Пропал щенок по кличке Нежность

Крупные белые хлопья мерно падают с неба, устилая скользкую в некоторых местах тротуарную плитку. На ещё совсем, казалось бы, недавно покрытых яркой газонной травой цветниках теперь лежит толстым слоем снег, поблёскивая в желтоватом свете уличных фонарей. Дети, беснуясь вокруг сугробов, играют в снежки, рыхлые и оттого рассыпающиеся прямо в воздухе, а чуть в отдалении переодетый в костюм Санты пожилой мужчина развлекает детишек помладше, на ходу придумывая конкурсы и то и дело выуживая из огромного красного мешка подарки в коробочках, перевязанных широкой атласной лентой того же цвета. Ближе к центру под будто бы наспех натянутыми шатрами находятся ларьки с новогодними сувенирами: фигурками, кропотливо вырезанными из дерева и старательно окрашенными тонкой кистью, снежными шарами с поразительно реалистичными персонажами из мультфильмов внутри и изготовленными с особой щепетильностью открытками ручной работы. Стылый воздух пропитан ярким запахом клементинов и тонким ароматом имбирных сладостей, почти полностью заглушаемым глубоким смолистым: в самом центре площади, увитая гирляндами, стоит городская ёлка, а вокруг неё водят хоровод — люди кружатся в танце, сопровождая незатейливые движения беззаботным смехом; и только одному человеку улыбаться нисколько не хочется. Лицо Тэхёна резко выделяется из многообразия всех остальных: на фоне худых, круглощёких, вытянутых или кротких, удивлённых или восторженных, но в общей своей массе абсолютно безмятежных, его кажется совершенно удручённым и не потерявшим краску только благодаря щекочущему кожу морозу. Сгорбившись, он сидит на открытой веранде одного из уютных кафе, куда с трудом пробрался через толпу, заполонившую едва ли не всё пространство, и, нервно кусая губы, смаргивает то ли непроизвольные слёзы, то ли просто снежинки, осевшие на длинных ресницах и теперь превратившиеся в капли воды: с того момента, как щенок, испугавшись внезапно взорвавшейся поблизости хлопушки, вырвался из рук и убежал в неизвестном направлении, прошло сорок минут. Тридцать семь из них Тэхён потратил на то, чтобы неоднократно обежать площадь и бесчисленное множество раз показать фотографию собаки незнакомцам, последние три — на осознание того, что он вообще не представляет, как не захлебнуться в накрывшем с головой беспокойстве. Морозно. Холод обжигает щёки, и Тэхён осторожно растирает раскрасневшуюся кожу мягкой пряжей голубых варежек; складывает ладони вместе и несколько раз выдыхает ртом горячий воздух в попытке согреть замёрзший нос. — Идиот, — кладёт перекрещенные руки на стол и опускает на них голову. — Какой же я идиот. Лучше бы попросил тётушку этажом ниже присмотреть за ним. Тётушка — женщина с характером достаточно противным для того, чтобы всячески избегать с ней встречи. Смолоду жизнерадостная и общительная, теперь она, подобно выдохшемуся вину, которое превращается в уксус, сделалась неуживчивой и сварливой, однако при всей своей нерасположенности к людям всегда с нежностью относится к животным, порой даже украдкой растягивает губы в мягкой полуулыбке, когда гладит за ушком рыжего дворового кота — такого же худощавого и большеглазого, как и она сама, что в какой-то мере можно посчитать почти очаровательным. Ким вполне мог бы перебороть крепко засевшее в подсознании нежелание видеть чужое лицо, испещрённое мелкими морщинками непозволительно рано, и потратить лишние десять минут на то, чтобы выслушать возмущение о безответственном отношении к питомцу, если бы не одно маленькое «но»: крошка ещё не привык надолго расставаться с хозяином, поэтому его повсюду приходится брать с собой. Из состояния тотального самоуничижения, которое, к счастью, не длится слишком долго для того, чтобы ситуация стала патовой, молодого человека выводит чей-то мелодичный, как перезвон колокольчиков, голос: — Добрый вечер, — официантка, переодетая в костюм эльфа, осторожно трогает Тэхёна за плечо, чтобы обратить на себя внимание. — Простите, мы