****
Школьный день прошел неприятнее обычного, Ксюша о Васильеве тараторила без остановки, Амилю попутно расспрашивая об отношениях с Валерой, в которых Амиля уже сама уверена не была. Отнекиваться получалось скудно, но рассказывать подруге интимные подробности из подвала Универсамовских - не хотелось вовсе. Контролтная работа по математике далась нелегко, из за того что девочка реже училась вечерами, но написала Сабирова на пять, чем успокоила себя и решила, что ее образ жизни в данный момент на учебу не влияет. День не надавал солнечным светом в коридорах, поэтому выглядело здание серее и скуднее обычного. Большинство учеников в плохом настроении прибывали, из за начинающихся контрольных работ, из за оценок и постоянного давления. Амиле это состояние было чуждо, ей казалось, что школа вызывала самое меньшее количество стресса в ее жизни, ведь больше всего она нервничала из за родителей. Теперь поводы для переживаний поменялись, родители ушли на второй, на третий план, а на первый встал Валера, его уличные дела и потасовки, так же как и его странное поведение. Амиля с подругой у ворот железных попрощалась, в разные стороны расходясь, сама же высокого кучерявого парня уже давно у дерева приметила. Туркин забирал и отводил ее в школу стабильно, без лишних слов, лишь с коротким объяснением планов на день, иногда давал ключи входные, дабы та в квартиру раньше него могла зайти, иногда наставления давал, но не больше. Отношения с Валерой, которые должны стрелять подростковыми и настоящими искрами влюбленности, казалось бы, и вовсе иссякли. Амиля кулачки сжала от досады пока к Валере шла, точно знала, что тот кроме приветствия и больше слова не проронит. Он стоял как обычно, статно и спокойно, сигарету курил, на дерево облокотившись холодное, шапка его с красными узорами опять на голове его «петушком» сидела, куртка кожаная, не по погоде вовсе, как ни странно - грела. Но, больше всего его грела мысль о Сабировой. Ему дистанция давалось не легче, каждый тяжелый вздох ее в горле комом отдавался, взгляд ее пристальный и ожидающий себя самым страшным монстром чувствовать заставлял, он к девочке лишний раз подойти боялся, себя чувствовал виноватым, но извинится не мог - не по понятиям. Всем видом показывал сожаление в содеянном, хоть Сабирова и отнекивалась, объясняла, что он вовсе не виноват в поведении Кащея, ведь тот сам по себе по характеру - черт. Но, Валере этого всего слышать не хотелось, дискуссия в тот же день закончилась по его желанию, он сказал, что время ей дает, а на что она так и не поняла. Он сигарету казалось до фильтра выкурил и даже больше, на девочку серыми глазами посмотрел, лицо ее недовольное подметил, волосы после девяти уроков растрепанные, пальто застегнуто не ровно - торопилась к нему, такой вывод парень сделал поспешно. — Несмеяна. — прокомментировал ее суровый и черный до мурашек взгляд, а та лишь цокнула языком по небу и пошла вперед, Валере рюкзак оставляя. Он заулыбался, редкая коммуникация с девочкой им на пользу не шла, но он уверен был что это необходимо, поэтому такие короткие, казалось бы, стычки его безумно радовали. — Валер, — опять тяжело выдохнула черноволосая, а тот лишь лицо скривил, знал уже о чем разговор будет, — я так не могу больше. — остановилась по пути и к Туркину суровому повернулась, взгляд ее сделался мягким и обеспокоенным, она боялась, что отношения их закончатся, так же быстро как и начались. — Как? — дураком прикинулся тот и закинув рюкзак поудобнее на плечо, новую сигарету подкурил, нервы нужно было срочно остудить. — Я скучаю, — выдала слишком искренне та, — я хочу внимания, хочу что бы все как раньше было, — выдохнула тяжело, в горле ком опять появился, на глазах влага выступила, плаксой казаться вовсе не хотелось, поэтому она взгляд на деревья лысые перевела, ворон считая, — я тебе уже сказала, что тот случай с Кащеем уже не важен для меня. Да, он мне не приятен и я его