру? Пожалуйста! Приманкой станет он, Дин? Легко! А если Верджел в том мире его убьет? Так это ж поправимо! Он же Ангел! Починит. Наверное. Ну а нет, так это не страшно. Иногда во имя большой цели необходимо пойти на жертвы. Однако ощущение, что они наконец-то дома, несомненно грело душу. Рассевшись за столом, братья распечатали бутылочку виски. — Дин? — Сэм посмотрел на зависшего где-то в себе брата. — Всё в порядке? — Что? В порядке? Ах, да. Конечно. Все нормуль, братишка! — старший улыбнулся. Вымученно и тяжело. Его мысли были заняты им. Как поговорить с ним? Как рассказать? Может, конечно, Ангел в тот момент просто был действительно серьёзно настроен на «вежливую беседу» с Рафаилом. Во всяком случае хотелось верить, что просто ситуация не позволила им встретиться так, как и полагается двум хорошим друзьям. А ведь Дин по большому счету хотел немного. Просто обнять. Прижать к себе. Чтобы почувствовать своего Ангела, вдохнуть его запах. Кстати, а каков он, его запах? Никогда не замечал таких деталей. А сейчас до дрожи захотелось узнать как пахнет его Ангел. Он снова опрокинул порцию виски. — Пошли спать, Сэм. Всё это просто достало. Я сейчас вырублюсь прямо тут. — Ну пошли. Мы не решили одну проблему, брат, — Сэм оглядел пустую бутылку и кивнул на валяющийся на полу мешок. — Что делать с книгой? — Пока положим в библиотеку Бобби. Может, он сможет её прочесть. Вроде бы ему не «посчастливилось» иметь близкие контакты с демонами. Я имею в виду кровь и путешествие в ад, как это было у нас с тобой. Я подозреваю, что мы поэтому не можем до неё дотрагиваться. — Ну а если и он не сможет? Кто знает, как работает этот принцип. На кого действует книга? — Тогда позовём Каса. Пусть он разбирается, что это за хрень, — при упоминании его имени, Дина слегка прошибло током. Им надо поговорить. Потому что то, что теперь точно знает Винчестер, не оставит его в покое. — Каса? А причём тут Ангел и демонские письмена? — Сэм недоуменно посмотрел на брата, но увидев мечтательное выражение, вдруг повисшее на его лице, кивнул. — Ну да. Каса. Ему следует разобраться. И не только с этим. Может, эта книга поможет ему в борьбе с Рафаилом. — Именно! — Дина вдруг осенило. Вот же он — отличный повод вызвать Ангела на серьёзный разговор, а в процессе можно выяснить и детали. О, Дин безусловно знал, как следует аккуратно подойти к этому щекотливому вопросу. Конечно, он не будет наглым нахрапом брать бастион. С Ангелами шутки плохи. Но даже небольшими жестами, взглядами и намёками можно многое выяснить. — Завтра вызовем Каса. А сейчас пошли спать. Я устал как раб на плантации. Свалившись в кровать прямо в одежде, что, собственно, не являлось чем-то непривычным для Винчестера, Дин какое-то время тупо смотрел в потолок. Сэмми уже спал без задних ног и почему-то периодически тихо постанывал во сне. А когда он вдруг довольно отчётливо выдал «Руби», Дин напрягся. Вот так так! Сэм и не подал виду, что этот один день, проведенный им в качестве «мужа» фальшивой Руби, Женевьев, кажется, очень запал братику в душу. И все бы ничего, если бы не жирное такое «но». Это там она Женевьев — просто обычная девушка. А тут, Руби — демон, и неслабый. И это могло стать опасным. Дин усмехнулся. Вот ведь парадокс. Вернувшись с параллельной реальности, братья привезли с собой в багажнике чувства. Дин — к Ангелу, Сэм — к демону. Мысли, как рой назойливых пчёл, упорно не давали уснуть. Ещё несколько часов назад он, Дин Винчестер, никогда ранее не думавший о таком, тихо таял, сжимаемый крепкими руками Миши. И в тот момент он не думал ни о чем. Перед ним был Ангел. Его любимый