скоро закрываемся, но вы ещё успеете заказать напиток. Мне принести для вас что-нибудь? — Нет, спасибо, я уже ухожу, — голос неестественно хрипит, и Ким прокашливается. — Но, может быть, вы видели здесь маленького белого щенка? Девушка на несколько секунд задумывается, но затем отрицательно качает головой. — Боюсь, что нет. Но мы можем сделать объявление! Хозяин заведения иногда использует светодиодную вывеску над входом в качестве табло. Оставьте свой номер телефона и краткое описание собаки администратору. Не знаю, поможет ли, но мы сделаем всё возможное, — эльф приподнимает уголки рта в ободряющей улыбке и, махнув изящной кистью, предлагает следовать за собой. Тэхён воодушевлённо поднимается, а затем, шагая чуть твёрже положенного, чтобы отряхнуть остатки снега, налипшие на высокую подошву ботинок, заходит внутрь заведения, стараясь не отставать от юркой девчушки. Передав заметно измотавшемуся за день администратору нужную информацию, Ким всё-таки соглашается на чашку горячего чая, так кстати поданного с малиновым вареньем — лёгкая боль в горле служит не очень-то прозрачным намёком на переохлаждение. Внутри кафе тепло и действительно уютно, пахнет какао и пряниками, корицей от соседнего столика, где девушка, одетая в очаровательный белый свитер, маленькими глотками пьёт свой кофе. Тэхён бросает в её сторону внимательный взгляд, а затем смущённо отворачивается, ловя себя на мысли, что пушистый свитер чем-то напоминает ему шёрстку питомца. Неловко. Ким не задерживается надолго, но когда он прощается с доброжелательным персоналом кофейни, стоя на пороге здания и кланяясь в знак благодарности за помощь, стрелки часов уже приближаются к девяти. Площадь, ещё совсем недавно кишащая людьми, теперь резко опустела, а оттого ощущается гораздо просторнее, чем раньше, приводя в запоздалый ужас — неудивительно, что найти Нежность парень так и не смог. Кусачий мороз крепчает, и Тэхён, в последний раз проверив все укромные уголки поблизости, понуро бредёт в сторону дома, теша себя слабой надеждой на то, что щенок обнаружится по пути, даже если это так же маловероятно, как и то, что метель утихнет до полуночи. Мерно гаснут огни гирлянд, украшающие вывески магазинов, один за одним исчезают из поля зрения шатры ларьков — Ким удаляется вглубь городских улочек, местами свойственно местности узких и извилистых. Где-то в соседнем квартале слышатся первые салюты, за спиной раздаётся громкий заливистый смех, а за углом надрывно ревёт двигатель недостаточно прогретого для столь холодной зимы автомобиля, и Тэхён, погрузившийся в неожиданное для практически безлюдной улицы многообразие звуков, не сразу понимает, что приглушённый звонок телефона принадлежит именно ему: Ким, замирая от неожиданности и оттого несколько секунд мешкая, прищуривается и всматривается в чересчур яркий для позднего часа экран. Наспех снимая варежки и неаккуратно пряча их в карман, парень нажимает на зелёную иконку, принимая вызов. — Добрый вечер, меня зовут Чонгук, — голос на том конце провода бархатистый и, соответствующе предновогодней суете, бодрый. — Это вы потеряли собаку? — Да! Вы нашли Нежность? — Тэхён резко останавливается, чуть не поскальзываясь на вдруг обнаружившейся под снегом корке льда, а затем, уже чуть тише, будто бы смутившись порыва эмоций, добавляет. — Здравствуйте. Я Ким Тэхён, рад знакомству. — Полагаю, что так, — человек тихо смеётся, а через секунду на фоне раздаётся знакомый щенячий лай. — Когда вам будет удобно его забрать? Я живу в районе седьмой городской больницы. Тэхён нервно, дрожащими не то от холода, не то от облегчения пальцами ищет приложение такси, попадая на нужную иконку не с первого раза, и, чуть шире раскрыв глаза от удивления, вызванного почти несправедливой ценой за поездку, оплачивает заказ. — Встретимся через полчаса? — Конечно, позвоните, когда будете рядом. В машине тепло и пахнет дешёвым одеколоном, немного шампанским, флёр которого пропитал обшитые тканью сидения, и