О полиции и тайнах секса

Глаза напротив наполняются злостью. Такой же, как у нее. А голос наглый, сука, наглый! – Так точно, мам. Мама. Удивительно, как человеку может быть больно без всяких физических причин. Слово мама вяжет на языке похлеще спелой желтобокой хурмы, режет сильнее стального кухонного ножа и отравляет сильнее самого сильного яда. Хочется сказать многое: но она не захочет слушать и истерично закроет уши своими вечно холодными ладонями. Мама. Мама любит свое дитя не смотря на все трудности и проблемы. Мама - пример для подражания для своего ребенка. Мама должна видеть первые шаги своего ребенка - Лина же была на задании по поимке особо опасного преступника на академической практике. Мама должна слышать первые слова - а уши Лины слышали лишь очередь выстрелов в засаде где-то под Москвой. Мама должна шить костюм снежинки из шуршащей ткани для своего ребенка для первого утренника в детском саду - Лина зашивала себе рану на предплечье где-то в заброшенном амбаре, попутно зашивая себя изнутри дешёвой водкой. Мама должна быть всегда за ребёнка - Лина же была всегда за закон и не шла против системы. – Я всегда за тебя. Для Славы эти слова ничего не значат. Романова хочет кричать от досады, но она переживет это. Совокупность обид раствориться к утру, исчезнет где-то за горизонтом. "Прости" верилось на языке, но обе понимают - лучше молчать. "Прости" за то, что меня не было рядом, когда ты шла в первый класс с букетом белых роз для учительницы. "Прости" за то, что не пришла на твой день рождения, когда твоим главным гостем была я. "Прости" за то, что не плела тебе косы по утрам и не гладила твое любимое розовое платье. "Прости" за то, что в поисках себя потеряла тебя. Сидя в допросной можно понять многое. Лина тяжело вздыхает, качая головой, которая так резко стала тяжелой. Она никак не ожидала увидеть свою дочь тут, в это время. – Ты разочарована? - сиплый голос Славы выбивает из колеи, добивает. Боже.. Лина поднимает на нее голову и понимает, что делает лишь хуже. Она не обняла дочь, не сказала ласковое привет, а сразу начала качать свои права, будто в первую очередь была полицейским, а уже потом - матерью. Женщина встаёт со стула и подходит к девочке, снимая с нее наручники, поджимая губы. Конечно, она зла на свою дочь, ведь та нарушила закон по нескольким статьям. Но больше на себя. – Я очень испугалась, когда узнала, что тебя подали в розыск в Санкт-Петербурге. А ещё сильнее испугалась, когда мне позвонили и сказали, что тебя нашли с оружием где-то в центре города. - Лина кладет свою руку на плечо дочери, чуть сжимая ткань кожаной куртки. Лицо Славы не выражало никакого сожаления, нет печали и раскаяния. Ее бесстыжие глаза смотрели на свои ботинки с красными шнурками, лишь бы не на мать. – Давай я тебе потом все расскажу. Дома. У тебя дома. - Лина тяжело вздыхает, это звучало логично и правильно. Только вот.. провинилась Слава, а виноватой себя чувствует Лина. Смешно до слез. – Хорошо, Я сейчас вызову такси, иди подожди меня на улице, - выводит свои дочь вперёд из допросной. Слава кивает матери и идёт на улицу, потирая запястья, где красовались следы от наручников. А Лина.. Лина падает на стул посреди коридора, зарываясь руками в волосы. Она устала. И эта усталость - все, что осталось внутри нее. Внутри стягивается узел накатывающей истерики, а слезы душат. Где-то в конце коридора раздается лай собаки, а после и голос хозяина. Сука, вот его точно не хватало сейчас. Истеричный смешок вырвался из ее рта, когда рассерженный, но в то же время удивленный Макс остановился рядом с Линой, чья тушка растеклась по стулу. – А ты разве не в Санкт-Петербурге, Романова? - голос стальной, с ноткой обиды и злобы. Ну конечно, она же не отчиталась перед ним, когда уезжала сегодня утром. В данную секунду Лина ужасно сильно