местами боюсь, но знаю что у меня есть ты, с тобой ничего не страшно, — взгляд опять на ошарашенного Туркина перевела, а тот лишь заулыбался из безисходности, — я устала играть в твою молчанку. Ты постоянно пропадаешь с пацанами, со мной не разговариваешь и думаешь мне так легче? Ты меня еще больше мыслями загружаешь. Перестань пожалуйста, Валер. Я тебе все объяснила, а ты как дятел упрямый - все по своему, да по своему. — грубости себе легкой позволила, за что взгляд неоднозначный от кудрявого получила, сразу же губу поджала и взгляд отвела. Он опять рукой по лицу своему провел, как бы момент себе дал подумать, сложно для него это было. Туркин с девочками толком не общался, тем более с такими, ведь как с хрупкой и нежной Сабировой обходится надо он не знал, как правильно ее чувства воспринимать, как свои показывать, как сопереживать, как ее жизнью интересоваться. Вопрос на вопросе. Он к такому не привык, к нежностям тоже. Девочка эта явно в нем новые качества открыла, которые ранее никто и никогда не видел, да и не увидит. Он себе таким быть, только с ней мог позволить. Комплименты, по ребячески влюбленные взгляды и тактильность, все это не присуще Турбо. Он - кремень. Стена, крепкая и неподвижная, высокая и толстая, по которой не взобраться, не луком не пробить, не сломать. Валера был Валерой только с ней. Даже Зима, очень близкий, нет, самый близкий человек Турбо, видел лишь часть. Такая ситуация его в ступор вгоняла, его такие события даже немного пугали, он менялся и не знал, в лучшую или в худшую сторону. Он для девочки многое старался делать, многое понять старался и в принципе себя подстраивал. А, она все равно наоборот хочет. Он сдался. — Амиля, — ладони ее ледяные в свои теплые заключил, — я, — вздохнул, воздуха в легкие набрал ледяного, отрезвился, — я стараюсь, но не всегда попутно выходит. Я пацан, улицей воспитанный, многих изысков не знаю. Честно, с такой как ты никогда не ходил. Косяк, согласен. Буду к тебе теперь прислушиваться. — ее к себе прижал, почти что в куртку полностью лицом вдавливая, девочка его в ответ руками обвила и погладила слегка. — Морду твою кислую все эти дни - неприятно было видеть. — посмеялся, себе опять колкость позволил по отношению к девочке и она тоже улыбнулась, как и раньше, волосы с лица убрала лишние и дальше пошла, теперь более воодушевленно. По пути домой, они о стычках заговорили, в группировках нынче особо не спокойно, предают и за спиной маячат без остановки, Валера это не по пацански находил, его по другому авторитеты того времени воспитывали, Кащей тогда парнем хорошим был, с Адидасом на пару, как Супера всех под собой держали, мальчикам с детства правильные вещи прививали. Сейчас же все на самотек, Валера и Зима, как старшие по скорлупе, старались и к сожалению слишком часто физическую силу применяли, ребята нынче не послушные, всего, да побольше хотят, а в общих делах учавствовать не всегда, им лишь бы поворовать и денег с чушпанов стрести, хотя они сами такими и являлись. Валера себе наконец то позволил, девочку в курс дела ввести, многое ей о нынешней ситуации рассказал, рассказал и о Вове, который служит, рассказал и о Кащее, о его пристрастии к алкоголю и скорее всего наркотикам, рассказал о том что они его уже и не уважают вовсе, он мужик головастый, с умом и языком хорошим, проблему любую утрясти может, не пропадет, но Универсам на дно тянет, другие группировки, особенно Хади-Такташ, частые напады себе позволяют из- за демократичности их Кащея, который вопросы на раз два под водку решает. Скорлупа его не волновала, исход общих дел тоже не всегда, но он тоже старался. Мало кто это замечал. Но, как говорится, у каждого своя сторона медали. Амиля редкие вопросы задавала, ему выговорится по полной дала, тот редко такую откровенность себе позволял и девочке старался о таком умалчивать, но, видимо сегодня - накипело. Погода сегодня не радовала, оттепель началась