***
Едва девочка смогла подняться, как она начала звать на помощь. На каменном берегу из мелкого щебня и огромных валунов никого не было видно. Ни Рагнвальдра, ни Энки. Жалобный голосок ребёнка эхом раздавался по гроту, становясь все тише и тише со временем, как всё больше убеждалась в отсутствии хоть кого-нибудь. Она прислушивалась к каждому шороху в темноте. В каждой тени ей виделся монстр, дитя вытащило свой кинжал, готовясь ко встрече с опасностью. — Не стоит так настороженно озираться по сторонам, юная леди, — раздался вдалеке чей-то низкий бархатный голос, — здесь давно не появлялось каких-либо чудовищ, поэтому вы в безопасности. Может, вы представитесь? Обладателем голоса был мужчина, укутанный в белый плащ, его длинные светлые волосы придавали ему сходство с Энки, но при более тщательном рассмотрении было видно, что они радикальным образом отличаются друг от друга. Энки всегда был нахмурен, его широко открытые глаза были глубоко посажены, что придавало ему сходство с совой, его губы всегда были вытянуты в тонкую полоску, тогда как черты незнакомца было трудно выделить, из-за отсутствия морщин его лицо было чем-то похожим на женское, глаза постоянно были полуприкрыты, будто он щурился или смеялся, небольшая полуулыбка также не сходила с его приоткрытых уст. Он спустился чуть ниже, придерживая в руках небольшую корзинку. — Вы мне не доверяете? — в ответ на вопрос девочка открыла рот, показывая отсутствие языка, — Оу, прошу извинить, у меня так давно не было компании. Не откажете мне в любезности пройти со мной, а то вы выглядите, мягко говоря… Жалко. Незнакомец бил в точку, продрогший от холода, мокрый ребёнок, вооружённый маленьким ножиком, в подземелье, кишащим разными тварями, что это если не «жалко»? С другой стороны, мужчина никак не старался представиться, из-за чего девочка опасалась, что это грозит ей уловкой, за которой будут следовать пытки и страдания. — Я учёный и алхимик, а не убийца. — словно прочитав мысли девочки произнёс незнакомец, — Мне нет никакого резона калечить детей или взрослых, если вы об этом. Немного замешкав, девочка робко, но всё же протянула руку, надеясь, что её не обманывают. — Нозрамус. Будем знакомы. — представился самоназванный ученный, — Рядом стоит моё жилище, там вы сможете отогреться. Прошу пройти за мной. Через минут десять они уже были в доме Нозрамуса. Его жилище действительно выглядело как принадлежащее учёному: множество склянок, банок, кувшинов пустых и с неизвестным девочке содержимым, книги, некоторые из которых были, исписанны виеватым почерком, вероятно, принадлежавшему самому алхимику. Вместе с этим помещение было обставлено довольно скромно: из мебели был только столик, стул, пара полок с вышеупомянутыми книгами, кровать, которую было видно в другой комнате, да печка, которая не была похожа на ту, что девочка видела в подземелье: эта была раза в два больше. Легким движением руки Нозрамус зажёг огонь в печи, в которой начало плясать пламя, медленно покачиваясь из стороны в сторону, его жар был ощутим даже на значительном расстоянии от печи, но девочка подошла ближе, желая согреться. Учёный встал рядом, протянув ей нечто вроде шинели: — Так как у меня нет другой одежды, а вам нужно переодеться, чтобы не заболеть, дарую вам это, большего предложить не могу, — он положил шинель рядом, уйдя прочь, давая время сменить одежду. Девочка быстро сняла одежду, надев на себя шинель. Тем не менее, кинжал и маленькая кукла всё еще оставались при ней, однако, утомленная и ослабленная, она начала тихонько засыпать, сидя у огня.***
