В объятиях прошлого

      Вагон едва ли покачивался. Синкансэн мчался в сторону Токио со скоростью 270 км/ч, а это значило, что уже через несколько часов, киотский маг сможет впервые за долгое время, ступить на землю города, который когда-то разбил украл её сердце.       

***

      Азуми Игараси родилась в Киото. Несмотря на то, что всё детство девушка провела в родном городе, её сердце не питало особой любви к нему. С самых юных лет, Азуми хотела сбежать отсюда, а всё дело было в одной весьма ненавистной ей киотской школе. Хотя дело было вовсе не в ней, а в истории одного из кланов, который приложил свою руку для её создания. Этим основателем, как бы иронично это не прозвучало, был сам клан Игараси.       История рассказывает о том, что когда-то Зенин и Игараси были одним целым, они существовали под одним именем — Ходзё, пока в один злосчастный день, предатель, неизвестно доныне с чьей стороны, не рассеял крупицы ненависти и зла между двумя лидирующими семьями клана. Настали кровавые дни для всех былых собратьев, им предстояло выбрать сторону, за которой они последуют. Впоследствии чего Ходзё, величайший клан, бросающий грозную тень на всю средневековую Японию, раскололся на две части — Зенинов и Игараси. Первые осели в Токио, вторые же двинулись на запад от восточной столицы, а имено в Киото. Токийские выходцы, отныне именуемые Игараси, были сильны и выносливы, в их честь даже возвели несколько храмов, именно они приложили руку к тому, чтобы основать школу для магов на здешних землях. Однако со временем клан потерял достаточно своих сильных лидеров, что призвело к упадку его былой славы, что нельзя было сказать о Зенинах, которые только расцвели на фоне потерь первых. Несогласования и раздор до сих пор окружали два враждующих клана, несмотря на то, сколько воды утекло со времени раскола Ходзё.       Именно поэтому, на каждого новорождённого в клане Игараси возлагались большие надежды. С самого детства, они должны были тренироваться, чтобы не только бороться с проклятыми духами, но и для того, чтобы утереть носа напыщенным зениновским ублюдкам. Ненависть к токийским недругам закладывалась с грудным молоком матери. Азуми росла в атмосфере вечных тренировок и терзании своего тела теневыми техниками. Ей вдалбливали в голову, что она обязана учиться в киотской школе, которую основал именно её предок, а не глупый Зенин. Что ж, если для остальных её соклановцев это было великой честью, то для неё это имело обратный эффект. Уже в семь лет, Азуми мечтала сбежать в Токио. Её манил запретный плод, который рос в саду Зенинов. Как итог, в свои семнадцать лет девушка обратилась в бегство к нынешней столице Японии, влюбившись окончательно не только в город, но и в одного из его жителей…       Конечно же судьба сыграла злую шутку с неокрепшим сознанием юного шамана и та спустя всего лишь два года, вернулась в Киото, а именно в киотскую школу, которую вскорее снова бросила на последнем году обучения.       