слишком рано в этом году и февраль уже не был похож на зиму, а напоминал о предстоящем цветении и солнце, но это позже, сейчас на улице было слякотно и сыро; мороз прошел слишком быстро, оставляя за собой лишь не до конца растаявший снег. Обувь промокла, Валера по пути несколько раз громко выругался из за сырости летних кроссовок, которые ему достались от одного богатого студента медицинского, которого он встретил гуляя вечером. По приходу домой, девочка устало сняла сапоги и верхнюю одежду, нервов потерянных за это время не сосчитать, все стало так сложно, как не было никогда, взрослая жизнь - так она себя оправдывала. Валера с тяжелым вздохом, но местами облегченным, из-за того что ситуацию утрясли, так же обувь небрежно скинул и девочку сзади обнял и держал, в ванную комнату не пропуская. Она обернулась, глазами захлопала, близость уже за последним дни стала редкой, поэтому прикосновения его горячие сейчас особенно приятно отдавались на теле. Туркин улыбки сдержать не смог, когда девочка покраснела и тяжело дышать начала, он к лицу ее приблизился и в лоб поцеловал, мокрый след оставил, в щеку поцеловал, причмокивая на скуле поцелуй оставил и после до губ добрался, в свои их взял и с удовольствием сминал, всю нежность и любовь свою, казалось в данном моменте выражал, не спешил, момент растягивал, язык при себе оставил и лишь губами Сабировой, которые были мягкими и пышными наслаждался. Она своими руками его шею обвила, ноготками в нежную кожу на затылке вцепилась, отпускать ей такого родного и желанного Туркина вовсе не хотелось, она на носочки приподнялась, дабы поцелуй углубить, сама себя оттягивая и отговаривая от лишнего. Валера казалось бы почти что рыкнул, когда заметил как девочка сама страсть распускает и мигом ее на руки подхватил, под коленки взяв. Она охнула от неожиданности, но к нему прижалась еще ближе, поцелуй углубился, она улыбки не сдержала и Валере прямо в рот простонала, он же только сильнее ее ноги сжал и в сторону кухни пошел, на свою силу ориентации надеясь, девочкин затылок одной рукой прикрыл, дабы если что об косяк не ударить. Он ее на обеденный стол сажает, на котором лишь хрустальная миска с сушками и конфетами и две чашки с утра, от друг друга не отрываются, казалось, что вечность не целовались и близко друг к другу не были, сейчас был тот самый морент, когда стоило бы остановится, пока дров не наломали. Их это не волновало, Амиле не мешала эрэкция Валеры, а ему ее настойчивость. Отрываться не спешит от податливого тела девочки, глаза его закрыты, ориентируется машинально, изгибы ее знает наизусть, языками опять встречаются и переплетаются, пока вдруг покашливание третьего человека на кухне их из позиции не выводит. Валера от девочки сразу же отпрыгивает, пугается от неожиданности, глаза выпучивает, так же как и Амиля, которая за грудь левую берется и к неровному пульсу от шока прислушивается. На крайнем стуле сидит Зима, любу давит и кажется расслабленным, то что сейчас увидел ему видимо понравилось, но он понимал, что реакция друга себя ждать не заставит, как только тот Амилю со стола снял и брови нахмурил, серее тучи стал. — Блять, — громко выдыхает, — брат, ты в край охуел? Что ты тут забыл? — держать себя в руках пытается, Амиле обещал что спокойнее воспринимать такие случаи станет, а у них только все наладилось, спасало лишь то, что это - Зима. Был бы кто другой, сразу прописал бы без раздумий лишних. Присутствие данного человека на кухне его озадачило, так же как и Сабирову, которая об столешницу облакотилась и в недоумении стояла, Валера же желваками играл и кулаки сжимал, ответа ждал. — Че лыбишься? Ща ведь пропишу, ты меня знаешь. — замахивается театрально и ближе подходит, собеседник стает и усмехается, друга как облупленного знает. — Случилось че? Побазарить хочешь? — Валера в лице меняется, когда понимает что Зима с помощью запасных ключей зашел, понимает и то, что он бы так никогда