Ангел. Он всегда был рядом. Но Дин не замечал. И вот сейчас уставший и пьяный мозг упорно искал подтверждение. Он вспоминал все моменты, проведённые с Ангелом, пытаясь найти хоть тени намёков с его стороны, что он, Дин, ему не безразличен. Сэм говорил, что давно замечал особенности. Но Дин-то на это внимание не обращал! И сейчас ему было важно вспомнить детали. А они были. И их было немало. Самое начало. Там, в сарае. «Я тот, кто не дал тебе упасть в бездну.» Да, Кас всего лишь исполнительный Ангел, который скрупулезно, как и подобает Небесному воину, исполняет приказы. Но ведь на этом его миссия могла бы и завершиться. Ну, достал, вернул к жизни. Собственно, и все. Но нет! Он появился, явил свой облик Дину. Наверное, это что-то да значит. Тут мысли скакнули в другую сторону. Да, Кас выбрал себе в качестве весселя добропорядочного верующего и скромного христианина Джимми Новака. Почему его? Да кто ж его знает! Поражало не это. Почему этот самый вессель, вполне себе обычный, вдруг так преобразился, получив внутрь Ангела? Сейчас из него било нечто особенное. И дело даже не в ангельский сверхсиле, нет. Это была неприкрытая сексуальность. Дин зажмурился, вспомнив взгляды Ангела. Какие они разные. Он мог быть непосредственным, как ребёнок. Удивлённый, слегка взъерошенный, с полуразвязанным галстуком, так интригующе болтающемся на шее. В этот момент он напоминал милого совенка, такого пушистенького и до безобразия мимимишного. Вот чесслово, его даже пилить не хотелось, когда он так смотрел. А бывало, что он становился другим. Как сегодня. Огонь его невероятных голубых глаз способен заморозить холодным светом. Странный холодный огонь. Его глаза в этот момент слегка сужаются. Взгляд становится тяжёлым, подозрительным. Радужка белеет, лишь отливая ледяными бликами. Он, как снежная королева, которая способна превратить в ледяную статую одним лишь взглядом. Дин невольно поежился. В комнате вдруг стало холодно. Так бывает, когда внезапно посещает призрак. Дин насторожился. Сюда не должны проникнуть призраки, ведь их дом надёжно защищён от вторжения разной нечисти солью, заклинаниями и прочими атрибутами. Но почему-то стало холодно. — Кас? — тихо прошептал он и ухватился рукой за отпечаток на его левом плече. Доставая его из адских застенков, Ангел оставил ему на память след в виде ожога. Все было тихо. — Кас? Это ты? Кас. Не прячься. Пожалуйста. Я хочу видеть тебя. Поговорить. Тишина. Дин почувствовал себя сумасшедшим. Он разговаривает с пустотой. — Жаль. Я бы многое хотел сказать тебе, Кастиэль, — Дин упал в подушки и снова погрузился в воспоминания. Моменты. Ведь они были, правда? Конечно. Вот, помнится, когда Сэм и разозлился на Каса за то, что тот далеко не всегда является на его зов, а к Дину — по первому требованию. Кас тогда сказал простую фразу, но она так возмутила старшего. «Просто у нас с Дином более глубокая связь.» И вот сейчас Дин понимал смысл этой фразы. Во всяком случае, надеялся, что понимал правильно. Дремота приятно щекотала уставшие глаза и нервы. Почему-то захотелось спать. Полудрема как платком укутывала голову. Его будто кто-то гладил сейчас. Тихо, нежно, едва касаясь. Дин закрыл глаза, погружаюсь в этот такой приятный сон. А там… Там он просто стоял у окна в большой комнате, вглядываясь в ночную тьму. И ждал. Ждал того, чего хотел. И вот чуть прохладные пальцы кончиками пробегает по его волосам. Дин чувствует спиной, что Он близко. Он закрывает глаза и дышит, чуть чаще и более шумно. «Кас. Как я ждал тебя. Кас. Может это прозвучит для тебя странно. Но, пожалуйста. Я так хочу тебя.» Дин говорит это в