***

      Глаза невольно закрывались, но Азуми отказывалась отправляться во владения Цукуёми. Девушка резко выпрямлялась и устало вздыхала, как только чувствовала, что веки соприкасаются друг с другом. Солнце садилось, пуская сквозь окно, одного из лучших синкасэнов, свои золотые лучи прямиком на лицо брюнетки. Оно нежно поглаживало щёки уставшего мага.       — Расслабься, я рядом и смогу присмотреть за твоим симпатичным сонным личиком. Поспи немного, — слегка наклоняясь к девушке, нежно произнёс голубоглазый.       Азуми готова была покорно послушаться его и немного вздремнуть, если бы не рука белобрысого, которая по-хозяйски огладила коленку девушки. Будь они всё ещё в отношениях, то она бы довольно промурлыкала что-то невнятное и положила бы голову ему на плече, параллельно приобнимая сильнейшего. Но он был причиной, почему сейчас этого не могло произойти и почему она хотела шипеть, впиваясь своими когтями в его белоснежную макушку.       Девушка резко выпрямилась, словно получила ожог от воска, который лили прямо на неё.       «Слышала, что это неплохая бдсм практика. Доберемся до Токио и я обьязательно приглашу Сатору в свои покои, привяжу его крепко-крепко и оболью его этим воском с ног до головы, пускай наслаждается. Точно. Выберу самый нежно-голубой воск для этого!»       Возвращаясь в реальность, девушка благородно одарила руку Годжо шлепком.       — Как комарик укусил, — отреагировал на её удар сильнейший.       — Лучше бы этот комарик всю кровь из тебя высосал, — почти что отрешённо произнесла Азуми. Вспоминая, на какую именно глубину своих легких, она припрятала свой морозный голосочек.       — Можешь попытаться лично это сделать, у меня даже есть специальное местечко для такой процедуры, — игриво прозвучало в ответ. Годжо развёл ещё шире свои длинные ноги, которые попросту отказывались вмещаться в проход между сидений.       Азуми могла бы сказать, что он придурок, но этот диагноз и так был написан на его милом личике, поэтому оглашать очевидные всем вещи она не стала. Вместо этого, брюнетка встала, норовясь пройти довольного, от своей глупой шутки, болвана, при этом максимально по несколько раз наступая на его лакированные дорогие ботинки. Годжо, в свою же очередь, незамедлительно воспользовался моментом и схватил девушку в объятия, быстро усаживая к себе на колени.       Чайник кипел, он уже посвистывал, оповещая, что пора уже выключить плиту и заварить ромашковый чай для успокоения. Нет. Килограмм ромашек для успокоения. Но наглый белобрысый мальчуган, явно без инстинкта самосохранения, пришёл и прибавил огонька для закипевшего чайничка, наблюдая за густым паром из носика посуды. Вот и Азуми была готова продемонстрировать свой пар, который уже вовсю напрашивался высвободиться наружу.       — Сатору, ты идиот? Хотя нет. Сатору Годжо, ты — идиот, которых повстречать только стоит, — грозно шипела девушка, стискивая в руках рубашку собеседника. — Свалился мне на голову, словно снег в ноябре, так бы и огрела тебя лопатой за такое. То, что я решилась тебе помочь, это вовсе не значит, что я тебя простила или что между нами что-то может быть. Лучше не касайся меня, иначе выброшу тебя в окно и будешь своими километровыми палками бежать следом за поездом, — в порыве злости, Азуми и не заметила, как близко наклонилась к мужчине. Она могла отчётливо чувствовать его дорогой парфюм, который смешался с запахом кокосовой сладости из кафетерия. Этот аромат манил к себе, призывая попробовать на вкус кожу и губы его обладателя. Девушка не смогла подавить свой порыв, она облизнула свои пересохшие уста и томно вздохнула, не осознанно прижавшись к мужчине ещё ближе.       Годжо лишь довольно хмыкнул, наблюдая за тем, как зрачки подруги расширились, а дыхание сбилось. Она слегка ёрзала на нём, пододвигаясь ещё ближе, это заставляло мужчину почувствовать жар во всём теле. Он приобнял её покрепче, жадно впитывая глазами каждую эмоцию искусительницы его желания.       Почувствовав Осознав свою ошибку и оценив всевозможные варианты развития событий, Азуми решила не подаваться порыву страсти, который витал в её голове, заставляя всех тараканов в черепной коробке разбежаться по углам и молиться за благоразумие хозяйки. Она медленно встала на слегка дрожащие ноги, покидая такие крепкие и манящие объятия токийского негодника, и своим фирменным спокойным, леденящим душу, голосом, который всё же откопала из глубинок дыхательного органа, произнесла:       — Пойду попрошу воды, тебе что-то взять?       — Нет. Лучше принеси себя обратно, сладкая, а то я уже начинаю скучать. Оборвала нас на таком интересном занятии, — давя довольную лыбу, полушёпотом произнёс Сатору, подмечая как её голос распространял ледяные мурашки по его телу, но тем не менее, он явно что-то подогревал ниже живота.       Заметив в очередной раз такую непристойную улыбку белобрысого, Азуми, хмыкнув и подметив, что не мешало б все-таки пригреть Сатору лопатой по башке да и не только, направилась в вагон ресторан.       

