Один дождливый вечер

Задержав дыхание Смоук протолкнул внутрь себя один палец. Чувствуя как сильно сжимались мышцы, он плавно продолжил растягивать себя, закусывая губу и стараясь ровно дышать, что выходило с трудом. Его зрачки, все также были направлены на Сайзота. Взгляд мягкий и такой манящий. Только изредка он зажмуривался на пару секунд, от покалывающих ощущений внизу. В мыслях Рептилии творился полный переполох от всего увиденного. Все это так и кружило ему голову. Как мерцание свечи ложилось на тело его партнёра, будто специально засвечивая самые красивые участки, играя на его мышцах. Чуть заметная завеса дымка, исходящая от Смоука, выделяющая его силуэт ещё более ярко и чарующе. Проступающая влага на его теле и капли воды, что изредка стекали с плохо высушенных коротких серых прядей. Сайзот боялся шевельнуться, словно опасаясь спугнуть или нарушить сложившуюся атмосферу, он мог только сходить с ума от желания коснуться Смоука. Нащупывая подушечками пальцев простату, Томаш чуть прогибался в пояснице, сдержанно мыча в сомкнутые губы, от толики удовольствия. Его разум сгорал от одной мысли, чем они сейчас занимаются и в каком открытом виде он предстаёт, прямо перед Сайзотом, но под пеленой возбуждения, он не особо задумывался о нравственности и скованности, это был уже пройденный этап. Сейчас он был занят только подготовкой самого себя для члена Сайзота. Он запрокидывал голову вверх, когда задевал столь приятную точку внутри, вместе с тем и вырывался с его уст клубень дымка, все чаще и гуще, заполняя пространство вокруг. Он неспешно добавил еще два пальца, расширяя задний проход и уже входя по две фаланги, чуть сгибая их и расширяя отверстие. Заттерианец не мог оторвать взгляд от такой картины, попутно перебарывая намерение впиться в столь желанные губы напротив. Он опирался на руки, поставленные перед собой, чуть поддавшись корпусом вперёд и все так же завороженно смотрел на Смоука. Глазами он улавливал каждое движение, каждый мускул на лице Томаша, что вздрагивал. Он был полностью пленён своими чувствами к Дымку, чувствами, что так ныли в груди и охватывали разум целиком, отдавая по всему телу импульсом. Пару минут погодя, Томаш вынул пальцы и громко вздохнул, улыбаясь Сайзоту. Он собрался было сказать что-то шуточное, разбавляя атмосферу, но Ящерка вмиг припал к его губам, вернее даже впился в них. Руками он схватился за талию Смоука, прижимаясь торсом вплотную, в тоже время продолжая петлять языком внутри чужого рта. Смоук, под таким напором, поначалу даже было опешил, но быстро сообразив, что Сайзот мог от такого долгого ожидания и заигрываний, на стенку полезть, он ответно приобнял парня и стал слегка поглаживать того по спине. — Ты такой красивый… — с трудом оторвавшись от столь мягких, немного обветренных губ, прерывисто дыша, произнес Ящерка. Такие слова особенно грели душу Смоуку. Чуть прикрытые глаза Сайзота блестели, а багряность не сходила с лица, он смотрел прямо на него, влюбленным взглядом, крепко сжимая в своих объятиях. Томаш и сам был очарован миловидностью заттерианца. Все его повадки казались прелестными и очаровательными, в своей аккуратности и чуткости. Правда не стоило забывать и про его более раскрепощённую сторону, о которой Смоук узнал только сегодня. Ему бы и в голову не пришло, что Сайзот может быть одновременно таким застенчивым, спокойным и тихим, и быть таким напористым и страстным. Сейчас он словно наблюдал за ростом хищного животного. Оно кажется милым, но чем старше становится, тем ярче становится и его аппетит, и тем больше он просит. А у Смоука уже, по всей видимости, в крови было желание пробовать что-то опасное, будь то задание в клане, с особым риском, или же партнёр, от которого можно ожидать чего угодно. Он чмокнул в носик своего возлюбленного и руками скользнул вниз, чуть стягивая резинку штанов ниже. Опомнившись об одежде, Сайзот постарался поскорее избавиться от неё, запутавшись в штанине, чем вызвал смешок со стороны Томаша. Для помощи себе, в решении данной проблемы, Сайзот даже убрал хвост в этом обличие, дабы он не доставлял лишних хлопот. И наконец выбравшись из несчастного полотнища, Сайзот присел на край кровати, рассматривая Врбаду, пока тот и сам беглым взглядом проходил по всему телу заттерианца. Кожа того была немного темнее, из-за частого нахождения под солнцем. Но, как и у Смоука, тело было хорошо собрано и рельефно. Правда различие в мышечной массе имелось, всё-таки воину Лин Куэй приходилось тренироваться несколько раз на дню. Шрамов было поменьше, а особенно западала в память татуировка. По всей видимости какая-то ящерка или что-то наподобие, изящная и тонкая, так и переманивающая всё внимание на себя. Взгляд Томаша