дорогими сигаретами, запах которых совсем не вписывается в атмосферу тесного салона. Тэхён откидывается на спинку, расправляя плечи, и на несколько секунд зажмуривается, только сейчас в полной мере ощущая, насколько сильно потяжелело его тело от усталости — необходимость пошевелить хотя бы пальцем видится мучительно безрадостной перспективой. Водитель выкручивает руль слишком резко и тормозит в последний момент, совершенно забывая о том, что дорога покрыта снегом, потому машину пару раз опасно заносит на поворотах, и, пожалуй, это единственное, что разморённому теплом и относительным комфортом Тэхёну не даёт провалиться в сон. Метель продолжает усиливаться — вокруг всё побелело настолько, что легко различимыми остаются только силуэты домов да ярко светящие фонари, обвитые слегка потрёпанной мишурой, и когда Тэхён, чуть пошатываясь, хлопает дверью автомобиля, он без малого жалеет о том, что не укутался в шарф посильнее: ледяной воздух обжигает горло, а летящие со всех сторон крупицы снега не позволяют нормально открыть глаза. Ким поправляет лямку рюкзака, торопливо надевает варежки, чтобы не отморозить только-только согревшиеся руки и, с трудом пробираясь через сугробы, быстрым шагом направляется к нужному адресу. Сердце бешено стучит, словно вот-вот вырвется из грудной клетки, когда указанное место виднеется из-за крутого поворота. Едва не врезавшись в девушку, явно опешившую от такого напора со стороны незнакомца, парень сипит в воздух тихое «Извините» и, чуть замедлившись, проходит во внутренний двор жилого комплекса. Здесь на удивление по-прежнему людно: кое-как уместившись в узкие сидения, несколько подростков, глумливо хихикая друг над другом, раскачиваются на качелях, то и дело выкрикивая поздравления с наступающим; около одного из подъездов скромно топчется парочка молодых людей, как если бы они не были уверены в том, что нашли правильную дверь; а в самом центре двора, по-соседски собравшись и рассевшись на отчищенные от снега лавки, наигрывают на гитаре знакомые слуху мелодии и поют неумело, но искренне. Всё же прикрыв нижнюю половину лица шарфом, чтобы хоть как-то согреть саднящее от частого дыхания горло, Тэхён приглаживает спутавшиеся от ветра пряди, выглядывающие из-под съехавшей набок шапки, поправляет сам головной убор, чтобы закрыть раскрасневшиеся мочки ушей и, достав из кармана телефон, смущённо касается экрана носом, чтобы не пришлось снова снимать варежки; набирает нужный номер, на всякий случай сохранённый в контакты — было бы неловко потерять его по неосторожности. Голос на другом конце провода слышится через восемь гудков, за которые Ким успевает привести дыхание и пульс в порядок. — В голубом шарфе? Ага, вижу вас в окно, сейчас спущусь. Подождите пару минут, — Чонгук сбрасывает вызов и, отложив в сторону телефон, уходит в спальню, чтобы одеться. Щенок радостно виляет хвостом, когда по пути в комнату мужчина треплет его по ушам, наслаждаясь мягкостью белой шёрстки. — Твой хозяин, наверное, уже испереживался, — на это кроха лишь заинтересованно склоняет голову вбок и пронзительно смотрит в человеческие глаза, будто бы не понимает, о ком идёт речь. Пока Нежность бегает по квартире, визгливо тявкая и, очевидно, получая удовольствие от того, как аккуратно подстриженные когти цепляются за шершавую поверхность ковра, а не проскальзывают с противным скрежетом по паркету, Чонгук, не утруждая себя поиском шляпы, накидывает пальто на плечи, а затем выверенным движением ловит собаку, чтобы надеть заботливо подогретый на батарее свитер и слишком очаровательные, по его мнению, ботинки. На самом деле, если бы не приметная одёжка, Чонгук бы и не обратил внимания на забившегося под лавку пса. Совершенно белый, без единого цветного пятнышка, он сидел в тёмном углу, прижав к голове уши, и высматривал кого-то в толпе, быстро переводя взгляд с одного прохожего на другого, всё сильнее сжимаясь в комок от страха или пробирающего до костей холода, а быть может, от всего сразу. Сначала