не сделал, значит случай - тяжелый. Он брови к переносице сводит густые, голова пустая, ватная, такая резкая смена обстановки, с возбуждающей на пугающую была не кстати. — Турбо, — картавит друг, мнется, видно, что не знает как и где начать, — Кащей нас собирает всех, сказал если ты, — короткий взгляд на часы настенные бросает, — через десять минут не появишься - Супера отберет. — выдыхает тот и Валере понятно становится, что он про сборы забыл, понимает, что Вахит его тут уже минут сорок ждет, голову опускает и прикрывает объяснение, Супер, а взял опахало на собрание как Скорлупа. — Че стоим? Айда. — все что сумел из себя выдавить - говорит, девочку по плечу хлопает и в весок целует. От эрекции и следа не осталось, наоборот лишь ужасные и тягучие мысли о Кащее. Вахит следом с кузни выходит, на Амилю короткий взгляд бросает и улыбается, та лишь взгляд отводит - стыдится. За таким занятием застал их и ничего не сказал, странно. Она по звукам из прихожей понимает, что Валера обувь натягивает, потом замком щелкает и дверь открывает. — Буду поздно. — все что успевает сказать он и выходит. Амиля еще долгое время у столешницы стоит, перед тем как начать уроки делать, так как она еще не привыкла к неприкаянности и близости парней друг с другом, отдать ключи было нормальным, зайти в чужую квартиру без спросу - тоже. Так ее не воспитывали, да и она в принципе свои взгляды на жизнь пересмотрела, может не стоит быть такой принципиальной? — Да, Валера. — смеется Вахит, грубо картавя букву «Р» в имени друга, девочку смущать еще сильнее не хотел, а вот поиздеваться над старшим хотелось неимоверно. — Пасть закрой, Зима. — сигарету на улице подкуривает тут же, на лысого злобный взгляд бросает. — Ты ее еще не опреходовал? — задает наводящий вопрос. Глазами карими по лицу друга рыскает, тот на лужи под ногами смотрит. — Тебя не касается. — отнекивается он, понимает что вопрос некорректный, каверзный. — Ты напиздел Кащею. — отрывает коротко он, Валера понимает что правда, и знает, что Вахит знает, знает и то что, тот не сдаст, но сам факт глошит. — Нет. — брови в спокойствие держит, хотя вскинуть из хотелось машинально, он сигарету потягивает и от Вахита чуть отворачивается, понимает, что друг его ложь на раз два разгадать может. Тот его лишь по плечу хлопает сильно и улыбается кратко, без слов друг друга понимают и защищают, он сигарету в урну выкидывает и медленнвм шагом идти начинает. По пути молчат, изредка о сборах говорят, обсуждают и то что Кащей злым был очень, значит это что им не на шутку достанется или значит это что им будет легче его сегодня отшить. До коробки идут не долго, но и этого опоздания хватает, что бы Кащей половине скорлупы в фанеру пропесал. Турбо ежится, как только данную картинку видит, понимает, что мальчишки за его несобранность получают в морду, понимает, что несправедливо, понимает, что Кащей бьет их сам, значит на месте них представляет Валеру. Он в меховой шапке и длинном кожаном пальто стоит, руки окровавленные, улыбка на лице как никогда яркая, Кащей как только Зиму и Турбо видит смеяться начинает, что напоминает о его нестабильной психике, он шапку поправляет, вид на пару каштановых завитков открывает и ближе подходить не спешит. Турбо же к старшему плетется, по правилам в две руки здоровается, тот его ладони долго не отпускает, в глаза смотрит, Валера как ни странно - нервничает. Тот глазами янтарными хлопает, моргает, рассматривает Турбо, ищет в нем совесть, себя чувствует выше всех, чувствует силу, когда видит как такой гордый и сильный парень, как Туркин мнется. Он Зиме руку мимолетно жмет и сигарету себе прикуривает, молчит и все молчат, все ждут. — Кащей, — кончается терпение Валеры и он первым слово произносит, — каков повод для сбора? — спрашивает спокойно, спрятать пытается, что голос дрожит, понимает что провинился. — Повод, повод, — чеканит тот, отвечать не спешит, брови вскидывает и лоб