Девятый Вал

Что ты ищешь в этом мире из песка и пыли, милый мальчик? И кому ты пишешь письма по ночам, чтобы сжечь их на рассвете? Вижу я за маской злобы страх. Чего же ты боишься, мальчик? Не того ль, что все фигуры по дороге раскидает ветер? (с) Екатерина Яшникова – "Партия В Шахматы"

После отъезда северян число присутствующих на военном совете сократилось почти вдвое. Помимо лордов Узкого Моря, Станнис видел перед собой морских черепах Эстермонтов, лисиц Флорентов, обрамлённых цветочными венками, красные и зелёные яблоки Фоссовеев. Виднелись солнца и луны Тартов, снопы сена Эрролов, ласки Варнеров, чёрные с оранжевым мотыльки Маллендоров, журавли Крейнов, гусиные перья Пенрозов. Яркие тряпки составляли двадцать тысяч мечей в общей сложности, но этого ничтожно мало против великого войска Простора. Оставив помост, король занял место во главе длинного стола на козлах. Неудобный стул с высокой спинкой, который с лёгкой душой отрядил ему Ренли, некогда принадлежал их отцу, а до него – деду, и отдалённо напоминал трон. Резьба по чардреву изображала искусное плетение оленьих рогов и колюче впивалась в лопатки. В прошлом Штормовые Короли, а вслед за ними – и Баратеоны, встречали гостей, восседая на этом самом месте. Ренли бесцеремонно заявил, что таким образом Станнис "хотя бы выглядит по-королевски". Когда у короля заломило поясницу, он начал подозревать в намерениях десницы издёвку. Что ж, Железный Трон тоже не перина. Эйериса, последнего из Таргариенов, не зря прозвали Королём Струпьев: слишком уж часто он ранил себя о грозную железяку. А Мейегор Жестокий и вовсе скончался на ней. До сих пор ходили толки: было ли то происшествие самоубийством или же результатом заговора. Участок стола перед королём занимала трёхцветная доска для кайвассы. В ожидании десницы он переставлял фигуры. Лёгкий всадник, вырезанный из слоновой кости, увёл на запад тяжёлого другой масти, заманивая в зону горных цепей. Матово-чёрный король, сотворённый из оникса, остался под защитой арбалетчиков, слонов и ополченцев. Станнис задумчиво взвесил на ладони дракона, когда вооружённые пиками гвардейцы распахнули двустворчатые двери, и Ренли шагнул в зал: – Прошу прощения за опоздание, милорды, – громко оповестил он, отыскивая глазами короля. Их взгляды столкнулись, и Ренли просиял, обнажая в плутовской усмешке ровные белые зубы. Его появление походило на луч солнца, разгоняющий чёрные тучи. Пересекая чертог, младший Баратеон вскинул подбородок и лукаво подмигнул королю. Тот поперхнулся, с негодованием сознавая, что бесстыжее создание не испытывает ни малейшего раскаяния за своё вчерашнее поведение, а значит, на долю Станниса достаётся смущение за них обоих. Возможно, Ренли был настолько пьян, что ничего не вспомнил поутру? Определённо нет. Станнис возмутился, но поднять эту тему в разговоре будет ошибкой даже наедине, а уж в окружении вассалов – тем более. Он оценивающе взглянул на Бриенну Тарт, – та неотступно следовала за сюзереном. Лицо женщины выражало присущую ей суровость и ничего кроме, а на Станниса она и вовсе не смотрела. Брат научился ловко прятать искренние чувства за напускным весельем, но Бриенна служит его честным зеркалом. Если Ренли и проболтался кому-то об их поцелуе, то сделал это в её отсутствие, а Бриенна не сопровождала его разве что в отхожее место. Подумать только, Ренли даже потащил её на свидание с Монфордом! И зачем, спрашивается? Свечку над ними держать? И Монфорд. Не стоит оставлять его без внимания. Лорд Высокого Прилива также проводил вновь прибывшего десницу пристальным взглядом, и кровь Станниса вскипела в жилах. Он стиснул дракона в кулаке. Позже. С мерзавцем он разберётся позже. Ни к чему затевать склоку на глазах у всего двора, и король не хотел давать повода для сплетен. Ренли приземлился рядом, и Станнис шевельнулся на своём оленьем стуле, выправил осанку. Чем вытравить из памяти мягкие прикосновения его губ? Как перестать желать их снова? Станнис весь извёлся, пока дожидался появления Ренли. А брат держался, как ни в чём не бывало. Неужели Станнису приснились преступные поцелуи, обещания и признания сгоряча? Ренли выглядел довольным и даже выспался всласть: щёки порозовели, потемневшие в синеву глаза искрились весельем. – Я сказал тебе явиться в полдень, – с обидой буркнул Станнис. – Я виноват перед вами, мой король, и глубоко сожалею об этом, – Ренли вольготно разместился справа от него и обратился к чашнице: – Вина. – Воды, – припечатал Станнис. – Нам предстоит… – …Долгое собрание, – со вздохом закончил Ренли. – Хорошо, пускай будет вода. Скажи-ка лучше, что тут у тебя? Та самая знаменитая игра из Вольных Городов? Если б я знал, что тебе по нраву настольные игры, то прихватил бы с собой парочку, когда собирался дать тебе бой. Сыграли бы на царство, м? Спорим, в кости я играю лучше тебя? – Победа при игре в кости зависит от удачи. Кайвасса хороша тем, что изображает сражения настоящих войск. – Научишь? Давай заключим пари: если я выиграю, мой великодушный король исполнит любое моё желание. "Любое желание?" – Станнис насторожился. Он даже представлять опасался, какие желания бродят в сумасбродной голове Ренли. Впрочем… – А что, если выиграю я? – прищурился он. – Тогда я исполню твоё, – улыбнулся Ренли. Впрочем, кайвасса требует усидчивости, здравого размышления и склонности к долгосрочному планированию. Ни то, ни другое, ни третье не относится к Ренли. Незатейливая беседа показывала, что Ренли не переменил мнения о