Сводная история империй, новых и старых. Глава 1: Старая Империя
Старая Империя возникла на руинах континента, некогда называвшегося Европой, после Великой войны и восстановила давно заброшенную форму правления, сочетавшую в себе черты древней республики и римского принцепса. Это было милитаристское государство, управляемое Сенатом и Цезарем, имевшим высшее военное звание. Из-за так называемого Малого ледникового периода, сделавшего на время непригодными для жизни самые северные территории Европы, центральные власти империи с тех пор располагались на Средиземноморье, а ее Капитолий был построен на том самом месте, где когда-то находился знаменитый город Рим. Однако власть империи оспаривалась на центральных, северных и восточных территориях, где люди прибегали к самоуправлению через сеть кланов, вождей и советов. Ради выживания человечества империя начала завоевывать спорные территории и устанавливать там свои законы. Это завоевание заняло почти двести девяносто лет, и последней созданной провинцией стала Центрально-Северо-Восточная, или, как ее иногда называют, Прибрежная Германия. Первая провинция, бывшее княжество Монако, присоединилась к империи после мирных переговоров. Каждая провинция управляется генерал-губернатором, Auctus Dux.
—————————————————————
Где-то на этом пути Шарль погрузился во тьму. Где-то в другом месте он очнулся от нее. Все вокруг было светлым, ярким и красочным. Мягкая трава щекотала ему шею и кончики пальцев, и он смотрел на полог из листьев, темный лес, освещенный жгучей зеленью и золотом солнечного света. Это было воспоминание, понял он. Одно из тех, что были в ранней юности - из тех, что он еще помнил. Вскоре все скрылось в глубокой мгле, грязи и ночи. "Шарль!" - услышал он теплый, знакомый голос. Шарль приподнялся и сел, опираясь на одну вытянутую руку, пальцы которой впились в нагретую за день землю, а другой он прикрыл лицо от солнца. Он помахал рукой, когда человек вышел на поляну. "Жюль," - он не смог сдержать улыбку, промелькнувшую на его лице. Жюль тоже изо всех сил старался сохранять серьезное выражение лица, хотя должен был изображать из себя сурового наставника. А Шарль должен был быть послушным учеником. Но ведь никогда не бывает так, как должно быть, верно? "Ты опоздал на урок стратегии", - укорил его Жюль, хотя не похоже, что он говорил это всерьез. Шарль пожал плечами. "Наставник Бинотто бесполезен. Я узнаю больше о стратегии ведения войны, побеждая тебя на табуле", - пожаловался Шарль, его голос был высоким и плаксивым, он все еще не повзрослел настолько, чтобы постоянно придерживаться своего более глубокого тона. Он слегка покраснел от своего надтреснутого голоса, чувствуя себя незащищенным в юности. Другие мальчишки продолжали дразнить его, называя поздним цветком. "Ты имеешь в виду, что я победил тебя на табуле", - возразил Жюль, хотя его тон был легким. Несколько неуклюже он опустился рядом с Шарлем, опершись на локоть, сильные пальцы перебирали его темные волосы, на которые он положил голову. Шарль насмешливо посмотрел на него, но даже сочувствие Жюля имело свои пределы, и он воздержался от ответных слов. Он снова пожал плечами. "Ты обычно прилежный ученик, Шарль, в чем проблема? Разве ты не хочешь стать Auctus dux?" спросил Жюль, слегка нахмурив брови. Шарль вздрогнул, как от укуса. "Конечно, хочу", - огрызнулся он и, заметив неуместность своей вспышки, понизил голос, опустив глаза, и добавил: "Я хочу быть таким, как ты". Жюль улыбнулся и погладил Шарля по голове, сминая пушистую коричневую шевелюру под своей большой ладонью. Прикосновение было добрым, братским. Его глаза всегда были любящими, как у отца, который смотрит на своего первенца. Auctus dux Северо-Восточно-Центральной провинции не был похож на других, по крайней мере, если судить по тому, что Шарль слышал, по рассказам его бывших школьных товарищей, мальчиков-аристократов, готовившихся стать генералами, воинами и политиками. Или, как Шарль, Auctus dux - высший чин в империи, стоящий ниже цезаря, выступающий в качестве его заместителя в провинциях и входящий в его военный совет. Как и все в империи, политика и военное дело были двумя сторонами одной медали. Большинство Aucti duces были примерно в возрасте Жюля. А все их discipuli были примерно возраста Шарля. Но на этом сходства не заканчивались. Начиная с того, как сурово тренировали discipuli, обучали их всем манерам ведения войны, сражений и политики и всегда держали под угрозой телесного наказания, нависшей над их головами при любой