Пластик

Собакин сдержал слово. Когда они вернулись домой, он весьма старательно мешал Тоше спать, и это у него прекрасно получалось. Оно и не мудрено: Антон ведь был только рад вычеркнуть ещё один фильм из списка, а также сделать другу краткий обзор всего, что повыходило у их любимых ютуберов с тех пор, как тот пропал. Только поиграть в хоррор Антон отказался наотрез, как бы Сашка не просил. Мотивировал Антон это тем, что тогда он вообще спать не сможет, при чём не одну ночь, а целую неделю. Не хотелось, чтобы этот день кончался. Но ещё сильнее не хотелось, чтобы наступал следующий. Куча уроков, среди которых и химия, и литература… Парни перестали смотреть на часы ещё после ужина, чтобы в лишний раз не думать о грядущем дне. И всё же, Антон в кровати, он закутан в одеяло, ничего не соображает и с трудом держит глаза открытыми. Саша лежит с ним и увлечённо повествует историю, которую выдумывает на ходу. — …А потом они бросаются в драку, пытаются перегрызть друг другу глотки… Надо будет всё это разыграть в лесу, да? — Угу, — Антон с трудом ответил, зевнул и промямлил: — Ты придёшь завтра? — Приду. Так тебе интересно, кто победил? — Угу… — Корова. А потом все коровы подполья объединяются в борьбе за свободу Молочной империи, и… Парень провалился в сон без сновидений на ближайшие несколько часов. Как легко было проводить время с Сашей и как неимоверно тяжело — продирать глаза утром. Как обычно, он проснулся в гордом одиночестве. Кое-как заставил себя встать с кровати, собраться, попутно проклиная Собакина с его странными просьбой «не высыпаться», которая уже не казалось такой хорошей идеей. Надо будет надрать ему задницу в школе. Антон, конечно, сам виноват, что согласился, но всё же… Он добрался до класса математики — да, спасибо завучам за математику на первом уроке, все дети просто счастливы — практически к началу первого урока. От опоздания отделяла одна несчастная минута. Открыл дверь, скривил недовольную мину и прошептал «вот сучара»: Саши тут и в помине не было. На самом деле, рано было злиться, Сашка ведь часто опаздывал. Но за всю вероятность и статистику, за которую Тоша успел взбодриться, тот так и не появился. И на следующем уроке тоже. Доверие к Собакину, давно подорванное, продолжало таять, хотя парню очень не хотелось это признавать. — Эй, чего приуныл? — Алина подошла к парте Антона на перемене. — А, — парень встрепенулся, отлипая от парты, — Привет. Да так, ничего. — Ты извини, что не села с тобой сегодня, — она виновато улыбнулась, — я уже с Дашей договорилась... — Всё хорошо, Алин, мне и одному нормально. Никто не мешает, — он спохватился: — То есть, ты мне не мешаешь, я не это имел в виду!.. — Поняла, поняла, — она усмехнулась и присела рядом, — так почему ты грустишь? Что-то случилось? — Ну-у… — Антон замешкался, в панике обдумывая, как объяснить своё состояние. Отмазка «просто не выспался» больше не пройдёт, ведь последние дни Алина только и делает, что заботливо твердит ему отдохнуть, в частности, поспать… Заподозрив что-то неладное, девушка нахмурилась и спросила более серьёзно: — Антон? — Та… С мамой поругался, — слетело с языка. — О-ох. Понимаю. С мамами бывает очень сложно. — Ага… — он ответил, отвернувшись. Как же неловко и неприятно было так глупо врать Алине. — Надеюсь, скоро помиритесь. Из-за чего поругались хоть? Может, вместе придумаем, как вам помириться. Парень только вздохнул, не смея встретиться взглядами с заботливой девушкой. Не хотелось придумывать целую историю вранья, Антон считал это неправильным. Но и вариант сказать правду он тоже не рассматривал. Даже представлять потенциальную реакцию Алины на его рассказ о прозрачном Собакине было страшно, слишком страшно. — …Можешь не рассказывать, если не хочешь, но, если что, я рядом, хорошо? Антон зажмурился и ответил: — Хорошо. Он явно почувствовал, как теряет что-то важное. Или уже потерял. — Ладно, ты только не переживай, это главное, — она нежно улыбнулась и собралась уходить. Он не выдержал противного давления внутри и протянул руку в желании остановить её, но не решился дотронуться, и только сдавленно попросил: — Алина, стой. — М? — Ты слишком добра ко мне. — Вот дурак, — она рассмеялась, — а что мне, ногами тебя бить? — затем она заговорила без шуток: — Все