— Ну и где она? — раздражённо спросил Рагнвальдр. — Мне откуда знать? — ворчал Энки, убирая свои мокрые волосы назад. Они оба напоминали промокших кошек, которым не повезло оказаться под дождём, — Если она не умерла, то она едва ли находится в условиях лучших чем мы. — Проклятый колдун! — прорычал ольдегардец, схватив тёмного жреца за ворот его мантии и прижав топор к его животу, — Так и знал, что с вашим братом нельзя водиться. — Успокойся, животное! — в ладони колдуна зажегся огонь, готовый в любую секунду полететь в сторону чужеземца, — Если не хочешь остаться тут в виде мертвеца с опалённой рожей, то тебе лучше прекратить свои выходки! Рагнвальдр опустил Энки, который из-за разницы в росте плюхнулся на землю, тёмный жрец озлобленно смотрел на северянина, который тем временем отошёл прочь, пытаясь звать девочку. — Болван, мы уже пробовали, ее нет здесь, — шикнул про себя тёмный жрец, который пытался согреться с помощью огня в своей ладони. Поняв, что никто не откликнется на его призыв, чужеземец уселся рядом с колдуном. — Мы должны сделать хоть что-нибудь, иначе зло в этих подземельях поглотит ее. Придумай что-нибудь, раз ты колдун, — сдержанно взмолился он, в его голосе проклёвывалось отчаяние. — Да, прямо сейчас ее из-под земли достану, — саркастично произнёс Энки, не обращая внимания на просьбу. — Правда? — удивился Рагнвальдр. — Гро-горот побрал бы твою наивность, нет! — раздражённо вспылил жрец. — Понятно… — удручённо вздохнул чужеземец, спорить ему не хотелось. — Раз мы в одной лодке, — колдун, пока доставал из своих карманов шкатулку с табаком и трубку, закатил глаза, удивившись своему каламбуру, — то я думаю, стоит использовать наше время более рационально. — Как? — спросил ольдегардец. — Не знаю, как насчет того, чтобы защититься от того монстра, который двигается в нашу сторону? — невозмутимо покуривая трубку, спросил Энки. В такт словам жреца из темноты показалась оскаленная морда полуящера-получеловека. Он был на голову выше самого крупного стража, в одной когтистой лапе он сжимал грубого вида меч, который больше походил на палицу, а в другой держал щит, на котором был выгравирован паук, прорычав что-то на своём, он ринулся вперёд, стремясь растерзать своих жертв. Рагнвальдр выставил свой топор, готовясь защищаться. Колдун же неспеша поднялся, чтобы в случае чего поддержать чужеземца.***
Девочка очнулась уже на кровати. Рядом с ней лежала её высохшая одежда и кинжал с куклой. Поднявшись, ребёнок взял свои вещи, быстро переоделся и вышел из спальни. Нозрамус уже был в работе: он суетно бегал из стороны в сторону, от одной пробирки к другой, при этом практически не прикасаясь к своим раскрытым на столе книгам, изредка поглядывая на них, но в остальном, он был занят своими каким-то неведомыми кому-либо, кроме него самого, исследованиями. Заметив малышку, учёный жестом остановил ее, сказав остаться ей на месте, после чего отошёл к печи, на которой стоял сосуд с чёрным густым варевом непонятного предназначения. Девочка смотрела на всю эту возню, не понимая смысла действий алхимика, но так как он попросил, она стояла, наблюдая за его опытами, не зная что и делать, однако ее внезапно заурчавший живот ненадолго вывел Нозрамуса из транса научных изысканий, которые стали для него бытовым делом. Он оглянулся по сторонам, пытаясь узнать, кто или что издавало этот звук. — Это ты? — спросил учёный, поняв, что это была девочка. Ребёнок кивнул. — Ты голодна? — ещё раз спросил алхимик. Ребёнок кивнул вновь. — Что же, это будет проблемой, после прошлого опыта, у меня, наверное, не осталось ни крошки, — пожал плечами Нозрамус, после чего начал оглядывать своё жилище в поисках пищи, — посмотрим, что смогу предложить. С трудом найдя уже зацветший кусок хлеба, алхимик заставил появиться еще два идентичных куска рядом, которые упали на землю. Срезав плесень, учёный отдал выпечку девочке, которая удивленно хлопала глазами, увидев перед собой чудо. Она видела как Энки пытался провести похожие манипуляции с хлебом, но результатом такого в лучшем случае было лишь превращение еды в неизвестную мешанину из крупы и мяса, которую никто не ел из-за отвратительного зловонного запаха. Д`Арс называла его попытки магией трансмутации, вроде. Но всё равно, для ребёнка это было нечто удивительное, невозможное. — Прошу. Надеюсь, это на время удовлетворит вашу потребность в пище, — сказал учёный. Девочка отломила кусок, протянув его алхимику. — Ох, нет, не стоит, что вы, — улыбнулся Нозрамус, — Я уже честно говоря, забыл, когда ел в последний раз, мне это не нужно. Однако девочка в ответ лишь упрямо всучивала кусок еды в руку. — Ну, хорошо, хорошо, я разделю трапезу с вами, если вы так настаиваете, — произнёс учёный, принявшись за хлеб к радости ребёнка.***
