Девятый Вал

Время вылечит всё, что навеки рвалось, И однажды, столкнувшись сентябрьским полднем, Мы уже и не вспомним, как всё началось, Да и чем всё закончилось… тоже не вспомним. (с) Оргия Праведников – "Рыцари Неба"

Вороной конь взвился на дыбы, ослеплённый восходящим солнцем, и наездник, перекувырнувшись через круп, полетел на землю. Даже с расстояния в тридцать футов Станнис расслышал отчётливый треск сломанной шеи. Грудь схватил раскалённо-стальной обруч растерянности и страха. – Ренли! Его окрик потонул среди лязга стали, конского ржания, стона раненых и клича наступающих. Элегантный всадник безжизненно распростёрся на траве, среди мертвецов и умирающих. Через него, чудом не задев, перескочил конный рыцарь, на щите которого красовался чёрный медведь. Станниса накрыло странное, неправильное ощущение безысходности. Он дал приказ взять младшего брата живым, но на поле боя судьбу решает случай. Шальная стрела или конь, не вовремя подвернувший ногу… Опасностей не счесть. Мелисандра прочитала в огне, что Ренли падёт, но что именно она имела в виду? Падение с коня, поражение или смерть? Танец огня – явление ненадёжное; пламя отбрасывает тысячи теней, оно танцует и движется, не зная покоя. Тени перемещаются, длинные и короткие, и на каждого человека приходится целая дюжина. Если Ренли мёртв… Если он, дурак, свернул себе шею, то его знаменосцы, Штормовые лорды, наконец-то встанут под знамёна Станниса. Они и без того обязаны были присягнуть ему, как законному наследнику Роберта. Боевой молот Карона, стрелы Тарта, копья Пенроза, Эстермонты, Сванны и Селми вольются в его растущую армию. Станнис возьмёт своё – если не словом, так мечом. За Штормовыми лордами последуют и Флоренты – братья, кузены и дядья королевы Селисы. Всего две тысячи мечей, но это лучше, чем ничего. Неплохой расклад, только Станнис отчего-то не рад. Ренли – предатель и мятежник, но за этой личиной скрывается глупый, самовлюблённый мальчишка. А ведь когда-то, ещё до кончины Роберта и даже до его восхождения на престол, Станнис и Ренли были просто братьями. Им предстояло пройти путь вольных рыцарей или советников при Штормовом Пределе. Торжество Роберта на Трезубце подарило обоим новые возможности, но породило также бесчисленные ссоры, стычки и обиды. Станнис и тогда, несмотря ни на что, видел в Ренли брата – до тех пор, пока тот не объявил себя королём в обход него. Стерпеть обиду такого рода недопустимо, и всё же, он не желал Ренли гибели. Как ни крути, проливать родную кровь – кощунство. На краткий миг Станнису показалось, что весь мир задержал дыхание вместе с ним. Он оцепенел и только крепче сжал ногами бока лошади, сдержав первоначальный порыв соскочить наземь, сорваться на помощь к брату. И вот, из его лёгких вырвался судорожный вздох облегчения, когда бестолковый мальчишка шевельнулся и, тряхнув головой, сел посреди поля битвы. Мир снова пришёл в движение, обретая краски, запахи и звуки. Потянуло смрадом крови, страха и лошадиного пота. Рыцарь в сиреневом панцире, с радужным плащом за спиной, поймал вороного коня за уздечку и потянул в сторону, пока тот не затоптал оглушённого наездника. Два других воина из Радужной гвардии Ренли отступили под натиском союзников Станниса, бросив своего поверженного короля. Над дубравой плачевно пропел рожок, давая войску сигнал к отступлению. Четвёртый гвардеец, в доспехах хвойного цвета, не поспел за товарищами и, пятясь к оврагу, безуспешно отражал атаки великана семи футов ростом, выступающего под знамёнами Севера. Ренли, приходя в себя, снова потряс головой. Ветвистый рог на золочёном шлеме, безнадёжно сломанный, качнулся и упал на примятую траву. "Вот что хрустнуло", – догадался Станнис, пришпорив лошадь и пригибаясь, чтобы избежать вражеской атаки. Пика по касательной задела шлем, в ушах раздался противный скрежет, забрало погнулось, но он едва ощутил боль, – только медный привкус крови во рту. Его жеребец рывком подался вперёд, Станнис приподнялся на стремёнах и точным ударом пробил непрочный кольчужный ворот противника. Пылающее остриё Светозарного погрузилось в мягкое горло паренька немногим старше Ренли. Тот закатил глаза, и Станнис выдернул клинок, с силой потянув его на себя. Хлынул алый ручей; тяжёлая пика вывалилась из мёртвых рук. Он чересчур отвлёкся, наблюдая за падением самозваного короля, а ведь зевать некогда. Его доспехи липкие от чужой крови, кольчуга давит тяжестью на плечи, а прорезь шлема предоставляет лишь узкий обзор. Станнису здесь не место: он предпочитает наблюдать за битвой издалека и отдавать приказы, но Ренли не таков. Ренли ещё не научился ценить свою жизнь, Ренли рвётся в бой с мечом наголо, Ренли носит изысканные доспехи, сверкающие на солнце изумрудом, а его олений шлем легко угадать даже в пылу самого отчаянного сражения. Он честолюбив и самонадеян – настоящий рыцарь лета, горячо убеждённый, что для таких, как он, никогда не настанет суровая, беспощадная зима. У него достаточно отваги – и в той же мере ему недостаёт благоразумия. Станнис никогда не страдал жаждой битвы, как Роберт, но изменил себе сегодня, чтобы увидеть, как непокорный младший брат склонит перед ним голову. И заодно убедиться на месте, что Ренли цел и невредим. …И сейчас брат расхохотался, когда его взяли в кольцо, а к его горлу потянулись мечи и копья. Сколько же в нём безрассудства? Неужели для него всё происходящее – не более чем очередная забава? Смех Ренли, заразительный и непринуждённый, прозвучал чуждо на поле брани. Его звучание хорошо известно Станнису: сколько раз ему доводилось терпеть буйные приступы веселья младшего брата на заседаниях Малого Совета при дворе Роберта? И всё-таки, он не мог поверить своим ушам, как почему-то не поверил и глазам, когда Ренли обеими руками стянул с головы помятый шлем, вокруг которого сиял королевский золотой обруч. Неужели этот миг, наконец, настал? – Сдаюсь! – звонко выкрикнул брат.