When memories snow

Винир не знал, зачем он потянулся вперёд. И не знал, почему Ритз, явно испытывающий нечто большее, чем дружеские чувства, отшатнулся. — Не надо, Винир, — он прикрыл свой рот ладонью. — Мы оба знаем, что у меня нет никаких блядских шансов, — Ритз отвернулся. — Слушай, я… — Винир заткнулся на полуслове, не зная, что нужно сказать. Ритз выглядел таким уязвимым сейчас, дрожа, подтянув колени к груди и уткнувшись в них лицом. — Оставь меня, пожалуйста. — Я же тебе нравлюсь. — А тебе нравится Флойд. В этом вся проблема, Винир. — Но… — Пожалуйста, блять, не трогай меня. Не давай мне надежду, — голос Ритза дрогнул. — Ты опять всё забудешь под утро, а мне с этим жить. Винир молчал. Он сел, немного шатаясь, и придвинулся ближе, касаясь чужого плеча так, будто боясь, что от прикосновения Ритз может треснуть и разбиться. — Не надо, — он глубоко вдыхал и медленно выдыхал. Ритз всегда такой расслабленный и уверенный… Всегда, кроме как сейчас. Винир медленно приблизился и аккуратно, будто что-то хрустальное, отнял чужие руки от лица с одной лишь мыслью: «он сейчас заплачет». В нём боролись уверенность во влюблённости к Флойду и невероятная жалость к Ритзу — не унижающая, а пропитанная сочувствием. — Пожалуйста, оставь меня. — У меня нет сил встать, — Винир лёг и закрыл глаза. Хотел, называется, душевно поговорить и выпить, а получилось… Ну, как всегда. «Чувствую себя куском дерьма». ★★★ Утро добрым и так не бывает, а сегодня оно ну очень злое. Тело как будто вывернули наизнанку и залили внутрь кислоту. Винир сам это выбрал. Грех жаловаться. Он медленно приподнялся и тут же упал обратно, переворачиваясь на бок — нет, встать он сейчас не сможет. И вряд ли сможет вспомнить, почему спал в одной кровати с Ритзом. А тем более почему у Ритза заплаканное лицо. «Опять херня какая-то снилась. Или не снилась… Я ничего уже не понимаю», — он тяжело вздохнул и снова попытался подняться — на этот раз успешно. «Я просто хочу быть счастливым». Винир, мотаясь из стороны в сторону, зашёл на кухню и налил себе воды из-под крана. «Ну почему я такой идиот? Понимаю же, что мне ничего не светит, и почему я продолжаю на что-то надеяться?» ★★★ «Ну почему я такой идиот? Понимаю же, что мне ничего не светит, и почему я продолжаю на что-то надеяться?» Ритз решил притвориться, что спит, когда Винир проснулся — не хотелось снова плакать перед ним. Он сел на кровати и запрокинул голову назад. Подумать только — шесть лет сохнуть по парню, который столько же сохнет по другому парню, у которого есть девушка. Блядский цирк. Два идиота нашли друг друга. Прикрыв глаза, Ритз решил погрузиться в свои воспоминания — это помогало успокоиться. Хоть раз в жизни, но тогда он был в порядке. — А потом он… — У тебя глаза красивые. — …что? — Ритз так и замер, поднеся ко рту почти пустой бокал и совсем забыв, что вообще собирался рассказать. — Красивые, говорю, глаза, — Винир встал со своего стула и пересел к Ритзу, прислоняясь почти вплотную. — Ты бредишь уже. — Так бы сразу и сказал, что комплименты не любишь. Нос тоже красивый. Дышать едва представлялось возможным. Ритз столько лет любовался предметом своего воздыхания с фотографий, не надеясь на большее. Потом они познакомились, а то, что происходит сейчас, вовсе кажется неправильным и ложным. Вот Винир, не с экрана или плаката, а вполне себе осязаемый, едва не укладывается на него, говорит комплименты… И это не сон. Он повернул голову и чуть не стукнулся с Виниром лбами. — А ещё у тебя волосы красивых цветов. — А ты весь красивый. Не по частям. Наверное, это ошибка, но он бы не простил себе упустить такой шанс. Ритз заправил ему за ухо волосы и неуверенно приблизился, а Винир сам сократил расстояние между ними и положил свои холодные змеиные руки на шею. То ли от прохлады, то ли от осознания, что сейчас происходит, по коже прошли мурашки, а в груди затрепетало — не иначе, как сердце хочет проломить грудную клетку и вырваться. Он столько раз это представлял, но поцелуи из снов и фантазий никак не сравнятся с реальным, влажным и горячим, от которого кружилась голова. Винир целовал смазанно, руки с шеи перемещались на спину и блуждали по её поверхности, очерчивая позвоночник сквозь футболку и вызывая ещё бо́льшие мурашки по всему телу. Ритз не мог поверить в это. Ему казалось, что всё это сон. Он положил одну ладонь на щеку Винира, а вторую запустил в распущенные зелёные волосы — нет, это по-настоящему. Настоящие обкусанные губы, настоящие ледяные ладони, настоящий поцелуй. Они, наконец, оторвались друг от друга, но спустя мгновение Винир снова мазнул поцелуем сначала куда-то в уголок, а