Один дождливый вечер

На лице Томаша все так же красовалась блаженная улыбка, такая лучезарная и расслабленная. Член Сайзота приятно проходил по простате каждый раз, стоило Томашу опуститься. По его телу словно мурашки пробегали от удовольствия. Его собственный член, что упирался и тёрся о чужой торс напротив, размазывая естественную смазку, так и изнывал от желания, чтобы к нему прикоснулись. Смоук вскидывал голову вверх, как бы открывая её для нежных поцелуев Сайзота, чем тот удачно пользовался, оставляя мокрые дорожки от влажных губ. — Ты такой чувствительный, С-сайзот. — мягко коснулся слуха Рептилии голос Врбады. На слова Смоука он мог только промычать и прижаться чуть сильнее, снова попытавшись спрятать лицо в районе грудной клетки любовника. И правда, Сайзот был таким трепетным и чувствительный к касаниям ниндзя. Стоило только провести костяшками пальцев по коже, как Ящерка тут же вздрагивал или заметно ежился, как от щекотки. А что уж говорить про секс. Он поскуливал и впивался пальцами в бледноватую кожу Томаша от столь острых и приятных ощущений. Прикусывал губу или слегка кусал Дымка, лишь бы не простонать во весь голос и не выдать их, хотя стоило Врбаде чуть участить темп, как хотелось уже наплевать на все ограничения и насладиться полностью сие процессом, погрязнув с головой в трясине удовольствия. Как Томаш сжимал его, как двигался, его запах и тело — действовало на Сайзота, как очередное зелье Шан Цунга с побочным эффектом на головокружение и эйфорию. Смоука это только поощряло. Движения были более размашисты и набиравшими темп. Он прикусывал завиток уха Сайзота, опаливая его горячим дымом и сипловатыми, сдержанными вздохами. Как вдруг, неожиданно для него, Ящерка подхватив его, решил сменить положение, перевернув того и положив спиной на кровать, оказавшись между ног Врбады, нависая сверху. Руки он поставил по обе стороны чужой головы. Он слегка жмурился, но старался сфокусировать взгляд на Томаше. Смоук хотел было удивиться, что за своеволие и как он так достаточно легко его приподнял, но вид Сайзота, что нависал сверху, грузно дышал и чуть ли не дымился, поунял его интерес. Наконец Сайзоту была дана свобода действий и он в одно движение вошёл во всю длину, от чего Томаш, запрокинув голову назад, упёрся затылком в матрас, приоткрыв рот и успев только вовремя закусить палец, чтобы не вскрикнуть от того, как по его телу прошелся импульс новых сладких ощущений. От которых он сумел кончить, на собственный торс, даже не прикоснувшись к себе. Заттерианец тоже не был готов к тому, насколько это будет приятно, да так, что в паховой области затянуло с новой силой, руки невольно скомкали простынь, до такой степени, что костяшки побелели, а возбуждение накрыло разум окончательно. Он взял достаточно быстрый и глубокий темп, такой, что влажные шлепки об кожу раздавались по комнате. Томаш не знал, как остаться в сознании, когда его разум уже окончательно терял способность здраво функционировать. Хотелось впиться в Сайзота и кричать его имя, пока голос не осипнет. Целовать, кусать, царапать — оставлять любые следы на этой красивой коже, в память об этой восхитительной ночи. Пока Ящерка жмурился и мычал, поджимая губы, в попытках сдерживать голос. Сайзот то приподнимал голову, смотря вперёд, своим замыленным взглядом, заостряя все чувства только на ощущениях их близости со столь любимым Томашем. Приоткрывая рот в немом стоне, от приятного наслаждения, что приходилось по телу, вместе с ощущениям скорой разрядки. То он уставши опрокидывал голову вниз, наблюдая за реакцией Томаша. Скользя глазами по прекрасному телу под ним, как любимый изнывал от желания кончить, чувствую