Сильнейший

Распластанное тело Юдзи щекотали мягкие травинки и мерзкая, липкая грязина, к тому же подогретая палящим солнцем. Лëжа на животе Итадори почти задыхался, жадно хватая воздух ртом, надеясь вместе с ним не подцепить кусок почвы. Перевернуться на спину даже сил не было. Годжо, проницательно оценив состояние мага, любезно поднял его за шкирку и неустойчиво поставил на ноги, которые, впрочем, тут же разъехались в стороны благодаря чудесной субстанции под ногами. Сатору, вздохнув, вновь схватил ученика за заляпанный алый воротник, на этот раз не позволяя упасть лицом в грязь.    Юдзи был вынослив. Что физически, что в магических способностях: быстро осваивал, применял. И он бы вынес эти чëртовы три часа тренировки с Сильнейшим, но, так скажем, ещë один Сильнейший с другой стороны баррикад будто подавлял его. Ставил лишние гири на голову Юдзи, не в прямом, конечно, смысле, но ощущалось это примерно так. В ход шла и "психологическая атака", заключавшаяся в редко, но метко брошенных ядовитых оскорблениях, задевающих как сосуд, так и небезызвестного Сатору Годжо, которого Двуликий величал как "выскочка", но это если убрать нецензурщину и прочую похабщину, которая заставляла Юдзи удивляться возможностям родного языка. Сукуна вообще имел привычку вести себя подобным образом в непосредственной близости к Годжо, но сейчас роль играло ещë и то, что ему явно было не по нраву, пускай и не напрямую, но отхватывать от ненавистного мага, хотя он сам всë для этого и делал. "Какой ранимый" — язвительно подметил Итадори, аккурат перед тем, как потерять сознание.    Сатору всë ещё держал за капюшон, обдумывая явно что-то крайне важное, как, например, закупка сладостей в ближайшем ларьке. Сразу после того, как поможет доковылять ученику до комнаты. Ответственность так и прëт. Рассеяв наконец перед глазами дымку задумчивости, тот застаëт не предвещающую ничего хорошего картину: на щеке, еле видневшейся из под розовых волос, стали проявляться чëрные замысловатые узоры. Стоило лишь инстинктивно разжать ладонь и тело полетело вниз, за мгновенье до столкновения резво поднимаясь вверх и твëрдо держась на ногах, будто всего пару секунд назад не было лишено сил.    Годжо почувствовал как неприятно зафонило энергией проклятья. Она у Короля была какой-то особенно противной: липкой и всеобъемлющей, закладывала уши и неприятно оседала на коже. Он отпрыгнул подальше, нерадужно подмечая, что с последней их встречи сила Сукуны ощутимо выросла. Конечно, лучше было сразу дать под дых ублюдку, но тогда о нормальном взаимодействии и речи быть не может, что магу не на руку. Оставалось надеяться, что получится отделаться малой кровью. Сатору неприятно поморщился, скривив, лично для Рëмена, гримасу презрения. Проклятья проклятьями, а ларëк-то скоро закроется. В ответ посмотрел хищно-насмешливый взгляд, волосы вздыбились вверх, а знакомые черты лица исказил гадкий оскал, такой, что теперь Годжо не видел в этом теле признаки Юдзи, отчего так и хотелось размазать по стенке.    — Решил продолжить тренировку за Юдзи? — несерьëзно начал Сатору. Впрочем этот вариант был бы лучшим в сложившейся ситуации. Ибо остальные возможные, которые маг быстро прикинул в голове были абсолютно неприятны. Но общая черта везде одна: Сукуна может брать контроль над телом Итадори и обстоятельства этого действа пока не до конца понятны.    — А тебе, я смотрю, так и не терпится своего ученика с грязью смешать, — выплюнуло проклятье, параллельно отряхиваясь, хоть и смысла в этом было немного, — Где у вас тут душ? Мерзко пиздец, — брезгливо осмотрев себя, он всë же вновь поднял глаза на Сатору, чьë лицо было вроде серьезно, но в душé ему явно отчего-то было смешно. Вот тварина.    Сукуна подорвался к магу и схватил его за волосы, с нажимом повернув голову ниже, заставляя смотреть на него. Сатору, на удивление, даже не сопротивлялся. Лишь смотрел (а Сукуна даже под повязкой чувствовал его взгляд) сверху вниз. И тут же издевательски улыбнулся.    — Ты действительно спустя столько времени вылез из Юдзи только потому, что тебе стало неприятно получать люлей?     Сука, какой же этот ублюдок догадливый.    — А тебя действительно только это сейчас волнует? — с угрозой сжав волосы на голове посильнее, рявкнул Рëмен.    — Конечно, — ювелирно отбив кисть от своей головы, да так, что вместе с ней не улетела половина волос, зажатых в стальной хватке, Годжо высокомерно продолжил — Ты ведь для меня никакой опасности не представляешь.    Сукуну откинуло резко разбушевавшейся бесконечностью, которую он до этого спокойно проходил, сминая пространство. Сатору был отчасти прав. Имея в запасе какие-то пять пальцев особой конкуренции не составишь. Это раздражало до чëртиков.    — Давай, полезай уже назад, проклятье, — наигранно-скучающе Годжо глянул в сторону выхода со школы, — мне идти надо, приходи, когда сильнее станешь, — откровенные провокации, с единственной целью. Разве есть что-то лучше, чем поиздеваться над сильнейшим проклятьем? Маг клялся, что слышал, как скрипнули зубы, и обернулся, дабы запечатлеть, как сам Двуликий беспомощно злиться, но тот смотрел как обычно, свысока, автоматически корча свою психически нездоровую ухмылку. Видать, не хотел сдавать позиции.    — Неа, сопляк в отрубе, а мне до ужаса скучно, — проговорил тот непринуждённо. Что ж, раз отметелить Сильнейшего пока не выйдет, вполне справедливо будет доставить ему хлопот, и Сукуна срать хотел на то, насколько это детский поступок со стороны тысячелетнего проклятья.    А Годжо так и зацепился за то, что Юдзи недееспособен, из-за чего, вероятно, Сукуна и выбрался. Но пазл всë ещë не сходился. Почему, например, это не происходит во время сна, или других отключек? — Могу тебя избить. Достаточно весело? — Весело было бы вырезать всех магов, — Сукуна демонстративно возвëл руки перед собой, будто пытался расширить территорию. Ничего он, конечно же, сделать бы и не успел, но Годжо напрягся, что не могло не обрадовать проклятье. — Таких услуг не предоставляю, уж извини, — Сатору посверлил Сукуну взглядом и вновь вспомнил, что он отнимает драгоценное время, но, к несчастью, как мага его долгом было узнать как можно больше о возможностях Короля. Основных вариантов было три. Первый, щадящий, заключается в том, что Сукуна вправе выходить когда Юдзи выжат и не способен буквально ни на что. Второй гласит, что выходить проклятье может и во время сна, то есть в то время, когда Итадори в добром здравии, но сознание его далеко. И третий, самый ужасный, — Сукуна может овладевать телом когда пожелает, и это значит, что его сила была рассчитана неправильно, и знает Бог, на что он в действительности способен. Во всех отношениях худший из возможных, пускай и самый маловероятный вариант. Впрочем, это всë может быть уловкой. Уловка не уловка, но вот мозготрëпка это точно. Блондинистая голова гудела от негодования. Столько времени всë было хорошо и тут вдруг бамс! Теперь ещë и думай по каким правилам играет Двуликий. — Мы так и будем стоять, или ты покажешь мне душевые? — раздражëнно процедил Сукуна, напомнив о своей персоне. Годжо вздохнул. И в мыслях его хватало. — Может тебе ещë экскурсию провести? — Ладно, маг, как знаешь, пойду сам найду, — развернувшись сказал Рëмен. Ну что за мигрень. В мгновение приблизившись к Сукуне, Сатору со спины уложил его на живот. Да, переговоры с тысячелетними проклятиями явно не его конëк. В попытке скрутить руки, Рëмен ловко извернулся лицом к магу и схватил за шею. На большее его не хватило: Годжо одной рукой прижал чужую кисть к полу, а второй схватился за руку, сжимавшую шею, но отодрать не смог. Зараза сильный. Раз уж физической силы не хватает, Сатору было направил в руку проклятую энергию, но вдруг он почувствовал как из ладони образовался рот и принялся оставлять засосы, скорее похожие на попытку отгрызть кусок артерии. Сначала обманчиво ласково облизывая, а после до крови кусая и всасывая бледную дрожащую кожу. Пальцы