Из теней и лезвий

      Рааст не помнит, что значит, быть человеком. Он знает, что был им — таков закон мироздания. Нельзя стать даркином без вознесения, нельзя вознестись, не будучи человеком... Но проклятие Бездны умерщвляет воспоминания.       Кто-то из ордена Тени панибратски обнимает Каина за плечи, что-то рассказывает. Каин ухмыляется, поддерживая беседу. Рааст завидует. Если бы он был человеком, он мог бы сделать что-то похожее — коснуться Каина, повернуть его к себе, рассказать что-то, и Каин его бы услышал.       Наверное, Рааст был смуглым. Все в Шуриме были смуглыми. И он орудовал косой, значит, сложением был похож на Каина. Но был он выше или ниже? От природы крупнее или изящнее? Если бы он был человеком и решил обнять Каина, коснулся бы он подбородком его макушки — или уткнулся в плечо?       У формы даркина нет губ, только костяная челюсть. Такой рот нельзя целовать, но Каин прижимается к нему губами, имитируя поцелуй. Костяные наросты едва ли чувствительны, и всё, о чём шепчутся адепты друг с другом, остаётся Раасту непонятным. Он не помнит, как ощущается поцелуй. Если бы он только мог на секунду представить себя человеком, если бы он мог — он бы по-настоящему Каина поцеловал, но он теряется в образах. Рааст не знает, что он за человек.       Если бы Рааст был человеком, он бы, конечно, всегда прикрывал Каина в бою. Так он может только перетекать по его груди, защищая от стрел, и шептать на грани сознания, откуда прилетит новый удар. Каин в сражении доверяет ему всецело — это пьянит и заставляет чувствовать себя не таким... пленником. Этого всё ещё недостаточно.       Рааст мучительно ревнует к каждому из людей. К девчонке Акали, с которой Каин мило беседует. К Зеду, которым Каин так восторгается. У каждого из них на Каина больше прав, чем у него — потому что они люди, подобное к подобному. Потому что они могут коснуться в любой момент, потому что их рты приспособлены для других человеческих ртов, потому что они умеют хмуриться и удивляться одними глазами. Рааст сильнее их всех. Мощнее. Опытнее. Это имеет значение в бою. Это бессмысленно, когда речь заходит об отношениях.       — Как там твой друг? Не надумал сменить его на нормальное оружие?— интересуется Акали невзначай. Рааст хочет свернуть ей шею.       — Он нормальное оружие,— возражает Каин.— Работает моим третьим глазом, видит то, чего не вижу я. Здорово же, ну.       Он рукой поглаживает косу около основания лезвия, будто успокаивая. Раасту хочется рычать: он не зверь, чтобы его так усмиряли.       — К тому же, он не человек.       — Это плюс?— удивляется Акали.       Каин хмыкает.       — Как будто ты сама не знаешь. Люди зачастую не слишком хороши.       Акали ухмыляется и салютует Каину чашкой. Рааст весь подбирается, прислушиваясь к словам. Он мог бы попросить разъяснений, но это было бы жалко. Он никогда так не сделает. Он только запоминает — люди не слишком хороши — и берёт это на свой счёт. Он не человек. Он может быть лучше.       В очередном сне Каин полулежит, опершись Раасту на грудь. Рааст весь — шипы острые грани, но Каин, кажется, почти жидкость, и он растекается, как ему удобно, по всему Раасту, не задевая ни одного лезвия. Рааст вальяжно накручивает его прядь на коготь. Волосы Каина — отдельный маленький пунктик. В Шуриме длинные волосы не носили.       Иногда Рааст безумно завидует людям — но он уже никогда не сможет стать человеком. У него осталось только это: рога, глаза-щели, острая пасть... Чутьё, позволяющее ускользнуть от врага в последний момент. Знания многих тысячелетий. У него остаются шутки, которые стоит высказать, и желания, которые стоит воплотить. И в мирные ночи, когда они с Каином просто находятся рядом, Рааст неизбежно смиряется с собственной не-человечностью.