хочет зарядить ему между ног, но она лишь тяжело вздыхает и встаёт со стула. – Как уехала, так и приехала, Максимов. - фамильничает в ответ, что вызвало у Макса злую усмешку, – А ты чего так поздно в отделе, уже 9 часов вечера. Действительно, Макс никогда так поздно не приходил, обычно до ночи тут либо Леша, которого Лена выгнала из-за очередного приступа ревности Леонидова, либо сама Лина, которая заполняла отчёты. – Да так, прогуляться решил. А вообще, девчонка одна вокруг пальца обвела, а я даже не знаю зачем. - Макс убирает руки в карман черных джинс, пока пёс утвердительно кивает ей. – Вот, нужно пробить ее по базе. Вроде и делу помогла, а вроде и врёт, - Макс протягивает ей небольшую фотографию, – Представляешь, выхожу сегодня из квартиры, вижу, девчонка сидит, говорит, что к тете приехала, а ключей нет. А я взял ее, псу жалко ее стало. Сидели с ней, Слава ее кажется зовут, она ещё глупость такую выкинула, которая помогла. В общем, авантюрист без тормозов. Да только эта тетя сирота и никого у нее нет. – Что, уже и дети тебя обманывают, ух ты блять.. - Романова смотрит на фотографию и видит свою дочь, которую Макс случайно сфоткал у офиса сегодня утром. Господи, как же Романовой хочется пристрелиться.. – Чё, знаешь ее? - Макс видит, как меняется в лице Романова и не понимает смену ее настроения. – Нет, то есть, да. Ее сейчас приняли по 222, и она без разрешения опекуна или родителя из другого города приехала. - про сопротивление Лина решила умолчать. Теперь менялось лицо Макса, который даже и не подозревал, что в рыжем омуте черти водятся. Так вот откуда этот зэчный говор.. – Интересно девки пляшут.. Хранение оружия? И где она, в допросной? Лина придержала его за локоть, видя, как мужчина направился в сторону допросной. – Нет, только отпустила. В центр трудных подростков отправили, три пропуска - сажаем на указанный срок. - губы пересохли, как и горло. Романова обхватывает себя за плечи, отводя взгляд в сторону. – В смысле отпустили? А ничего, что у нас потенциальный преступник разгуливает, или ты, Романова, пожалела ее за возраст. А как же твое: "Все равны перед законом?", или ты у нас настолько непостоянная? - голос срывается на крик, несколько дежурных оборачивается на них, а Романова лишь сильнее сжимает губы. Сколько это будет продолжаться - его ненужная обида, в которой он же и виноват? – Я не изменяю своим принципам, если ты про это. И это нормальная практика - отправлять детей в центр, сам нескольких туда отправил. А за эту я ручаюсь, сама ее проверять буду. – Хорошо, дай мне ее адрес и я поговорю с ней. - его не переубедить, не успокоить тем более. – Зачем? Ну обманула тебя девочка, просто решила подыграть тебе, съездить на место преступления. Ее дело я тебе не отдам, не проси и не воруй сам. Оставь ее в покое, я все сказала, бывай, Максимов - каблуками цокает в сторону выхода, где в жёлтом такси ее ждёт уже заснувшая Слава, которая чудом не попалась Максимову на пути. Макс же остался стоять посреди коридора, потирая свой лысый затылок. Столько эмоций разрывают его на части – и что с этим делать, он не знает. – Что ж она так печется об этой девчонке?.. ладно, завтра узнаем.. пошли, - обращается к псу, качая головой. Он точно не отпустит эту рыжую девчонку и точно не отпустит Романову, которая что-то скрывает. Несколькими часами ранее Все песни в плейлисте прослушаны, а из-за наушников болели ушные перепонки и сами уши. Лина откидывается на скамейке в зале ожидания аэропорта, потирая руки. Ее самолёт задерживали на добрых 6 часов из-за погодных условий. Женщина посмотрела на свой телефон, где белыми цифрами было написано 19:32. Она уже не уверена, улетит ли сегодня вообще. От весьма пессимистичных мыслей ее отвлекает телефонный звонок. Лина открыла свои глаза и еле-еле подняла телефон к уху. – Да, слушаю..