сжимали до красных отметин — будущих синяков, а когти оставляли кровавые борозды. Сатору беспомощно обомлел. Это было больно, мокро и мерзко, но, к своему же удивлению, тело, давно не чувствовавшее такого, отозвалось ноткой удовольствия. Вот блять, этого ещë не хватало. Потупив с полминуты он буквально отбросил проклятье от себя бесконечностью, прилагая явно больше усилий, чем требовалось, излишне дëргано поднимаясь на ноги. Сукуна довольно осклабился, подмечая чуть сбившееся дыхание мага. — Нравится, да? — гаденько спросил он, поднимаясь с земли. Демонстративно облизнул губы. Вот же ж сука. Сатору любил тешить своё эго, свысока смеяться и чувствовать превосходство. Всегда раскрепощëнность и отсутствие границ. Но Сукуна был таким же, он был отражением, альтернативным сценарием и то, что сейчас произошло в природе быть просто не может. Да Годжо последние полгода спит и видит, как изгоняет эту тварь из Юдзи, а теперь что? А теперь стоит тут потеряно, с истекающей кровью шеей и как сука последняя от этого кайфует, наперекор всей логике и природе. У экстраординарных личностей экстраординарные предпочтения нахуй. — Душевые там, — указав пальцем на неприметную постройку Годжо выпроводил Сукуну, который чуть ли не вприпрыжку туда поспешил. Это пиздец как нерационально, тупо, и так далее по списку, но Сатору плевать. Ему просто необходимо позорно успокоиться, будто подростку со спермотоксикозом. Прошло минут пять. Годжо излечил себе шею, пускай и не хотелось, и вот уже как огурчик, а потому, чтобы наконец вернуть уважение хотя бы в собственных глазах, тут же поспешил в душевые, моля чтобы никого ещë не убили. Стоило ему зайти, как он тут же пожалел об этом. Нет, крови нигде не было, как, вероятно, и трупов, но не это сейчас важно. Естественно Рëмен был голый. Вернее, к невероятному счастью, полуголый, так как натягивал чистые штаны, валявшиеся в одном из шкафчиков, выстроенных у стены. Татуированное тело было притягательно подтянутым, а капли воды обворожительно его облепляли. Годжо чуть не въебал себе с ноги. Не столько с голого торса, которое ему видеть уже доводилось, сколько с того, что этот самый торс ему сейчас нравился, и нравился так, как мужские торсы нравиться не должны. Но самое мерзкое — то, что это тело его несовершеннолетнего ученика, за что хотелось себе дополнительно и руки переломать. Сатору желал захлопнуть дверь или схлопнуть проклятье в лепëшку, но он стойко вошëл внутрь, пытаясь держать планку и статус. Ведь уйти сейчас значит проиграть в этой мини-войне как себе, так и Сукуне. Да и шаловливый огонëк азарта щекотал нервишки. — Настолько понравилось что ли? — Рëмен наконец застегнул школьные штаны, но за верхом тянуться даже не собирался. На губах играла мерзкая ухмылка. Ему ну очеееень нравилось видеть смятение этого самовлюблённого придурка. — Проверяю, не убил ли ты кого-нибудь, — Годжо старался смотреть только в лицо, думать только о том, что это — старый добрый Юдзи. Но у Юдзи никогда не было этого хищного оскала. Он не смог пошевелить ни единой конечностью когда Сукуна стал приближаться. Не смог пошевелиться и тогда, когда Рëмен ворвался в его рот и стал пожирать. В кровь рвать губы и зажимать язык в угол, пролезать глубоко, почти до рвотного рефлекса. Пальцами переламывать белоснежные локоны, оттягивать их с упоением. Играться как захочет. Рука полезла под тëмную форму, языком очерчивая торс, и вновь пожирая. Как же Сукуна любил это делать. Сатору опирался на дверь позади. Ногтями царапал еë дерево, занозы уходили под кожу, но это не помогало. Он чувствовал лишь руки и языки на себе и частично в себе. Чувствовал, что не может сдержаться и тихо, задушенно всхлипнул в подобие поцелуя. Чувствовал с каким остервенением его вжимали в дверь, с каким голодом его пожирали. Рука с волос переместилась к лицу и попыталась поддеть повязку. Это Годжо и отрезвило. Он в очередной раз долбанул бесконечностью, с хрустом впечатав Сукуну в стену. Не желая