морщинит, курит тяжело и глубоко, — Скажи ка мне, Турбо, по какой причине ты сборы пропускаешь? — Кащей в переговорах сохранял спокойствие, в любых ситуациях голос его не дрожал, тон не был слишком громким, всегда говорил тихо и уверенно, дабы каждый слушал. — Кащей, не обессудь, — кровь Валерина от тона такого непокорного закипать начала, оправдываться при всех он не собирался, — никогда не проебывал, сегодня из за девочки своей забылся, — признает я честно и на лице кудрявого напротив сразу изменения видит, тот кривится, брови сводит театрально, — скорлупу не за что бьешь. — подводит он итог и плюет в сторону. — С девочкой, — усмехается Кащей громко и грязно; руки у Туркина уже давно чешутся и на разговор ни о чем он не был настроен, грубо говоря совсем, — твоя скорлупа будет получать, когда этого захочу я. Если уж так хорошо воспитанны, чего тебя не предупреди о сборах, а? Своего Супера, взяли и не предупредили. Пришлось Зиму за тобой слать. — руки в стороны разводит, вскидывает специально и по сторонам смотрит, согласия ищет, а мальчики с разбитыми носами и сдвигами лишь кивать могут. — Запорол быка, хватит возбухать, все решили. Давай теперь по делу. — понимает, что разговор в тупик идет, знает, что с Кащеем не добозариться. Знает, что тот не отстанет и на аргументы дельные внимания не обращает, решает - быть умнее. — Спасибо тебе, Турбо, за разрешение. — слишком сладко и иронично мурлычет тот и к делу переходит, ко всем разворачивается и спину свою широкую Валере демонстрирует. — Амавес. — себе под нос шепчет парень и голубыми глазами по пацанам своим рыскает, с ними потом все обталкует, Зима его по плечу хлопает в знак поддержки и одним взглядом говорит - не парится. Туркин лишь рукой отнекивается и шапку поправляет, из кармана семечек достает и жевать начинает. — Собрал я вас для того, что бы ситуацию разрешить с Хади-Такташ. — начинает из далека, но название злейшего врага всеобщее внимание привлекает сразу. — Я с Гусем перетер, процент подкинул, он мне кое что, все утресли. Пока что. Как говорится, Хади Такташ страна чудес, зашел в подъезд, и ты исчез. — опять смеется, на лицах видит недопонимание, негодование и злость, вместо стычки пацанам подогнали «мирный договор», в толпе возмущение пошло волной. — Тихо! Тихо, я сказал. — Зима и Сутулый поддержали и засвистели громко в пальцы, дабы мальчиков успокоить. — Я к чему веду, всем на чеку быть, если что - сразу ко мне. Хадишенские - воры, без понятий, а что еще хуже - без тормозов. Не то что Желтый, он мужик толковый. — закончил речь кратко, реакцию положительную получил от младших, но вот старшие в восторге не были. — И че, мы так каждый раз договариваться будем? Что бы потом кого то из наших завалили? — позволил себе вставить три копейки Марат, голос его был громким и бесстрашным, поддерживал свой имидж яркими высказываниями и поддержкой среди мелких, но как только он со взглядом Кащея и Турбо встретился - замялся. — Марат, блять. — себе под нос чеканит Туркин и понимает, что ему за такое поведения попадет. — Завали. — кричит ему, а тот лишь глаза в пол опускает и пытается затеряться среди других, в своей то ярко голубой куртке. — Маратик, ты со старшими за базаром следи, тебе за такое язык отрезать могут. — Кащей остается спокойным, борзасти мальчишеской не удивляется, гормоны и азарт - гремучая смесь. Не бьет его второй раз, лишь потому что знает, что тот вещи правдивые говорит, но лучшего решения проблемы Кащей для Универсама не нашел. Сборы продолжаются без Кащея, он как обычно идет с другими и своей бабой в каморке бухать, а Супера ребятам планы на следующие дни рассказывать начинают, о новом деле на рынке речь идет, после о сегодняшних танцах в ДК речь заходит, о том что держать дистанцию с другими надо, сейчас напряжение растет как никогда и ни одна группировка исхода следующей стычки не знает.****