старшем брате после вчерашнего откровения. Напряжение, сковавшее спину и плечи, понемногу таяло. Чего же Станнис ждал – презрения? Насмешек? Ждал, что Ренли станет избегать его? Его опоздание порядком измотало душу. Ночью ему снился дивный сон: обратившись драконом, он отдыхал в логове среди пара и огня на Драконьем Камне. Безопасное место, полное тепла. Крепкая чешуя отливала медным блеском, сильные крылья давали возможность полёта, а дыхание обращалось в смертоносное пламя. Насытившись и налетавшись вдоволь, медно-красный дракон пребывал в хорошем настроении. Свернувшись кольцом, он смотрел сквозь полусомкнутые веки на красивый камень с золотистыми прожилками, который принёс из последнего путешествия. Вид мерцающего камня, величиной с драконье яйцо, завораживал. – Так что, научишь? – нетерпеливо спросил Ренли. В чертоге ещё витал утренний аромат свежеиспечённого хлеба, поданного к завтраку, а также смрад подкисшего пота и немытых волос, – не все знатные лорды утруждали себя регулярным посещением бани. Ренли же принёс искристый запах лимонной цедры с тонкой нотой горечи. Станнис поймал себя на мысли, что хочет немедленно отстраниться или же зарыться лицом в его шею. Он не сделал ни того, ни другого. – Научу, если не будешь валять дурака, как на уроках мейстера Крессена, – сдался он. – Не желаю тратить время впустую. – Моё внимание целиком принадлежит тебе, – в глазах Ренли заплясали озорные огоньки. Король смутился. – Утром ворон принёс письмо от Робба Старка. – Отлично, как раз вовремя. Позволишь взглянуть? Станнис протянул свиток. Сломанная пепельно-серая печать представляла собой скалящуюся голову лютоволка. Само письмо было коротким, написанным второпях на клочке бумаги: "Задержался: полученная мною рана воспалилась, но я снова на ходу. Продолжаю следовать плану. Мой кот исправно ловит крыс. Р.С.". – Скупо, – озадаченно протянул Ренли. – И что за чепуха про кота? – Вороны летают быстрее всадников, но их можно перехватить. Гонец явится в течение двух-трёх дней. Тогда узнаем подробности, – пояснил Станнис. – Последняя фраза означает, что лорд Тайвин проглотил наживку. Мы условились заранее. Настал и наш черёд действовать. – Когда выдвигаемся? – Через пять дней, – Станнис ущипнул себя за колючий подбородок. Ему следовало объявить начало собрания, но что-то заставило его присмотреться к деснице повнимательнее. – Ты переоделся, – с некоторым удивлением проронил он. Нынче брат носил чёрное с золотом, исключив зелёные оттенки из облачения, и выглядел как настоящий Баратеон. Он так похож на отца, носившего те же цвета, и ещё сильнее – на Роберта, а ведь Ренли был известен как "рыцарь в зелёном" задолго до женитьбы на Маргери Тирелл. Перемена порадовала короля, который на всю жизнь запомнил многочисленные штандарты с золотой розой на зелёном поле под стенами осаждённого замка. Неужели младший брат наконец-то взялся за ум? Ренли покосился на него: – Ты очень наблюдателен, право. Я делаю это ежедневно. – Ты знаешь, что я имею в виду, – Станнис пропустил подначку мимо ушей. Брат не ответил, комкая в руках льняную салфетку. Они, как и прежде, цапались без нужды, но в Малом Совете Роберта их размолвки сочились ядом, а теперь острые углы сгладились. Отрадно и то, что Ренли не пытался вести себя подобострастно. Подхалимство знаменосцев Штормовых земель вызывало у Станниса отвращение. Выслуживаясь, они старались загладить вину, но разве мог он забыть, как обратился к ним за поддержкой, а они смеялись над ним, точно над нищим с протянутой рукой? В ожидании они переговаривались вполголоса и умолкли, когда герольд по знаку короля призвал зал к тишине. Станнис вознамерился было подняться на ноги, но рука Ренли коснулась его бедра, мягко удержав на месте. Как будто бы невзначай и совсем незаметно со стороны, но слишком уж близко к паху. У короля перехватило дыхание. Он стиснул пальцы в кулак. – Позволь мне, – обратился к нему десница. Станнис только и мог, что кивнуть, плотно сомкнув челюсти, лишь бы брат убрал руку. Ренли пружинисто распрямился. – Славные новости, господа! – громко объявил он. – Лорд Тирелл, Хранитель Юга, примкнул к узурпатору Джоффри в Королевской Гавани. В чертоге повисла вязкая тишина. Лорды и сиры в замешательстве обменялись взглядами. – Вы хотите сказать, Мейс Тирелл не присоединится к нам? – скрипуче вопросил Ардриан Селтигар. – Что же в этом славного, милорд? – резко осведомился Гюйард Морриген. – Войско Простора огромно, – севшим голосом произнёс Джон из Фоссовеев зелёного яблока. Мейс Тирелл приходился ему не только сюзереном, но и зятем. Знаменосцы Простора более прочих надеялись на поддержку Тиреллов, а теперь и для них война оборачивалась братоубийственной. – А что же Ланнистеры? – встревоженно спросил его родич из красного яблока. – У них людей не меньше. – Не вы ли грозились сразить Сандора Клигана в поединке, сир Тантон? Вам представляется отличный шанс исполнить клятву, – весело предложил Ренли и обратился ко всем сразу: – Тайвин Ланнистер сейчас далеко, за тысячи лиг отсюда. Утром мы получили вести от Робба Старка, что старый лев уверенно движется на запад, а Молодой Волк, как помнят все присутствующие, не проиграл ни одного сражения в поле. Идти на Королевскую Гавань следует именно сейчас, другого столь же блестящего шанса у нас не будет. – Что будет потом? – раздалось со стороны Флорентов. – Я расскажу. Мы возьмём Железный Трон, который по праву принадлежит моему возлюбленному брату, – с многообещающей