Та самая кофейня

– Помочь? Мне? Бариста встала в ступор от слов старшей. – Я не уверена, что здесь можно чем-то помочь, - бросила она. – Вы уверены? Она не хотела выпускать её руку из своих, будто пыталась оставить её около себя чуть дольше. Уверена? Нацуки уже ни в чём не уверена. Она устала. Устала и без всяких додиков, приходящих в ее "спокойную жизнь" и орущих о каком-то непонятном долге в карты. И без того проблем хватает. – Может, Вам нужны деньги? Младшая отдёрнула руку от писательницы, отойдя на пару шагов назад. – Этот сарказм уже давно вышел из моды. Можете попробовать с кем-то другим, – её голос был непонятным. То ли холодным, что ей не свойственно, то ли обиженным, но на что она обиделась? Юри действительно хотела помочь и не знала, что у девушки это больная тема. – Прошу прощения, возможно, я некорректно выразилась, но я лишь предлагала материальную помощь, ничего более. Младшая отвернулась и начала делать вид, что усиленно работает. Может, она и хотела выплеснуть свою злость на этой женщине, но потом у неё заболела голова от количества мыслей, и она решила проблему с относительной тишиной для общепита по-своему. Минута, две, три. Нацуки на неё обиделась? – Мне нужно попросить прощения, чтобы мы возобновили наш разговор? – Можете не утруждаться. К барной стойке подошёл другой клиент, а следующие минут шесть у девушек прошли в напряжённом молчании. Юри пожирала глазами Нацуки, а ту это нисколько не пугало, будто каждый день так проходил. Быть может, это из-за достаточно большого опыта работы в местах общепита, а, может, это было натренировано ещё дома в "семейной" атмосфере... В душе младшая мечтала, чтобы этот заказ был огромным, но мужик заказал только айс американо и ничего больше! Это и называется ирония судьбы? Обычно дел не в проворот, а сейчас вообще пусто! И никакая тварь ведь за заказом не подойдёт, ведь обеденный перерыв у компаний будет только через час. И вот покупатель ушёл. Розовая не хотела оборачваться к старшей. А та прямо-таки въелась ей в затылок. – Я могу искупить свою вину небольшой прогулкой по набережной? – в ответ тишина. Юри не сдавалась, – Тут через двадцать минут пешком будет очень живописное место! – Прогулка это всё, что Вы можете предложить? – небрежно буркнула младшая, проверяя кофемашину и что-то делая с ней. – Я сделаю всё, что Вашей душе угодно. – За то, чтобы я сказала "Ну ладно, прощаю"? А Вы хоть понимаете, за что я Вас "должна простить"? – Нет, не знаю, поэтому и хочу провести прогулку с разговором на эту тему. – А если Вы маньячка? – Вы будете моей самой лучшей жертвой Клиентка нежно улыбнулась. " – Вот бл# и не отвяжется же," – пронеслось в голове бариста. – Я в девять сегодня заканчиваю. – Я буду Вас ждать. – Где? В этом кафе? – Я не слышала, чтобы человека прогоняли из заведения за то, что он сидит там чуть больше пары часов. – Сейчас десять часов. Лучше идите по своим делам, потом я выйду, а Вы у входа будете стоять, поняли? – Да, до скорой встречи. Та интонация определённо не подходила для девушки, которую приглашают на прогулку. Но это Юри достаточно сильно завело. В метро она не могла справиться с жаром в теле, будто весь полуразвёрнутый профиль розововолосой девы со строгим выражением лица не мог выйти из её головы. В мыслях писательницы стали возникать образы того, как этот маленький и беззащитный ребёнок сможет схватить её за горло со спины, оттягивая её длинные волосы в полутёмной комнате. Дыхание участилось, но из-за людей в вагоне было необходимо сделать спокойное лицо. Уже дома Юри медленно оттянула рукав пиджака, расстегнула две пуговицы белой рубашки, достала тонкое, длинное перо из портсигара, который заказала самостоятельно у какой-то компании. Суть этого заказа была такой: о бархатистые