Чон просто наблюдал. Стоя в отдалении, чтобы не испугать животное ещё сильнее, рассматривал пушистую шерсть и, возможно, совсем немного завидовал модной модели свитера — он сам только чёрные бадлоны и носит, чтобы не тратить драгоценное время на выбор одежды. Не то чтобы ему симпатизировал столь упрощённый подход, но стойкое нежелание вставать по утрам и ужасная привычка отключать будильник делали своё дело. Затем, когда щенок, спустя минут десять, решился показаться из своего укрытия, Чонгук присел на корточки и скорее по привычке, чем из необходимости, улыбнулся, протянув малышу руку: Нежность сначала отпрянул в недоверии, но, принюхавшись, всё-таки подошёл ближе, очаровательно ластясь к человеческой ладони. Тепло, исходившее от неё, наверняка ощущалось достаточно приятно для того, чтобы остаться рядом на некоторое время и позволить погладить себя между ушами. — Ну что ты, потерялся, да? И что же мне с тобой делать? — Чонгук тяжело вздохнул, непривычно для самого себя растерявшись, а затем взял пса на руки и прижал к себе, наслаждаясь тем, как щенок прильнул к его плечу. — Ладно, пойдём прогуляемся. Я позабочусь о тебе. Мужчина расстегнул пальто на треть от его длины и, спрятав пса под одежду так, чтобы выглядывала только белая голова, направился в самый центр толпы, до сих пор не уверенный в том, принесёт ли это свои плоды. Несколько раз прошёлся по площади, оглядываясь по сторонам и время от времени поворачиваясь вокруг своей оси так, чтобы как можно большее количество людей увидело собаку, но убедившись, что вряд ли представляется возможным найти хозяина крохи таким образом, Чонгук, поправив пальто, чтобы щенку было удобнее, покинул площадь в тот момент, когда за спиной на одном из табло засветилось объявление о потере. — Эй, Чимин~а, меня слышно? — Чон отходит подальше и, погладив пса по голове, набирает номер друга, в компании которого сюда и пришёл. — А? Ага, да. Ты куда пропал? Такой здоровый, а так легко теряешься, удивительно, — Чимин беззлобно возмущается, просто чтобы удовлетворить совершенно иррациональную необходимость задеть, даже если знает, что Чонгук буквально проигнорирует его. — Я нашёл щенка. Наверное, испугался какой-нибудь хлопушки и убежал. Что обычно в таких ситуациях делают? — М, не уверен. У него адресника с гравировкой на шее или одежде нет? — В таком случае, я бы тебе не звонил, — Чонгук глубоко вздыхает и закатывает глаза. — Логично. Можно попробовать позвонить в… О, стой, здесь одна кофейня крутит уведомление о пропаже. Белый щенок, зовут Нежность, одет в серебристый свитер со светоотражающими полосками и… — Голубые ботинки. Ты сегодня удивительно полезен, — Чимин на том конце провода чертыхается и явно что-то кричит ему в трубку, но Чонгук не слушает. — Скинь мне номер сообщением. — Уже. Так нам тебя ждать? — Напишу позже. Спасибо! — сбрасывает звонок, приподнимая уголки рта и мысленно делая заметку о том, что они в свои тридцать и правда порой как дети малые. Не то чтобы это было чем-то странным, потому что они не ведут себя так перманентно — напротив, в груди разливается приятное тепло от осознания, что эта сторона их отношений с самого раннего возраста осталась неизменной. Если в начале Чонгук приободрился и подумал, что процесс решения проблемы оказался гораздо более простым, нежели ожидалось, то в момент, когда телефон отключился от холода, он вспомнил, что приблизительно ничего в его жизни не проходит гладко. Однако, они всё же пришли к тому, что имеют: пса, который совершенно не хочет одеваться и постоянно выдёргивает лапы из ботиночек до того, как Чон успевает застегнуть липучки, его хозяина, наверняка околевшего за время ожидания, явно превышающее обещанные пять минут, и самого Чонгука, который правда спускается вниз по лестнице так быстро, как может. — Ну и холодина, извините, что задержались, — мужчина в строгом пальто подходит со спины, стараясь двигаться так, чтобы ненароком не провалиться в снег. — Да, морозно, — красивый. Одетый