улыбкой на устах заговорил Ренли и резво забрался на стул, чтобы каждый мог его видеть. – Вы знаете Станниса – человека честнее не сыскать во всех Семи Королевствах. А значит, каждый из нас получит то, что заслужил. Включая мятежников, что окружают ложного короля Джоффри. Станнис не Роберт, и он всех рассудит по справедливости. Изменники лишатся всего, чем владеют, а в первую очередь – своих замков, земель, доходов и титулов. Я скажу так: близится новое столетие, и настало время перекроить Семь Королевств. Сделать их лучше. Начнём с того, что пора более достойному семейству принять на себя честь зваться Хранителем Юга. Тиреллы служили простыми стюардами у Королей Простора и возвысились только потому, что сдали замок Эйегону Завоевателю, когда Гарденеры пали на Пламенном поле. Но на юге найдутся и другие достойные дома – достойные того, чтобы называться великими. Эта пламенная речь предназначалась в первую очередь для оттопыренных ушей Флорентов. В каждом из Семи Королевств найдутся семьи, уверенные, что их род – более знатный, а кровь в жилах – чище, чем у сюзеренов. Флоренты из Ясноводной крепости происходили от Первых людей и издавна негодовали по поводу служения "стюарду-выскочке" из Хайгардена. Своими намёками Ренли играл на струнах их гордыни. – Да, у нас меньше мечей, но взять город числом сможет любой дурак, и такая победа не принесёт грандиозных почестей, – десница подался вперёд, поставив стопу на стол, и облокотился на колено. – Станнис – опытный военачальник, лучшего не сыскать во всём Вестеросе. А я привёл с собой отличных воинов от Горького Моста – искусных и отважных. Каждый из нас стоит пятерых из тех, кто остался. И победа, которую мы одержим, будет легендарной. О ней сложат песни, что прогремят в веках, и мы увенчаем себя великой славой. Только вспомните, как мальчишками мы мечтали быть похожими на Эртура Дейна, Меч Зари. Но последующие поколения наизусть запомнят наши имена. Станнис исподлобья смотрел на брата. "Лучший в Вестеросе", в самом деле? Прежде Ренли придерживался невысокого мнения о его навыках: "Каким бы опытным воином ты себя ни мнил…" Конечно же, Ренли ищет выгоды во всём, но на этот раз он старался на благо Станниса. И то хлеб. Лица молодых рыцарей просветлели, и десница обратился к старшему поколению: – А может, среди вас найдутся те, кто желает преклонить колено перед мальчишкой-королём? Старомест послал белых воронов с вестями об окончании лета. Близится зима – быть может, самая долгая за последние сотни лет. Вестеросу нужна мужская рука, а не детская, – здесь Станнис мысленно согласился с братом. – Я много лет считал Джоффри племянником и знаю его характер лучше многих, присутствующих здесь: он малодушен, лжив и бессердечен. Гнусное семя кровосмешения объясняет эти подлые черты. Диво ли, что сын Цареубийцы так вероломен? История Семи Королевств помнит как глупых королей, так и жестоких, но, позволив этому мальчишке завладеть Железным Троном, мы получим и то, и другое в совокупности. Собравшиеся согласно зароптали, и Ренли, вдохновлённый их поддержкой, заговорил на языке алчности: – Не забывайте и о том, что лорд Тайвин подвёл под черту многих мужчин своего рода, включая Беса, но ведь среди Ланнистеров есть и женщины – незамужние или овдовевшие, с приданым или наследством. Все мы наслышаны о несметных сокровищах близ Ланниспорта, и каждому хоть единожды довелось употребить поговорку: "богат как Ланнистер". Разве справедливо, что все богатства достаются каким-то жёлтым кошкам? Ну, кто из вас желает гадить золотом? В чертоге раздался смех. Король нахмурился, опасаясь, как бы десница не хватил лишнего. Впрочем, сперва нужно выиграть войну, а после – разбираться с наградой и расправой. – Звучит заманчиво! Я желал бы, ко всему прочему, провести ночь с прекрасной королевой Серсеей, – встрял Салладор Саан. – Слишком долго я живу в разлуке с жёнами. Его ничуть не смутил западный союз, и он не спеша обирал кисть зелёного винограда, отправляя в рот сочные ягоды. – Не в рыцарских обычаях торговать женщинами, Салла, – засмеялся Ренли. – Но кто знает, вдруг Серсее удастся бежать из Королевской Гавани? Тогда ей наверняка пригодится быстроходная и надёжная лиссенийская галея. "Ловко выкрутился", – хмыкнул Станнис. С одной стороны, поданное братом блюдо можно принять за шутку, и никаких обещаний он не давал, но с другой, – и отказа не прозвучало. – Солдат, виновных в надругательстве, я прикажу оскопить, – раскатисто предупредил король. – Семеро, дайте мне сил, – не размыкая губ, промычал Ренли, прежде чем продолжить. Станнис подпёр висок кулаком. Приятно знать, что брат на его стороне. Собрание шло иначе, чем он рассчитывал, но Ренли уверенно держал речь перед вассалами, и более не нашлось нужды прерывать его. Десница проявил себя как талантливый оратор: он разливался соловьём, увещевал, убеждал и льстил напропалую. Станнис почти гордился им: брат возмужал за прошедшие годы, – а он и не заметил; по-прежнему видел в Ренли лишь ребёнка. Будучи законным королём, которому пришлось поднять меч, отстаивая своё королевство, Станнис признавал: одного только права на престол недостаточно, чтобы захватить его. За ним пошли лишь те, кто связан присягой Драконьему Камню, да ещё наёмники. Стало быть, корона Станниса держалась, только благодаря золоту и клятвам. Ренли собирал мечи под его знамя менее затратной валютой – словом, но и он имел возможность убедиться, что одними обещаниями людей не накормишь. Слова словами, но