стенки этого аксессуара почти никакая металлическая вещь не могла звенеть при ходьбе или даже при броске обивка могла заглушить весь ненужный шум. Именно его Юри больше всего таскала с собой последние лет пять. Именно об этой проблеме говорилось чуть ранее. Именно от этой болезни она не собиралась лечиться. Или это заблуждение..? Девушка провела свою оголенную кись руки вдоль лежащего края блестящего лезвия из дамасской стали, ничуть не пытаясь отодвинуть её от источника колющей всё тело боли. Сейчас ей безумно хорошо. Вот бы Нацуки это увидела... Время шло быстро. Каждый занимался своим. Кто-то работал. Кто-то из-за чего-то только делал вид, что работал. Это идиллия жизни. В любом случае, несколько часов прошли. Это было неизбежно. Для кого-то это время казалось вечным, а кто-то этого и не заметил. Не думаю, что среди вас есть те, кто сомневается в том, что одного пореза Юри явно было недостаточно... после первых пяти она ещё пыталась уговорить себя сесть за работу, но ничего не получалось. Руки не слушали тело. Они слишком крепко ухватились за этот маленький переход от настоящего мира до вселенной удовольствия. Перед глазами в том же фартуке, с тем же детским наивно-злым лицом стояла она... Та прекрасная особа с ядерно-розовыми волосами. Вечер. Уже было довольно холодно. Светящиеся окна ещё незакрытых офисов служили звёздным небом, так как настоящий небосвод был закрыт тёмными тучами, хоть дождь и не обещали. – Ну и где она? – с раздражением спросила у самой себя Нацуки. Резко из-за угла выскочила чёрная лакированная машина, а из неё будто молния – не слишком старая знакомая. Её вид был более взбудораженный и какой-то эмоционально возбуждённый. – Прости, пожалуйста, я сама виновата. Нацуки застыла на месте, люди, которые водили такие машины явно не могли работать в такси. – Ты давно стоишь? – Не важно, пошли. До набережной они добрались ещё быстрей, чем говорила писательница ранее. Шли в тишине, но это как-то необычно... Это чувство спокойствия. Его у Нацуки не было давно. Она чувствовала себя так, будто с души упала груда камней. Будто она росла только для того, чтобы сейчас пройтись по этой паре тройке улиц и потом исчезнуть. – Как твой день прошёл? – У меня нормально. Девушка, оторвалась от своих мыслей и ещё раз оценила пригласившую её спутницу. – А у тебя, как я погляжу, ещё лучше. Девушки перешли на ты. – Что? Почему? – Ты накуренная? – без страха спросила младшая. Девушка не раз видела людей в состоянии наркотического опьянения, поэтому вид Юри быстро пробудил в ней воспоминания. – Нет. – Честно? – Я бы не стала пренебрегать нашей прогулкой, абсолютно ничем. Я просто очень много работала, а потом поняла, что опаздываю и... Розовая резко встала перед Юри и чуть подняла её подбородок, вгдядываясь в зрачки старшей. Казалось сердце у Юри сейчас остановится. В её голову прямо таки ударило: "Начни меня душить прямо здесь, ну же". – Действительно, вроде не врёшь. Каким-то невиданным образом взгляды нашей парочки привлекали тучи над водной гладью у набережной. Это было прекрасно. Фонари светили тусклым и белым цветом. Свет плавно стекал с берега, как молоко, и прогонял тьму с воды, как будто заглушая её и без того тихие всплески. Время будто замерло. Не чувствовался тот прохладный ветерок, как пару мгновений назад, перестали быть слышны и звуки машин. – Тут встретились мои родители, – тихо сказала младшая, – Ещё до моего рождения. А тут лучше, чем пару лет назад. – Ты рада? – Не знаю. – А я рада, что рядом со мной такой человек как ты. Мне, на самом деле, никто так сильно в душу не западал. Ты исключение из правил. Ты себе и представить, наверно, не можешь. – Исключение? И тут писсательницу как током прошибло. Что. Она. Сейчас. Сказала. Ей. Это