— Вроде… мертв, — устало выдохнул покрытый с ног до головы кровью Рагнвальдр, опустив уже сломанный об чешую ящеролюда, топор. Меч монстра был достаточно поврежден и до битвы, поэтому брать его не было смысла, с таким же успехом можно и палкой махать. — Я бы удивился, если бы он был жив, — аккуратно подошёл Энки, прижимая к себе гримуар с заклинаниями, — ты же минуту его голову в кашу молотил. Тут его никакая некромантия не поднимет. — Считай это гарантией, что он больше не будет досаждать нам. — усмехнулся чужеземец, после чего резко опустился на землю, полученные в бою раны были неглубокими, но обширными, — Кажется, я пока что должен отдохнуть… — Так, не надо укладываться на полу сейчас. — бегло начал жрец, видя, как прилёг северянин, — Вставай давай. Здесь не время валяться. — Не беспокойся, полежу тут и догоню, ты пока иди, — ольдегардец, прижал руку к кровоточащей ране. — Без перевязки, лежа на полу, ты просто сдохнешь как подбитый пес, — шикнул Энки, — Я-то думал, что ты большой северный зверь… — Говорил, — прохрипел Рагнвальдр, — У меня не такая короткая память, змеиный, чёрт тебя побери, язык. — Хорошо, — глаза колдуна бежали по помещению, как и его мысли, стараясь за что-нибудь зацепиться, — даже эта девочка тебе безразлична стала теперь? — …Нет, — отвел взгляд чужеземец, — Но я действительно не могу идти нормально. — Я могу поднять скелета, — сказал жрец, — и не смотри на меня так, я тебя на себе не потащу, даже если было бы желание, я даже в своей лучшей физической форме не смог бы тебя поднять. — А трухлявый скеле… — начал было ворчать Рагнвальдр, как его перебили. — Сможет. — ответил Энки, — И в отличие от человека, не устанет. — Тьфу, ладно, — нахмурился ольдегардец, — твоя взяла, тащи сюда своего скелета. Казалось, что тёмный жрец самодовольно улыбнулся, начал ритуал по поднятию мертвеца, однако ничего такого на его лице не проскальзывало.***
— У тебя есть семья? — спросил Нозрамус, как только они закончили с трапезой. Девочка помотала головой. Конечно, она знала своего отца и мать, но в жизни она их едва ли видела. Поэтому малышка предпочитала никак не говорить о них. Да и что такое «семья»? Кахара часто говорил, что когда выберется и заработает достаточно денег, он прекратит жизнь наёмника и будет жить как нормальный человек, займется семьёй. Рагнвальдр в такие моменты неиронично интересовался, подробностями, из-за чего вор отнекивался. А вот Д`Арс и Энки… Они обычно в такие моменты только хмурились, предпочитая молчать. Поэтому, малышка даже понятия не имела, что такое семья. — Хм, понятно. Ты умеешь писать? — девочка в ответ на это гордо улыбнулась во все свои двадцать шесть зубов, где вместо двух отсутствующих, просвечивала пустота. — Скажешь, как тебя зовут? — алхимик протянул листок и перо ребёнку. Она взяла письменные принадлежности и… Остановилась. Девочка никогда не знала своего имени. Тротюр называл ее «проклятой дрянью», Рагнвальдр ласково «крохой», Энки сдержанно-пренебрежительно «девчонкой», Д`Арс заботливо «малышкой», Кахара же чаще полушутливо называл ее «малой, мелкой» иногда, «малявка», но всё же… На её примете было ещё одно слово, которое произнес наёмник. Солнышко. Она до сих пор помнила рассказы о бело-золотом блинчике, который заставляет людей и животных на поверхности вставать, согревая и даря им тепло, как тысячи костров, и освещая подобно тысяче, нет ярче, чем тысяча факелов! Девочка не знала сколько это, тысяча, но ей казалось, что это очень много. Тем не менее, разогнав свои мысли, ребёнок начал старательно выводить буквы этого слова. — Хорошо, Солнышко, — ухмыльнулся учёный, — У тебя есть те, кто способен позаботиться о тебе? Девочка довольно кивнула вновь. — Тогда, я думаю, стоит привести тебя к ним в целости, — Нозрамус протянул руку ребёнку. Девочка сжала жилистую, но тонкую ладонь учёного.***