Королевскую Гавань необходимо взять, иначе это скопище отвернётся от них, и от великого дома Баратеонов останется ничтожно малое наследие. – Через пять дней мы выступаем на Королевскую Гавань. Вы дали присягу законному владыке Вестероса, теперь докажите свою верность на деле! И, как десница короля, я обещаю, вы не останетесь разочарованы. Итак, кто желает поднять кубок золотого борского за короля Станниса? – Ренли устремил взгляд на Брайса Карона, молодого лорда Ночной Песни. "Это твой шанс заслужить моё прощение", – мысленно взмолился он. Брайс, как это бывало прежде, без усилий разгадал безмолвный призыв. Он первым вскочил на ноги: – За короля Станниса! – выкрикнул он. Его незаконнорожденный брат, побитый оспой здоровенный детина по имени Ролланд Шторм, поднялся вослед и взревел во всю мощь лёгких: – ЗА КОРОЛЯ СТАННИСА! Подхватили и остальные: им представился шанс проявить себя, загладив вину за измену, да и отступать более некуда. Чертог Штормового Предела раскололся от криков, а слуги внесли вино: Ренли заранее подговорил Пенроза, чтобы разыгранное им представление прошло без заминок. Вновь отыскав глазами Брайса, он широко улыбнулся другу, и тот не замедлил улыбнуться в ответ. Былую распрю можно похоронить: у молодых лордов Штормовых земель не имелось привычки подолгу хранить обиды или разводить волокиту с извинениями. Под возбуждённый гул голосов Ренли спрыгнул на пол, опустился на своё место и потянулся за чашей с водой, – у него изрядно пересохло в горле. Пять дней до штурма – много это или мало? Чем скорее это случится, тем легче станет груз на сердце. За подготовкой Ренли неизбежно терзался сомнениями: что же их ждёт в Королевских землях – победа или гибель? Исход битвы рассудит, жить ему или умереть во цвете лет. Может, он останется десницей и наследником короля, а может, Джоффри насадит его голову на пику. Голова Ренли станет самой красивой из них, – впрочем, в смоле все они одинаковы. Скверное утешение. Лучше погибнуть в битве, чем сдаться Джоффу. А меч вернёт ему Лораса или удержит подле Станниса. Возлюбленный рыцарь или родная кровь, – обычно такой выбор стоит перед принцессами в сказках для детей. Ренли сдавленно усмехнулся этой мысли. "Я давно вырос из сказок и должен сам выбирать свой путь". А Станнис… Прошедшая ночь породила чувство недосказанности. Будто бы что-то новое зародилось между ними, так неужели оно исчезнет, не оставив и следа? Если Станнис погибнет, – что более чем вероятно, – Ренли так никогда и не узнает, что лежит у него на сердце. Он пощадил младшего брата из чувства долга или руководствовался каким-то иным чувством? Что это может быть – приязнь, влечение, похоть? Станнис никогда прежде не выказывал плотского интереса в отношении мужчин, и уж тем более – братьев. Безусловно, виной его несдержанности стала попытка Ренли найти толику сочувствия. Но Станнис так замкнут. Что скрывается за хмурой физиономией, какая страсть скована горделивой осанкой? Трудно сидеть возле него и делать вид, что между ними всё по-прежнему. Кислая мина на лице короля слегка охладила пыл Ренли, согревший его во время обращения к сподвижникам. Станнис хоть когда-нибудь бывает доволен? "Да, – ответил сам себе Ренли, вспоминая горячие ладони на лице и губы, иступлено прижавшиеся к его устам, – иногда всё же бывает". Он украдкой коснулся рта. Тот поцелуй был сладок на вкус и крепок, словно мёд. Близость Станниса будоражила. Думает ли он о том же, о чём и Ренли, и что это за думы? Проклятья или желание? А может, и то, и другое сразу? Зажигательная смесь. Как бы узнать, какие чувства и мысли его снедают? Ренли не мог спросить напрямик. Такие вещи познаются опытным путём. – Что с твоим лицом? Можно подумать, они выкрикивают имя Неда Старка, а не твоё, – он наклонился к брату, стянув с игральной доски белую фигурку в крошечной короне. Понижать голос не было нужды, – чертог ревел, как пожар: – Станнис! Станнис! СТАННИС! – рыцари дружно били кружками об стол, расплёскивая вино. Понемногу рёв сменился гулом пчелиного улья, который разворошили палкой. Благородные охотно пили, глуша тревогу вином и элем. Те, кто помоложе, принялись хвалиться предстоящими подвигами на поле брани, а опытные воины прикидывали шансы на успех. Король скорчил гримасу: – К чему это празднество? Как прикажешь обсуждать стратегию, когда хмель затуманит им разум? И верни моего короля на место. – Хм? – Ренли проигнорировал требование, вертя фигурку в пальцах. – Мне показалось, замысел остался прежним, но ты поправь меня, если я ошибаюсь. Сир Имри поведёт пехоту через Королевский лес, который Ланнистеры обязательно выжгут до нашего прибытия, если у них найдётся хотя бы капля мозгов. Мы сядем на галеи и отправимся в Черноводный залив, сокрушим Грязные или Королевские Ворота, а там попробуем подпалить львам гриву и посмотрим, что из этого выйдет. Ну, правда, теперь против нас будут стоять не новобранцы в золотых плащах с глупым мальчишкой во главе, а несколько десятков тысяч опытных воинов Простора под умелым командованием Матиса Рована и Рэндилла Тарли, и что с того? Или у тебя зародился новый блестящий план? Станнис промолчал, и Ренли продолжил: – Спешу напомнить, численный перевес далеко не в нашу пользу. Твоими галеями можно разбить флот Джоффа, но против высоких стен и войска, что стоит за ними, они бессильны. Молись, чтобы вино подрезало нашим знаменосцам память, и тогда штандарты не будут дрожать в их руках. – Они всё равно пойдут за мной, если