конец. Почему она не заткнулась!? Что это сейчас было!? В планах было только постепенно сближение, а не эта хрень! Она с ней флиртовала!? Потом второй поток электронных зарядки, который уже раз в шестой превышал 220 вольт. Плачь. Будто сильно обиженного, не умеющею нормально говорить ребёнка. – Исключение в чём? Я устала быть исключением! Хрустальные слёзы заполнили глаза младшей, а потом начали медленно скатываться по её лицу. – Я хочу быть обычной! Постоянно ведь кто-то это скажет! Юри стояла в оцепенении. Прямо сейчас она будто увидела другого человека. Это превращение не произошло в книге или в сериале, а прямо перед ней. В горле пересохло, и сказать что-то было трудно, но необходимо. – Никогда для меня нет места! И тут Нацуки почувствовала объятия. Они были такие крепкие и по-настоящему тёплые, что было трудно противостоять. Это тепло сейчас будто пыталась обнять всё маленькое, истерзанное жизнью сердце, чтобы излечить и пригреть его у себя на душе. Это было необычайно. Последние лет пять к ней вообще никто не подходил, ну... кроме отца. Но тот её не обнимал, наверно... никогда. Конечно, Юри пришлось чуть наклониться, дело было не только в её росте, но и в желании быть максимально к близко к девушке. Спустя время от слёз знакомой остались только редкие вздрагивания. Хорошо, что на улице мало кто был. Может, сегодня все до сих пор на работе. Пусть бы это была правда. Вот бы стоять так всю оставшуюся жизнь, обнимая это чудесное создание. Через пару минут девушка всё-таки выбралась из объятий, пытаясь отвести взгляд в сторону от стыда, который появился по непонятным причинам. – Ладно... Сегодня, наверно, уже поздно... Прогулка не сильно удалась... Прости, – она замялась, переминаясь с одной ноги на другую, – мне нужно домой. – Я могу тебя проводить? – Если хочешь. Мне нужно к метро. Дорога до станции была обычной. Она не была напряжённой для писательницы, сегодня случилось почти все, что она так яростно желала. В голове младшей стали появляться воспоминания о Дугласе и его долге. Кто-то по её душу когда-то всё же да придёт... Может он реально пошутил. Ну кто в наше время в таком возрасте может на полном серьёзе играть в азартные игры? На он же просто идиот! Он ничего не мог сделать! Тоже мне "картёжник"! – Мы когда-нибудь ещё сможем так встретиться? Писательница взяла бариста за руки, как в кафе, но теперь она стояла не за барной стойкой, а прямо перед ней. – Чтобы я тебе ещё раз в грудь рыдала? – Может быть. – Ой, да замолчи, – На лице розовой всё же появилась улыбка, – сможем, если время будет. Пока. – До встречи. "Я даже твоего имени не знаю, "– пронеслось в голове у Нацуки перед тем, как транспорт начал движение. Юри позвонила знакомому из своей компании и её везли домой также, как и везли сюда. Рука ныла от боли, но для неё сегодня это было только началом... Теперь старшая знает одну из лучших сторон этой девушки, именно её испуг перед чем-то непонятным, её стыд, который ничем не спровоцирован, делал ее в глазах девушки максимально человечной и живой. Это же чудесно. Сколько ещё эмоций может ей показать это личико? *** На улице темно. Даже очень. Тут снова дует ветер, который за пару часов стал ледяным. Больше тут не горят фонари. Больше тут нет тех знакомых людей. Тут вообще ничего нет, кроме грязи, ненависти и пепла сгоревших надежд. Возвращаться домой для кого-то действительно тошно и противно. И к таким людям относится Нацуки. Она приходит туда, чтобы заснуть в кровати, морально готовиться к тому, что её будет душить кто-то знакомый спустя несколько часов. Кто-то, кто не будет рыдать над её могилой. Может, это тот самый путь, который ей изначально предначертан. Лестница, тёмный подъезд, чуть ли не у каждой двери лежат огромные мусорные пакеты. Где-то