каждый толчок внутри. Или как он пытался ухватиться одной рукой за чужую кисть рядом с головой, хотя бы немного надеясь контролировать то, как от резвых толчков Сайзота внутрь, его протаскивало по кровати и скомканным простыням. А вторую ладонь он умудрился прикусить до капель крови, лишь бы быть тихим. Заметив это, Ящерка опустился на локти и прошептал, прижавшись к возлюбленному: — Кусай лучше меня, я не против. Милый жест растрогал Дымка, и в ответ, он нежно поцеловал того в щёку, уткнувшись в шею, приобнимая его за спину. Они наконец набрали пиковый и самый лучший темп для себя. Глубокие, достающие до самых чувствительных мест, доставляющие невообразимое удовольствие, резкие. Томаш оцарапывал всю широкую спину Сайзота, почти до крови, скорее от приятных спазмов скорого оргазма, а не желания причинить боль. Он кусал Сайзота в области надплечья, постанывая, на что партнёр с пониманием и ласково повторял слова любви. Чуть приподнявшись после нескольких таких глубоких толчков, Сайзот, одной рукой шмыгнул между их разгорячённых тел, дабы прикоснуться к такому желающему и просящему ещё одну разрядку члену Томаша. Реакцией был сдержанный стон, что так врезался в память Ящерки. Смоук прикусил губу и кивком дал понять парню, что готов. Заттерианец, вновь прильнув к шеи Смоука, стал покусывать её, облизывая после места укусов своим длинным языком. Совершая последние толчки, что шли на спад и были самыми приятными. Рукой он помогал дойти до финальной точки Томашу. В такт собственным движениям, он проводил ладонью, целуя Смоука уже в губы, ловя своими каждый его стон. Сначала кончил Смоук, прижавшись к Сайзоту и содрогнувшись в сладком оргазме, приятно прошедшему по телу. А почти следом прилив удовольствия почувствовал и Сайзот, загнано дыша, нависая над Томашем, содрогаясь от чувства заполненности внутри партнёра. Чтобы не создавать дискомфорт Томашу он вышел из него с характерным влажным звуком и устало упал рядом на кровать. Они ещё несколько минут молчали, слышалось только их сбивчивое дыхание. Свеча, что так старательно освещала то немногое в комнате, что можно было разглядеть в ее свету, уже окончательно потухла. Дождь вовсе прекратился, только капли с крыши все не унимались. Томаш нарушил тишину первым, приподнявшись и оглядев Сайзота, что смотрел в потолок не отрываясь: — Интересно? — А? Что? — растерянно произнес Ящерка, приподнявшись на локти. Вид у него был все ещё уставший и потрёпанный, но Томаш был не лучше. Оба были искусаны и в царапинах от друг друга, но зато счастливые, как никогда. Смоук одарил мягкой улыбкой Ящерку и взлохматил его волосы, вставая на затёкшие ноги, что слегка дрожали. Он неторопливо разминал спину. — В тебе ещё есть силы? — А в тебе нет? — вслед вопросу Томаша, Сайзот смог только отрицательно кивнуть и снова откинуться назад. — Боюсь тебе придется их найти, ведь мне нужно принять ванную, второй раз, благодаря кое-кому, а один я точно не собираюсь это делать. — Но зачем я тебе там? — вздохнул Ящерка. — Спинку тереть будешь, а ещё тебе тоже нужно помыться, не думай даже спорить. — Томаш подал руку своему возлюбленному, на что тот хоть и нехотя, но приподнялся и они вместе направились принимать горячую, расслабляющую ванну. Утром Сайзота разбудил луч солнца, что смог пробиться сквозь щель между занавесками. Все ещё сонный, он всё-таки сел, осматривая соседнюю часть кровати, сомневаясь, что ниндзя все ещё здесь. Но Томаш мирно спал рядом, даже без намека на скорое пробуждение. От этого Сайзот заметно оживился и даже расплылся в улыбке. Правда его душевное спокойствие нарушил внезапный стук в дверь. Он спешно, но старательно тихо, подошёл