я прикажу, – насупившись, сказал брат. – Ради чего тебе потребовалась торговля титулами? – Не пойдут, а поплетутся. Если не подлить в кипящий котёл отваги, они побегут прочь, как только почуют запах поражения, – резонно возразил Ренли. – Они должны всем сердцем желать увидеть на троне тебя, брат, а не уповать на помилование Джоффри. Расслабься немножко, Станнис. Не хмурься так, я тебе говорю. Ты должен выглядеть непоколебимо. Наша задача на сегодня – объявить худые новости и сделать так, чтобы твои лорды обернулись ястребами, а не разлетелись воробьиной стаей кто куда. Если ты и в самом деле хочешь носить свою красивую корону, дай людям то, что они желают получить. Хочешь вдохновить их на подвиг, – расскажи, какие несметные сокровища их ждут, а не то, как весело их головы будут смотреться на пиках. – Мы одержим победу, – сцепил зубы Станнис. – Это твоя красная ведьма тебе насвистела? Ренли посмотрел напротив: Мелисандра занимала почётное место на скамье по левую руку от брата. Слишком близко, учитывая тот факт, что до сих пор она лишь грела постель короля. Она почти не шевелилась, как змея на солнце, но Ренли был солидарен с дядей Эстермонтом: ни к чему служительнице красного бога участвовать в военных делах. Когда мужчины берутся за мечи, то септы и септоны возносят молитвы отважному Воину или милосердной Матери, – и на этом их роль исчерпана. – Ренли, – судя по тону, Станнис горел желанием вновь читать нотации, но вместо этого поинтересовался: – Как ты намерен сдержать обещания? Тебе и половины не осилить. – Там увидим, – Ренли пожал плечами. – Половина, может, и вовсе сложит головы у стен Королевской Гавани. Брат нахмурился, барабаня пальцами по столу: – Нам нужно побеседовать в более узком кругу. – Как пожелаешь. Ренли сделал знак герольду, и тот оповестил собравшихся, что приём короля окончен. В наступившей тишине Ренли поднялся на ноги: – Как лорд Штормовых Земель имею честь пригласить всех к завтрашнему вечеру на пир в честь праздника урожая. Его поддержали благосклонными возгласами, а Станнис уже отдавал распоряжения Девану: – Пригласи лорда Эстермонта, его сыновей и внуков в горницу. Станнис покинул чертог через боковую дверь, а Ренли задумался, что же это значит. Семейный совет? Неужто Станнис, и правда, решил признаться семье во влечении к мужчинам? Невесело усмехнувшись своей кривой шутке, Ренли последовал за братом. – Я пригласил вас обсудить новости семейного характера, – Станнис бросил на стол изрядно помятый пергамент. – Тиреллы расторгли брак между Маргери и моим братом. Письмо написано рукой мейстера Пицеля и заверено верховным септоном. Ренли скривился. Скоро об этом станет широко известно, и всё-таки ему не хотелось делиться новостью. Спасибо и на том, что Станнис не объявил это во всеуслышание перед той честной компанией, что собралась в чертоге. Гюйард не упустил бы случая позлорадствовать насчёт несостоятельности Ренли как супруга. Их окружали те кровные родственники, которые у них ещё остались, – Эстермонты. Возраст лорда Нефрита неуклонно приближался к семидесяти годам, но он до сих пор хорошо держался в седле и сопровождал Ренли на марше по Дороге Роз. В сражении со старшим племянником лорд Элдон командовал резервом. Его наследник, Эймон, также изначально поддержал Ренли. Зато младший из сыновей лорда Элдона, Ломас, в свою очередь, выбрал Станниса, чтобы весь род морских черепах не потерял разом расположения Баратеонов. Его собственный сын, сир Эндрю, когда-то служил у лорда Станниса оруженосцем, а теперь вымахал в огромного рыцаря с косматой бородой. И вот, семья морских черепах воссоединилась под знаменем Владыки Света. – Какая жалость. Леди Маргери – настоящая красавица, – сочувственно произнёс Эймон. – Представляю, как ты расстроен. "Я и правда расстроен, да только Маргери тут не причём", – Ренли вжался в спинку стула. Старший кузен превосходил его возрастом, равно как и все прочие морские черепахи, взирающие на него с разной степенью участия. Двоюродные племянники – и те крепче, хотя Ренли никогда не жаловался на тщедушность. – Маргери – дочь изменника, – отрезал Станнис. Он остался стоять и наклонился над столом, упираясь в него ладонями. – А по какой причине Тиреллы разорвали брак? – сварливо поинтересовался лорд Эстермонт. – Ренли его не консумировал, – пояснил король. – Почему мой лорд-племянник не закрепил это дело в постели? Взгляды присутствующих обратились к Ренли. Он подбросил и поймал короля из слоновой кости, будто не замечая всеобщего внимания к своей персоне. "Если я не признаюсь во влечении к мужчинам, они, чего доброго, сочтут меня импотентом, а это ещё хуже. Проклятье!" Станнис взял на себя труд ответить вместо него: – Потому что Тиреллы – такие же отъявленные лжецы, как и Ланнистеры, вот почему. Мы собрались здесь не для сплетен, – грубо отчеканил он, тем самым обрывая возможные обсуждения. "В жизни бы не подумал, что придётся благодарить Станниса за отсутствие такта", – Ренли поставил фигурку на стол. – Тиреллы всё же оказали нам услугу: дали Ренли возможность заключить новый брак, – заключил Станнис. – Что? – Ренли осознал, что попал в ловушку. – Роберту давно следовало женить тебя на порядочной девице, – веско заметил брат. – Так мы бы избежали того беспорядка, который ты устроил. Мне придётся взять ответственность на себя. Ренли согласился на брак с Маргери, чтобы завладеть войском Простора и занять удачное место в семействе Тиреллов. Хайгарден уступает в богатстве разве