— Может, поделишься почему ты так критично относишься к тому, что я имею достаточные познания в магии? — поинтересовался Энки у идущего Рагнвальдра, которого поддерживал скелет. — А тебе какое дело? — отмахнулся чужеземец. — Просто интересно, всё равно нечем заняться, пока мы идём по этому бесконечному гроту, — лениво признался тёмный жрец, покуривая трубку. — В Ольдегарде мужчина, который колдует — к беде. Я сам в этом убедился, — мрачно раздался тихий голос, — один из таких принес на нашу долю голод, какого никогда не было. Мы голодали, в то время я был ребёнком. Беззащитным. Слабым. Сам понимаешь, в условиях лютого холода и постоянного ожидания голодной смерти, дети всегда будут принимать удар на себя первыми. — Дети всегда принимают удар на себя первыми. — прокашлялся колдун, затянув слишком много дыма из трубки. Северянин сразу понял, для Энки тема детства тоже достаточно личная, но всё же жрец тьмы продолжил, — Что было дальше? — Что было дальше… — с некоей отчаянной грустью повторил Рагнвальдр, — Дальше было только хуже. Еды не было. Оставалось лишь одно. Поедать падших, слабых, больных… Мой отец в итоге напал на меня в один из дней. Но ему не удалось меня одолеть. В тот день я впервые наелся за долгое время… — Понятно… — тихо и безэмоцонально ответил служитель тьмы, в его голове проносились воспоминания об отвратительном детстве. Иронично, но неотёсанный варвар с искалеченной душой и жрец мрака с просветлённой были одного поля ягодами. Выживание заставило их свыкнуться с убийствами близких. Конечно, Энки не расскажет о том, как ему из-за оккультного ритуала пришлось убить свою родную сестру, после чего оживить ее в виде безмозглого гуля. Всё же такое чужеземец вряд ли не оценит. — Именно поэтому, я и охочусь за знаниями, Рагнвальдр. — внезапно произнёс колдун, — Я не люблю откровенничать, поэтому скажу лишь раз и больше никогда не вернусь к этому разговору. Всю жизнь я был занят своим выживанием, и знания, какими бы их не называли люди, плохие, хорошие, «запретные», и так далее, все они лишь знания, ничего более. Для меня они в первую очередь инструмент, а не самоцель, как может иногда казаться. Инструмент лишь инструмент, как его использует решает лишь человек. Я использую свои знания в колдовстве в первую очередь не из-за любви к ним, а из-за поразительной эффективности, которой не могут обеспечить мышцы. Ты можешь сейчас смеяться надо мной, не верить тому, что скажу, но, клянусь, я ненавижу то, кем являюсь. Каждое заклинание так или иначе оставляет клеймо в голове и это сводит меня с ума. Медленно, неумолимо… — Поэтому ты так часто прикладываешься к алкоголю и курению? — с тревогой произнёс северянин, перебив. Он видел, как у Энки уже начинали сдавать нервы, сейчас для этого действительно есть причины. Они одни, не считая скелета, ослабленные битвой с ящером, в кромешной тьме и неизвестном месте. Это более чем достаточно, чтобы разум даже самого ментально стойкого начинал расклеиваться. Рагнвальдр, не без труда подошёл ближе к жрецу, положив руку на его плечо. Он не знал, как отреагирует на этот жест жрец тьмы, но сейчас он едва ли отреагировал на прикосновение, только повернувшись в сторону. — Знаешь, это конечно, твоё дело, но я всё же считаю, что ты сильнее, чем большинство думают о тебе, — внезапно замолкнув, произнёс ольдегардец, после чего продолжил, — Я не знаю, что ты пережил, но не сомневаюсь, что это было тяжело для тебя. Жрец тьмы впервые смотрел на чужеземца без какой-либо спеси, в его взгляде читалась лишь бесконечная усталость. Рангвальдр уже привык видеть, как колдун кичится своей силой, но сейчас, когда Энки открылся, показав истинную сторону последствий своих изысканий. В его глазах не было ничего страшного, что могло бы напугать, но всё же, там было нечто сломленное, обречённое, обезображенное навсегда, что вызывало жалость. Безумие, по краю которого приходилось ходить каждый день, боль, беспомощность и тоска… — Знания об ужасах нашего мира опасны для неподготовленного человека, — повернувшись в сторону, внезапно начал жрец, говоря то ли с самим собой, то ли с чужеземцем, — Я не могу обещать, что они не навредят, потому что они обязательно навредят. — Из-за этого ты никому их не доверяешь просто так. — ответил северянин за колдуна. — Да. — кивнул чернокнижник, затянувшись табаком по новой, вместе с дымом из трубки утрачивая былую сентиментальность, но возвращая свою привычную маску надменности и раздражительности, — За всё своя цена. Идём. Достаточно болтать без толку. Рагнвальдр молча ковылял вслед, не нарушая гробовую тишину, которая возникла между ними. Как и сказал Энки, больше к этому разговору они не возвращались, оставив всё между ними как есть, но с этого дня никто из них больше не смотрел на друг друга с выражением ненависти и гнева.***