уме, а губы, не произнося ни звука, лишь тихо шевелятся. «Я знаю, Дин. Не говори больше ничего.» Он слышит ответ? Этого не может быть. Хотя… Это же сон. Во сне все возможно. Пальцы гладят волосы, то взъерошив их, то, наоборот, пригладив. Дыхание так близко. И Дин вдруг чувствует его запах. Надо же! Такая интересная палитра. Самая яркая нота — свежесть дождливого осеннего вечера. Когда идёшь по лесу. Под ногами тихо шуршит мокрая после недавнего дождя листва. Промокшие насквозь деревья пытаются спрятать голые стволы за такими же голыми ветками. И лишь ели, гордо вытянувшись, стоят все так же одетые в свои изумрудно-голубоватые платья. И этот запах влажной хвои, смешиваясь с другими ароматами осеннего леса — и есть то самое, что сейчас ловит нос первой нотой. Вторая нота, нота сердца, добавляет этой холодной осенней палитре немного тепла и уюта. Это мед. Терпкий гречишный мед. Он будто хранит в себе память о теплом лете. Третья, ещё более необычная — запах весны. Первые цветы. Они не так явно ощущаются, мешаясь в двух первых нотах, но все же они есть. И, наконец, четвёртая — лёгкая морозная свежесть. Так пахнет на улице после снегопада. Когда белые пушистые хлопья укрывают деревья, делая их похожими на больших снеговиков. Мороз легко щекочет ноздри, и в воздухе — кристальная свежесть. Но, все же, осенняя нота — самая яркая и сильная. У Дина идёт кругом голова. Сосредоточение четырех времен года! Ангел — как сама природа. В нем есть все и понемножку. Ну а осень здесь берет верх, ведь Ангел осенний. Он родился в сентябре. Дин помнит это. Кас однажды проговорился. Помнится, Дин задал вопрос о дне рождения. Ангел тогда долго мялся. Он пытался объяснить, что у него его нет. Как такового. Ангел живёт на свете несколько миллионов лет. Да и не положено ему иметь не то что день, даже год рождения. Он просто вечен. Всегда был и всегда будет. Но появился он осенью. И тогда Дин просто придумал ему день рождения. Этот день, когда они впервые встретились в сарае. Дин и сам не понимал почему запомнил эту дату — 18 сентября, почему так впечатался в мозг первый взгляд в эти невероятные синие глаза. Но когда в разговоре зашла речь о днях рождения, Дин сразу придумал Ангелу именно эту дату — день их первой встречи. И надо, же. Угадал с основным типажом. Осенний Ангел. Как ему это подходило. Но он, кажется, слишком погрузился в идентификации запахов. Дождь. Вот его основная тема. Дин просто зафиксировал себе это. Но сосредоточиться на этом он не успел. Потому что ещё более сильные ощущения заслонили собой все. Тёплые и мягкие губы касаются его шеи, заставив вздрогнуть и откинуть голову влево. Они чуть несмелые. Слегка касаясь, они проходятся по шее, то почти подбираясь к уху, то спускаясь вниз до самого ворота рубашки. Это так сладко, но просто невыносимо. «Кас, пожалуйста. Мне так нужны твои губы везде. Зачем ты дразнишь? Я сейчас просто развернусь, схвачу тебя и утащу на диван. Потому что я так не могу. Ты невыносимо одурителен.» — тело загорается моментально. Голову затягивает плотным туманом. И нет больше ничего кроме его губ и рук. «Не получится. Здесь только я буду решать, что и когда сделать, Дин.» — строгий голос, звучащий прямо в голове не оставляет шансов даже помыслить, что что-то может быть иначе. Только так! Как решит Он. Пальцы скользят по вороту рубашки, подбираясь к пуговицам. Они расстегивают их медленно, будто нарочно, путаясь в ниточках. Ниже. Ниже. Они замирают на ремне. Потом, помедлив, вытягивают рубашку из джинсов. И расстегивают последнюю пуговицу. Дин тихо дрожит в предвкушении. Он чуть приоткрывает глаза и