– Лин, ты главное не волнуйся..

Романова тут же подскочила со своего места, смотря на имя контакта. "Катька-сестрица". И вновь прикладывает телефон к уху, тяжело дыша. – Что случилось? С тобой все в порядке? С Славой что-то?

– Кстати о Славе... В общем, она ушла вчера гулять, все как всегда. Сказала, что к однокласснице пошла. А я чисто случайно встретилась с этой одноклассницей, она сказала, что Славы у нее не было. Я звонила во все отделения города, ее нигде нет...

С каждым словом внутри Романовой все сжималось. Господи, что эта бестия уже натворила?

– В общем, Слава в розыске.

Сердце, кажется, остановилось, а дышать стало нечем. Медленно, будто в замедленной съёмке, Романова опускается обратно на скамью, сдерживая всхлипы.

– Но я зашла к ней в комнату и случайно увидела ее ежедневник. Она написала что-то вроде.. м.., - послышалось шуршание страниц на том конце провода, – Поехать бы в отчий дом, где мама была счастлива, где вишня цветет и любовью пахнет.. я сначала подумала, что это стихи ее, она же личность творческая.

– А где.. где ее в последний раз видели? Я сейчас все связи подключу, сука, всю полицию на уши поставлю.

– Тише, Романова, не волнуйся. Слава у тебя не пропадет, она боевая. Может отдыхает, запила там..

– Нет, не запила! Мы ещё в прошлый раз все выяснили, она больше не устраивает пьянки. И как видимо, не отвечает на звонки?

– Не отвечает. Может... Тебе ответит? - голос сестры тихий, будто сомневается в своих слова. Да и сама Лина сомневается в ее словах.

– Нет, мне точно не ответит.. Сука, ещё и самолёт задерживают, я не знаю, когда я прилечу. Будь на связи.. надеюсь она действительно просто сорвалась.. Лина отключилась, бросая телефон рядом с собой на скамью. Пропавшей дочери ей ещё не хватало.. Лина специально решила полететь к дочери, чтобы отпраздновать ее 17ти летние, которое должно случиться на днях. А теперь.. а теперь дочь пропала со всех радаров. А Романова винит по все себя и свою наивность, надеясь, что дочь исправилась. Мирослава – сложный подросток с зависимостью и неконтролируемой агрессией. Лина – мать, вечно в заботах и тяготах. Не проходит и пяти минут, как снова раздается телефонная дверь. Звонил уже участковый из ее отдела.

– Здравствуйте, товарищ майор..

– Меня нет, я на административном. Звоните Максимову. - Романова не хотела продолжать этот диалог, не дава сказать и слова ее работнику.

– Мы девчонку поймали, тут на пару лет тянет. 17 лет, хранение оружия и сопротивление при задержание. Говорит, что знает Романову и будет говорить только с ней, то есть, с вами. Что прикажете делать?

Лину как током прошибает. – Что, девчонка? Как ее зовут, лет сколько?

– Паспорта нет, говорит, что Мирославой звать, 17 лет. Сидит сейчас в допросной, молчит как рыба об лет.

Господи.. Лина тут же встаёт, берет свой чемодан и бежит из аэропорта. – Скажите, что я буду через час, силу к ребенку не применять, я вас сама задушу. Никому больше в отделе не говорить об этом, я забираю ее дело.

– Так точно, товарищ майор. - дежурный отключается, а Лина уже садиться в такси, называя адрес участка.