потом и в сами губы, прижимаясь грудью так отчаянно, словно утопающий хватается за соломинку. Ритз тогда впервые за двадцать пять лет чувствовал себя по-настоящему комфортно. Он подавил нервный смешок. Это воспоминание было для него самым ценным, но вместе с тем самым болезненным — он же прекрасно понимал, что в тот день был лишь заменой. ★★★ Вельвет всё ещё относилась к словам брата скептически, но ей было несложно выполнить его просьбу. Пусть Винир будет спокоен — это для неё главное. Вельвет даже порадовалась тому, что какое-то время поживёт с Орхидеей — она милая, с ней приятно общаться, и… Да, судя по всему, их чувства были взаимны. И они обе это понимали. Возможно, не хватало смелости, или здравый смысл подсказывал, что неделя знакомства — слишком, слишком мало, но они усиленно делали вид, что между ними нет никаких неразрешённых вопросов. Орхидея поставила на стол две чашки чая и села рядом с Вельвет. Они случайно — а, может, и нет — соприкоснулись коленками, но притворились, будто ничего особенного не произошло. У них была негласная игра, правила которой никогда не произносились вслух: выигрывала та, которая вложит бо́льший подтекст в свои действия и сделает при этом самое невозмутимое выражение лица. Вельвет выигрывала. За последние пару часов она произнесла больше двусмысленных фраз, чем за двадцать пять лет жизни. Но и Орхидея не отставала: — У меня нет второй кровати, — сказала она как бы между прочим, параллельно двигаясь ближе и укладывая голову на плечо Вельвет. — Но я не дам тебе спать на полу. — А что, ты хочешь лечь со мной вместе? — Хочу. И они не шутят. У них был целомудренный вариант лечь с краёв. Был ведь. Но кому это нужно, правильно? Они улеглись почти вплотную друг к другу и с минуту молчали. — Я во сне иногда разговариваю. — Да? Я тоже. Общаться будем, ха-ха — Вельвет улыбнулась и легла поудобнее. — А ты… — Орхидея замолчала на полуслове. — В обнимку любишь спать? — Это предложение? Я согласна. Ничья. ★★★ Вельвет всегда было легко вывести из себя. — Извиняешься? Да ты, блять, жизнь мне испортил! Я дала тебе всё, а ты… а ты сдал нас! Винир испуганно и виновато смотрел исподлобья. — Вэл, я… — Заткнись! — не осознавая того, что делает, Вельвет замахнулась, и спустя мгновение на лице её брата остался красный отпечаток ладони, а он замер. — Тебе было так жалко этого тролля, да? А меня тебе не жалко? У нас было всё, а теперь у нас нет ни хуя! Ни денег, ни дома, у нас нет теперь даже свободы! Всё, что у нас осталось — дурная репутация, и всё из-за тебя! — Прости, пожалуйста, прости, но я должен был так поступить, это… — Замолчи, замолчи, замолчи! — Вельвет сорвалась на визг, сжала руки в кулаки и ударила Винира под дых. Он инстинктивно попятился назад, хватаясь за живот, и упал бы на пол, если бы не стена следственного изолятора, к которой он прислонился. — Больно? А представь, как мне было больно, когда меня предал мой самый родной человек! — Она едва соображала. Ярость черной пеленой затуманивала взгляд и мысли, из-за чего Вельвет совсем не замечала, что её брат задыхается. Всё, что она могла делать — кричать, плакать от злости и бить, бить, бить. Когда её гнев сошёл на нет, Винир всё ещё лежал на полу, скорчившись. — Вставай, у нас допрос через пятнадцать минут… — бросила она. Не услышав ответа, присела рядом на корточки и потрясла за плечо. — Винир? Я… Я переборщила? Он не дышал. Вельвет трясущимися руками схватила его за шею, но не нашла пульс, приставила ладонь к приоткрытому рту, но дыхания не почувствовала — Господи… Винни, что… Что я наделала?! Вельвет очнулась в холодном поту и резко вскочила. Орхидея рядом с ней не спала. — Что тебе приснилось? — в темноте не было видно лица, но по голосу всё ясно — она очень обеспокоена. — Принести тебе воды? — Я… Господи, я ужасная сестра, я… — голос дрогнул, Вельвет пошатнулась и упала в объятия Орхидеи. — Я… Я ударила Винира… до смерти… — Это не ты ударила, это всего лишь сон. Вельвет молчала, шмыгая носом, а потом продолжила: — Я много раз на него срывалась, особенно после его признания. И много раз была на грани того, чтобы дать ему по лицу, настолько много и настолько на грани, что он всерьёз стал бояться, что я начну бить его. Это ужасно. — Послушай, милая… Это в прошлом. Сейчас ведь ты на него не кричишь, у вас отличные отношения, и это главное. Он же простил тебя за всё, теперь и ты себя прости. — Я… Я не могу. Вельвет подняла голову и посмотрела в лицо Орхидеи. За окном вышла луна. — Ты такая красивая. Она выиграла в этой игре, когда положила ладони на плечи Орхидеи, приблизилась к её лицу и мягко коснулась губами губ.