в огромную белую куртку и такие же безразмерные на вид штаны Тэхён ощущает себя ребёнком, по сравнению с этим человеком. Потому что, ну, он взрослый. Его голос на самом деле ниже, чем во время телефонного разговора, волосы гладкие и чёрные, как вакса, резко выделяющиеся на фоне монохромного пейзажа, и взгляд уверенный, цепкий настолько, что Ким на мгновение тушуется и опускает собственные глаза вниз, с притворным интересом рассматривая любимые варежки. Чон осторожно расстёгивает две верхние пуговицы пальто, и оттуда показывается голова Нежности. Щенок радостно лает и, судя по сдавленному смеху Чонгука, виляет крошечным хвостом, щекоча чужие рёбра. — Непоседа, — Чонгук гладит малыша за ухом и возвращает взгляд к парню. Милый. — Я могу как-нибудь отблагодарить? У вас наверняка были планы вечер, — Тэхён, приподняв рукав куртки, смотрит на наручные часы с заметно потрёпанным от времени кожаным ремешком и складывает губы в форме буквы «о», когда обнаруживает, что стрелки часов неумолимо приближаются к началу двенадцатого. — Не стоит. Вы бы видели, каким несчастным он выглядел, — Чонгук неохотно вытаскивает пса из-под верхней одежды и невероятно тёплого отдаёт в руки хозяину. — Наверное, долго пришлось его искать. Я бы позвонил раньше, но, как только собрался набрать нужный номер, телефон отключился, — Чон кривит губы в подобии ухмылки. — Может быть, хотя бы чашкой кофе? — Тэхён обнимает Нежность, прижимаясь щекой к его мордочке, и очаровательно улыбается, когда пёс отзывается на ласку. Чонгук взрослый и определённо не тает от одной улыбки незнакомого парня, но он абсолютно точно не хочет упускать возможность увидеть её снова, даже если ради этого придётся побыть малость безрассудным. Не то чтобы Тэхён предлагал ему выпить кофе прямо сейчас — скорее, в обозримом будущем, потому что, очевидно, канун Нового года — неподходящее время для подобных встреч, но последовавшее за неожиданным отказом предложение встретить наступающий год вместе настолько обескуражило, что Тэхён только и может, что кивнуть в знак согласия, а потом, едва двигая ватными ногами, направиться к нужному подъезду. Со слегка затуманенным сознанием помочь нарезать фрукты и сделать тарталетки с икрой, от вида которых во рту собирается вязкая слюна, выложить несколько видов сыра на деревянную сырницу и, чуть измазавшись, вылить в специальную ёмкость мёд. Правда, идея написать желания на кусочках бумаги и сжечь их под бой курантов оказывается не лучшей, потому как первое в новом году шампанское приходится выпить с горсткой пепла, что до боли в щеках смешно, но на вкус совершенно неприемлемо. Тэхён осторожно берёт с низкого журнального стола третий за вечер бокал и легко прокручивает его в руке, вдыхая свежий фруктовый аромат. Прищуривается, наслаждаясь изящными спиральными каскадами перляжа, делает глоток и вовсе зажмуривается, ощущая на языке приятный сливочный вкус шампанского. Пузырьки забавно хрустят во рту и щекочут язык, и Ким не сдерживается, позволяя широкой улыбке вновь засиять на лице, пускай со стороны это и выглядит нелепо. Его щёки по-прежнему рдеют, как листья молодого клёна на морозе, но холод более не имеет к этому отношения — разогнавший в организме кровь алкоголь заставляет его лицо и мочки ушей краснеть вне зависимости от того, что Тэхён считает это смущающим. Он немного пьян и оттого расслаблен. Тепло чужой квартиры и скудная, но вкусная еда разморили его, и теперь, удобно устроившись в мягком кресле, Тэхён почти засыпал, моргая как можно реже, чтобы умерить острое желание закрыть глаза и не открывать их как минимум до полудня. Кое-где на ресницах ещё сохраняется влага от слёз, вызванных безудержным смехом от очередной совершенно абсурдной шутки Чонгука, и Ким, смахнув её подушечкой пальца, делает следующий глоток, незаметно переводя взгляд на хозяина квартиры. Чон сидит на диване в метре от Тэхёна и неторопливо доедает оставшиеся в менажнице оливки. Чонгук всё ещё кажется взрослым хотя бы