«Ароматами и надеждами. До рассвета эта ночь пропитается. Хватит прятаться, под одеждами. Между нами всё сильней гравитация.
Случайными по коже узорами. Вновь там мне твои послания любовные. По кровати оба разольемся озёрами. И придумаем опять что-то новое.
Потеряла голову… Ты, самая сильная слабость. Я без тебя задыхаюсь. С тобой я потеряла голову. Ты, самая дикая сладость. Я не сопротивляюсь. Снова я к тебе прикована.»
Ханна. «Потеряла голову»
Солнце проникло в окно, освещая казённые стены. Дин встал с постели и потянулся. Его взгляд нежно прошёлся по ещё спящему Касу. Спит, как младенец. На губах играет лёгкая улыбка, щеки горят румянцем, непокорные волосы торчат во все стороны. Дин быстро принял душ и, обмотав бедра полотенцем, вышел в комнату. Очень хотелось чашечку кофе. Порывшись в холодильнике, он обнаружил баночку растворимого, чему несказанно обрадовался. Хоть такой. Поставив кипятиться чайник, стоявший тут же, он кинул в большие кружки по ложечке кофе, добавил сахара и вскрыл нашедшиеся на полочке маленькие саше со сливками, вылив их туда же. Чайник глухо щёлкнул, оповестив о готовности. Разбавив все это кипятком, Дин старательно размешал полученное и отхлебнул. Ничего. Не так плохо. Он повернулся и посмотрел на все ещё спящего Ангела. И кофе моментально расхотелось. Кас разметался по постели. Он абсолютно обнажен, лишь краешек покрывала легко прикрывает пах. А там… Пикантно и игриво выглядывая из складок ткани, нервно подрагивая, будто маня… Дин подошёл к постели и, присев на краешек, аккуратно скинул ткань. И тихо, еле слышно застонал, увидев как призывно подпрыгнул под его взглядом возбужденый член. «Кас, ты хотел узнать, каким бывает Дженсен? Я, правда, и сам знаю об этом лишь по рассказу Миши. Но я попробую.» Нестройными рядами фантазии закопошились в голове. Им помогали воспоминания. Вот он стоит у аквариума в трейлере. Руки Миши обнимают его, чтобы вновь завести безжалотную и бескомпромиссную машину страсти. Вот только теперь Дин хочет сделать все по-своему. Отогнав воспоминания, он даёт возможность фантазиям завладеть им. Чего он хочет? Дин полностью заползает на постель, ложится в ногах Ангела и начинает плавно гладить их от самых щиколоток, поднимаясь все выше. Пальцы округляют коленные чашечки и скользят вверх по внутренней поверхности бёдер. А за ними следом, будто повторяя их маршрут, бегут губы. Легко. Едва касаясь. Пальцы снова скользят вниз, но теперь вторящие им губы сменяет язык. Оставляя влажную дорожку, он плавно рисует расплывчатые линии на бёдрах, заставляя кожу покрываться мурашками. Кас сквозь сон чувствует это. Он просыпается и чуть подглядывает вниз, не открывая глаз. Какое-то время это выглядит убедительно. Но когда горячий язык дотрагивается до яичек, он не выдерживает. Глухо застонав, он приподнимает голову. — Что ты делаешь, Дин? — сонный, чуть дрожащий и мягкий голос. На самом деле вопрос предельно глупый, ведь ему абсолютно все равно, что делает Дин и как это называется. Лишь бы продолжал. — С добрым утром, Ангел, — Дин проходится круговыми движениями по коже мошонки. — Что я делаю? А разве это важно? Тебе же нравится такое пробуждение? Он приподнимает голову. В зелёных глазах горит не просто желание. В них светится сила. Кас понимает, что это значит. Резко вывернувшись, он перекатывается на край постели и встаёт. Дин удивлённо смотрит на него, но Кас, наклонившись, быстро целует его губы. — Пять минут, Дженсен. Дай мне пять минут… — он направляется в ванну. Дин усмехается. Дженсен? Он не забыл. И все ещё хочет попробовать эту игру. — Кас, Дженсен, как я уже говорил, чаще всего уступает… Но иногда… Каким ты желаешь его видеть? — Иногда, Джен, иногда! — Кас улыбается и быстро скрывается в ванне. Да! Именно так! Кас уже изведал наслаждение получить Дина, и теперь он хочет пойти от обратного. Каково это, когда его любимый, став сплошным воплощением силы и страсти, возьмёт его? О, пусть делает! Пусть сжимает в объятиях крепких рук, пусть берет то, что