что золотым копям утёса Кастерли, и Мейс никогда не скупился на счастье единственной дочери. Если бы не внезапная смерть Роберта и необходимость укрепить связи, Ренли даже не стал бы рассматривать возможность женитьбы. Зачем? Он всё равно не в состоянии произвести на свет наследника, как выяснилось. И уж тем более, не созрел для новой помолвки. Тиреллы со временем могли бы стать для него любящей семьёй, и Лорас был бы рядом. Кто способен заменить их? Ренли прикусил губу. Как же быстро Станнис пришёл к этому решению. Виной тому его неприязнь к Тиреллам или то, что произошло между ними ночью? Едва ли невеста что-то исправит, Станнис должен понимать. Ренли попробовал вообразить себе, какие чувства испытывает брат. За этим каменным фасадом вообще имеются какие-то чувства? Если предположить, что влечение к мужчине и родному брату Станнис открыл для себя неожиданно, то это стыд, смущение и растерянность, вплоть до испуга. Правда, смущённым или испуганным он не кажется – только зубами скрипит, как и всегда. – Новый брак? – уточнил дядя. – Есть кто-нибудь на примете? – Ренли у нас теперь не только брат короля, но и кронпринц, – сир Алин, сын Эймона, дружески похлопал Ренли по плечу. – Принц Драконьего Камня. – И притом такой красавец, – подхватил Ломас. – Любая девушка будет счастлива стать твоей женой. Не печалься, кузен. – Так на ком бы ты хотел жениться? – спросил дядя. "Помогите", – взмолился Ренли, сам не зная, к кому именно обращается. К Семерым или к Бриенне Тарт, которую он, как назло, оставил в чертоге? Впрочем, даже при всём желании Бриенна не спасёт его от помолвки. Может, назвать её имя, и Станнис оставит его в покое? Закатный замок на Тарте довольно симпатичный, а Бриенна не станет требовать от сюзерена слишком многого. Такой брак мог считаться удачным, не будь Ренли наследником короля, но Станнис наверняка рассчитывает на рыбку покрупнее. – На Лизе Аррен, – отважно сказал Ренли. – А что? Нам же нужно втянуть Долину в войну! На лице короля отразилось столь неподдельное изумление, что он расхохотался. Лиза Аррен долгое время пребывала в Королевской Гавани вместе с мужем, но, когда Джон скончался, она забрала единственного сына и спешно покинула столицу. Если Лиза и обладала когда-либо даром изящной красоты, то с годами она превратилась в тучную, обрюзгшую женщину, и ей с лёгкостью можно накинуть лишний десяток. Перепады настроения и склочный нрав стали предметом для злых шуток среди придворных, а болезненная привязанность к ребёнку ставила под сомнение её здравомыслие. Как-то при посещении Башни Десницы Ренли случилось видеть, как Лиза, особо не скрываясь, кормит мальчишку грудью, а ведь её сопливый Роберт давно вышел из младенческого возраста. Жуть, да и только. – Я пошутил! Я не готов к таким жертвам. Даже ради тебя, Станнис. – По-твоему, я позвал тебя веселья ради? Ты в состоянии хоть иногда проявить серьёзность, соответствующую твоему положению? – брат потряс головой. – Я желаю упрочить союз с Севером. Ты женишься на одной из девочек Старков, когда они расцветут. "Вот негодяй!" Станнис всё решил заранее, а родственников пригласил лишь затем, чтобы Ренли не мог открыто сопротивляться. При мысли о том, что придётся заявить о своём пороке в присутствии престарелого лорда-дяди, старших кузенов и рослых двоюродных племянников, у Ренли язык отнимался. Нужно было ещё и Эдрика позвать. – А как же Ширен? – на всякий случай спросил он. – Робб ведь не женат? А у него и братья имеются. – Я думаю о дочери. Но Робб помолвлен, один из его младших братьев – калека, едва ли способный зачать, а другой – совсем ещё дитя. Ширен всего девять, а ты давно созрел для того, чтобы завести собственную семью. Тебе пора остепениться, Ренли. Санса Старк справила двенадцатые или тринадцатые именины. Она вот-вот расцветёт, если этого ещё не произошло. Ренли замялся. – Свадьба – это ещё не могила, Ренли, не тушуйся, – сказал ему кузен Эймон. – Я как-то встречал Сансу при дворе, она красива и крепка здоровьем. Она подарит тебе множество детей. "Ну да, как же", – усомнился Ренли, но один брак он действительно пережил. И второй случится не так уж скоро: сперва они закончат с войной, а там видно будет. Станнис, так или иначе, заставит его жениться, а Ренли никогда не сможет связать себя брачными узами с тем, кого желает на самом деле. Так велика ли разница? – Север – это почти что полкоролевства, – задумчиво добавил Эндрю. – А Баратеоны никогда не заключали браков со Старками. Твой брат Роберт горячо любил Лианну… Ренли бросил его слушать. Какая разница, чего хотел Роберт? Роберт достался вепрю. Он припомнил дочерей Неда Старка: тот взял обеих ко двору, когда Роберт назначил его десницей. Старшая, как и Робб, имела осенне-рыжие волосы рода Талли. Их самая запоминающаяся встреча произошла на Королевском Тракте, когда Ренли вместе с Барристаном Селми выехал на север, чтобы встретить царственного брата. Санса назвала их по именам, руководствуясь знаниями о великих домах и Белых Мечах. Романтичная девочка, мечтающая выйти замуж за красавца-принца. Кейтилин Старк привила старшей дочери утончённые манеры, но умудрилась напрочь упустить из виду воспитание младшей. Ренли не имел возможности разглядеть вторую девочку, но смутно помнил, что внешность она взяла от отца, а характер – не иначе как у зверя-хранителя своего дома, лютоволка. – Хочу младшую. Арья показалась ему забавной. Красавица она или нет – неважно, а расцветёт она всяко позже сестры, что отодвигает