— Амиля, — кричит Туркин, как только в квартиру заходит и девочка его встречает, с комнаты его бежит почти что. — привет, красавица. Без меня не заскучала? — все переживания и чувства по поводу улицы за дверью входной оставляет, как только видит черноволосую, с хвостиком небрежным и в его футболке. — Скучала по тебе. — в объятия его падает сразу, как только он обувь и одежду верхнюю и холодную с себя снимает. — Сегодня танцы в ДК, пойдем же? — обнимает ее крепко, за талию держит и случай на кухонном столе вспоминается сразу, который теплом и приятной истомой по телу отдается, мечтает о близких танцах сегодня вечером. И не только о танцах. — Да. — сомнительно отвечает, глазками хлопает, после случая в качалке больших масс боится. — Все будет хорошо, обещаю. — сам того не зная обещание дает, в котором не уверен до конца, он девочку по голове гладит и собираться велит, ведь вечер обещает быть веселым. Пока Амиля волосы расчесывает, у зеркала красуясь в юбке джинсовой и бодлоне белом, Валера картошку жарит, дабы перед выходом перекусить плотно. Девочка выглядит опрятно, юбка коротковата для ее представлений, но исходя из своих воспоминаниях о девушках из качалки, понимает, что юбка им может показаться даже длинной. На волосы цепляет заколку блестящую, которую мама подарила когда то и губы блеском розовым мажет обильно, надеясь на то, что Валеру это от поцелуев отвадит. Она на кухню заходит и запах жаренного ее легкие заполняет, вместе с этим и чувство спокойствия, Валера во время готовки выглядит умиротворенно и спокойно, так и не сказала бы она, что он бьет людей на право и на лево.****
После импровизированного ужина выходят на улицу, по дорогам скользким идут смеясь, в хорошем и приподнятом настроении, парень Сабирову за руку держит по хозяйски, о правилах на дискотеках рассказывает, ей много объяснить пытается, до чего светлая голова без него бы не додумалась, ибо правила эти были взяты извне. — Только рядом со мной будь, а если отойду, то рядом с пацанами универсамовскими. — чеканит он, повторяет уже какой раз, они к ДК уже подходят, а он ей это вдалбливает будто формулу по физике. Взгляд ее недовольный ловит, понимает, что далеко не об этом девочка говорить хочет. — С другими пацанами не водись. — грубо говорит он и заканчивает монолог. — Не буду. — отвечает тем, что он услышать хочет явно и Туркин и вправду в улыбке расплывается и последнюю сигарету перед ДК достает, медленно курить начинает. Мимо молодых людей другие парни проходят, Валера кому то руку жмет, кому то кивает в ответ и взгляд отводит, разные приветствия с разными группировками, так себе это объяснила Амиля. Он сигарету потягивает и обстановку прикидывает, в каждую движущуюся фигуру ночную вглядывается. — Валер, — внимание его на себя переводит и взгляд сосредоточенный, явно не на ней, теперь ловит. — поцелуй меня. — фразу, такую казалось бы, простую - говорит с трудом. Легкие спирает от одних лишь слов, а дыхание заканчивается сразу же, как только Туркин взгляд свой расслабляет и от услышанного брови по доброму вскидывает и улыбается уголками губ, в силу того что он все еще курит. Сигарету, еще даже на половину не выкуренную в урну рядом бросает, перед этим об бортик тушит. Девочку за две ладони берет, к себе приближает и после опускается на уровень ее лица, целует мимолетно, еле касаясь губ и отстраняется, но руки не опускает. — Валер, — тянет имя его, понимает, что тот поиграться хочет, что бы она его поупрашивала, — пожалуйста. — такое желанное слово из ее уст выходит и Туркину башню сносит напрочь, он девочку грубо за талию берет, силы не рассчитывает, а второй рукой за подбородок к себе тянет, целует сразу с языком, от девочки получает лишь небольшой стон прямо в губы. Через пальто ее зимнее, пальцами в кожу впивается и казалось уже синяки остались, но страсть верх берет и парень в кожаной куртке окончательно рассудок теряет, на то, что все видят этот порыв - плюет. Сейчас только она важна и он внимание и