потому, что таковым он и является, но от первоначального смятения больше не осталось и следа. Неожиданно стало понятным, что он из тех людей, чья внешность так же обманчива, как и псевдовыгодные предновогодние распродажи. Высокий и широкоплечий, с будто бы непрерывно оценивающим взглядом, он выглядит довольно пугающим, но за внимательным прищуром скрываются добрые глаза. Чон чаще слушает, чем говорит, но это не означает, что он не заинтересован; много шутит — по привычке или просто для того, чтобы заставить гостя почувствовать себя комфортно; а ещё редко жестикулирует, но выражение его лица мало когда остаётся безучастным. Любопытно. — Спасибо ещё раз, — Тэхён зарывается пальцами в волосы на затылке и чуть ерошит их. — Не знаю, что бы делал, не найди ты его, — словно в знак подтверждения, Нежность, разлёгшийся на дальней части дивана, дёргает во сне лапой. — Ты говоришь это уже в четвёртый раз, я считал, — Чонгук улыбается и делает глоток шампанского. — Просто я правда благодарен, — Ким ставит наполовину пустой бокал обратно на стеклянный столик и поправляет широкие рукава свитера, натягивая манжеты на ладони. — Понимаю, что сам виноват, мне следовало вести себя более ответственно по отношению к нему, — снова смотрит на щенка, испытывая неприятный укол совести где-то под рёбрами, — но я так сильно испугался, когда понял, что не могу его найти. А потом позвонил ты, — Тэхён находит на рукаве выбившуюся из плотного вязания ниточку и слабо дёргает, чтобы убедиться в несерьёзности проблемы. — Я собирался купить кое-что на площади и вернуться домой, обнять Нежность и встретить год в одиночестве. Но вот я сижу здесь с тобой, пью дорогой алкоголь и смотрю на салюты с высоты этажа, на котором никогда не бывал, — в глазах Тэхёна застывает какая-то нечитаемая эмоция, отдалённо напоминающая печаль. — Мне нравится, — глупо хихикает, — но я этого не заслуживаю. Как минимум, не сегодня. — Мы все неидеальны. Нет безупречных хозяев: есть те, кого жизнь питомца не заботит, и те, кто старается сделать для него всё возможное. К первой категории ты явно не относишься. Послушай, ненадолго я стану серьёзным. — Ладно. Он не хочет становиться таковым прямо сейчас, но померкшая на чужом лице улыбка не оставляет его равнодушным, поэтому, оперевшись локтями на колени и сцепив пальцы в замок, Чонгук продолжает. — Нежность жив и здоров. По-моему, вполне себе счастлив. Пока он сидел в моей тёплой квартире и игрался с ковром, ты ходил по улице в метель и искал его. Разве это не показатель того, что ты не безответственный? — Тэхён внимательно слушает и, смутно понимая, куда Чонгук ведёт, кивает головой. — Да, ты совершил ошибку, не надев на него поводок или ошейник с адресником, но я уверен, что в следующий раз ты непременно поступишь так, как следовало бы сегодня. Выбившаяся нитка никак не повредила переплетение пряжи. Хорошо. — Касательно твоего нахождения здесь. Я не вправе тебя учить, — Чонгук делает паузу и снисходительно позволяет Тэхёну хихикнуть от мысли о том, что разница в семь лет, в общем-то, в некотором смысле позволяет ему это сделать, — но я не совсем уверен, что в данном случае будет уместным размышлять о том, чего ты заслуживаешь, а чего — нет. Кто вообще сказал, что тебе нужно заслужить возможность хорошо проводить время? Просто напоминаю, что Нежность тоже здесь, — Чонгук указывает на перевернувшегося на спину пса, чтобы сгладить внезапно ставшие острыми углы. — Ты похож на психолога. — Всего лишь директор по развитию на предприятии старого знакомого, — Чон пожимает плечами и кладёт в рот последнюю оливку, стараясь придать себе как можно более невозмутимый вид. — Но выглядишь более… включённым в проблему, — Тэхён наконец поднимает глаза и смотрит прямо. — Это не появилось из ниоткуда, я знаю причину и сейчас стараюсь справиться с последствиями, но пока не всегда получается. И, когда что-то подобное происходит, я начинаю думать слишком много и неизменно прихожу к выводу, что я правда