смотрит в окно. Луна, большая и круглая, висит прямо над окном, освещая его серебром. Так хочется сейчас повернуться и посмотреть в Ангельские глаза. Они сейчас, наверное, одурительно прекрасны. Синий лёд, как лаком покрытый серебром лунного света. Во всяком случае именно такими их сейчас видит Дин в своём воображении. Отражение в оконном стекле рисует ему силуэт. Голова с тёмными непослушными волосами склонилась к его плечам. Руки, обвивая, гладят обнажённый торс. «Не поворачивайся. Ещё не время. Замри.» О, эта поразительная способность Ангела читать его мысли! Дин замирает. Руки Анега гладят его плечи, стягивая с них рубашку. Она с шелестом падает на пол. Лёгкий выдох прямо в шею. Пальцы скользят по всей поверхности обнажённой кожи. Они слегка царапают колкую щетину на шее, проводят по тонким, трогательно выпирающим ключицам и плавно стекают вниз. И замирают, наткнувшись на соски. Тихо гладят, заставляя их моментально сжаться в твердые шарики. Дин вздрагивает и выпячивает грудь, прося более сильной ласки. Пальцы на минуту пропадают, чтобы вернуться мокрыми от слюны и начинают свой дивный танец на сосках. Поглаживание, щекотка, сжатие. Чуть оттянуть и покрутить. Отпустить и лениво потеребить, обводя круг по ореоле. Губы меж тем ни на минуту не выпускают шею и затылок. Кас то зарывается носом в волосы, то, выскользнув из русых прядок, скользит губами по шее, то слегка прикусывает кожу прямо там, где бешено бьется жилка. Потом перетекает на плечо. Укус, поцелуй, снова укус. На плечах красноватыми отметинами азбука Морзе от таких ласк. И вот резко вверх. Туда. К мочке уха. Язык проходится по всей ушной раковине, облизывает мочку, щекочет козелок и чуть ныряет внутрь. «ДИ-И-И-ИН.» Господи! В голове тысячи мелких иголочек. Они втыкаются россыпями прямо в мозг, а после несутся и по телу. Их острота впивается повсюду: по спине, плечам, животу. Но самое страшное, что они просто пчелиным роем атакуют низ живота и член. Он вздымается, как молодой ретивый скакун, с шумом наполняясь кровью. Крепкие бедра прижимаются к нему сзади. И Дин чувствует равное по силе желание. Он интуитивно прогибается в пояснице, выпячивая зад, и трётся о так жёстко пружинящий даже сквозь одежду член Ангела. Руки упираются в подоконник. Он опускает голову. Оставив в покое уже просто ноющие соски, пальцы Ангела сползают вниз. Ремень, пуговица, молния. Штаны стекают к ногам. Руки гладят через боксеры. «Кас. Ну же! Давай. Возьми меня сейчас. Кастиэль.» Сил терпеть эту муку больше нет. Внизу живота свербит дрелью, член гудит от переполнившей его крови. Дыхание перекрывается. Свежий воздух из окна внезапно становится раскаленным. Дин замирает, боясь сделать неправильное движение. Большие пальцы аккуратно подцепляют резинку боксеров и медленно тянут вниз. Рука по-хозяйски проходится по ягодицам. Толчок в спину, и Дин падает на локти на подоконник. «Хочешь? Именно так, Дин? Что ж. Смогу тебе я дать, чего так жаждешь ты.» В глубину проникает палец, заставив Дина ойкнуть. Он обходит кругом горячую плоть, слегка нажимает на стеночки. Другая рука чуть шлепает по ягодице, будто веля расслабиться. Второй палец. Их странные движения внутри рождают невероятные ощущения. Но самое удивительное, что боли нет. Совсем. Хотя, впрочем, чего тут удивительного? Пальцы Ангела способны лечить её. И сейчас он явно применяет свои способности, чтобы избавить Дина от боли. Дин падает лицом на свои руки и стонет, подаваясь навстречу пальцам. Но их мало. Не хватает. Ощущения такого мягкого вторжения захватывают, накрывая с головой. Но так хочется большего. Он ещё помнит ту феерию