ошибке, и заканчивая тем, как обращались с ними их наставники, - все было по-разному. До Шарля доходили слухи, что и прикосновения к ним сильно отличались от тех невинных, которые он получал сейчас. Он не совсем понимал, что это значит и хочет ли он это знать. Пьер всегда велел ему заткнуться, когда он спрашивал. Единственное, что он знал, так это то, что остальные при виде приближающихся наставников нервно вздрагивали, выпрямляли спины, как от удара плетью, и опускали глаза. С Жюлем все было наоборот. И так было всегда. Жюль взял Шарля к себе раньше, чем discipulus обычно прикрепляют к наставнику, и они жили вместе в Капитолии, когда Жюль сам был еще студентом. Но вскоре он закончил обучение, и они вместе переехали в провинцию после его повышения. Иногда Шарль скучал по своей семье, но воспоминания о ней были почти блеклыми, сгнившими с возрастом. Обычно детей забирали из семей для обучения и воспитания, а семья Шарля находилась в Монако. Он не мог просто навестить их. Ну, нет, Юго-Западно-Центральная. Он не должен был называть её так. Это было её старое название. Он также не должен был говорить на их языке, но от некоторых вещей было трудно отмахнуться. И Жюль потакал ему, ведь он был родом из той же провинции. В уединении их покоев, склонившись над игровой доской, согласные смягчались, а гласные сливались, хруст и страсть превращались в приятное затишье родного языка. "Putain!" ругался Жюль, когда проигрывал, а в эти дни он часто проигрывал, а Шарль смеялся, громко, ярко и без страха. Но все это было ради блага империи, так говорили все. Никто не сомневался, что будущие генералы и губернаторы должны быть строго дисциплинированы, сформированы до совершенства. Они были одновременно и оружием, и руками, владеющими мечом. И Шарлю было суждено стать самым острым клинком из всех. Так говорили все. Даже Жюль, хотя он был еще не очень стар и мог оставаться на своем посту еще несколько лет, прежде чем Шарль будет готов занять его место. Шарль не знал, что будет с Жюлем. Он не знал многих бывших Aucti duces. Он полагал, что они уходят в отставку и спокойно доживают свой век, как и подобает самым верным слугам империи. Но Шарль боялся, что произойдет, когда Жюль уедет. Когда его успокаивающие руки не лежали на его плечах, он всегда был позади, наблюдая за ним. Он не мог допустить, чтобы вопрос о том, куда отправится Жюль, когда образование Шарля будет закончено, сорвался с его губ. Он выкинул эту мысль из головы с уверенностью, что это время еще не наступило. "Я пришел попрощаться с тобой, Шарль", - сказал тогда Жюль. Сердце Шарля замерло на очень долгую секунду. Ему казалось, что его внутренности зажаты между молотом и наковальней. На глаза навернулись слезы, и он зажмурился от стыда. Он не мог допустить, чтобы Жюль увидел. "Я ненадолго отправляюсь в Капитолий, но вернусь до наступления зимы, обещаю", - объяснил Жюль. Шарль почувствовал, что наконец-то снова может дышать, но грудь все еще болела от того, что он пробежал несколько миль по ледяному воздуху. У них все еще было лето. До зимы оставалась целая жизнь. Он не мог доверять своему голосу и поэтому просто кивнул. Жюль поднялся с земли и протянул руку, чтобы помочь Шарлю встать. Он издал звук, как будто у него болели все кости. Жюль часто выглядел так, словно ему было больно. "Давай, поднимайся. Если ты сейчас побежишь, то еще сможешь успокоить своих наставников", - сказал он. Шарль позволил заставить себя встать. Жюль мог легко поднять его одной рукой даже без помощи Шарля. И вот они, руки на его плечах, теплые и большие, казалось, перекрывающие все его страхи. "Ты должен уйти?" - спросил он очень тихо. Жюль вздохнул. "Я бы взял тебя с собой, если бы мог, Шарль, но это не для твоих глаз. Оставайся здесь, учись и усердно работай - и ты увидишь, что я скоро вернусь", - успокаивал он, на секунду проведя большими пальцами по его ключицам. Шарль поднял голову и, наконец, поймал его взгляд, уже не обращая внимания на слезы, катившиеся по щекам. Не тогда, когда он уезжал так надолго. "До зимы. Обещаешь?" - произнес он, и голос его упал до хрипоты. В горле заскрежетало от непривычного ощущения. Это заставило Жюля улыбнуться. Шарлю уже исполнилось 15 лет, и его день рождения пришелся на начало осени. Было необычно, что его голос еще не окреп. Но Жюль никогда не говорил об этом ни слова. Он всегда просто принимал Шарля таким, какой он есть. "Я обещаю". Это звучало обнадеживающе. И все же Шарль почувствовал тяжесть в желудке. Она была холодной, как ужас.