поддаваться сомнениям, распухшими губами тут же прикрикнул: — Юдзи, выходи ты уже! Но а в ответ лишь четыре алых глаза. — Он не придëт тебя спасать, Сильнейший, — с крайне насмехающейся интонацией произнеся в частности последнее слово, Сукуна поднялся. Годжо скрестил указательный и средний пальцы. — Я хотел спасти его. Рëмен честно удивился, на секунду даже поверил, что Сильнейший маг допустит такое. Впрочем, страха не было. Какое проклятью дело — пятью пальцами меньше, пятью больше? От этого убытков как раз магам и будет. Дешëвая, читаемая провокация. Он лишь слащаво улыбнулся, смотря на то, как Годжо выдержал паузу, молча убрал руку и встал столбом. Это была его последняя попытка сопротивления. Сатору опустил голову и снял повязку. Стоящие торчком локоны довольно небрежно упали на глаза, но это ни капли не помешало их видеть. — Ты такая блядь, — гортанно высказал Сукуна. Сколько бы маг не строил из себя тут что-то, итог в конце концов один. Он с покорностью посмотрел своими живыми сапфирами на Рëмена и у того сорвало башню. Мгновенно впечатав Сатору в стену, Сукуна принялся буквально рвать чужую одежду, но Годжо быстро скинул с себя ткань, высвобождая бледный и немного худощавый, пускай и подтянутый торс, оставив себя буквально на растерзание. Одновременно три рта кроваво кусали и пробирались ниже. Лицо, ключицы, рëбра, живот. Дойдя до брюк, Сукуна неожиданно остановился, и схватив за волосы, (у него определëнно на них был какой-то пунктик) потащил мага к скамейкам. — Ты мне их все вырвешь, — между тяжёлыми вздохами пожаловался Сатору, недовольно морщась. — Хрустальный? — усадив белобрысого между ног, Сукуна не разжимал руки на его голове. Годжо, сообразив, ловко поддел пальцами ширинку и потянул вниз, позволив проклятью быстро стянуть брюки вместе с боксëрами, — Смотри не разбейся, — съязвил он, не позволяя магу до конца оценить масштабы катастрофы — тут же потянул его к головке, и даже сильные руки, инстинктивно упëршиеся в лавочку в попытке отстраниться, не помогли. Годжо хлюпал, задыхался и сражался с рвотным рефлексом, так как Двуликому было поебать. Он натягивал неготовую глотку до упора, не позволял и на секунду выпустить орган изо рта, отчего Сатору банально не мог дышать, забыв как это делать носом. Маленькие ранки на губах рвались от растяжения, а уголки рисковали разойтись по швам. Это не было чем-то приятно интимным, это было натуральной, грязной еблëй. Его рот буквально драли, не заботясь о комфорте. Он чувствовал как слëзы катятся по щекам, но при этом активно прятал зубы и старался работать языком. Старался не поддаться звериному напору, не позволить себя сломить, даже если похабные стоны и всхлипы так и валятся. И как же это заводило Сукуну. Но Рëмену пришлось отпустить его, заметив, что тот скоро потеряет сознание от удушья, и Сатору почти развалился на полу, чувствуя как печëт губы и кожу головы. И как же хорошо дышать. Годжо думал, что морально готов к подобному, но на деле оказалось совсем нет. Король проклятий жесток и не даëт поблажек. Берëт то, что хочет и как хочет, а последствия не важны. Сатору уверен, что не будь он силëн, Сукуна бы затрахал его до смерти забавы ради. Мысль была отвратна и пугающе привлекательна, а в штанах подозрительно тесно. Впрочем, время на перекур кончилось и Рëмен вдарил Годжо с ноги в челюсть, роняя того на пол окончательно. Сатору, всë ещë задыхавшийся, и не заметил как быстро Сукуна навис сверху, впившись алыми глазами в лицо. Стало как-то даже неловко, ибо без повязки Годжо чувствовал себя менее защищëно. — Я бы их съел, — заключил Сукуна спустя пару секунд, целясь острым, как шпага, когтëм в небесный глаз. Сатору быстро перехватил несопротивляющуюся кисть, и отвëл опасную ножовку подальше, — И я обязательно это сделаю, — оскалившись во все зубы протянул тот, — помяни мои слова, маг. — Сначала пальцы верни, а потом я, так уж и быть, потрачу на тебя пару минут, — стрельнул острым взглядом Годжо, не желая оставлять