и так принадлежит ему, пусть расплескается внутри восторгом страсти. Кас так хочет это почувствовать! Плеск воды какое-то время доносится до слуха Дина. Он закрывает глаза и откидывается на постели. «Интересно, что же ты сейчас там делаешь, Кас? Почему я не уверен, что просто моешься? Может потому, что шальной блеск в твоих глазах был слишком задорным? Или потому, что твоё желание так явно показывает себя? Во всяком случае ты, наверное, сейчас потрясающе смотришься под струями воды. Такой сверх меры возбужденный.» Дин подскакивает с кровати и крадущейся, мягкой походкой идёт к ванне. Тихо приоткрыв дверь, он, улыбаясь, подглядывает в щёлочку. О, Господи! Кас! Вода ласкает безупречно красивое тело. Дин ещё не успел в пылу захвативший его страсти как следует разглядеть его. И вот сейчас он с восторгом подростка тайно наблюдает за этой воистину неземной красотой. Стройное тело с чуть загорелой кожей. Не сильно накаченные, но упругие мышцы, красивый изгиб бёдер и круглые, просто сногсшибательные ягодицы. А ноги! Да если его нарядить в капроновые чулочки, то эти ножки будут смотреться лучше дамских! Кас неспеша намыливается гелем. Он поворачивается к двери передом. И Дин поперхивается, внезапно задохнувшись. Красивые мышцы груди, чёткие формы плоского живота, лёгкая дорожка волос, спускающаяся вниз. Ох… Его член, походу, возбудился ещё больше. Он напряжен настолько, что держится практически параллельно животу. Кас, продолжая намыливать себя, плавно переходит на живот. Конечно, он заметил, как, тихонечко притаившись за дверью, за ним с жадностью подглядывают зелёные глаза. М, какой смешной. Думает, его не видно. Что же, Дин. Ты хочешь больше впечатлений? Я дам их тебе. Рука, гладкая от геля, покрытая пушистой белой пеной, сползает на член. Погладив его длину, пальцы плотным кольцом обхватывают ствол. Кружа по головке, они легко щекочут уздечку, обводят круг и с силой тянут вниз крайнюю плоть, открывая головку максимально. Рука скользит до основания, чуть задерживается там и плавно ползёт вверх. С губ слетает тихий стон. Потоки воды льются на лицо, стекая по телу. — О, Дин! — рука движется быстрее. — Да! Как хорошо. Но мне мало этого. Я хочу получить тебя. Почувствовать внутри. Дин, Ди-и-и-ин. Возьми меня прямо сейчас. Дже-е-енс… Кас точно знает, какой эффект производят его слова и действия. Но самое удивительное, что игра, которую он изначально устроил для Дина, затягивает и его самого. И то, что сейчас шепчут его губы, уже не игра. Он правда это ощущает. И он правда этого хочет. Дин не выдерживает. Распахнув дверь, он входит в тесное пространство ванны. Полотенце летит на пол. Он шагает через бортик и припечатывает Каса к стене. — Играть со мною вздумал? — угрожающе шипяще. Рука скидывает его руку с члена и обхватывает его сама. Поворот. Скользкое тело ужом извивается в его руках. Кас наклоняется и опирается на бортик. Дин неспеша проводит руками по спине, сползая ниже. Шлепок. — Коварное создание! Дразнишь меня? За это следует наказать тебя, — скользкие от геля пальцы поглаживают сжатые мышцы. Круг. Ещё. И… Резко внутрь. — Хочешь меня? Хочешь почувствовать внутри? — О, да-а-а, — Кас прогибается, давая возможность пальцам попасть глубже. Дин хватает душ и окатывает его полностью, смывая мыло. А потом вылезает из ванны и, коварно ухмыльнувшись, подхватывает его на руки и прямо мокрым несёт на кровать. Уронив его на простыни, Дин какое-то время стоит, просто наслаждаясь видом. — Ангел! Ты чудовищно красив, когда так пошло и похабно изгибаешься подо мной. Откуда ты знал, выбирая вессель, что именно это дивное сочетание однажды меня погубит? — Дин садится сверху. — Дай мне взглянуть на твои губы. Ты знаешь, что они прекрасны, но удивительно сексуальны, как у самой прочной шлюхи? Черт, Кастиэль! Во что ты сейчас превращаешь меня? Во мне таятся сотни демонов, похотливых ублюдков, которые наглым образом шепчут мне на ухо: «трахни его!» Дин и сам не понимает, почему его несёт в такие дебри. Будто в нем