заслуживают, чтобы к ним хорошо относились, и ты тоже. Или ты сделал что-то особенно плохое, м? — Э… — Антон отвёл глаза, не ожидая такого прямого вопроса. Перед мысленным взором сразу появилось несколько пунктов: «недоговаривал, обманывал тебя, обещал, что буду отдыхать, а сам по ночам занимаюсь всякой ерундой», но слова застряли в горле. — Вот, видишь, даже в голову ничего не приходит, — прозвучал звонок. — Ну всё, бывай! — она, довольная, помахала ему и направилась к своему месту. Антон бессильно опустил голову на парту с тихим стоном. Как же тошно стало на душе, просто невыносимо. От того, что не выспался, от того, что Саша не пришёл, от того, что лгать входило в привычку, и от того, что Алина так заботилась о нём. И в первую очередь от самого себя. «Саша, не приходи. Вообще не приходи ко мне сегодня», — он мысленно обратился к другу. Не потому, что он не хотел видеть его, а чтобы хоть как-то себя наказать. Следующие пару уроков мальчишка вначале копался в себе, а потом немного подремал. А какой разумный человек не воспользовался бы такой возможностью на никому не нужном ОБЖ? Покажите мне такого человека, и я покажу вам лжеца. Что ж, после четвёртого парень направился в столовую, гонимый инстинктом толпы, но постепенно отстал от шайки своих одноклассников и вовсе остановился, не дойдя до лестницы. Задал себе резонный вопрос: а нужна ли ему это столовая? Беготня, толкучка, попытки набить желудок внушающей опасение стряпнёй до звонка… Нет, спасибо. И так сыт по горло жалостью и отвращением к себе. Круто развернувшись, направился в туалет. Умылся холодной водой, чтобы взбодриться, ведь к середине дня недостаток сна стал ощутим, а от дремания на уроке эффекта никакого. В туалете также оказалось зеркало, что было, в некоторой степени, удачей: в туалете на первом его разбили в первую же учебную недели после летних каникул, а на третьем решили и вовсе не ставить от греха подальше. И так, парень смог вдоволь насмотреться на своё усталое лицо, растрёпанные волосы и круги под глазами. Один из глаз, кстати, начал предательски дёргаться. «И чего тебе неймётся!» — отругал его мальчик в мыслях. Не успела химия начаться, как класс заполнила гробовая тишина, которая длилась всего несколько мгновений и сменилась волной отчаянных перешёптываний, доносящихся с каждой парты. Антон, погружённый в свои мысли, не обратил внимание на происходящее, пока у его парты не проплыла Алина, кинув перед ним бумажку и загадочно бросив «удачи». Тогда мальчик опустил глаза на бумажку: «Самостоятельная работа. Вариант 19». Захотелось встать, сказать «всем спасибо, всем пока» и никогда не возвращаться в этот душный класс. Но смелости хватило лишь на громкий вздох. Как же он надеялся, что первый урок химии в четверти окажется какой-то новой темой, на которой можно будет снова подремать… Химичка была настоящей дьяволицей. Даже походила на неё: была худощавой и до неприличия краснела, когда злилась, и класс этих гениев нередко доводил её до такого состояния. Она не только додумалась дать проверочную на второй день учёбы и, стоя у доски, бубнила о том, что детям было задано повторение, значит, у них не должно возникнуть проблем, но и додумалась сделать как минимум 19 вариантов заданий. Ей хватило на это ума, сил, времени, а главное — желания! Желания окончательно загнать полуживого Антона в гроб. Пока она отвечала на каждое возмущение его одноклассников, постепенно краснея, Тоша внимательно смотрел на задания, но видел перед собой только слова и символы химических элементов, а также предстоящую двойку, а за ней — крики и слёзы мамы. Если бы она только кричала, это можно было бы выдержать, но когда она начинает плакать… Невыносимо. «Если бы она знала, что я и без этого себя ненавижу, может, не плакала бы так?». В общем, в своих размышлениях Антон был далёк от самостоятельной, от химии в принципе. По учительскому столу гулко ударили журналом, кто-то громко ойкнул. — Так, молчать! — вскрикнула дьяволица. — Доставайте одинарные листочки и пишите число! На перемене дописывать не дам. — А если нет листочка?.. — вездесущий Пайцев невинно протянул. Каждый знал, что у химички был целый склад листочков в столе, которые она с радостью протягивала любимчикам, если им нужен был черновик, так что вопрос