довольно плох во многих вещах, — Ким чуть наклоняется и, поддевая вилкой дольку яблока, кладёт в рот. — Чем бы это ни было, ты можешь поделиться со мной. Если хочешь, — мужчина снова откидывается на спинку дивана, расслабляясь. — Нет, я не к тому, что нам нужно поговорить об этом, — Тэхён натянуто улыбается и отрицательно качает головой. — О чём хочешь, но сегодня не об этом. Чонгук понимающе кивает, концентрируясь на том, чтобы оставаться, как выразился Ким, включённым в проблему, но сорвавшееся с чужих губ «сегодня» отчего-то приятно греет душу, и уголки рта приподнимаются сами собой. Значит ли это, что завтра тоже имеет место быть? Почти до самого рассвета они действительно говорят буквально обо всём, позволяя беседе, как извилистому горному ручью, перетекать из одной темы в другую. Рядом с Тэхёном оказывается не важным, в какую именно сторону будет двигаться разговор — юный, но неуёмно любознательный, а оттого и начитанный, он бесконечно долго размышляет о вращающихся нейтронных звёздах с магнитным полем, наклонённым к оси вращения, и том, что это вызывает модуляцию приходящего на Землю излучения, а потом невозмутимо говорит, что Минами из спортивного шоу на японском телевидении следует перестать симулировать травмы, потому что ей уже никто не верит. Чонгук не интересуется звёздами настолько, чтобы понимать, что речь идёт о пульсарах, и не слишком-то увлечён японскими шоу, но, пока Тэхён, сделав последний глоток шампанского, медленно, языком, заплетающимся от накрывшей с новой силой сонливости, рассказывает о недавно прочитанной книге, потрясшей его до глубины души, как бы невзначай открывает очередную вкладку в браузере, будучи готовым углубиться в любую из затронутых тем хоть в ту же секунду. Через несколько минут невнятное бормотание окончательно затихает, и парень погружается в лёгкую дрёму. Во сне он ещё красивее — подрагивающие длинные ресницы, чуть приоткрытые бледные губы, потрескавшиеся на морозе, и совершенно очаровательно растрепавшиеся волосы. Чонгук встаёт с дивана, чтобы, если не мыть, то как минимум убрать грязную посуду со стола, и, не сдержавшись, касается подушечками пальцев чужой щеки — мягко. Кожа гладкая и, наконец, тёплая, почти вернувшая свой естественный смуглый цвет — осталась лишь лёгкая розовизна. Укрыв Тэхёна пушистым пледом и смахнув с глаз упавшие на лицо пряди, Чон тихо настолько, насколько это возможно, собирает тарелки и уносит на кухню, оставляя их в раковине до более подходящего времени. За окном по-прежнему метёт — ситуация лучше не стала. Чонгук выходит на балкон и, приоткрыв на форточку окно, закуривает. Дым неприятно дерёт горло, и это далеко не самая любимая часть мужчины в курении, если таковую вообще можно выделить, но в меру резкий вишнёвый запах успокаивает, приводит участившийся пульс в порядок и помогает систематизировать превратившиеся в трудно распутываемый клубок мысли. Тэхён действительно очаровательный в своей неудержимой тяге ко всему, что его окружает. Он красивый — этого бы только слепец не заметил, эмоциональный и, очевидно, в некоторой мере травмированный. Ким младше него на семь лет, только-только заканчивает университет, и, столкнувшись с такой юношеской пылкостью, Чонгуку отчего-то померещилось, что он сам за последние годы слегка закостенел, хотя ещё днём считал, что остался прежним. В его собственном возрасте нет ничего плохого — он так же молод и хорош собой и, бесспорно, ещё будет таковым какое-то время, но его беспокоит, что, вероятно, при необходимости он не сможет быть достаточно гибким для Тэхёна. Чонгук пока не испытывает ничего глубже обыкновенной симпатии, чтобы быть всерьёз озабоченным подобными вещами, и его не пугает перспектива «потратить время впустую», потому что по отношению к Тэхёну непозволительно формулировать это именно так, но алкоголь, хоть и в малом количестве, но попавший в кровь, неизменно вызывает трудноостановимый процесс размышлений — пожалуй, в этом они всё-таки похожи. Ухмыльнувшись