Не она к дочери приехала, а дочь к ней. Очень, блять, смешно и весело. Внутри все кипело от злости и ярости. Действия Романовой-младшей всегда были беспечными и глупыми, порой опасными. И всегда разгребала все Лина. Она не знает, сколько раз она заправила волосы на уши, сколько раз постучала по коленке ногтями и сколько она уже кусает губы. Но знает одно точно: она убьет свою дочь. Настоящее время, квартира Лины. Пахло табаком и цветочными духами Славы. Лина стояла у настежь открытого окна, смотря на ночную, но такую яркую Москву. Сигарета в ее руках тихонечко тлела, развивая свой пепел по ветру. После того, как Романовы переступили порог квартиры, Слава изъявила желание пойти в душ, а после лечь спать в гостевой комнате. Лина согласилась, уходя к себе. Они обе устали. Сейчас Лина стояла в гостиной у окна, куря уже третью сигарету. А после удивляется, откуда у дочери страсть к курению. Сзади послышались тихие шаркающие шаги. А после, рядом показалась рыжая макушка с темными корнями. – Мир, ты чего не спишь, три часа уже. Лина шумно затягивается, оценивая взглядом внешний вид дочери. Уже какой год она красится в рыжий, а она никак не может это принять. Кажется, у Славы ещё добавился татуировка на ключице и пирсинг губы, чёрное колечко. Лине, честно говоря, все равно на внешний вид дочери, Слава очень упрямая девочка, которая скорее сама себе набьет очередную татуировку, чем послушает мать. – Куришь громко. - Слава сама достает сигарету, поджигая. Лина далеко не лучшая мать. Даже хорошей на назовешь. Да, любит. Да, даёт деньги. Нет, не рядом. Обе курят в тишине, ощущая такую лёгкую, едва уловимую недосказанность. Обеим есть что сказать, но у обеих рот полон воды. – Ты вообще как тут оказалась? - Лина хотела провести этот разговор утром, но раз Слава встала, то почему бы нет. А девочка и не уходит, кивает матери и стряхивает пепел. – К тебе приехала, соскучилась. – Не ври. - ложь от нее она чувствует сразу, особенно такую смешную. Даже под дулом пистолета Слава бы не захотела к ней приехать. – Ладно, проницательная ты моя. Знаю я, что за тобой охота идёт. Эти твари вышли на меня, я решила к тебе приехать. - каждое слово дочери обжигало сильнее солнца, ранило сильнее ножа. Как.. охота.. вышли.. страх парализовал ее полностью, хотелось прижать свою дочь к груди и никуда не отпускать. – Мам, тише. Я шла со школы, ко мне подозрительный тип подошёл, сказал что-то вроде: "Передай своей матери, что она умрет в муках". Я подумала, что чудик какой-то. А это было как раз, после того, как ты в Москву переехала. Потом мне начали приходить письма, что убьют тебя, а я буду реветь на твоей могиле. Я решила, что лучше поехать к тебе. – Стоп, а почему не сказала Кате, ты вообще в курсе, что ты в розыске была? - теперь в ее голосе снова была злость из-за беспечности ее дочери. Слава и сама понимала то, что ее путешествие.. весьма неудачное. – Она не отпускала тебя ко мне. Она.. - Слава замолчала. Слова комом в горле застряли, болью в сердце отдавались, – Она как с цепи сорвалась после твоего ухода. Тетя тебя.. – Ненавидит. Я догадывалась. - Лина прижалась к своей дочери, вдыхая такой родной запах ее волос и своего геля для душа, которая рыжая сперла у матери. Слава почти с самого рождения живёт с Катей из-за Лининой учебы. Мирослава родилась как раз перед первым курсом академии, а сидеть с ребенком времени не было. Катя с радостью сидела с племянницей, ведь девушка была бесплодна и увы, Бог обделил ее детьми. А спустя пять лет, когда у Кати появился новый муж, Антон, тот почему-то сразу принял ее, да и сама Слава сразу сблизилась с мужчиной (ну как мужчиной, ему от силы было 22 года, ведь Катя любит помладше). А Лина строила карьеру, боясь, что однажды придут за ее дочерью и близкими людьми. Утопала в работе, почти жила в отделе Санкт-петербургского полицейского участка. – А пистолет то у тебя откуда, Рэмбо мелкий? - все, что получилось сказать своей дочери, перед которой обязана по горло. – Да у тебя нашла и взяла, на всякий, вдруг убьют. - усмехается, качая головой. Слава действительно могла так поступить, Лина даже не удивляется. – Я ж знаю тебя, ты бы просто так не приехала. – Знаешь ты меня, ага, конечно.. - та потаенная обида на мать, которая хранилась долгие годы в ее сердце - набирала обороты. Лина уже сто раз пожалела о том, что вякнула о своей дочери. – Мира, я не претендую на звание лучшей матери. Не буду скрывать, что ты появилась в моей жизни случайно, а отдавать тебя кому-то я не хотела, да и о твоём отце я вспоминать не хочу, я.. – Мам, я все знаю. Лина остановилась на полуслове, когда ее речь оборвала Слава. Голубые глаза были впервые наполнены сожалением, а в карих стояли слезы. Знает. Она всегда все знает. Слава знает, что мама залетела в 17 и сбежала из своего дома к сестре, знает, что ее мама трудилась каждый день, чтобы подняться по карьерной лестнице и обеспечить хорошую жизнь. Слава знает, что мама ее любит, хоть и плохо и редко это показывает. Но от этого понимания обида никуда не денется. – А у Макса чего под дверьми сидела? – А, Максимка уже нажаловался тебе? - Слава усмехнулась матери, поворачиваясь, – Я случайно нашла твою фотку в квартире, там ещё ты молодая и Максимов этот, а на обороте был этот адрес. – А мне ты чё не позвонила?! – Я телефон посеяла. Прости грешную.. - Слава сдерживала смех, смотря на покрасневшую от злости мать. – Ну и путешествие у тебя, Гулливер. У тебя мать чуть от страха не умерла, а тебе хоть бы что. Завтра как миленькая в центр пойдешь. – Хорошо, хорошо. Спокойной ночи, мам. Люблю тебя. Люблю. Люблю! Лина обернулась к дочери, которая уже ушла к себе в комнату и приложила руку к сердце. Бьётся. Значит точно живая. Но все же, Лина точно знала, что дочь что-то не договаривает, врёт..