задержался, больше положенного, только пожалуй между его ног. Оказывается Сайзот был не обрезан. Смоук даже не думал об этом, поэтому некий интерес это у него вызвало. Он хотел что-то сказать, но передумал и быстро осознав, насколько заметно его особое внимание, к паховой области партнёра, увел взор в сторону, покраснев. Но Ящерка хотел только припасть к его губам вновь, чтобы возобновить их прервавшийся поцелуй, попутно продолжая изучать каждый участок рельефного тела своего партнёра. Похоже это были единственные мысли, заполняющие его разум сейчас. Дымок же оказался хитрее и потянувшись к личику Сайзота, обвив руками его за шею, он перекинул ногу и сел прямо к нему на колени. Довольно улыбаясь, вздернув голову чуть вверх. Сайзот был такому только рад и обхватив руками вокруг талии Смоука, он уткнулся ему в грудь, сжимая в свои крепкие объятия. Он мог чувствовать исходящий, от Томаша, успокаивающий запах фруктов, что так дурманил его. — Ты решил мне ребра сломать, в доказательство своей любви? — чуть сдавленно сказал Томаш, опустив голову и поглаживая одной рукой по макушке Сайзота. Ящерка, не поднимая головы, положительно кивнул, но хватку все же ослабил. Смоук приподнялся, опираясь коленями в скомканную под ними простынь. Заведя руку за спину, а после под себя, он дотронулся длинными, изящными пальцами до члена Сайзота. На что тот, блаженно промычал, вмиг отпрянул от груди и раскрасневшись, поднял взгляд на парня, вскинув бровки вверх. Сколько сравнений, с милейшими созданиями земного мира, пробежали в голове Томаша. Но эта мордашка определённо заслуживала отдельное, особое, место среди них. Врбада, неумело и не нарочно проводил его членов между ягодиц, стараясь направить орган, пока естественная смазка скатывалась каплями по стволу и затекала в ложбинку. Сайзот, нетерпеливо вертя хвостом, чуть прикусывал Томаша, в районе ключицы. Он кусал клычками, дабы боль была более острая, но быстро затухающая. И почти сразу же он виновато зализывал место укуса. Смоук втягивал воздух, сквозь стиснутые зубы, прижимаясь вплотную к Сайзоту. Из-за опоры на колени, он находился чуть выше. Это сыграло ему на руку и он вовлек Сайзота в очередной поцелуй, прикусывая и оттягивая его нижнюю губу, как бы в наказание за укусы. Рептилия мог лишь недовольно мычать и все равно продолжать переплетать их языки. Их неопытность во всем этом была даже своего рода очаровательна. Они возможно неловко заигрывали, и их действия не были наполнены пылающей страстью, но при этом, они со всем трепетом прикасались и прислушивались к желаниям друг друга. Отвлекаясь на их ласки, Томаш не заметил, как член уже упирался ему в анус. А руки Сайзота переместились на его бедра, придерживая его и помогая насадиться. Наконец Смоук почувствовал, как плавно в него входил Сайзот. Он медленно опускался вниз, ещё сильнее припадая к чужой груди, обхватив руками вокруг шеи Сайзота, хватая все больше воздуха ртом. Они стонали почти в унисон от новых ощущений. Томаш старался глубоко дышать, выравнивая сбивчивое дыхание, плавно опускаясь. Правда чем ниже он садился, тем ярче становилось ощущение, что его сейчас порвут. Он ещё сильнее сковывался и прижимался к Сайзоту, царапая широкие плечи, ища поддержки, жмурясь и тихо постанывая. Рептилии тоже не было легко. Томаш сильно сжимал его, елозил на месте и вздрагивал. Ящерка поглаживал его бедра, шепча на ушко что-то милое, тем самым стараясь успокоить и расслабить его. Он даже предлагал Томашу остановиться и ограничиться руками, мол он не расстроится, да и вредить ему он не хотел. Но Врбада был непоколебим. Он объяснил, что не уверен, когда они ещё встретятся и ему хотелось провести их совместную ночь так, чтобы она надолго запомнилась, как теплое воспоминание у обоих. — Т-тем более, скоро мы привыкнем и…— Томаш приглушённо простонал и продолжил. — будет только приятно. — он улыбнулся Сайзоту, а после чмокнул его в районе шеи. По телу его проходила дрожь и в попытках ее унять, он ластился к своему любовнику. Прохладные руки, что остужали его, пылающее огнем, тело, как прохладные потоки ветра, ласкали кожу. Лбом он утыкался в крепкое плечо напротив. Смоук чувствовал себя окружённым трепетной заботой. Осознание, что Сайзот готов дать им время привыкнуть к телам друг друга, что он так ласков с ним. Его душа так давно не знала этого спокойствия и тепла, что хотелось остаться в этом моменте, проживая его вновь и вновь. Рептилия же, все ещё в попытках расслабить Смоука, начал оставлять поцелуи на его теле, куда только мог дотянуться. Попутно он опаливал горячим дыханием участки кожи, пока с его уст срывался стон. Они старались делать все не спеша. Где-то в разуме Томаша ещё оставалась мысль об их