имел смысл. — Не знаю! — учительница замялась. — Вырывайте из ненужных тетрадей. — Как скажете, Марь Иван, — под пристальным взглядом химички Пайцев тут же вырвал из тетради по химии половину листов, которые там вообще были, даже исписанные задел: — Пацаны, кому листик? Все пацаны, в том числе, девочки, потому что Пайцев обращался так ко всем, вне зависимости от гендера и пола, тут же радостно потянули руки к его парте и закричали «мне!», а химичка не на шутку покраснела и взвизгнула: — Нет, только не тетрадь по химии! Тогда уже я сама дам листики тем, у кого их нет. Антон под шумок тоже вырвал листики из химии, но не половину, а один двойной, аккуратно разорвал пополам, написал число и подписал. Подпёр голову рукой и принялся прожигать взглядом листик с заданиями. Буквы не сгорали, но безнадёжно расплывались перед взглядом. Он закрыл глаза. Перед ними проплыли непонятные узоры, а голова закружилась. «Убейте меня». — Эй, друг. Можно листик? Антон молча передал Собакину вторую часть разорванного пополам листика. — Спасибо, — тот выдержал паузу и добавил: — А ручку можно? Тоша хмуро покосился на него. Сашка смотрел на него влюблённым взглядом с привычной лёгкой улыбкой и выглядел на удивление отчётливо. Обычно таким различимым он приходил к мальчику только глубокой ночью. Тоша порылся в чёрном пенале, нашёл запасную ручку и положил сверху на листочек лохматого друга. — На. — Вот спасибо… Щас химия, да? У нас что, один вариант? Тоша безразлично пожал плечами, не чувствуя к этой проклятой самостоятельной уже ничего, одну апатию: — Видимо. — Халява, — констатировал Сашка и взялся за ручку. То есть попытался. Невесомые пальцы проскользнули сквозь ручку, как проскальзывали сквозь чашку, сквозь телефон и так далее, список мог долго продолжаться. Казалось, Антон был единственной частичкой мира, которая была способна ощущать Сашины прикосновения. — Ой, а я писать не могу, — Собакин хитро ухмыльнулся, — значит, можно отдыхать, — он вытянул ноги, выгнул спину и с облегчением потянулся. — Везёт, — буркнул Антон. И тогда в его душе зародилась хрупкая надежда. Он приблизился к соседу по парте и прошептал: — Саш, ты же знаешь химию? Подскажи хоть что-то, у меня башка не варит сегодня от слова совсем. Довольный Сашка тоже приблизился и перешёл на заговорщицкий шёпот: — И что мне за это будет? — Э… В смысле, что будет? — ничего дельного или приличного Антону не придумывалось. Друг пожал плечами: — Я по рофлу спросил. Одноклассник с передней парты повернулся и недовольно шикнул: — Антон, блять, что ты там шепчешь? Мне что ли? — Эм, нет, извини. — Не твоё дело, сучара блять, с кем Антон шепчется! Нахуй иди! — Э… Это я так, себе… — парень, мягко говоря, был удивлён вспышке гнева Сашки. Как правило, тот не позволял себе ни с того ни с сего посылать кого не попадя нахуй. Одноклассник тем временем посмотрел на Антона очень подозрительно, ничего не понял и отвернулся, продолжая с новой силой гуглить ответы в телефоне, спрятанном за пеналом. — Ублюдок. Чтоб ты сдох, — выплюнул Саша ему вдогонку. Антон в ужасе уставился на юношу, теперь боясь издать хоть какой-то звук, и одними губами проговорил: — Ты чего?.. — Ну а что? — Саша был таким радостным, аж щёки порозовели. — Всегда хотел так сделать! А тебе никогда не хотелось? Надо пользоваться положением, пока никто не слышит, — Саша набрал побольше воздуха в лёгкие, навалился на парту и выкрикнул во всё горло: — Ненавижу вас, уроды ебаные!!! Идите в пизду! Химичка, блядь, убейся!!! Антон боязливо окинул взглядом класс, но на Сашу, как всегда, никто не обращал внимания. Химичка, которой только что предложили свести счёты с жизнью, невозмутимо листала какие-то тетрадки, а «ебаные уроды», они же — их одноклассники, также корёжились над своими самостоятельными. Парень усмехнулся. Да, ему определённо тоже хотелось так сделать. Но даже то, что Сашка орал эти слова за него, уже приносило странное удовлетворение, приятный адреналин. — Ладно, что тут у нас? — беловолосый, уже спокойный, склонился над заданиями: — М-м. Арены. Арены… что-то знакомое. Помнишь, что это? — Да не особо… ой, — в классе было слишком тихо, и Антон снова поймал на себе раздражённый взгляд одноклассника со следующей парты, которого, очевидно, очень раздражал Тошин