***

День опять начался к телефонного звонка Леонидова. Лина только успела поцеловать в лоб спящую дочь и оставить завтрак, как пулей полетела в отдел. Как ей сказал Леша: убийство бывшего полицейского ряди мести, за пару дней точно найдут убийцу. Романова зашла к Жаровой, чтобы получить какие-то данные. – Лена, какие результаты с отпечатками на ноже? - Романова зашла в лабораторию, садясь на стол рядом с Леной. Женщина кивнула коллеге и прошла к столу. Не сказать, что из отношения стали ну очень хорошими после их разговора о Максе, но они определенно стали подругами. – Привет, это отпечатки Даниила Ширина, его у нас в базе нет. Макс заходил. Лена, что жевала конфетку со стола подруги, подняла бровь и выкинула фантик. – Круто. А мне то что? Лена покачала головой и тяжело вздохнула, доставая какие-то бумаги с полки, а после бросила их на стол. – Спрашивал о Славе, которая оказывается обманщица, я сразу что-то плохое почувствовала. Попросил пробить по базе. Я пробила. И опять Романову как водой окатило. Неприятный холодок пробежал по спине, а во рту стало слишком сладко от только что съеденной конфеты. Она посмотрела на совершенно спокойную Лену, беря бумаги в руки. Дело Мирославы Романовой. – Я хотела ему сказать. Но увидела, кто ее мать и.. просто сказала, что ее нет в базе, у нас точно. Сказала, что пусть обращается дальше. Ты ведь понимаешь, что он не успокоится? - ее слова кажутся такими правильными, что хочется в узел связаться. Теперь эту тайну разделяло двое: друг Лины и теперь Лена. Будто чувствуя волнение девушки, Лена решила успокоить ее: – Не волнуйся, я не скажу ему. А она.. – Нет. Она моя дочь. Только моя. - и обе поняли друг друга, без слов. Лина взяла опе папки, дело Славы и дело, над которым сейчас работал отдел. Господи, спаси и сохрани.