брак на неопределённый срок. Ей, наверное, лет восемь? Десять? Пройдёт, по меньшей мере, года три, прежде чем она созреет для брака, а с течением времени обстоятельства могут измениться. Нужно выиграть время. – Младшую? – нахмурился Станнис. – Арья Старк помолвлена с кем-то из младших сыновей или внуков Уолдера Фрея, лорда Переправы. – Так придумай что-нибудь. Ты же король, – отмахнулся Ренли. – Когда возьмём Железный Трон, облезлый хорёк не осмелится и слова сказать тебе поперёк. – Он лорд, Ренли, и отзываться о нём следует соответственно. – Ах да, точно. Лорд облезлый хорёк, – исправился Ренли. Станнис выдохнул сквозь зубы. – Ланнистеры утверждают, что держат обеих сестёр заложницами в Красном Замке, но леди Старк опасается, что Арья пропала. Есть основания полагать, её и в живых-то нет. Чудесно. Девочка исчезла, а может, и вовсе мертва. В отличие от Сансы, которая "вот-вот расцветёт, если ещё не успела". Условия помолвки становились всё более расплывчатыми, и Ренли это полностью устраивало. – Я хочу младшую, – упрямо повторил он, а после испытующе взглянул на брата. – Пожалуйста, Станнис. Я прошу тебя. Король замешкался, и Ренли возликовал про себя: он имеет толику власти над ним! Сколь многого он может добиться, пуская в ход просьбы и ласковые уговоры? – Что за капризы, Ренли? Ты вообще встречал её? Чем она тебе так приглянулась? – Я видел её в Красном Замке. И она выбросила Львиный Зуб Джоффри в реку, – Ренли весело фыркнул. – Я же тебе рассказывал! Мы потом ещё долго искали её в лесу. – Хочешь, чтобы я заработал хронические головные боли? Мне и твоих выходок хватает. Ладно, пускай будет Арья, – сдал позиции Станнис. – Я напишу письмо лорду Старку с предложением помолвки. – Лорд-дядя, не будет ли вам угодно оставить нас? – Ренли не упустил случая остаться с братом наедине. Станнис взглянул на него с подозрением. Эстермонты покинули горницу, оставив братьев вдвоём, и Станнис ощутил смутное беспокойство. Разве разумно находиться наедине после вчерашнего? Это произошло слишком рано. Как старший брат, он обязан осадить младшего, но даже правильных слов подобрать не мог. "Целовать тебя слишком сладко, поэтому мы непременно должны прекратить это". Звучит неубедительно. "Я хочу придавить тебя к стене, коснуться под рубашкой, но это неправильно". Ещё хуже. Если Станнис заявит о порядочности и чести, то Ренли заверит его, что король волен делать всё, что вздумается. А иначе, какой смысл быть королём? Для такого, как Ренли, не существует обязательств, – одни только суетные желания. До сих пор судьба относилась к нему благосклонно, и он привык пользоваться её милостью. И Ломас не кривил душой: Ренли чрезвычайно хорош собой. Устоять перед ним нелегко. Станнис по какой-то причине уцепился за брошенную вскользь фразу. Тем более что его всегда окружало ничтожно малое количество красивых вещей: его Драконий Камень наводнён изваяниями чудовищ, а супруга – слишком худа, суха и резка. Даже дочь, с её квадратной челюстью Баратеонов, оттопыренными ушами Флорентов и пятном серой хвори на лице, не могла похвастать красотой. Станнис медленно опустился за стол напротив Ренли. Разве мог он стушеваться и отступить? Ни за что. – Я хотел поговорить с тобой о прошлой ночи, – Ренли не преминул подтвердить худшие опасения. – Это было ошибкой, – Станнис поторопился прямолинейно и твёрдо выразить свою позицию. Разве могло их связывать что-то, помимо братства? Они носят одно и то же семейное имя. – Что именно? – Тебе известно, – Станнис сознавал, какие слова жаждет услышать брат, но не желал произносить их вслух. Как будто, если они не заговорят об этом, произошедшее окажется сном или наваждением. Кто кого переупрямит? Ренли насмешливо молвил вместо него: – Твой поцелуй или слова о том, что целовать меня пришлось тебе по нраву? – Всё. Ренли плавно поднялся, огибая стол, и остановился за спиной Станниса. Тот натянуто выпрямился на стуле. Он почувствовал себя зверем, загнанным в западню. Неужели он теперь всю жизнь будет испытывать подобные чувства в присутствии Ренли? Нужно положить этому конец, и чем скорее, тем лучше. Разорвать и не жалеть. – Ты слишком напряжён, – брат опустил ладони на широкие плечи и принялся разминать их, крепко вдавливая пальцы в плоть. – Ты же не боишься меня, нет? – Разумеется, нет, – негромко бросил Станнис, позволив себе насладиться чуткими прикосновениями. – С чего бы мне бояться тебя? Пальцы Ренли прощупывали его до самых костей, и напряжение, сковавшее плечевой пояс, отступило. – Вот и хорошо. А то мне показалось, тебе не по себе в моём обществе. Но ведь я твой единственный отныне брат и десница. Негоже нам сторониться друг друга. – Это всё, что ты хотел сказать? – Станнис заставил себя выскользнуть из-под его рук и развернулся вполоборота. – Тогда я не желаю вновь затрагивать эту тему. – Как пожелает мой король. Пускай это недоразумение останется нашим маленьким секретом, – Ренли опустил руки. – Мне не стоило вести себя подобным образом, и я приношу тебе извинения. Теперь тебе спокойно? Нет. Никакого спокойствия или облегчения не было и в помине. Вместо этого Станнис ощутил, как в груди ворочается разочарование, цепляя сердце острыми коготками. Вот и всё. Ренли согласился и признал их действия неверным шагом. Этого и следовало ожидать. Неужели Станнис всерьёз рассчитывал, что непокорный младший брат и здесь ему возразит? Зачем? Ренли всегда может найти любовника по вкусу, опыт у него немалый. Ничего, в сущности, не