бубнёж. Тогда парень выудил из-под Саши, практически лежащего на парте, его листочек, ведь тот всё равно писать не собирался, и стал использовать его для переговоров. Первым делом написал «хз». Саша прочитал сообщение и задумался. — А мне кажется, ты записывал что-то такое на прошлом уроке химии в тетрадь, помнишь? Я тогда с Алиной в Дурака Онлайн весь урок играл. Антон скептически хмыкнул и быстро написал: «как ты помнишь что то с урока, если весь урок играл». Саша усмехнулся: — Да потому что ты, Тошенька, весь урок ныл, что бензол нарисовать не можешь, как тут не запомнить. «Точно!!» — чиркнул Антон и полез в свою тетрадь. Он быстро вспомнил суть темы и нашёл формулу арен, благодаря которой первое задание было решено, а решение — одобрено Сашей. Также произошло ещё с парой тестов, пока они не упёрлись в задачу. В ней нужно было и уравнение составить, и использовать формулы с прошлых годов, которых ни в тетради, ни в учебнике не было, ни говоря уже про голову. Даже Сашин светлый ум был бессилен перед ней: — Тут мои полномочия всё. «Надеюсь до тройки дотяну :с», — прочитав это послание, Собакин нахмурился: — Не сдавайся! Сейчас найду, у кого можно списать. Не успел Антон начать его отговаривать, как Саша уже вскочил и стал расхаживать по классу, нагибаясь над каждой партой и заглядывая в каждый листик на них. Это было поистине фантастическим зрелищем. Сашка деловито прошёлся таким образом по всему классу, даже заглянул в бумажки и тетради, которые перебирала сама химичка, а также додумался показать ей средний палец и радостно обратиться к другу: — Хах, Тоша, видал, что могу? В ответ Тоша ошеломлённо закивал. Затем Сашка вернулся к парте и отчитался: — Ни у кого нет девятнадцатого варианта, прикинь. Она всем разные дала. Антон вздохнул и написал: «она психованая». Собакин кивнул, осмотрелся и добавил: — Погоди, есть идея. Он прошёлся вдоль стены, увешенной всякими плакатами и табличками химической и околохимической тематики, остановился у самой большой таблицы и долго в неё смотрел с важным видом. Тоша тоже посмотрел, и вдруг Собакин расплылся в улыбке, пальцем указывая на табличку: — Лол, Тоша, так тут все формулы. Парень аж рот открыл от неожиданности и обиды. «Серьёзно?! Почему я никогда туда не смотрел?!». И так, с помощью всесторонней поддержки Собакина последняя задача была решена как раз вовремя. Молниеносно дописав ответ уже после звонка, мальчик положил отмученный листочек на стол к дьяволице и вышел из класса выжатый как лимон, но счастливый. — На пятёрку написали, вангую, — ванговал Саня, сопровождая Антона по пути в следующий кабинет. Последний признался, пользуясь тем, что в коридоре его бубнёж вряд ли кого-то беспокоил: — Спасибо, Саш. Честно, не знаю, что без тебя бы делал. — Сидел бы и плакал? — Саша, блять… — Ладно, ладно, не злись. И не благодари. Ты только делаешь вид, что дурашка, а ведь сам до всего додумался. — Разве? — Да-а-а, — протянул беловолосый. Антон хмыкнул и так и не понял, обижаться на то, что назвали дурашкой, или быль благодарным за похвалу. В любом случае, это «дурашка» прозвучало по-особенному мило из Сашиных уст, и Тоша решил промолчать по этому поводу. Только добавил: — Осталось пережить литературу, и совсем хорошо будет. *** Класс английского, тесноватый, но по-своему комфортный, приютил в себе всех обитателей 10-г, хотя рассчитан был на одну группу, в чём и состояла его теснота. Для ребят это и проблемой не было: кто-то сидел на партах, кто-то на — подоконниках, кто-то и вовсе разместился на полу. Особенно интересно было сидеть именно на подоконнике, ведь класс располагался на третьем этаже, и из окон открывались виды на весь стадион, где всегда что-нибудь происходило. Так как англичанка находилась в декрете, на уроке английского они находились почти полностью в своём распоряжении, только завуч, и без того занятая, иногда заглядывала и проверяла, не разнесли ли десятиклассники класс. Они и не разносили, только сидели где хотели и галдели. Из разнообразия голосов выделялся один, самый родной и вместе с тем наиболее выводящий из себя: — Антон, капуста должна дать сок, дать сок! Капуста должна дать сок! Антон, капуста должна дать сок! — Саша с чувством повторял одно и тоже последние десять минут, и каждый раз был как