***

      Всю жизнь Азуми окружали проклятья, да и не только её — всех людей. Просто многим не было дано их видеть, но почувствовать они могли их сполна. Вот и сейчас, перебираясь к заветному вагону с едой и напитками, девушка наткнулась на парочку низкоранговых проклятий, которые упивались негативной аурой каких-то пассажиров. Она и не помнила какого ранга было последнее проклятье, которое она уничтожила. Единственное, что маг запомнила это удушающую энергию, которая исходила от существа, и запах крови.       «Где же это было? — задумалась девушка. — Если память мне не изменяет, то это была тюрьма. Ещё бы, столько негативной энергии там, — Азуми продолжала свои размышления, не обращая внимания на проклятья в поезде.       Все мы — виновники того, что такие мерзкие существа обитают вместе с нами. Они питаются нашей болью, страданиями, злостью. Вот бы они могли забрать все наши негативные эмоции, оставляя только умиротворение и покой, а не уничтожая нас…»       

***

      «Сколько?! 1200 йен за бутылку воды?! Где этот седовласый джентльмен, когда он так нужен? Надо было его штрафонуть, забрав его кредитку, за то, что от вытворял своими руками на моём теле, сексуальный нахал».       Внезапно в вагон зашёл возрастной мужчина, он бы с лёгкостью мог помахаться с Годжо тем, у кого белее шевелюра, если не брать в расчёт, что в первого её уже в два разы меньше. Но внимание Азуми привлекла вовсе не причёска пассажира, а проклятье, которое буквально что заехало на плечах бедного дедули. Оно было большим и явно тяжёлым, седовласый брат Сатору прям таки сгибался пополам от такого.       Девушка предпочитала не втягиваться в борьбу с проклятьями после того, как окончила карьеру мага. Сейчас же ей предстояло возвращение в их ряды… может ли она себя считать киотским магом на задании в Токио или все же приписаться к более снисходительным токийским шаманам? Был бы рядом белобрысый засранец, то он явно бы пустил шутейку, что благодаря его великодушию, она может быть годжовским магом.       Проклятье явно тянуло на второй ранг как минимум. Что ж, биться с ним здесь было бы безрассудно, поскольку в вагоне было полно людей, которые приняли бы Азуми за чёкнутую. Хотя, судя по тому, что она едет сейчас вместе с Сатору в Токио, при этом успев уже покататься на его коленках и пустить свои слюни чуть ли ему не на член, то вряд ли молодую Игараси можно бы было назвать здравомыслящей. Тем не менее проблему нужно решить. И сейчас эта проблема явно не Сатору Годжо.       «Для начала нужно избавиться от лишних глаз, — в голове вновь промелькнул образ шестиглазого. — Этот придурок порчу на меня навёл что ли? Почему он постоянно в моей голове? Всех тараканов мне распугает, а они со мной подольше, чем он сам. Дороже него, однозначно. Да мне чебурек дороже него, — бесстыдно лгала себе Азуми.       Нужно отвести старшего седовласого в проход между вагонами, там нас никто не заметит. Но как?»       Ответ нашёлся сам. Старик замешкался возле бара, ибо никак не мог найти свой кошелёк. Он рыскал по карманам своего длиннющего персикового пиджака, приговаривая, что нужный ему аксессуар был где-то здесь. Это был шанс, которым Азуми не могла не воспользоваться.       — Господин, кажись я видела, как что-то лежало на полу в том проходе, — девушка указала рукой на автоматические двери, через которые пришёл старик. — Может это то, что вы ищете. Возможно вы уронили нужную вещицу и не заметили. Со мной, к примеру, такое часто бывает.       Азуми мило улыбнулась в томительном ожидании, если старик клюнет на её уловку. Не уверено посмотрев туда, куда указала девушка, обладатель проклятого духа нахмурился и не поблагодарив не званную помощницу, направился в нужный проход. Девушка медленно поплелась за ним.       Как только двери начали закрываться за ними, дедок нагнулся ещё ближе к полу. На миг Азуми успела удивиться, как он ещё не упал, с таким-то перевесом на плечах. Тем не менее действовать нужно было быстро.       С самого начала всей этой затеи, в её голову закрадывались мысли, что она давно уже не практиковала свои теневые техники и что есть шанс того, что ей придётся попросту бежать бешенным гусем к папочке Сатору, дабы он решил данную проблему, в которую девушка влезла по самые пятки. Но не смотря на все свои опасения, девушка спокойно сложила из рук нужные печати и тихо произнеся «Kage Jūsha», призывая шикигами. Это была особая техника наследницы рода Игараси, которая уже в достаточно юном возрасте приручила столь сильного шикигами. Это была высокая тень — мужской силуэт, от которого исходила мощная гнетущая аура. В руках призванный держал большой острый чёрный серп, который в один миг рассёк проклятого духа.       В ту же секунду, что проклятье растеклось лужей тёмной жижи на пол, дедуля, явно не обладавший самым приятным характером, вскочив на полный рост за долгое время, уставился на Игараси и проорал:       — Нету здесь моего портмоне, лгунья!       Бедный маг, которая ещё мгновение назад гордилась тем, что за несколько секунд расправилась с серьёзным духом, готова сейчас была разрыдаться. Но сжав крепко губы и задрав высоко голову, она молча развернулась и ушла назад к бару, параллельно слушая тихие возгласы неблагодарного старика о том, что спина наконец отпустила и он снова себя отлично чувствует.       Теперь, когда седовласый выпрямился, пиджак больше не казался жутко большим.       «С его то скверным характером, выпрямился он явно ненадолго», — подумала Азуми глядя на него уже с бара.       — Виски, пожалуйста, — сама не понимая, то ли от стресса, то ли от радости, что руки всё ещё помнят все нужные печати, но девушка нуждалась в выпивке.       