концентрацию сейчас такой желанной Сабировой дарит. Она отстраняется и краснеет сильно, дыхание переводит, воздух ледяной глотает ртом. — Голубки, — кричит им Зима, подходит, а рядом с ним Гуля за руку его держится, — здарова. — с Валерой руки жмет и обнимается кратко; короткий диалог и они вчетвером проходят в само здание. Туркин ухаживает, пальто с Амили снимает и в гардероб сдает, шапку срывает с головы и шарф ее разматывает, свою куртку после сдает и шапку в рукав пихает. Амиля Домом Культуры восхищалась, архитектура такая ей нравилась, всегда завораживали колоны из белого камня и разного вида статуи, сразу вспомнилось как сюда ходила с Ксюшей и всем классом на засидательство ВЛКСМ. Валера из мыслей ее вытягивает, руку подставляет, дабы та его за предплечье взяла. По лестнице поднимаются и в зал заходят, в глаза бросаются разные круги и балкон, много людей, Амиле от шума становится не по себе, ком вязкой слюны сглатывает и на Валеру опасливо смотрит. Тот улыбается слегка и по спине ее гладит, в свой круг заводит, она знакомые лица узнает. — Здесь тебе ничего не будет. Наш круг. — поясняет тот и Амиле своим спокойным, но в силу музыки громким голосом доверие внушает. Она чуть расслабляется когда к ней Андрей здоровается подходит, он ей руку протянуть собирается, а та его в объятия заключает. Валера пока со всеми в кругу в две руки здоровается, это сначала мимо глаз пропускает, но когда замечает сразу Андрея отталкивает от Амили и велит руки не распускать, на что черноволосая лишь смеется украдкой. — Я наверху поздороваться должен, — шепчет ей на ушко и на балкон показывает, оттуда виднеются не парни, а мужчину, видимо старшие, — потом спущусь и танцевать будем, пока что с Зимой будь. — кратко в щеку целует и из поля зрения исчезает в толпе. — Амиля, пошли танцевать. — Гуля за руку ее тянет ближе в круг и они начинают танцевать, песни группы «Мираж» играют из колонок и заставляют молодых людей двигаться все быстрее, Амиля танец схватывает на лету, ведь он кажется не таким сложным, всего лишь движения руками и ногами вверх. Улыбается, первый раз себе такую свободу действий позволяет, опять убеждается в том, что жизнь с Валерой ей легкости дарит и той желанной остроты в жизни, за которой так бежала. Переосмысливать уж было начинает, но себя вовремя останавливает и в узде держит, мысли плохие откидывает и еще пуще танцевать начинает, песню подпевает. Голову себе позволяет на верх поднять и видит как Кащей с Турбо у края разговаривают, на себе оба взгляда ловит, но улыбается только Туркину, тот же себе лишь подмигнуть позволяет и к разговору, вроде как серьезному возвращается. Песня проходит и сменяется другим веселым ритмом, в кругу все пуще танцы, никто об улице не думает, танцует и расслабляется, в чужой круг не ходят, только лишь Супера поздороваться. Гуля Амиле стеклянную бутылку с надписью «Дюшес» протягивает, та сразу глоток делает большой, надеясь жажду удалить, но жидкость ей рот прожигает и она алкоголь горький на языке чувствует. — Йа хода! — чуть ли не давится, бутылку отдает и от Гульнары хитрую улыбку получает. — Откуда? — непонимающи спрашивает она ее, Валера ей пить запретил, да она и сама желанием особым не горела. Алкоголь пробовала всего один раз, шампанское на прошлый новый год. — Тише, — палец к губам прикладывает и характерный шик издает, дает понять, что об этом молчать надо, — мы немножко выпьем, что бы наши не заметили. Для настроения! — она глоток делает и бутылку опять Амиле передает, та пьет уже более маленькими глотками и понимает, что в дальнейшем все как в густом тумане будет. Валера спускается со второго этажа, как только медленный танец оглашается, Амиля взглядом ищет и находит почти что сразу, подходит и за талию приобнимает. — Разрешишь? — спрашивает кокетливо, ответ уже заранее зная. Она его самым теплом взглядом одаряет и руку в его ладонь вкладывает. Ответа не требуется, поэтому пара