такие заявления без внимания. Сукуна с энтузиазмом сжал чужую шею. — А в остальном ты просто смазливый, — оттопырив один палец и царапая им щëку, дало оценку проклятье, — как девчонка, — впился когтями глубже. Годжо нахмурился. Он хотел дать комментарий и этому высказыванию, но Сукуна потянул вверх и бросил несчастного грудью на лавочку. Деревянная поверхность дала по рëбрам, отчего Сатору болезненно прошипел. Рëмен устроился сзади и согнул ноги мага в коленях, вынудив опереться ими об пол. В этот раз спасти свою одежду не удалось, и проклятье просто разорвало еë, откидывая ошмëтки подальше. Сукуна тут же звонко шлëпнул по ягодицам. — Смазки, я так понимаю, тут нет? — незаинтересованно спросил он. Годжо покачал копной волос. Рëмен хмыкнул, — Так даже интересней будет. Сатору в суматохе вспомнил об особенности ногтей проклятья слишком поздно: когда два обслюнявленных пальца-когтя проникли внутрь. Они будто наждачкой проходили по чувствительным стенкам и Сатору попытался отодвинуться от них. Но Сукуна быстро это пресëк, другой рукой закрыв рот Годжо и потянув назад. Тот почти рухнул задницей на пол, но рука снизу его поддержала, а пальцы вошли до упора. Глаза тут же увлажнились и Сатору из вредности укусил ладонь, на что тут же получил кровавый поцелуй горячих губ, образовавшихся из кожи. Сердце забилось быстрее от уймы болезненных ощущений и там и тут. Сукуна вдобавок присосался к лопаткам, принимаясь кусать до кровоточащих ран, которые в будущем заживали бы пару месяцев, не обладай Годжо регенерацией. Проклятье добавило третий палец, но надолго его не хватило. Нетерпеливо он вынул все пальцы, заставив Годжо, только начавшего получать удовольствие, разочарованно выдохнуть. Сукуна поднял его за бока обеими руками и усадил к себе на колени лицом, сам же присел на скамейку. Пускай он и сам сейчас лопнет, но поиздеваться над магом очень нужно. — Что за жалкое зрелище, — Рëмен положил руку на белобрысый загривок, с удовольствием притягивая чужое лицо к своему впритык, — Сильнейший, — прозвище сладко перекатилось на языке, задевая острые клыки. Зрелище и впрямь интересное: весь торс укрыт кровоподтëками и гематомами от засосов, на шее и вовсе живого места нет. Лицо влажное от слëз, глаза с пышными ресницами расплылись в дымке, а губы распухли и приобрели ярко красный оттенок от покрывшей их крови. Сильнейшего бьëт дрожь. От мазохистского удовольствия или от боли и страха, кто знает? Сукуну устраивают оба варианта. — Хватит тре.. паться, — Сатору прервался из-за руки, что неожиданно опустилась на пятую точку и приподняла вверх, ноги разъехались, и колени разместились по бокам проклятых бëдер. Ещë и голос вышел хриплым и тихим. — Ты что-то сказал? — Сукуна с усилием начал лапать зубастыми руками доступную ему нижнюю часть тела: от колен, до ягодиц, всë никак не доходя до стратегически важных мест. Годжо прикусил губу, пытаясь выровнять голос и прошептал что-то вроде "давай уже", — Ммм? Я не слышу-у-у, — явно играется, мудак. — Давай уже! — буквально в ухо прикрикнул маг, в конце срываясь на протяжный стон. Сукуна прижал его к себе ближе и насадил на член. И самообладание снесло нахуй. С каждым резким и быстрым толчком он продвигался всë глубже, пока не вставил до упора, так что у Годжо из глаз звëздочки повылетали. Он безвольно стал стонать и вскрикивать с каждым сильным толчком, кусать губы в надежде закрыть рот. Сатору стал как ватный и держали его только кровожадные ладони, не забывающие вгрызаться в молочную кожицу. Одна из них вскоре перебралась на шею и начала душить и без того задыхающегося мага. Годжо захлëбывался в ощущениях и даже не сопротивлялся удушающему хвату, он хрипел и всхлипывал, а собственные слëзы попадали в рот. Сукуна сосредотачивался вовсе не на процессе, а на всëм этом виде, только от него он был готов кончить, но держался, дабы дольше лицезреть прелестную картину. Он также видел как радужка почти полностью скрылась под верхним веком в экстазе и как