— Всё же… — Нозармус остановился, — Мне искренне интересно, что такой беззащитный ребёнок делает в этом отвратительном месте? Девочка в ответ на вопрос лишь пожала плечами. Вся жизнь, которую она помнила, была проведена в подземелье, поэтому когда ей кто-то говорил, что жизнь здесь отвратительна, ужасна, опасна и так далее, ей ничего не оставалось, кроме как пожать плечами, как сейчас. Но вот слушать рассказы о мире наверху, где люди не должны были каждый день сражаться за кусок хлеба, было ей по-настоящему интересно. — Ты местная? — догадался учёный. Ребёнок медленно кивнул, подтверждая его слова. Алхимик прищурился, оглядев дитя вновь, словно он увидел нечто знакомое. Однако, Нозрамус сразу же постарался принять привычное флегматичное выражение, будто бы и ничего не произошло. Но девочка всё же продолжала настороженно глядеть на своего проводника, не зная что ожидать. — Ничего такого, просто дежавю, не переживай, — постарался успокоить учёный, но ребёнка такой ответ не устроил, она продолжала смотреть алхимику прямо в глаза, ожидая ответа. — Это нас не касается, — уже строже сказал Нозрамус, поведя ее, недоумевающую, дальше. Внезапно в коридоре раздалось чьё-то рычание, что насторожило и учёного, и девочку. — Разве здесь могут быть монстры? — алхимик поднял ладонь, после чего возле нее образовалась тёмная сфера, по краям которой воздух вибрировал, даря ей фиолетовый контур, — Это же безопасный коридор, никто не может здесь быть, кроме меня. Рычание приближалось, и вскоре показался его источник: четырёхглазый волк с огромной пастью, с зубами, ряды которых сменяли друг друга, как у акулы. Шерсть животного была серой, в свете факела даже синей. Нозрамус вышел вперёд, чтобы зверь не накинулся на девочку, однако вопреки ожиданиям, хищник убежал назад, откуда и пришёл. Ребёнок позади учёного дрожал, вцепишись в его робу, видимо, внешность волка ее не на шутку перепугала. Алхимик положил руку на голову дитя, постаравшись успокоить его. Малышка немного, но расслабилась, однако, сразу же напряглась и вновь спряталась за спину Нозрамуса, услышав лай волка, и топот, который эхом отражался от стен потайного коридора. — Что ты нашла здесь? — раздался во тьме знакомый мужской голос, когда волк вновь показался на свет. Вместе с ним вышел и Кахара с Д`Арс. Выглядели они мягко говоря, неважно: левая рука наёмника была укутана в бинты, а на щеке красовался налившийся кровью синяк, рыцарю повезло чуть больше, но на ее броне зияла крупная дыра, оставленная неведомым оружием. Но несмотря на это, едва они замечают девочку, как они оживляются, подходя ближе. Дитя радостно подбегает к ним, но сразу же нахмуривается, видя как потрепало ее друзей. Естественно они это замечают, и Кахара виновато улыбается, потирая затылок здоровой рукой: — Без Энки было тяжело пройти сюда, его колдовские штучки бы помогли тут… — с досадой пояснил наёмник, склонившись над девочкой, — Кстати, кто это был с тобой?.. Эй, куда он ушёл? Ребёнок обернулся. Кахара действительно был прав, позади нее никого не было, Нозрамуса уже и след простыл. Дитя попыталось звать его, но тщетно, никто не откликался на ее жалобный нечленораздельный зов, что издавал слабый голосок, который эхом отражался от стен коридора. Вскоре девочка прекратила звать алхимика. Никто ей не пришёл. Всё что оставалось, это лишь уходить вместе с Д`Арс и наёмником. Волк, а как позже выяснилось, волчица, был довольно дружелюбным к людям, Кахара объяснил это тем, что получив два куска мяса, зверь