на верхних этажах ссорилась какая-то семья, что-то куда-то летело и рыдали дети. Да... Это её жизнь. Этот панельный, старый, прокуренный его жителями, дом с потресканными и обшарпанными стенами никогда бы не стал вашим домом. Я в этом уверен. Не сильно вам понравится жить здесь, по крайней мере, Нацуки как-то не очень. Один из самых интересных челленджей в жизни младшей – открыть дверь. Открыть её максимально тихо, чтобы ни замок, ни ключ не нарушил орущий шум телевизора и пьяные сны отца. Дверь открылась. Шум телевизора не стихал, но звук зажигалки или открывающейся бутылки не был слышен. Чем же живёт эта семья, если главный единственный её кормилец так пьёт? Иногда он уходит на работу, иногда даже на два дня, но он всегда возвращается. Там, где-то далеко в офисе он может принять человеческое обличье, но дома... Это невозможно. Их квартира. Она среднего размера, если так можно сказать. Кухня, и с ней в помещении гостиная с телевизором, диваном и небольшим столом. Маленький балкон с барахлом, которое выкидывать не следует, ведь "вдруг пригодится". Комната отца, в которую его дочь даже не думает заходить, и её комната. Она была самой маленькой. В ней не было окна. Зато стеллаж в этой комнате прямо-таки ломился от количества манги в нём. На самой большой полке стояла любимая манга Нацуки "Ванильные девочки", а также пару милых игрушек, которые от рук отца почти никак не пострадали. На маленьком столе было много бумаг по учёбе, по подработкам, журналы со скидками на одежду, бытовые предметы, использованные ручки и сломанные карандаши. Почти впритык к нему стояла небольшая кровать с тонким одеялом и маленькой подушкой. В постели было холодно спать всегда, но хоть летом от этого "экономкласса" был какой-то толк. За все последний пару лет она приобрела суперспособность – погружаться в сон с невероятно громкими звуками за дверью. Хотели бы так же? Учитывая условия, в которых была приобретена "сила", я сомневаюсь. Тело девушки упало на кровать и превратилось в один маленький комок. Когда ты точно знаешь, что ты можешь где-нибудь потеряться и тебя никто не будет искать, то автоматически приобретаешь умение рыдать молча. Тебя не услышат. Тебя никто не спасёт. Ты просто неудачная боевая единица, которая будет идти в первых рядах, зная, что погибнет от орудий противника самой первой. Мать ушла от отца, она что-то говорит про свою дочь:"Она станет не лучше тебя!". Это уже не важно. Нацуки ничего уже не сделает. Любой мог убить её за просто так. А тут теперь и этот картёжник. Теперь все ещё хуже. Теперь она может сравнить плохого человека с незнакомо-добрым. Теперь ей будет ещё хуже. Болезненная полудрёма взяла своё, младшая уснула. Никому не желаю таких снов. Они ужасают, меняют сознание и медленно засыпают душу в песок из ненависти и разочарований. Утром прозвучал будильник со старого смартфона, который в ближайшее время точно никто не заменит. Открывать заплаканные глаза очень трудно. Вчерашняя истерика забрала все сегодняшние силы. Но это ничего не значит. Пора идти на учёбу. Быстро всё надев и собравшись, а после выйдя в гостиную, Нацуки поняла, что отец ушёл. В холодильнике она взяла яблоко и очень старое печенье - первый домашний "завтрак" за этот месяц. Дорога в колледж была не долгой. Автобус, оплата, ожидание, огромная масса из людей, остановка, выход. Колледж был местом, где Нацуки могла ходить более-менее спокойно. Был до вчерашней ночи. Взглядом розовая пыталась где-то уловить силуэт Дугласа. Его нигде нет... Вообще. Ни в классе, ни в других рекреациях, ни в столовой. Другие говорят, что он заболел. Теперь можно бояться за свою шкуру. Теперь в её тонкую шею может проникнуть любое лезвие. Теперь в каждой подворотне она может встретить свою погибель.