к ней и с опаской приоткрыл, чуть выглядывая. Он явно не ожидал увидеть перед собой Джонни Кейджа, с самого утра. За то время, как они успели познакомиться и пообщаться, даже побыть врагами и приятелями, Джонни показался ему позитивным и дружелюбным человеком. Он знал много фильмов и шуток, с радостью поясняя каждую из них, что порой затягивалось на пару часов, но все же был приятным человеком. Сайзот, быстро смекнув, что Джонни достаточно громкий, чтобы разбудить мирно дремлющего Томаша, которому и так здоровый сон в мечтах являлся, вышел в коридор, прикрыв дверь за собой. — Сааай, доброе утро, как спалось, как голова, как спина? — Джонни, привычно в его манере, был улыбчив и любезен. — Давай ближе к делу и меньше формальностей. Как все прошло? — Что прошло?.. — Сайзот все ещё старался отойти ото сна, выглядев потерянным и не понимающим, что от него хотят. — Ну как что, свидание! — Какое…откуда? — окончательно запутавшись Сайзот не знал даже с какого вопроса начать. — Да ладно, мы взрослые люди, у меня есть источники, я узнал, что у тебя свидание и решил, как другу, помочь тебе. Ты же нам помог не умереть в катакомбах проклятого колдуна, правда пытаясь до этого убить нас, но это все в прошлом! — Джонатан положил руку на плечо Сайзота, как бы в знак поддержки. Сайзот не понимал ни слова, как обычно и бывало рядом с Джонни, но сейчас особенно. Казалось ещё чуть-чуть и можно будет услышать, как в его голове прокручиваются шестерёнки. Но благо первое, что пришло в его метающийся, в попытках связать все сказанное, ум, было точно в цель. Он вспомнил свечи, которые не зажигал в ванной и в основной комнате, те лепестки, приятно пахнущие и баночку с вязким наполнением. — Так это ты все это сделал?! — прозвучало достаточно громко. — Ну, а кто ж ещё, друг. — со всей гордостью произнес Джонни. — Или ты думаешь, что Бог огня тебе лично свечки ходил поджигать? — Я…я вообще как-то не задумывался насчёт этого, но как ты узнал… — Тс, все вопросы потом. Ты лучше скажи мне, не зря я старался то? Кто она и где ты ее нашел, вы уже… — у Кейджа будто в глазах искры загорелись, он был так доволен собой и своей своеобразной «помощью», что ему не терпелось узнать стоила ли игра свеч и он закидывал беднягу вопросами. Не успел Сайзот ответить хотя бы на первый вопрос, как дверь за спиной Ящерки снова приоткрылась и показался Томаш, потирающий глаза ото сна. — Сайзот, ты чего так громко… — он не смог даже задать вопрос, как заметил глазеющего на него Сайзота, что держали за плечи руки Джонатана, который сомневался в том, что видит. Пару секунд неловкого молчания и взгляда на друг друга хватило всем присутствующим с головой. — Аа… Ну так тоже неплохо, доброе утро! — Он как ни в чем не бывало лучезарно улыбнулся и отпустил Сайзота, но несколько секунд погодя, прищурился. — А я тебя раньше не встречал, у тебя нет двух братьев, случаем так?.. — Нет. — четко произнёс Томаш и прихватив за руку Сайзота, быстро вернулся в комнату, пожелав на прощание всего хорошего. Оба молчали. Оба почти одновременно перевели взгляд друг на друга, замечая, как покраснели то ли со стыда, то ли от того, что не могли сдержать смех, которым в следующем мгновение уже громко заливались. Они даже не задумывались о причинах своего смеха, да это было и не так важно, сейчас им было просто хорошо вместе. Они смеялись от всей души, так, что начали болеть мышцы живота и вместе плюхнулись на пол, опираясь спиной к стене. Томаш положил голову на плечо Сайзота и накрыл чужую ладонь своей. Это утро было действительно самым восхитительным из всех, что было за всю жизнь у этих двоих. Две израненные души наконец нашли покой друг в друге.