теперь идёт за ними, рассчитывая на получение новой пищи. В принципе, всех устраивало. Животное не было прихотливым в еде и спокойно принимало как полусгнивший пирог с овощами, так и зажаренное мясо. Отравление не было страшно местному хищнику, однако девочка всё еще сторонилась нового четвероного друга. Она в принципе боялась животных, они ей были непонятны, непредсказуемы, а потому и страшны… — Всё-таки, хороша наша Безлунница, — довольно начал Кахара, погладив зверя по голове, — Может, ещё Энки с Рагнвальдром учует… — Не думаю, — со скепсисом произнесла Д`Арс, — Всё-таки нам повезло, что твоя собака учуяла хотя бы малышку в этом ужасе. — Ну, ну, не обижай мою девочку! — с наигранной обидой приобнял наëмник непонимающе его намерений животное, которая уставилась своими двумя парами красных глаз в сторону рыцаря, надеясь на ответ, — Разве ты не видишь, как она сильно расстроена? Малышка, как ее называла Д`Арс, же в этот момент не была настроена на разговор, ей было обидно, что алхимик не решился представиться её друзьям, а перед этим он странно смотрел на неё, может, из-за этого он и решил уйти? Так или иначе, но из мыслей ребёнка вывел недовольный и удивлённый вопль Кахары. — КАКОГО ХУЯ ТЫ БЛЯТЬ ТВОРИШЬ?! — наёмник стоял возле волчицы, от него или от неё, если не от обоих, исходил неприятный запах, — КАКОГО ТЫ ОБОССАЛА МЕНЯ? — Она всё ещё твоя девочка? — в кулак усмехнулась рыцарь, наблюдая за этой сценой. Собственно «девочка», в этот момент спокойно сидела на своих четырёх лапах, не понимая ни слова из всех гневных выкриков наёмника, что были направлены в её сторону, она просто открыла свой рот, начав чаще дышать, изредка облизываясь, наблюдая за своим «хозяином». Тем временем, настоящая девочка, которая стояла возле Д`Арс, так же недоумеваючи смотрела на Кахару и Безлунницу.***
— Где же этот выход? — раздражённо прорычал Энки, в его трубке уже заканчивался ценный табак, что вызывало ещё больший гнев своим текущим положением, однако, вид стража в конце коридора подействовал как холодное ведро, сняв его недовольство как рукой. Тёмный жрец замолчал, начав готовить огненное заклятие в своей ладони, однако Рагнвальдр остановил его. — Подожди, не убивай его! — прошептал чужеземец. — С чего это? Когда это ты проникся симпатией к этим тварям? — недоумевал колдун, но тем не менее заклинание остановил. — Он может нас вывести отсюда, — начал объяснять северянин, — Несмотря на то, что он монстр, ему так или иначе нужно иногда есть, а поэтому он может пойти к одному из выходов из шахт. — То есть ты предлагаешь ждать, пока страж проголодается? А не думаешь, что он может питаться тем, что осталось здесь? — возмутился идее ольдегардца Энки, — Да и вообще, мы-то тоже не можем вечно стоять и ждать, не думаешь? В ответ на вопросы, Рагнвальдр лишь развёл руками в стиле: «А разве у нас есть еще идеи?» Тёмный жрец мог только пожать плечами, не предлагая ничего иного, несмотря на все желание это сделать, но голова, утомленная поддержанием жизни в истекающем кровью теле чужеземца отказывалась как-либо соображать. — Хорошо-хорошо, будь по-твоему, — проворчал служитель мрака, принявшись следить. — Слушай, ты бы своего скелета отправил следить, — внезапно посоветовал Рагнвальдр, — Его не жалко в конце концов, а постоять более-менее я уже могу сам. — Пытаешься сойти за умного сегодня? — саркастично каркнул Энки, приказав как можно незаметнее мертвецу следовать за стражем, — Продолжай, у тебя неплохо выходит. Чужеземец лишь хмыкнул этой шутке. Тем временем скелет, жестом подзывал своего хозяина следовать за ним — знак, что всё хорошо, опасности нет, можно идти. Последовав в глубь коридоров, чужеземец и тёмный жрец действительно набрели на выход в лице лестницы, которая вела в тюрьму, как заметил колдун, вспомнив про запертую изнутри дверь на верхнем этаже, которая в свою очередь вела во тьму. Приказав трупу замедлить шаг, Энки и Рагнвальдр поспешили по ступеням вслед за монстром, который уже стоял у двери, пыхтя и охая на своём неразборчивом наречии, чтобы вставить ключ своими пальцами, которые больше