первый. Антон вздохнул и мысленно задал риторический вопрос: «И почему я хотел, чтобы он пришёл в школу?». Ещё в начале урока к ним с Сашей подсела Алина (беловолосый, как порядочный человек, уступил девушке свой стул, а сам уселся на парту). Потом она достала телефон с тик-током, и все трое благополучно убивали время в нём, пока не наткнулись на роковой тик-ток с капустой, которую мял какой-то несчастный Антон. С тех пор подростки по очереди, а то и одновременно, донимали Антона капустой. — Анто-о-он, капуста должна дать сок, — Собакин мечтательно произнёс, болтая ногами и наблюдая, как парень старательно скрывает спектр эмоций, который испытывает, когда ему повторяют один и тот же прикол сорок шестой раз. Усугубляло проблему то, что ответить что-то Саше означало выдать его присутствие, а при Алине, мирно играющей во что-то в телефоне рядышком, этого делать не хотелось. — Слышишь, Антон? — не отрываясь от телефона, вдруг позвала Алина, при чём с самым серьёзным видом. — Да? — он наклонился к девушке. Она подвинулась ближе и хитро улыбнулась: — Капуста должна дать сок! Хи-хи! Надо мять! Парень изо всех сил попытался не показывать, что эта капуста будет преследовать его в кошмарах, и улыбнулся, хотя улыбка вышла страдальческой: — Хах… Д-да, п-понял, хах, — он ответил, подражая главному герою капустного тик-тока. Алина удовлетворённо вернулась к играм в телефоне, приговаривая: — Божечки, я так ору с того видоса, надо ж было кота Чебурашкой назвать… Правда, мне уже жалко того Антона. По-моему, его там держат насильно. — Мне тоже жалко Антона, Алин. Я, как Антон, очень ему сопереживаю. — Блин, извини, тебя, наверное, уже достал этот прикол… — она улыбнулась. Парень отмахнулся: — Всё нормально, не достал. Можешь прикалываться, пока не надоест, — не хотелось, чтобы она думала, что достаёт его, тем более, сама по себе она действительно не доставала, да и шутка безобидная: капуста. Просто Сашина заевшая пластинка раздражала, а Алина тут была ни при чём. — Хорошо тогда, — девушка осталась довольна. Саша тут же подхватил: — Не достал, говоришь? Можно прикалываться, пока не надоест, говоришь? Антон молча посмотрел на парня самым грозным взглядом, давая понять, что к нему эти слова не относились. Это не помогло: — Антон, капуста должна!.. Дверь распахнулась, и всё на миг затихло, обратив взоры ко входу в класс. Даже Сашка так и застыл, с одной поднятой ногой и раскрытым ртом. В комнату, стуча каблуками, зашла невысокая женщина с аккуратной причёской. Это и была завуч, что время от времени проведывала их — одна из немногих работников школы, которую эти ребята худо-бедно уважали. Поэтому стоило ей войти, как галдёж почтительно затих. Она остановилась у доски, поправила очки, оглядела всех присутствующих, в том числе, восседающих на подоконниках и на полу. Кажется, осталась удовлетворена и произнесла: — Десятый класс, сегодня у вас литературы не будет. Переносится завтра на седьмой урок. Послышались и радостные возгласы, и оскорблённые, ведь все уже настроились на среду как на единственный день, когда уроков всего шесть, а тут эта литература как снег на голову. В любом случае, радостных возгласов было больше. По сути, ребята пропустили два урока сегодня, и это без учёта ОБЖ, которое некоторые умудрились проспать. В общем, было чему радоваться! Саша даже на пару минут забыл о капусте. Ребята успешно досидели последние минуты урока, который и уроком-то можно было назвать с натяжкой, и принялись бодро собираться домой. Антон не спешил, успев под шумок побеседовать с Сашей о капусте и объяснив, что ещё одно её упоминание, и он за себя не отвечает. Тот, как не странно, согласился. Выходя одними из последних, парни обнаружили Алину на скамейке недалеко от лестницы. Она выглядела довольно одиноко, сидя там в компании телефона и перебрасываясь простыми «пока» с одноклассниками, в том числе, с подружками, которые поспешно спускались вниз. — Чего там Алинка одна сидит? — Может, ждёт кого-то? — предположил Антон. — Может, тебя? Идём спросим, — Собакин не дал ему ни секунды, чтобы возразить, и первым поскакал к девушке через пустующий коридор. Тоше ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. — Привет, Алин, Антона моего ждёшь? Антон подхватил за ним: — Привет, эм, ждёшь