разом проснулись все людские пороки. Но при этом он видит огонь в синих глазах. — О, Кас! Тебе нравится так? Ты хочешь быть поверженным. Ха! Благородный Ангел. Я свергну тебя сейчас с высшего пьедестала и ты, порочное содание, будешь сам умолять меня. Пошло и примитивно трахать тебя. Ведь так? — Так, — Кас дрожит от одних только его слов. — Давай, Дин. Осуществи. — Не все так просто, мой милый Ангелочек. Сначала я доведу тебя до состояния нервной трясучки, — Дин усмехается, проведя рукой по губам. А потом сползает с него и приступает к тщательному изучению тела. Губы буквально по миллиметру ощупывают влажную кожу, слизывая капли воды. Добравшись до сосков, они нежно целуют, успокаивают, а потом с силой набрасываются на сосок. Покусывания, вылизывания, щекотка… В ход идут все приёмы. При этом сам Дин почти полностью лежит на животе Каса. Он чувствует, как бьется его член, упираясь силой возбуждения в его, Дина, живот где-то в районе солнечного сплетения. И его толчки будто бьют под дых, заставляя дыхание сбиваться. Руки подхватывают под бедра, сжимая крепче ягодицы и лишь сильнее вдавливая в себя. Он начинает сам двигаться, скользя кожей живота по члену. При этом его рот не выпускает из плена сосок. Кас в отчаянии мотает головой. Такими темпами ему не продержаться и пяти минут. Член скользит, зажатый в плену влажной кожи их животов. С каждым движением головка обнажается и, коснувшись горячей кожи, пропускает сигналы электротоков. Ещё несколько таких движений… Но Дин чувствует малейшие изменения в его состоянии. Доведя его почти до пика, он резко прерывается и отстраняется. Полностью. Кас, тяжело дыша, приподнимает голову. В глазах немой вопрос: «почему?!» — Я так решил! Ты думаешь я мгновенно дам тебе кончить? Ни! За! Что! — по красивым губам, слегка опухшим от бесконечных поцелуев, нежно проходится кончик языка. Господи! Стальной непробиваемый тон, как ушатом холодной воды окатывает сверху. Кас стонет, сжимая рукой ноющий в нетерпении член, за что тут же получает по руке увесистый шлепок. — Не смей касаться! Это позволено только мне! — Дин отводит его руку, ложится лицом на живот и тихо поглаживает все вокруг, успокаивая. Чувствуя, как спадает дикое напряжение, он сползает к ногам. Но теперь его рот оккупирует мошонку. Язык, влажный и чуть шершавый, вылизывает все вокруг, чуть качает набухшие яички, а потом затягивает одно внутрь, вырвав у Каса сдавленный хрип. — Ди-и-и-ин… — Тут нет Дина. Есть только Дженсен! — секунды, и теперь второе яичко полностью во власти рта. — Дже-енсе-е-ен… — Умнца! Послушный Ангелочек! — язык скользит ниже. Резко задрав ноги Каса вверх, Дин открывает себе доступ к вожделенному сокрытию. Облизнувшись, он проводит языком по складочкам и запускает язык внутрь. Насколько это позволяют сжатые мышцы. — Расслабься. Не стоит бояться. Пальцы, разложившись вокруг, раскрывают и растягивают, давая возможность языку входить все глубже. И вот уже с силой напрягая его, он входит максимально. Чуть задерживается, не двигаясь, и начинает выписывать плавные круги внутри, лаская горячую плоть. Кас всхлипывает и, втянув носом воздух, выпускает его наружу громким, оглущающе громким стоном. Непроизвольно сжав ноги, он охватывает коленями голову Дина, не давая возможности вырваться и прекратить эту ласку. Дин рывком разводит его колени. С ушей будто сняли наушники. Секунду в ушах стоит гул и свист. Дин трясёт головой и приходит в себя. — Повернись! — он подталкивает Каса под бедра, заставляя встать в коленно-локтевую. — Шире. Разведи ноги шире! Он ложится на спину и, нырнув под Каса, захватывает в рот его член. Руки сжимают ягодицы, заставляя двигаться. И Кас движется, изгибаясь, вторгаясь все глубже в этот влажный и огненный рот. Дин вновь чувствует горячую пульсацию. Он останавливает Каса резким сжатием бёдер и выползает из-под него. Встав сзади, он легко поглаживает ягодицы, успокаивая. Кас падает лицом в постель. Он яростно кусает простыни, жалобно поскуливая, как