***

      Она плелась медленно по проходу поезда, ища своё место. Найти его была не проблема, ибо оно было сразу же возле белоснежной макушки голубоглазого.       «Может волосы у него белые, потому что он вечно достаёт своей башкой к самой верхушки Эвереста?», — задумалась шаманка.       — Я тут, — громко заявляя о своём возвращении, Азуми плюхнулась на, привычное уже для неё место, колени сильнейшего, приобнимая его за шею.       Был ли Годжо удивлён? Однозначно — ДА! Показывал ли он это? Точно — нет. Голубоглазый великан лишь довольно расплылся в улыбке, словно кот, наевшийся сметаны. Ему нравился такой заводной настрой молодой Игараси, хотя Годжо Азуми звучит куда более привлекательно, на его скромное сильнейшее мнение. Больше этого, его радовало осознание того, как сильно девушка будет краснеть от смущения и злости, при воспоминании данного эпизода из её жизни. А он ей это постоянно напоминать будет, уж в этом не стоит сомневаться.       — Где же это продаётся такая интересная вода?       — Ну Сатору, в вагоне ресторане конечно же, — промурлыкала девушка, пуская руку в белые пряди мужчины. «Такие мягкие, как всегда. Как же руки скучали по этим белоснежным локонам, да и не только по ним. С самой первой встречи, после долгой разлуки, хотелось зарыться в них», — задумалась Азуми, не решаясь озвучит мысли вслух.       — А не пожалеешь ли ты потом, что вот так бесцеремонно забралась ко мне на колени? — обняв за талию и прижав покрепче к своему сильному телу, с не скрытой издёвкой, произнёс голубоглазый. Он жадно упивался своим взглядом в губы девушки.       — Это уже будут проблемы меня будущей — трезвой и злой, — положив свою голову на крепкую мужскую грудь, Азуми почувствовала некое умиротворение и тихо зевнула, оповещая свой желанный объект о том, что она расширила свои владения на него.       Сатору лишь улыбнулся той мысли, что его руки всё ещё помнят, как сильно они любили впиваться в мягкое и податливое тело его девочки.       Он крепко, но не менее нежно обнимал девушку всю дорогу. Он знал, что больше никогда не повторить юношескую ошибку и не отпустит самого ценного человека из своих рук.