кого-то? — О, привет, — она оторвалась от экрана телефона, — Да вот, математичку жду. — А зачем она тебе?.. — Мне надо журнал занести в учительскую, а она сказала, что пока работает с ним, и чтоб я приходила после седьмого, — девушка пожала плечами. — Ничего особенного, будни старост — они такие. Как бы Алина не скрывала разочарования за напускным безразличием, но невооружённым глазом было видно, как ей неприятен подобный расклад: торчать на скамейке целый седьмой урок, когда остальные одноклассники уже выбегали из школьных ворот. — Алин, а давай я подожду журнал? А ты можешь идти домой. Девушка на мгновение застыла и недоверчиво уставилась на парня: — С чего это? — Просто хочу тебе помочь… — он осёкся. — Ничего страшного же, если принесу я? Или должна именно староста? — Ничего страшного, конечно! Только там расписаться надо будет, что журнал принёс. — Окей, — Антон задумался, стоит ли подделать подпись Алины или расписаться своей. Способности Ромы тут не помешали бы. Алина тем временем суетливо собрала все свои вещи, которые уже успела разложить по скамейке, встала и сердечно проговорила, смущённо опустив взгляд: — Спасибо тебе большое, Антошка. Я бы посидела с тобой, но мне надо с Максимом успеть… Антон перебил её: — Не волнуйся, говорю же, что хотел помочь, — губы сами растянулись в улыбке, а внутри разлилось тепло. Как же приятно было чувствовать себя полезным, и не кому-то там, а Алине. — Ну, тогда пока! — П- — Антон так и не договорил. Девушка без предупреждения кинулась к нему и крепко обняла за плечи. Одной рукой, потому другая пока что была занята рюкзаком и телефоном, но всё равно оказалась невыносимо близко. Мальчик задержал дыхание. — До завтра! — спустя какое-то мгновение, которое для восприятия Антона затянулось минут так на пятнадцать, она отпустила его и торопливо пошла к лестнице. Обернувшись, школьник попытался что-то ответить, но рот открывался беззвучно, как у рыбы. Наконец он тихонько проговорил, когда девушка уже спустилась и точно не могла услышать: — До завтра. Собакин издал неоднозначный смешок и сел на скамейку. Постучал ладонью рядом, приглашая остолбеневшего Антона присесть с ним. — Капуста дала сок, да, Антон? Это едкое замечание быстро спустило мальчика с облаков на землю: — В жопу засунь себе эту капусту, заебал! — Ладно, Тошенька, не злись, — он немного помолчал, осмотрев ближайшие коридоры. Седьмой урок должен был вот-вот начаться, и вокруг было практически пусто. — Надо было вам вдвоём подождать журнал. Так романтично: никого, только ты и Алина… — И твоя капуста, — Антон усмехнулся, устраиваясь поудобнее. Ожидание обещало быть долгим. Но не скучным, ведь лучший друг был с ним. Он не особо жалел, что Алина ушла. В конец концов, он был рад посидеть с Сашей вдвоём и спокойно поговорить, не боясь осуждения одноклассников. — Всё-таки, в том видосе всё идеально, — вздохнув, Сашка начал, будучи не в силах не говорить об этом злосчастном тик-токе: — и кот, и Антон, и капуста… *** Время прошло незаметно. Друзья забрали журнал, занесли его в учительскую, где завучи уже гоняли чаи с конфетами и печеньем. И куда уходят деньги, которые ребята сдают на шторы? Подумав, Антошка расписался своей подписью, чтобы потом не было стыдно за подделанную, попрощался с педагогами и наконец-то направился домой, и Саша, конечно же, за ним. Он не отходил от парня ни на секунду, даже в туалет ходили вместе, как лучшие подружки. Но Антона это не напрягало. С Сашей было слишком привычно, и наоборот, странным казалось, когда его не было рядом. Главное, чтобы про капусту не вспоминал. Размышляя в таком ключе и находясь в относительно приподнятом настроении, Антон подходил вместе с Сашей к углу школы, находясь в полном неведении. Чёрт дёрнул их пойти сегодня именно так, ведь можно было просто пересечь школьный двор. Стоило им дойти до угла здания, как оттуда появились две бледные руки с чёрным лаком на ногтях. Антон едва успел заметить их краем глаза, а они накинулись на него, болезненно сжали плечи. Мальчик взвизгнул, оцепенев от страха, а руки чёрной тени безжалостно дёрнули его, утаскивая к себе за угол. — А-ах… Привет, бейбик! Как только бедняжка опомнился, он узнал в нависшей над ним чёрной тени Женю Кашину. Девушка в чёрной толстовке с