напоминали по виду булавы. Страж не обращал внимание, что кто-то за ним стоит, что было довольно кстати. — Вы со скелетом ударите по его ногам, повалив его на землю, тогда как я сожгу ему голову, — быстро прикинул план тёмный жрец, — Права на ошибку у нас нет, мы практически безоружны, мой меч бесполезен, им только можно бумагу резать. Чужеземец молча кивнул, скелет же просто стоял как истукан, готовый сделать всё, что угодно будет его хозяину. — Эй, урод! Ты никого не потерял? — вскрикнул Рагнвальдр, привлекая внимание чудища, Энки начал готовить заклинание, надеясь, что его сил хватит для нанесения достаточного урона по врагу. Страж ожидаемо повернулся в сторону звука и едва завидев живых нормальных людей, не искажённых подземельем, бросился им навстречу, схватив тесак на поясе. Чужеземец попытался подставить подножку, чтобы враг упал, однако монстр был быстрее, чем ожидалось. Его деформированная туша едва не отбросила ольдегардца в сторону лестничной площадки, и если бы не жертва мертвеца, который от одного удара рассыпался в щепки, разлетевшиеся по всей комнате, то тогда северянин скорее всего бы погиб. Едва не растерявшись, Рагнвальдр схватил одну из сломанных костей, вонзив ее в ногу, под кожу гиганту, который взвыл от боли, дав необходимую секунду тёмному жрецу, чтобы огненный заряд достиг цели в лице головы чудища. Страж забился в агонии, вслепую и испуганно размахивая своим тесаком, удара Энки не было достаточно, чтобы убить монстра, но чтобы ослепить, вполне. Его раскрасневшаяся и опалённая рожа корчилась от боли, а в голосе чудища показалось нечто похожее на страх. Ещё одним на ещё одно заклинание у жреца сил не оставалось, однако страж всё еще был опасен и справляться нужно было сейчас, вытащив свой короткий клинок, Энки стремительно побежал в сторону монстра. С чавканьем вонзив свой меч в голову твари, лишив её жизни, жрец не остановился, он продолжал протыкать голову, превращая её в кровавое месиво из осколков костей черепа, мозга и мягких тканей. — Прекрати уже, — положив руку на плечо служителя тьмы, произнёс Рагнвальдр, — Он уже мёртв. Опомнившись, колдун едва не упал на землю, споткнувшись о подол своей робы. — Считай это гарантией, — дрожащим голосом начал было отшучиваться Энки, дергано пытаясь достать из карманов своей одежды курительную трубку, которую в ярости откинул в сторону, вспомнив, что положить в неё нечего, — Мне нужно срочно покурить. Или выпить, иначе я сойду с ума. Чужеземец улыбнулся, услышав шутку из уст жреца, однако вторая часть фразы заставила его нахмуриться. Перевязав свои раны, взяв тесак и ключ с тела поверженного монстра, ольдегардец подошёл к колдуну, который схватился за голову, выглядя очень подавленным: — Всё в порядке? — Нет… Абсолютно нет. — промычал служитель тьмы, — Мне стоит немного побыть здесь, восстановить силы… — Ты смеешься? Мы уже близко к нашей стоянке, неужели ты думаешь, что сейчас самое время сидеть тут? Давай, пошли, — было начал убеждать Рагнвальдр. — Успокойся уже. Моё состояние действительно тяжелее некуда. Моя голова раскалывается, я не могу ни на чем сфокусироваться, а тьма взывает ко мне, требуя раствориться в ней. — бесконечно усталым и страдальческим голосом начал Энки, казалось, что сейчас он вот-вот расплачется от боли как ребёнок, — Ты даже близко не понимаешь мои чувства сейчас. — Я думал, именно переживания и трудности, что ты пережил закалили тебя, сделав сильнее. Неужели ты сейчас действительно желаешь сесть и дожидаться смерти? — попытался приободрить чужеземец. — Ты едва знаешь меня, — с былым раздражением начал жрец, — Кто тебе сказал, что я не способен держать себя в форме? То, что ты боишься остаться один, это совсем не мои проблемы. — Ну тогда давай, укутывайся в свою ложь и дальше, с таким же успехом можешь прямо сейчас спрыгнуть с лестничного пролёта вниз, тоже самое будет. — ольдегардец сам того не зная, нащупал больную точку в душе колдуна, — Только пойми, что никто, кроме тебя самого, в этот бред не поверит. — Черт бы тебя побрал… Ладно, будь по-твоему, — служитель старых богов хоть и не выглядел лучше, но все же согласился пойти дальше, — Пошли, может, там уже сидят Д’Арс и остальные. Северянин, подняв с пола курительную трубку и протянув её Энки, который естественно принял её обратно, пошел вместе со жрецом дальше.***