и напоследок взглянув в небо, ожидаемо не увидев ни синевы, ни тем более звёзд, Чонгук бросает окурок в пепельницу, закрывает окно, успев порядком замёрзнуть, и возвращается в комнату, где разбуженный завыванием вьюги Тэхён сидел всё на том же месте и, не сразу фокусируясь на нужных вещах, пытался проморгаться. — Останешься? — Чонгук правда ни на что не рассчитывает, но метель едва ли стала тише. — Мм, нет, мы поедем домой, — Тэхён встрепенулся и, когда заметил, что стол уже отчищен от посуды, а тихая музыка, что весь вечер играла фоном, выключена, сконфуженно сжал губы в тонкую полоску. — Нужно было меня разбудить. — Всё в порядке, это заняло не больше пяти минут, — с учётом попыток не шуметь и неожиданной рефлексии, все двадцать. — Тогда я провожу тебя, если не против? — Только если хочешь, — Ким не видит особой необходимости в том, чтобы куда-то ехать в непогоду ночью первого января только из побуждения проводить, но не отрицает, что это в определённой степени подкупающе — вряд ли хоть кто-то ранее делал это для него. В такси Чонгук держится отстранённо, большую часть пути просто смотрит в окно, даже если за ним сплошная белая пелена, и Тэхёну остаётся только гадать, что означает повисшее в воздухе молчание. Оно продолжительное, но не равнодушное, но, всё же, навряд ли можно счесть его приятным. На этот раз салон автомобиля просторный и здесь приятно пахнет ненавязчивым ароматизатором, запах которого напоминает смесь абсента и чёрной смородины, и Ким, ухватившись за подол чёрного пальто и покрепче обняв Нежность, снова невольно проваливается в неглубокую дрёму. Во сне он видит старого знакомого, чего не случалось уже давно, и почти физически ощущает его присутствие, невзирая на то, что в данный момент это невозможно, затем ему отчего-то снятся горы, в которых он никогда не бывал, но всю сознательную жизнь хотел, и оглушительные раскаты грома, вселявшие ужас в его крохотное детское тело. Машина, должно быть, съезжает с колеи, и Тэхён чувствует, как от незначительного заноса потяжелевшая голова ложится на чужое, оказавшееся так близко плечо, и тонкая нить, связывающая его с беспорядочными обрывками воспоминаний, рвётся. Спокойно. Ким не знает, привиделось ли ему трепетное прикосновение к выбившимся из-под шапки волосам или же всё было взаправду, но спустя промежуток времени, слабо измеряемый в полусонном состоянии, Тэхён открывает глаза и видит склонившегося над собой Чона. — Мы приехали. Чонгук осторожно щипает его за ухо и, любезно открыв дверь, чтобы Ким мог спокойно выйти из машины, помогает сориентироваться в пространстве. Следуя тенью шаг в шаг, доводит до нужной двери, как если бы Тэхён не мог сделать этого самостоятельно, и скомканно прощается. — Спасибо за сегодня, я был довольно-таки счастлив, — Ким устало улыбается и, потрепав Нежность за ухо, уже было тянется ключом к домофону, как Чонгук хватает его за рукав куртки и заставляет снова повернуться к себе лицом. — Давай сходим на свидание? — А? Аа, д-да, хорошо, — парень заикается, но мысленно радуется тому, что растерянность, отпечатавшаяся на его лице, вряд ли визуально хорошо заметна в свете тусклого фонаря. — Позвоню тебе завтра, — Чонгук широко улыбается и, не упуская случая, притягивает к себе, чтобы мимолётно коснуться сухими губами щеки. — Заходи, холодно. Тэхён лишь глупо моргает, не находя подходящих слов, а потом срывается с места, влетая в подъезд так быстро, как только может. Крепко сжимая Нежность в объятиях, забегает по лестнице на четвёртый этаж, ненамеренно игнорируя существование скрипучего старинного лифта, наскоро отмыкает ключом квартиру и, захлопнув входную дверь слишком громко для раннего январского утра, опирается на неё спиной и съезжает вниз до тех пор, пока не садится на пол. — И что это было? — бордовым от смущения лицом вжимается в мягкую шерсть питомца и протяжно стонет. Его щёки буквально горят, и всё это кажется слишком ошеломляющим, хотя в произошедшем не было ничего невероятного.