белым воротничком и диким взглядом держала его также цепко, чтобы Тошенька не попытался сбежать. Её торчащие в разные стороны чёрные волосы и чёлка, которую, очевидно, она стригла сама, придавали её образу безумия, хотя, казалось бы — куда ещё больше? Губы с винной помадой, которая Антону от ужаса и вовсе показалась запёкшейся кровью, искривились в жутковатой и кривой открытой улыбке, походившей на оскал. Собакин подошёл и дружелюбно бросил: — Приветики. Антон устремил на него полный мольбы взор, мысленно прося о помощи. «Меня сейчас или изнасилуют, или убьют, или всё сразу, какие приветики?!», — крутилось в голове. Женя быстро перехватила его взгляд, встряхнула Антона, чтобы тот не отвлекался, и жадно заговорила: — Как дела? Карамельку не обижаешь? — Женя, блин, отпусти меня, ты мне синяки оставишь, — пролепетал мальчик. Собакин почесал затылок: — А, так её Женя зовут? Дочка Марии Викторовны скривилась так, будто была готова разрыдаться: — Но тогда ты сбежишь от меня! И это будет полный… — она глубоко вдохнула и выкрикнула, тряся Антона: — Зашквар!!! Тот взмолился: — Женя, мне больно… Она всё же отпустила его и поправила очки как ни в чём не бывало: — Прости, мой маленький. Придумаем стоп-слово для следующего раза? — Что ты вообще тут делаешь? — парень спросил, поглядывая на Сашу, который безуспешно пытался пнуть ногой полупустую бутылку вишнёвого блейзера. Проследив за его взглядом, девочка пояснила: — Распиваю гламурный напиток для состоятельных дам. Тоша поднял одну бровь: — То есть блейзер? — Ну да, я так и сказала. Будешь? Проигнорировав предложение, парень задал единственный вопрос, который на тот момент его интересовал: — Чего ты от меня хочешь? Если узнать, как у меня дела, могла бы и в школе подойти, а не затаскивать сюда. — Антошка, а пошли на второе свидание? Попьём блейзер, погадаем на мальчиков, — она неожиданно выудила из кармана колоду таро и, мыча себе под нос заклинания, принялась их тасовать. У Собакина загорелись глаза, он подошёл поближе и склонился над картами: — О, а погадай мне на мальчиков. «Только не очередное свидание, у меня ещё от прошлого рука болит». — Антон, скажи, чтобы погадала мне на мальчиков. Антон бросил на парня очень многозначительный взгляд, который так и кричал: «Я её боюсь!!!», и начал: — Женя, ты хорошая девочка, но я не собираюсь ходить на свидания… — Опять мисгендеришь меня! Я не девочка, я вертолёт! Собакин вступился за подругу: — Сам ты девочка, Антон, как тебе не стыдно! — Ж-Женя… — мальчик попытался игнорировать этот поток безумия, чтобы не сойти с ума окончательно. — Я не пью такое, и в карты не верю, не надо мне гадать, ладно? — Ой, какой ты скучный… — она вздохнула и спрятала карты обратно в задний карман. — Тогда, — с самым невинным видом из второго кармана она выудила пачку презервативов: — хочешь?.. Собакин деловито уточнил: — А смазка есть? — Ч-что ты мне предлагаешь?! — Антон уже пожалел, что отправил Алину домой. Без неё с поддатой Женей очень сложно, очень страшно, а Саша не помогал: они с ней были на одной волне. — Как это, что? С тётей Женей бомбочки делать и в прохожих с балкона кидать. Тоша облегчённо выдохнул, но отказался: — С-слушай, Жень, поищи кого-нибудь ещё, чтобы пострадать фигнёй. У меня ещё куча дел… Саша вдруг поддержал его, кивая: — Да, у нас много дел. Майнкрафт не ждёт. Антон уже собирался слинять, как Женя вскрикнула, заламывая руки: — Постой! Я… На самом деле, я хотела спросить. Антон устало прикрыл глаза: «И почему нельзя было с этого начать?». — Что ты хотела спросить? Она покраснела, поправила очки и начала: — Ну, этот твой, как его, Собакин. Что, нашёлся? Знаю, что в школе его нет, но ты такой довольный ходишь, что нашёл его, наверное? Антон в нерешительности перевёл взгляд с Жени на Сашу. Если вспомнить их встречу на вокзале, то скорее Саша нашёл его. Кроме того, как бы не хотелось признавать это, но в глубине душе Антон понимал, что его полупрозрачный Сашенька был не совсем тем Собакиным, о котором говорила Женя. Он опустил голову и ответил загробным голосом: — Нет. Не нашёл. — Вот как… — Женя продолжила заламывать руки и о чём-то задумалась. Точнее, так показалось Антону. Но он до сих пор не был уверен, умеет ли она задумываться о чём-то в принципе. Мальчик взглянул