сразу же близко друг к другу встает и медленно в такт музыки двигаться начинает. По всему залу люди друг друга находят и группировщики, которыеина улице больно грубые, сейчас с девушками другую сторону открывают. — О чем ты говорил с Кащеем? — Амиля небольшую дистанцию между их телами держит, боится что Валера алкоголь учуют и поэтому говорит немного в сторону, взглядом ищет Гулю- проказницу, из за которой она такими методами скрываться должна. Туркин же это замечает и ее за подбородок двумя пальцами берет, слегка сжимает. Она ему в глаза заглядывает, но сфокусироваться не может, понимает, что легкое алкогольное опьянение ее накрыло. Он губами своими к ее прилегает, слегка сминая и отрывается почти что сразу. — Амиля, — голос становится серьзенее, улыбка с лица не спадает, а наоборот только больше становится, — ты выпивала? — спрашивает прямо и ее ближе к себе ставит, не по духу ему то, что девочка от его тела отпрянуть пытается, он ее к себе за талию полностью прижимает и всем телом в нее вжимается, ощущается тепло и интим. — Немного, — глаза отводит и улыбается не нарочно, на себе ловит глубокий и пронзающий взгляд Валеры, — прости. — сама не понимает за что извиняется, но считает это правильным. — За что, красавица? — чеканит тот и в такт музыке девочку в воздух на несколько секунд поднимает, а та в шоке легком смеяться начинает. — Не пей много, а если хочешь, то всегда со мной, ладно? — спрашивает заботливо, между строк. — Хорошо, — улыбается опять, момент этот кажется до жути приятным и близким, — мне так хорошо с тобой. — алкоголь в крови на искренность толкает и она в Валерину грудь утыкается, чуть колючая ткань свитера ей лицо щекочет, а тот лишь по макушке ее гладить начинает. Запах ее волос и тела по родному в носу отдается, душу его больную успокаивает, психику восстанавливает и обо всем на свете забыться заставляет. — Мин сине яратам. — он подбородок свой с ее макушки поднимает и еще ближе прижимает, шепчет ей на ухо и не желает, что бы кто либо услышал. А дальше как в сказке: Амиля голову поднимает, глаза ее округляются, данные слова сразу протрезветь заставляют и она в его взгляде ищет ответ на немой вопрос, он кивает и она понимает что и вправду. Признание, от которого дыхание спирает, а сердце ровно один удар пропускает, будто в пятки уходя, слух теряется и музыку Амиля уже вовсе не слышит, хочет еще раз эти три заветных слова услышать, на таком приятном и тягучем Татарском, как у Валеры. Она ему на шею кидается и обнимает крепко, тот ее лишь приобнимает и в улыбке, которую ранее ни один из его пацанов не видел расплывается. Амиля взаимностью ответить может и даже хочет, но смелости, даже в силу алкоголя не хватает. Вместо этого, она в шею его целует несколько раз, на что положительную реакцию получает, тот ее по волосам гладит после и почти мурлычет. В этот момент других людей в зале они не замечали, кружились в танце, под яркие фонари светодиодов и слушали сердцебиение друг друга, у Валеры оно было спокойным, а у Амили быстрым и неровным, волной чувств не накрыло, она в тепле от тела Туркина расплывается, хочется закрыться ото всех и оставить этот момент только лишь для них самих, этот маленький кусочек счастья с большим значением. Как только музыка медленного танца заканчивается, многие друг от друга отходят в неловкости, а Амиля с Валерой наоборот стоять остаются, глазами друг друга изучают и понимают что скорее всего нашли друг друга. Туркин кудри свои пятью пальцами поправляет и к уху девочки прилипает, сначала мочку уха прикусвает и вздох нервный в ответ слышит, а потом и вовсе облизывает, благо из за ее волос распущенных этого никто не видел, чему Валера был явно рад, ведь знал, что такие прикосновения не для глаз пацанов. — Пойдем домой? — спрашивает он, в надежде положительный ответ услышать и получает краткий кивок, улыбается. Оба знают, что будет дальше. Она примерно, а он точно, даже в мелочах.