Сатору, весь красный, начал ещë и синеть. — Это и есть твой "фиолетовый"? — пошутил скорее сам себе Сукуна, ведь Годжо его абсолютно не слышал. Проклятье всë же убрало руку с шеи, второй раз за день чуть не удушив Сильнейшего мага современности. Имея теперь лишь одну опору в виде ладони на боку и, конечно, члена, Сатору полетел вниз, прогибаясь в пояснице до боли. Ноги он инстинктивно скрутил вокруг торса Рëмена, из-за чего и не упал. Сукуна же лишь с удовольствием продолжил вытрахивать душу из полусознательного тела. Прошло некоторое время прежде чем Сатору пришëл в себя и продолжил стонать, тем не менее, лишь бы не тешить эго Двуликого и не привлечь ненужных свидетелей, он отчаянно сдерживал громкость. — Громче, — приказал Сукуна, что хотел слышать каждый задушенный всхлип и стон, но изменений не произошло, — Громче! — повторил он с нажимом и одновременно поднял Годжо с неудобного положения, вновь усадив к себе лицом. — Хер тебе.. — скривил ухмылку Сатору, с вызовом встретившись с властным взглядом Сукуны. Тут же его развернуло на девяносто градусов, а на животе оказались придерживающие ладони, быстро окольцевавшие талию, — Эй, верни наза— Не успел Сатору договорить, как член вновь резко вошëл уже под другим углом и Сукуна нарастил бешеный темп. Земля внизу кружилась или сознание — непонятно. Очевидно лишь то, что такому напору сопротивляться было невозможно и душевую заполнили громкие стоны. Сукуна всегда берëт что хочет и добивается чего хочет, и Сатору Годжо не исключение. Вскоре оба закончили. Сил не было ни на что, даже на возмущения по поводу того, что Сукуна без зазрения совести кончил прямо внутрь. Годжо любезно отпустили и он без сил грохнулся на пол. Покусанный, поеденный, выебанный и довольный. — Ты такая-я-я блядь, — протянул Сукуна, запрокинувший голову назад и пытающийся отдышаться, — Я тут его чуть не убил, а ему нравится, нахуй, — он скользнул взглядом по распластанному Сатору и захотелось даже повторить произошедшее, — понятно теперь, почему ты Сильнейший. — Допиздишься, — бросил Годжо, перебарывая себя и привставая на локтях. Небезопасно в таком положении сейчас. — До чего? До того, что ты опять сблефуешь своей территорией, а потом я тебя выебу? — насмешливо изогнул бровь Сукуна, смотря сверху вниз. Приятно хоть иногда в этом теле так смотреть. — До последствий. Возле виска просвистел небольшой "синий" и ударился в стену позади, оставив яму. Рëмен безумно осклабился. — Ты тоже щас довыëбываешься до последствий. Сатору вопросительно выгнул бровь. — От тебя-то? — высокомерно усмехнувшись, он встал и подошëл к шкафчику, доставая чистое полотенце, тут же наматывая его себе на бëдра, как будто прямо сейчас может вернутся Итадори или кто-то зайдëт. Хотя, это будет не самым странным, что они обнаружат. Вспомнишь солнце — вот и лучик: — Сопляку наверняка понравится видеть как его учитель ноги раздвигает, — усмехнулся Сукуна, внимательно наблюдая за реакцией. А она и впрямь была уморительна. Годжо, с готовностью направившийся к душевым кабинкам, так и застыл. Светлые брови метнулись выше, а глаза распахнулись и стали будто бильярдные шары. — Но Юдзи же в отключке, — потерянно произнëс он. — Ага, — устрашающая улыбка Сукуны сейчас раздражала больше обычного, — только вот мне ничего не мешает добавить ему эти воспоминания. Пиздец. Полный провал. Из него итак учитель выходил сомнительный, но трахаться с учеником это вершина. Ну да, не совсем с учеником, а, вообще-то, всего лишь с самым сильным проклятьем, на чьëм счету не один миллион жизней. Пустяки. — Да ладно тебе, — Сукуна встал и подошëл к поникшему магу. Ну что за картина маслом. — он ни о чëм не узнает, — прошептало проклятье прямо в ухо и тут же обвело языком ушную раковину. Годжо облокотился на шкафчики и заинтересованно, но напряжëнно посмотрел в четыре глаза. Те вдруг изогнулись от широкой ухмылки. — Лишь одно условие. Сатору раздражëнно закатил глаза. Ну конечно. — Мы повторим. Выбора не было.