щенок. — Дженс, пожалуйста. Больше не могу. Разреши… — Нет! Ты ещё не подошёл к финальной точке невозврата. Туда, где тебе даже не придётся просить, потому что ты не сможешь удержать это в себе. Никак и ничем! Он снова гладит. Кас дышит глубоко, пытаясь унять рвущее его напряжение. Эта игра одурительно и прекрасно мучительна. Видя, что Кас слегка усмирил свои желания, Дин приступает вновь. Только теперь его влажные пальцы правой руки легко проникают внутрь. Левая же с силой сжимает член, подрачивая в такт движениям пальцев. Кас резко вскидывает голову, прогибается и кричит. Сила наслаждения вырывает остатки его сознания из земной оболочки. Он раскрывает крылья. Они напряжены и трепещут. Дин с восторгом смотрит на это. Крылья! Ему редко перепадает такое счастье, созерцать их огромное великолепие. Да и то, в виде тени. А тут! Вот они. Величественные, чёрные. Перышки переливаются бликами на свету. Дин совсем теряет голову от увиденного. Руками он вцеплятся в жёсткие остовы крыльев и входит. Резко и на всю длину. Чувствуя, как дрожат крылья, как сжимают его мягкие стенки, как огонь расколенной лавой несётся по внезапно сжавшимся венам, Дин рычит, как волк, и сильнее вбивается внутрь. — Кас, ох, бля! Крылья! Ты раскрыл их для меня. Ангел мой! Как же ты прекрасен! — огонь внутри него, как яростная стихия. И погасить или удержать её он больше не может. Ощутив, как сильно дрожит под ним тело, как член Ангела с силой выбрасывает прямо на постель соки его страсти, слыша просто сумасшедший стон, переходящий в крик, Дин тоже не выдерживает. И одновременно с ним выбивает очередями мощные потоки спремы прямо в его глубину. И вдруг вспоминает Мишу. Ему так необходимо было услышать эти слова. Дженсен всегда говорил их ему. Дин зажмуривается и, разрывая слова вздохами, выдает: — Лю-б-лю. Люб-лю те-бя, Ан-гел! Кас растекается по постели абсолютно бестелесной сейчас субстанцией. Дин рушится на него, прижимая к кровати. Они оба еле дышат. Дин тихо скользит языком по уху. — Кас? Это было великолепно! Я не слишком заигрался? — Господи, Дин! Слишком? Пожалуй, да. Где-то ты просто превзошёл сам себя. Потому что если бы я сейчас не кончил, то меня бы просто разорвало на кусочки. Но оно того стоило. И поверь, рассыпаясь обрывками, я был бы безумно счастлив, потому что познать такое блаженство и умереть в нем — это лучший финал для любого Ангела! Знаешь, я видел как взрываются звезды, как разрушаются целые галактики, но даже это — ничто, по сравнению с тем взрывом, который я ощутил. — О, Ангел! Умеешь ты произносить высокопарные речи! — Дин улыбается, чувствуя себя просто супергероем. — Я, конечно, не видел разрушения галактик, (Видел. Вчера. Когда вот так же рассыпался в экстазе.) но, Кас, это было феерично! Ему льстит, что его Сам Ангел записал в разряд великолепного любовника. Он часто слышал от женщин восторженную фразу после секса: «Дин, ты был великолепен!» Но такого восторга он не получал никогда. — Кофе, наверное, уже остыл, — Дин сползает и ложится рядом, давая возможность Ангелу вздохнуть свободно. Кас легко вытягивает из-под него крыло и укрывает его им. И это просто потрясающе! Мягкие тёплые перья согревают и гладят обнажённое тело. Дин поднимает руки и, зарывшись в перышки, тихо перебирает их пальцами, вызвав у Каса тихий вздох. Тот понимает голову от постели и поворачивается к нему. — Щекотно, Дин, — он улыбается и довольно щурится. Дин улыбается в ответ и лишь больше закапывает пальцы в перья. — Я нежно. Это так приятно — гладить твои перья. Он окидывает взглядом крыло. — Кас? А почему они такие странные? Твои перья. Все чёрные, а в некоторых местах — белые. Ты сделал мелирование крыльев? — лёгкий смешок, а потом взрыв хохота. — О, боже! Я на секунду представил тебя в салоне. Представляю лица барберов, когда к ним вдруг ввалился Агнел и попросил сделать ему мелирование… крыльев. Кас засмеялся с ним. — Не, Дин. Я ничего не делал. Они сами отросли такими, после того как я… Он вдруг замолчал. На красивое лицо набежала