изменилось. Отчего же тогда Станнису так горько? "Прежде я не представлял себя на месте Тирелла или Велариона, – до раздражения ясно понял он. – Я не мог сознательно мыслить о Ренли в таком ключе. Не зная вкуса его губ, не разделив дыхания на двоих. Обратной дороги нет". А ведь Ренли, по его собственному заявлению, "моложе, красивее и храбрее". Между ними стоят тринадцать лет разницы в возрасте, давние обиды, кровные узы и принадлежность к мужскому полу. Слишком много препятствий, чтобы хотя бы задуматься о чём-то большем. Разве мог Станнис вообразить, что легкомысленный, падкий на смазливых юношей Ренли разглядит в нём нечто особенное? Захочет его поцелуев и ласки? Это просто нелепо. – Да, – проглотив вязкую слюну, Станнис заставил себя говорить. – Извинения приняты. "Да у тебя всё на лице написано, Станнис", – взволнованно подумал Ренли. А заметил ли брат, что его челюсти издают тот самый характерный звук, который слышит всякий, кто осмелился вызвать его недовольство? Как известно многим, Станнис Баратеон не умеет смягчать свои речи или льстить. Он и притворяться не умеет. Обладая этим нехитрым знанием, можно использовать его в собственных целях. А для начала нужно усыпить бдительность. Извинения Ренли оказались для Станниса горьки на вкус. Стоя в шаге от своего жёсткого, несгибаемого брата, Ренли заметил, как обиженно опустились уголки его губ. Эта картина оказалась столь трогательной, что на миг ему захотелось взять слова назад: всё равно в них не нашлось бы и капли искренности. Правда заключалась в том, что Ренли Баратеон отродясь ни в чём не раскаивался. Он ненадолго задумался. У него и сомнений не возникло, что решение Станниса будет именно таким: связать себя по рукам и ногам вымышленными запретами, придержать страсть в узде. Он ведь большой упрямец, его брат. И сладить с ним нелегко. Пускай уж лучше считает, что Ренли покорился его воле, раз ему так спокойнее. Когда Эстермонты исполнили просьбу десницы и оставили их вдвоём, Станнис и правда выглядел почти испуганным. Он затравленно оглянулся на дверь, словно раздумывал, не позвать ли стражу. Вот умора: что бы король сказал гвардейцам? Если попытаться настоять на своём, как настаивал Ренли под покровом ночи, Станнис даст ему отпор, – только и всего. Нет, напролом идти нельзя, и Ренли решил действовать от обратного. Если бы король поддался вожделению и сам потянулся к нему, как сделал ранее, если бы он только ощутил, какое наслаждение может подарить близость… Пожалуй, только так потаённые желания Станниса раскроются в полной мере. Нужно позволить ему увлечься, но сделать это исподтишка. В Ренли взыграли любопытство и азарт. Насколько далеко Станнис способен зайти, если даст себе волю? Его необычная страсть вызывала нескромный интерес. Как там говорят? В тихой воде дно глубокое. – Как спалось? – помолчав, спросил брат, и Ренли немножко устыдился: Станнис искренне заботился о нём, пока сам Ренли лелеял неясные планы о его совращении. Он и сам не давал себе отчёт, ради чего ему понадобился столь необычный опыт, но с лёгкостью убедил себя, что не желает причинить Станнису вред, а скорее, даже наоборот. Его король слишком замкнут по натуре и совершенно не умеет снимать напряжение, а ведь от плотского желания так просто не избавиться. Ренли знал это по себе: когда-то он, сожалея о своём отличии от других мужчин, пытался исправить себя воздержанием. Смешно вспомнить: он даже преклонял колени в септе, только к кому обратить молитву? К Отцу, чтобы тот наставил его на путь истинный, или к Воину с просьбой о мужестве? Семеро не избавили Ренли от похоти, а у септонов не нашлось действенного совета. Он давно прошёл путь принятия плотских помыслов, теперь та же участь уготована Станнису. Что до самого Ренли, он-то, в конце концов, вовсе не против вновь ощутить ладонь брата на своём бедре – как тогда, на тренировке с мечом. Он хотел податься вперёд, вдохнуть запах соли и гари, собрать его губами с дублёной кожи. Всего лишь невинная шалость. Тем более что совсем скоро они оба, вероятно, погибнут – от меча, огня или на плахе. У них совершенно нет времени на сомнения и запреты. Почему бы не употребить этот короткий промежуток между жизнью и смертью с толком? Дело за Станнисом. Его необходимо подтолкнуть, и действовать нужно быстро. Ренли неохотно возвратился к вопросу, который задал ему король. – Хорошо, – удивлённо ответил он, поразмыслив. – Я даже сумел выспаться. Кажется, я толком не спал с тех пор, как ты взял меня в плен. Он не помнил, как уснул ночью, и снов тоже не запомнил: ему не снилось ни плохого, ни хорошего, и в случае Ренли покой можно считать благом. Под дрожащим светом масляной лампы он спал крепко, как убитый. Станнис хмыкнул: – Я знаю, ты не любишь Мелисандру, но она вовсе не желает никому зла, а всего лишь следует долгу. Между прочим, это она убедила меня дать тебе шанс на переговорах. Она советует тебе обращаться перед сном с молитвой к Рглору и оставлять светильник на ночь. Огонь прогоняет холод и мрак. Очень просто, не так ли? – А ты сам в это веришь? – Ренли скорчил задумчивую гримасу. – У нас появится шанс проверить силу Владыки Света в Королевской Гавани, – угрюмо сказал брат. "По крайней мере, он не слепо подчиняется красной ведьме, – Ренли подхватил со стола коронованную фигурку. – Но близко к тому". – Ты собираешься вернуть короля на доску или нет? – Не раньше, чем ты сдержишь обещание и научишь меня играть, – Ренли с ухмылкой спрятал игрушку брата в карман.