возможных соседях и он старался быть тише, побуждая и Сайзота к этому, либо путем шиканья, либо прижимая к себе так, чтобы его губы припали к оголённые коже напротив. В любых вариантах это помогало, хотя бы ненадолго. Войти во всю длину Сайзоту удалось спустя продолжительное время и с помощью приложенных стараний обоих. Они не торопились начинать двигаться и просто нежились в объятиях, переводя дух. В комнате слышался только шум дождя за окном, который все не унимался, и их громкое дыхание. Горячий воздух, что пропитал помещение и окутанность лёгким дымком, приятно резонировали с внутренним умиротворением на душе. Ящерка, уткнувшись лбом в чужой, оглядывал Смоука, словно до сих пор не веря в то, что сейчас они вместе. Он разглядывал длинные светлые ресницы, родинки и шрамы на лице Томаша. Как все это украшало его черты лица. Своей кожей он чувствовал температуру его тела. И наблюдал, как вздымается и опускается грудь напротив, на каждом вдохе и выдохе. Врбада улыбался, смотря в зеленоватые глаза, что с таким упованием разглядывали его, а как только Сайзот замечал на себе взгляд, то со стеснением прикрывал веки. Томаш огладил Ящерку по макушке, после, переместив руки на плечи, удерживая взгляд на Сайзоте, будто ожидая его реакции на дальнейшие свои действия. Заттерианец лишь, как щеночек, склонил голову чуть в бок, вскинув брови вверх и улыбаясь, как бы и не ожидая продолжения, все ещё думая, что Смоуку нужно время привыкнуть. Да и ему самому это не помешало бы. Правда у Дымка было другое мнение на этот счёт. Он стал плавно задавать ритм толчкам, приподнимаясь, сжимая пальцы на плечах Сайзота и осторожно опускаясь. Рептилия прикусывал губу и припадал чуть вперёд, стараясь сдерживать собственный голос. Томаш же напротив, позволял себе тихие, насколько это было возможным, всхлипы и постанывания. — Томаш, т-ты мне нравишься. — бормотал Сайзот, прикрыв глаза, оглаживая руками сначала бедра Врбады, а затем переходя к спине, как бы приобнимая партнёра. На секунду Смоук подумал, что Сайзот перегрелся и решил в бреду от горячки признаться ему в своих чувствах, достаточно своевременно. Но после, вспомнив, как из Рептилии порой и правда приходилось выпытывать информацию, словно щипцами, поначалу их знакомства, то ли из-за его замкнутости, то ли из-за других, сугубо личных причин. Его сначала удивила такая открытость, а сразу после, он множественно чмокнул того в губы и со всей любовью в голосе произнёс: — Я тебя тоже люблю. Вслед этим словам Смоук будто вновь взбудоражил все чувства Сайзота, делая их ещё острее. Он с новыми силами вовлекся в процесс. Оставлял такие поцелуи, на столь красивом теле, в собственных цепких объятиях, что оставались яркие засосы. Он прижимал его к себе все сильнее, складывалось ощущение, что Смоук сейчас покинет его и тот никогда не сможет увидеться с ним вновь, и это его последний шанс побыть с ним, а желание оставить на теле своего возлюбленного что-то от себя, вырывалось наружу. Руки бродили по всей спине, оглаживая её, а после вновь переместились к бёдрам. Положив их на внутреннюю часть бедра, Сайзот гладил большим пальцем нежную кожу, слегка сжимая. В тоже время губами он то припадал к участкам тела, на которых ещё осталось места без укусов или засовов, то целовал Смоука, так, что тому приходилось чуть отодвигать его, тем самым разрывая поцелуй на пару секунд, дабы ухватить немного воздуха. Томаша это смутило, но вскоре, он сам подхватил эту игривость. Он все ещё придерживался руками за бицепсы и плавно двигался, ощущая, как при каждом движении, Сайзот слегка содрогался, вскидывая голову чуть вверх и прикусывая губу. Смоуку нравилась такая реакция, но ещё больше ему нравился голос любовника, который тот старательно сдерживал. Томаш не терял попыток всё-таки выпутать хотя бы пару таких сладких стонов с его уст. Он сменил темп и стал более резок в движениях, лёгкая боль и скованность окончательно уходили, и на их место приходили приятные ощущения, коррелировавшие с балаганом из чувств в голове. Реакция не заставила себя долго ждать. Спустя буквально несколько таких толчков, уши Смоука уловили такой желанный звук. Сайзот опалил горячим дыханием его ухо и приятно постанывал от столь сладостных новых ощущений. Томаш и сам уже был не в силах особо думать о сдержанности собственного голоса и поэтому у них выходил отличный дуэт из хрипловатых, но таких приятных стонов. — М-мы можем разбудить кого-то — сбивчиво произнес Ящерка, утыкаясь носом в районе ключицы Смоука. — Ничего, будем надеяться, что никого кроме нас здесь нет, ах! — Смоук окончательно отдался столь привлекательным и желанным ощущениям, что пронзали его тело до кончиков пальцев. — Ну или что тут плотные стены.