тень. Он не хотел вспоминать это. — Что, Кас? Что ты сделал? — Дина насторожила его внезапная смена настроения. — Пекло ада… — Кас опустил глаза. Крылья чуть затрепетали. Они, будто услышав это ненавистное слово, вновь почувствовали боль. Дин замер с открытым ртом. А потом приподнял крыло, обнимавшее его, и стал аккуратно целовать перышки. — Кас, прости. Я не знал. Выходит, это моя вина. — Не будем об этом, Дин. Иди сюда. Прижмись крепче. Дай мне ощутить тепло твоего тела. Ты так близко, и мне больше ничего не надо. Дин прижался плотнее, обнял его поперёк живота и положил голову на грудь. Он думал. Думал о том, как причудлива судьба. Много месяцев он мирно сосуществовал рядом с Ангелом, даже не догадываясь, через что ему пришлось пройти. Ведь крылья, опаленные пламенем преисподней, наверняка мучительно болели. И не менее мучительно на них отрастали новые перья. Белые. Как отрастает после ожога свежая кожа, затягивая раны. Но Кас никогда не говорил об этом и не показывал. Да и если б показал, Дин не особо бы напрягся. В конце концов на его теле тоже прилично ран и шрамов. Что же их все показывать? Но сейчас это затронуло. И он знал, почему. Он любил. Любил своего своенравного и гордого Ангела. Всем сердцем и всей душой. Они, покрытые шрамами, испещренные ожогами, тихо стонали от ноющей боли. И Дин чувствовал её. Легко прижавшись губами к его груди, он покрывал её поцелуями и тихо шептал: — Кастиэль. Мой Ангел. Я люблю тебя. И больше не позволю твоим крыльям болеть, а твоему сердцу — страдать. Я буду всегда с тобой.«А я буду всегда с тобой. Буду твоей судьбой. Буду твоей звездой, рядом я. И скажу, не тая: «Буду всегда твоя!»
А я буду всегда с тобой. Буду твоей рекой. Буду твоей одной, рядом я. И скажу, не тая: «Буду всегда твоя!»
Наргиз. «Я буду всегда с тобой. »
— Я тоже, мой хороший, — Кас слышал эти слова скорее не ушами. Он ловил их в голове. — Я тоже люблю тебя. И буду защищать и впредь. Столько, сколько хватит мне сил.«Я приду к тебе на помощь,
Я с тобой пока ты дышишь, Было так всегда, ты помнишь?
Будет так всегда, ты слышишь?
Я приду к тебе на помощь,
Я с тобой пока ты дышишь, Было так всегда, ты помнишь?
Будет так всегда, ты слышишь?»
А. Свиридова. «Будет так всегда»
И хоть уже утро, у них ещё есть время. Для них двоих. Для того, чтобы просто быть рядом. Обнимать, целовать и просто быть вместе. Это там, за стенами старого мотеля, они Ангел и охотник, которые вечно в дороге. Которые спасают мир. Которые скрывают и прячут ото всех свои чувства, сердца и души. Там остались непрекращающаяся борьба, кровь и слезы. Там ещё только предстоящий бой с Рафаилом. Там вечно грозящий миру апокалипсис и сотни демонов, тварей и прочей нечисти. Там бесконечная лента шоссе и Импала, катящаяся по ней. А тут, в прохладе комнаты, они просто два любящих существа. Ангел и его человек. Такие близкие и родные. Так необходимые друг другу. Они просто вместе. Они просто любят. Они просто Есть друг у друга. Их когда-то соединили небеса и ад, создав единое целое…Дестиэль.
И совсем не важно, где они. Потому что в каждой Вселенной они готовы сказать друг другу самое главное. То, ради чего и стоит жить!И в каждой Вселенной: Люблю!
«Миров параллели протянуты нитью
Планеты кружат, ходя по орбитам
И во Вселенной так много вопросов
Ответить на них порою непросто
Но два странных мира, однажды столкнувшись
Соединили заблудшие души
Между мирами построив понтоны
Крепко сцепили два сердца влюбленных.
Звезды горели в ночи распаляясь
Пальцы сжимали и губы ласкали
Страсть накрывала двоих с головою
Сердца пылали, горели любовью
Охотник и Ангел — странная пара
Многие скажут, что это неправда.
Пусть! Эти чувства молвой не разрушить
Пламя двух душ уже не затушишь.
Теперь они вместе, назло перессудам
Ангелы тоже любят как люди
Люди умеют взлетать в наслаждении
Сбросив людское обычное бремя.
Крылья теперь у них есть у обоих
Крылья даны им навеки любовью
С ними всегда эта высшая сила
Охотник и Ангел — созвездие счастливых!»
Кайя Кларенс