на неё исподлобья и огрызнулся: — Что такое? Ты же сама говорила, что он не вернётся, чего удивляешься? Она ответила вопросом на вопрос: — А он случайно не оставлял ничего? — Что именно? — Антон с трудом принялся вспоминать хаос, который творился у Собакина в комнате. Если перечислять всё это, то они не разойдутся до вечера. — Записку какую-нибудь, например? Антон опешил, и даже Собакин напрягся. Не в силах скрывать удивление, мальчик тихо промямлил: — Откуда ты знаешь? Женя и сама изменилась в лице, её глаза забегали, губы дрогнули: — Неужели он реально осмелился… А я думала, показушник. Ох. — Что? — Тоша чувствовал, как с каждой репликой Жени его мозг плавился всё больше. — Ну всё, ищи своего дружка по телеграмм-каналам, бейбик. Офигеть, записка… — её кроваво-красные губы снова растянулись в бешеной улыбке: — А что в записке? Саша встревоженно повернулся к другу: — Тош? Умоляющее выражение в его голосе и взгляде кольнуло парня в самое сердце. Неужели тот всерьёз подумал, что Антон собрался трепаться о его секретах со всеми подряд, тем более, рассказывать этой страшной девочке-не-девочке про его сокровенную записку? Можно было подумать, что терпение Тяночкина не имело границ, но это стало последней каплей. — Прости, но это личное. Если это всё, что тебе было нужно, то я пойду, — он сказал как отрезал, круто развернулся и направился подальше от школы не оглядываясь. Собакин — сразу же за ним, как настоящая собака. — Постой! Офигеть, он реально что ли… Бейбик, ты чего! Неужели… — Женя бессвязно говорила им в след, но не спешила преследовать. После известия Антона о том, что Саша не нашёлся, она стала на удивление потерянной, даже ни разу не сказала «зашквар» или «эщкере». Пока они не ушли далеко, Собакин нагнал друга и горячо попросил: — Антошка, а передай ей привет от меня. — Зачем? — тот злобно фыркнул, пряча руки в карманы. Желания взаимодействовать с горе-винишко-тян абсолютно не было. — Ну, Тошенька! Ну передай. Парень всё-таки сжалился и остановился. Что бы он ни думал о Жене — она, кажется, была подругой Саши, так какое право он имел мешать им общаться? Правильно — никакого. Он устало вздохнул, развернулся и окликнул девушку: — Эй, Женя. Та дёрнулась и уставилась на него, словно увидела приведение. Очевидно, она собиралась уходить: в одной руке уже держала свой блейзер, а другой надевала наушники и сжимала телефон, но так и застыла с одним наушником в ухе. — Да, Антошка?! Антон прикрыл глаза, склонил голову и произнёс с таинственной улыбкой: — Саша передаёт тебе привет. Тогда Собакин приобнял парня за плечи, от чего тот заулыбался ещё теплее и таинственнее, и выговорил в подтверждении его слов: — Привет. Девушка снова дёрнулась, едва не выронив бутылку с вишнёвым напитком. Антону показалась, что она побледнела, если это вообще возможно было заметить сквозь слой и без того светлой тоналки. — Передаёт привет? Мне? Подожди, а как… А когда?! Как он… Пока Кашина находилась в замешательстве, Антон воспользовался ситуацией и ретировался. Выбрал самый витиеватый и запутанный путь на случай, если той взбредёт в голову их догонять. Зайдя в ближайший двор, обогнув пару домов и переведя дух вместе с Антошкой, Саша спросил: — А чего ты не захотел, чтобы она погадала? Тоша выпалил, едва не всхлипывая: — Да потому что она меня пугает, Саш! Я понимаю, что вы с ней общаетесь, но я просто не могу… — он невольно задрожал, вспоминая, как её руки затягивали его за угол. Собакин усмехнулся: — А ты пугаешь её. Шатен так удивился, что даже дрожать перестал: — Что? С чего ты взял? — А ты видел вообще, как она на нас смотрела? — Да. Если так подумать, тоже заметил. Странно всё это. Пришлось выйти из уютного двора к дороге и почувствовать на себе порывы холодного ветра. Ощущение было не из приятных. А ещё неприятнее было смотреть на Сашу: беловолосый придурок шёл в кофте нараспашку и застёгиваться даже не собирался. Ветер ерошил его густые, и без того непослушные волосы, а он убирал их с лица рукой — вот и вся его реакция. — Господи, тебе не холодно? — Не холодно, — он с интересом глянул на парня сверху вниз, даже привычная улыбочка исчезла. — Волнуешься? — Конечно, волнуюсь! Я же… Мы же друзья. Улыбочка вернулась, Сашка прикрыл глаза и ещё раз откинул белую чёлку: — Ага.