•••
2023-й год. Время близится к ночи. Группа вернулась из очередного тура около двух часов назад. Гули, успевшие уже разобрать сумки и рюкзаки, разместились в общем зале перед телевизором. Маунтин сидел на диване, ближе к левому подлокотнику, а на нём полусидел-полулежал Рейн, переплетя свой хвост с его. Свисс расположился на кресле слева от дивана, и лежал поперёк, подложив под спину украденную с дивана подушку. Девочки сплелись в своеобразный клубочек, и Циррис, за неимением места на диване, спозла на пол, а сзади её обнимала Саншайн, лежащая на диване вверх ногами. На одном из каналов в который раз показывали повтор их любимого мультика, и все с удовольствием следили за действиями на экране, будто видели впервые. Двое гулей отсутствовали – Дьюдроп, задремавший ещё в автобусе, которого Эфир любезно отнёс в комнату, и сам Эфир, откланявшийся с усталой улыбкой и попросивший направить Дью, если он проснётся до того, как Эфир вернётся, к нему в сад. Дьюдроп проснулся укутанным в фиолетовое покрывало, спасающее его от лёгкого ветра, врывающегося в комнату из распахнутого окна. Он отчётливо помнил, как засыпал в автобусе на плече Эфира, и понимание, что никто другой, кроме него, не мог перенести его в их комнату и закутать в одеяло, грело сердце. По лицу расплылась улыбка, и Дью потянулся, выпутываясь из покрывала. На тумбе с другой стороны от кровати лежал телефон Эфира, на столе уже были разбросаны его блокноты и стояла кружка с бананами с недопитым кофе. На подоконнике лежала кошачья лежанка, а по полу были разбросаны игрушки, и Дью, не смотря под ноги, на одну наступил. С одной стороны от кресел стояли стойки со старым «фантоменом» и акустическим «фендером» Дьюдропа, и с другой – пустая, предназначенная для «овейшна» Эфира, и его же «фантомен». Дью вышел из комнаты, проклиная чёртову кошку и её игрушки с острыми краями. В общем зале он нашёл других гулей. Кумулюс заботливо передала ему просьбу Эфира, и он, не теряя времени, ушёл, спускаясь по лестнице вниз к выходу из церкви. Эфир, несмотря на принадлежность к квинтэссенции, в любви к природе и, в особенности, к саду аббатства, от земного Маунтина не отличался, и свободное время часто проводил там. Иногда, когда позволяли, помогал ухаживать за растениями, но в основном сидел с гитарой (чаще всего с «овейшном») наигрывая цветам мелодии. “Под хорошую музыку цветы хорошо растут.” Дьюдроп редко приходил в сад и ту же любовь к нему, особенно летом, не разделял – до ужаса бесился на комаров, пищащих на ухо и кусающихся, и боялся ос, пчёл, шершней и подобных жалящих созданий. Когда всё-таки и случалось, что Дью приходил в сад, Эфиру часто приходилось прерываться от игры и отгонять от него всех жужжащих и пищащих. Эфир не жаловался и всегда искренне был рад видеть его, а иногда и играть песни, которые он просил, но сам Дью не хотел мешать уединению Эфира и гитары. Сегодня осы и прочее Дьюдропа не пугают. Они не были по-настоящему наедине последние несколько месяцев, и Дью, даже несмотря на то, что каждый день они проводили вместе, соскучился. Он буквально протанцевал расстояние от дверей церкви до входа в сад, и отодвинул рукой раскинувшиеся над аркой листья. Пригнувшись, зашёл в сад. Весело пропел: - Эф, ты хотел меня видеть? Я здесь. В ответ он ничего не услышал. Несколько насторожился и, наконец, заметил отсутствие каких-либо звуков. Эфир всегда либо играл на гитаре, либо, когда ухаживал за растениями, напевал под нос, и никогда не находился в саду в тишине. Тишина бьёт по ушам, и Дью снова зовёт, медленно ступая: - Эфир? Ты чего в тишине си... Что было после Дью помнит смутно. Помнит, как Свисс и Маунтин оттаскивали его от Эфира. От того, что было Эфиром.•••
То, что происходит сейчас, до боли похоже на то, что происходило тогда. Дью схватил со своей тумбы телефон, включил. 2023-й год. По щекам потекли слёзы, и Дью бросил телефон на кровать, вскакивая. Он запутался ногами в одеяле, и упал, больно ударившись носом. Кровь, капая на пол, потекла из наверняка разбитого носа, но Дьюдроп, не обращая внимание, поднимается и выходит из комнаты, даже не удосужившись закрыть дверь. Он спустился на этаж ниже и, увидев приоткрытую дверь в общий зал, заглянул туда. По телевизору показывают их любимый мультик, на кресле развалился Свисс, из-за спинки дивана видно голову Маунтина и ноги Санни. Дверь предательски скрипнула, когда Дью положил на неё руку, и гули повернули на него головы. Кумулюс, прикрыв глаза, пролепетала: - Ох, доброе утро, Дью. - Скорее уж ночь! – перебил Свисс. - Эфир попросил тебя прийти к нему, когда проснёшься. Он ждёт тебя в саду. Дьюдроп не дослушал. Он сорвался с места, развернувшись на пятках, и сбежал по лестнице, несколько раз подскользнулся и пропустил пару ступеней, снова чуть не упал. Врезался в дверь церкви, толкнул её, выбегая на улицу. Шатаясь, дошёл до входа в сад, и остановился. А если снова кошмар? А если сейчас Дью зайдёт и снова увидит... это? А если снова проснётся в холодном поту в своей кровати? А если... Мысли заглушают всё, и Дью ничего не слышит. Ему снова видятся картинки, ужасные картинки, и он жмурится, пытается прогнать их. Не получается, и Дью хватается руками за голову. Он уже уверен, что снова попал в ужасный сон, случившийся полтора года назад, и идти в сад, чтобы видеть это снова, он не хочет. Мысли безостановочно твердят ему проснуться. Дьюдроп пятится. И только другой голос заглушает его мысли. - Дью? Это ты? Дьюдроп распахивает глаза и смотрит на выходящего из сада, придерживающего рукой спадающую на вход листву Эфира, и чуть не падает. Эфир смотрит на него, замечает хлещущую из чужого носа кровь, и, выругавшись себе под нос, снимает ремень «овейшна» с шеи и ставит его на землю, не заботясь о сохранности гитары. Быстрым шагом подходит к Дью, руками хватая его за голову и заставляя посмотреть на себя. Дьюдроп не слышит, что говорит Эфир. Дьюдроп не видит, что делает Эфир. Дьюдропу до сих пор кажется, что это сон, и сейчас Эфир растворится. Дьюдроп ничего не понимает. Дьюдроп... Дьюдроп бросается на чужую шею. Виснет, прижимает к себе, сам прижимается ближе. Целует, куда дотягивается, пачкает своей кровью. Бормочет всякий бред, умоляет не уходить, не оставлять. Эфир в непонимании пытается отстраниться, снять со своей шеи Дью, но кладёт руки ему на талию, и он понимает – не сон. Касания Эфира ощущаются слишком по-настоящему, чтобы быть сном. Дью плачет, но не боится, что Эфир пропадёт. Дью сжимает его в объятиях, и не боится, что Эфир пропадёт. Дью больше не боится, что Эфир пропадёт. Эфир не пропадёт. Дьюдроп не боится.