***

Тупая головушка Славы только сейчас поняла, что она совершенно без одежды. Сбежать то сбежала, да только одежды не прихватила. Время было около 12 дня, Слава спокойно позавтракала, покурила, помылась и посидела в телефоне, который мама купила и завезла в часов 10. – Ниче, она поймет. - а сейчас Слава стояла у шкафа матери, смотря на ее одежду. Размер вроде одинаковый.. девушка пометила у себя в голове, что обязательно сходит в магазин после центра. Решив остановиться на обычных черных джинсах, красном топе и белой рубашке, Слава нашла у мамы косметичку. – Мам, прости, но мне нужнее.. - она старательно выводила стрелки, смотря на свое отражение в зеркале. И совершенно случайно на туалетном столике лгвиув дела их... Детские бусы, которые она сплела маме лет 10 назад.. Слава улыбнулась, осторожно проводя пальцами по бусам. А после, она посмотрела на свои часы, подмечая, что пора выходить. Что что, а она даже не знает, что представляет из себя центр. Лишь знает адрес. Слава увидела перед собой пятиэтажное здание в весьма хорошем состояние (исключительно фасад), рядом с которым играли (курили) дети всех возрастов. Мимо проходили пьяные подростки, чей перегар был слышен на всю территорию. Слава увидела, что на крыльце стоит мужчина и смотрит на часы. Значит, точно ждёт ее. – Мирослава Романова? - мужчина увидел подходящую девушку, подбегая. – Можно просто Слава. Да, я, а вы.. – Герман Алексеевич, директор. Очень удивился, когда твоя мама, представитель полиции, позвонила мне.. - Герман уже начал свой рассказ, как был прерван Славой. – Да, да, моя мама уважает закон и я в ответе за свои поступки. Может, экскурсию проведёте? – Да, точно. В общем, - они оба зашли в здание, – Ты можешь делать тут домашнее задание или что хочешь, тут у нас туалет. - мужчина открыл дверь, а Слава увидела двух подростков, которые занимались любовью прямо посреди санузла. Герман тут же закрыл дверь, идя дальше. – Или чей-то траходром.. - Слава усмехнулась, понимая, какие тут подростки. Наркоманы, алкоголики, воры - точно не такие, как она. Герман провел ей экскурсию по всему центру, останавливаясь у крыльца. – О общем, твоя группа Б. Сейчас у них физкультура, ваш руководитель Ковалев Антон Вадимович, может слышала. Слава устремила свой взгляд на директора, хмыкая. – Слышала, ещё как слышала.. - она кивнула директору и пошла к спортивной площадке, откуда доносились голоса. В груди все перевернулось, все сжималось. Что не день - радость. – Дрочер, твою мать, пасуй Филу, Господи, у тебя ноги откуда растут! Платон, бегай быстрее, представь, что от ментов, ну! - мужской голос надрывался, а после послышался свисток. Нервы были на пределе, особенно с этими.. упырями. Девочки, что сидели на скамейке, залипали в ленте Инстаграмма. Яна, чья голова лежала на коленях Лены, встала со своего места, увидев приближающуюся девушку. – Але, это к нам идут или чё? - девочки синхронно посмотрели на Славу. – Вроде как. Может девчонка чья-то? - Жена поправила свою челку. – Ага блять, сосет дрочеру. Слишком уж красивая для этих обдолбанных.. - Лена тоже посмотрела на эту рыжую бестию, которая остановилась аккурат за спиной Ковалева. – Эй блять, чё встали, Бога что-ли увидели? - Ковалев орал на пацанов, чья игра в футбол приносила лишь геморрой. Поцан, что стоял ближе всех, кивнул тренеру, чтобы тот обернулся. Антон закатил глаза, но как только повернулся, тут же отскочил назад. – Твою мать, разорви меня голландцами, Ты?! – Я конечно не Бог, на спасибо, дядь. - Слава сложила руки на груди, наблюдая, как мужчина обматерил весь мир, потом своих учеников, а потом опять повернулся к девушке. Вот кого, а ее он точно не ожидал увидеть. Тут, среди будущих зэков, среди алкашей и наркоманов, среди этого говна.. – Мать твоя вообще в курсе, что ты тут? Адресом ошиблась или в гости зашла? - он не унимался, раскидывая руки в стороны. Пришли даже девочки, что сидели на лавке. – Вадимыч, ты знаешь ее? - это сказал юноша с именной футболкой Белов, смотря то на злого Ковалева, то на эту девушку. – Ага. Вот, легка на помине, мама твоя звонит, скверная женщина, до сих пор боюсь. Все, тренировка закончена, свалили. Да, Лин.. - Ковалев ушел от своих учеников, оставляя Славу наедине с ними. – Ты чё, тип спала с ним? - к Славе подходит блондинка, насмешливо фыркая. – Хуже. Я его племянница.