чувств, когда внутри с силой движется мощный ствол, раздраконивая сеть мелких нервных окончаний. И именно этого сейчас не хватает. «Кас, ещё. Глубже. Кас, мне нужен ты. Пальцы — это слишком мало. Пожалуйста». Вместо ответа Кас делает то, о чем его так страстно просит Дин. Член, прижавшись к уже растянутой дырочке, немного дразня, обрисовывает её и ныряет внутрь. Дин вскрикивает и вцепляется зубами в собственную руку. Пальцы нервно скребут по шершавой древесине подоконника, захватывая пригоршню соли. Защита от демонов и призраков. У них в доме всегда так. Соль по подоконникам, знаки на дверях и окнах. Серебряный шар луны перед глазами. Он льёт лунный свет прямо в стекло. Дин замирает, не в силах пошевелиться. Он просто предоставляет Ангелу право делать ВСЕ. Но Ангелу не нужно разрешение. Он просто делает. Так, как считает нужным. И хотя речь тоже идёт о праве воспользоваться телом, это несколько другое. Он не собирается применять тело Дина в качестве сосуда. Но он, обладая сейчас вполне себе земной оболочкой, так явственно ощущает плотские желания. Ангелу это недоступно. Бестелесная субстанция, живущая миллионы лет, может любить, но лишь платонически. Но когда она перемещается в сосуд, ей становятся доступны и нормальные человеческие желания. Да, Ангел может есть и пить, но абсолютно не понимает вкуса. Да, он может лечь спать, но не увидит снов. И да, он может желать. Но он никогда этого не пробовал. Что же принесёт ему такой эксперимент? К удивлению самого Ангела, это чувство оказалось сильнее самых важных инстинктов плоти. То, что он ощущал, не складывалось в предложения, чтобы это описать. Теплая, чуть пахнущая табаком и бензином кожа под губами, влажная от накрывшего возбуждения. Мягкие губы его любимого человека, податливое тело и тихий его стон. Его молящий голос, звучащий в голове, просящий большего. На минуту прилетает мысль. Что случилось? Почему Дин вдруг позволил себе это? Но Кас прогоняет её. Плевать! Сейчас плевать на все. Так хочется, войдя в его глубину, двигаться там, дрожать от накатывающих ощущений, чтобы вскоре ощутить то, что люди называют оргазмом. Входя медленно и плавно он лишь крепче прижимает к себе дрожащее тело. Пальцы до боли вцепляются в выпирающие тазовые косточки. Так хочется проникнуть еще глубже. Горячий обхват, тихо пульсирующие мягкие стеночки и шумное дыхание любимого человека, перемешанное со стонами. И больше нет сил держать чувства. Движения набирают скорость. Кас теряется в этих сладких ощущениях. Так хочется сказать ему то, что он так долго носил в сердце. — Дин. Прости, быть может неумело я сейчас сказать пытаюсь… — Молчи, Кас, боже. Ни слова. Ах, просто двигайся. Ещё, — и сейчас совершенно наплевать, что буквально в нескольких метрах, за стеной в соседней комнате, спит брат, наслаждаясь сладкими грезами о Руби. — Я должен. Дин. О, Господи! Я больше не сдержусь. Люблю тебя. Люблю так сильно… — стон рикошетом отлетает от оконного стекла. Горячая плоть сжимает тисками. И больше не удержать. Сладкий ток по телу. Кас сжимает его крепче в объятиях и, прижавшись губами к шее, изливает внутрь всю силу своего желания. Его толчки сродни проснувшемуся вулкану. Горячая лава бьёт прямо по точке. Дин дрожит от каждого удара. Но услышав эти слова, слова признания, теряет контроль. Выгнувшись, он впивается зубами в свой собственный кулак, чтобы просто удержать стон. Семя толчками летит прямо на стену и подоконник. Балансируя на грани реальности и мира грёз, он чувствует странное ощущение полёта. Тело расслабляется, растянувшись на постели. И мир грёз побеждает, затягивая его безвозвратно…