— …может, они действительно… Того? — начал гадать Кахара, когда девочка спросила его об этих двоих, Конечно, ему не хотелось верить в то, что Рагнвальдр и Энки погибли, но если они завтра не смогут прийти сюда, то скорее всего они либо мертвы, либо вынуждены вечно плутать в бесконечном лабиринте этого в подземелье. — Не списывай нас со счётов, прохиндей. — угрюмо прорычал вошедший жрец, — Алкоголь или табак, живо. Ребенок в ответ на требование колдуна мигом вытащил из походной сумки бутылку эля, которую служитель тьмы чуть ли не осушил за один глоток, однако, ему было мало, только выпив ещё одну порцию, на мертвецки бледных щеках Энки появился румянец, а хмель, ударивший в голову, почти моментально сразил его наповал, отправив в царство Морфея без очереди. — Вы там что такое делали, чтобы заставить его столько выпить? — испугалась Д`Арс. — Долго рассказывать, — ответил чужеземец, после чего посмотрел на наёмника, — А почему от тебя несёт дохлой кошкой? — Сейчас увидишь. — угрюмо ответил Кахара. После его слов, из коридора послышался топот от металлических решеток мостов, будто там кто-то бежал, и через секунду в дверном проёме с довольным лаем оказалась Безлунница, — Что, бичара угорелая, набегалась? — Это он тебя так? — удивился северянин, после чего его поправили, сказав, что перед ним самка, — Ну-ка, девочка, подойди ко мне. Хищница подошла ближе, после чего покорилась ласке незнакомца. — Ты смеешься? — удивился наёмник, — Она же совсем неуправляемая, какого дьявола она слушает тебя? — Ну, у меня с детства есть опыт общения с животными. — усмехнулся Рагнвальдр, — Они же сами как дети, любят ласку, сытно поесть, но и ума у них хватает, скажу тебе, всё понимают, хоть так и не кажется порой. — Ага, особенно как ссать на ноги они понимают, — скептично ответил Кахара. — Ну, — тепло засмеялся чужеземец, — у нас в Ольдегарде, например, это к скорой свадьбе, радуйся. В ответ на эти слова наёмник побагровел и отвернулся, заметив девочку, которая одиноко сидела в углу, что-то выписывая в своей брошюрке. — Эй, малая, всё в порядке? — приблизился наёмник. В ответ на вопрос дитя лишь развернула свою тетрадку, показав ее: «Безлунница страшная.» — Она почти безобидная ведь. — возразил Кахара. Девочка в ответ на это лишь нахмурилась, тыкнув в свою запись. — Почему ты ее боишься? — недоумевал наёмник. «Потому что боюсь, что она меня загрызёт.» — Ей незачем это делать, — внезапно возразила сидящая рядом Д`Арс, — Малышка, успокойся, хочешь, мы вместе подойдём к ней? Девочка съёжилась, но всё же согласилась, взяв рыцаря за руку, она подошла к волчице, которая спокойно лежала у ног Рагнвальдра, прикрыв глаза. Зверь заметил приближение, очнувшись, но поняв, что это не враги, осталась спокойно лежать, изредка поглядывая на ребёнка перед собой, не предпринимая никаких действий. — Она тебя не укусит, — улыбнулся северянин, увидев, как девочка аккуратно касается шерсти животного. Прикосновения к меху Безлунницы было приятным. Мягкая и пушистая, как волчья шкура Рагнвальдра, что собственно логично, ведь тот же волк, только живой, лежит перед малышкой. Внезапно, хищница лижет руку ребёнку, повернувшись в его сторону, тем самым высказывая своё доверие. Медленно, девочка позволяет себе подвинуться ближе, после чего к ее удивлению, волчица облизывает щёчку дитя, вызывая ее смех из-за щекотки. Проведя с животным ещё около получаса, малышка, улыбаясь, вернулась к своей книжке. — Ну как, удостоверилась, что Безлунница безвредная для нас? — ухмыльнулся Кахара. Девочка в ответ довольно кивнула, после чего показала ему разворот с новой записью: «Я могу тебя спросить кое о чем, не привлекая внимание остальных?» Серьёзно посмотрев на ребёнка, наёмник кивнул. «Меня спросили об имени. Ты же не будешь сердиться, если я буду звать себя Солнышком?» Улыбнувшись, Кахара потрепал девочку по голове, кивнув.