***
Незнакомые лица пестрят перед тёмными карими глазами, пока выжидающие и хитрые взгляды скользят по открытым молочным ключицам, тонким запястьям, украшенным массивными браслетами, отливающими в свете луны холодным серебром. Сонхун на них внимания особого не обращает, потому что знает, что ни одного из них не запомнит. Каждый из незнакомцев, хоть и улыбается в лицо, ждёт момента, когда сможет насладиться ошибкой Пака, за которую после будут осуждать за спиной. Модельный бизнес — скользкий, покрытый яркими блёстками, которые впиваются в кожу, словно самые острые иголки, оставляя на коже кровавые подтёки, и довольно тяжёлый путь к славе. Сонхун в свои шестнадцать мечтал стать доктором, только вот сейчас, когда юноше уже стукнуло двадцать три года, видит себя не за операционным столом, а за стеклянным, наполненным разными алкогольными напитками. Его окружают те, что копят свой смертельный яд за яркими улыбками и наигранным восхищением. От этого начинает подташнивать. Афтерпати по случаю удачного завершения показа — обыденная вещь в расписании того, кто являлся чуть ли не главным героем этого события. Сонхун не любит это всё, однако каждый раз оказывается тут, с бокалом лёгкого коктейля, а рядом — компания незнакомцев, желающих получить его внимание. Брюнету же никто не нужен. Почти. Выразительный взгляд тёмно-карих глаз устремляется к небольшой компании, среди которой выделяются холодные блондинистые пряди, пропадающие время от времени в большой ладони, украшенной дорогими перстнями. Всегда обаятельная улыбка, пронзительный взор и стальная уверенность во всём, которая наполняла этот огромный загородный дом, — только за этим мог часами наблюдать Сонхун. А точнее — за тем, кому всё это принадлежит. — Ты снова пялишься. — Еле различимый шёпот донёсся до Пака, заставляя того наконец отвлечься от созерцания. — Может, стоит познакомиться? — Он совершенно другого уровня, — вздыхает разочарованно брюнет, толкая плечом своего друга, — вот скажи мне, Джейк, почему мне ни разу не выпала возможность за этот год с ним поработать? Джейк, пригубив немного алкоголя, вкус которого заставил его скорчить не самую прекрасную мину, позволяет себе слегка усмехнуться совершенно глупому вопросу Пака, ведь тот хорошо знает, почему. Только вот каждый раз Шиму всё же приходится объяснять это, стараясь не выдавать своего раздражения. — Потому что твоё агентство не любит работать с эпатажными людьми, — хмыкает парень, сделав небольшой глоток текилы, которая мгновенно согревала тело австралийца. — А Пак Джей является довольно своеобразным фотографом. Хотя, знаешь… — Шим делает несколько шагов от Хуна, чтобы посмотреть, как тот выглядит со стороны, — Сейчас ты определённо в его вкусе, особенно твои ключицы и грудь, выглядывающие из-под пиджака. Скажи, специально так нарядился? — Нет, конечно, — а лёгкий румянец всё же проявляется на прохладной коже, — нуна решила, что я должен сделать небольшую рекламу одежды, которую сегодня представили. — Парень небрежно поправляет пиджак, стараясь скрыть открытые участки своего тела, чувствуя совсем лёгкую неловкость от сложившейся ситуации. И Сонхун не врёт, Хесон-нуна подумала, что это будет неплохая идея. Только вот девушка совершенно забыла о том, что на афтерпати только первый час уходит на оценку образа, всё остальное время тратится на «приятное» общение и новые знакомства, которые в будущем смогут принести пользу. Именно по этой причине сейчас на брюнете красуется чёрный атласный костюм, пиджак которого еле-еле прикрывает прелести юношеского тела. Благо классические брюки не заставляют Сонхуна краснеть, хоть и стрелки на них выполнены из тёмного полупрозрачного материала, подчёркивая тем самым их длину и стройность. Джейк лишь усмехается реакции своего друга, совершенно не понимая, как тот всё ещё выжил в этой индустрии моды. Ведь с таким невинным личиком и поведением Сонхуна здесь не должно было быть. Только вот после Шим вспоминает, что Пак Сонхун знаменит своим холодным и отталкивающим образом, и на самом деле не так уж и невинен — может постоять за себя с достоинством. Только вот никто не знает, что этот ледяной принц уже как два года влюблён в одну интересную личность, из-за которой порою ведёт себя как глупый школьник. Джеюн, обладая данной информацией, позволяет себе частенько глумиться над другом, когда у них выдаются вот такие совместные вечера. Просто потому что Пак Сонхун сколько бы ни строил из себя такого крутого и отстранённого, всё равно остаётся в светло-карих глазах смущённым и милым парнишкой, которого только одно удовольствие дразнить, наслаждаясь лёгким румянцем на острых скулах. — Пойдём, — австралиец одной рукой аккуратно подтягивает Пака за локоть, а после незаметно для остальных поправляет костюм, расстёгивая первую пуговицу пиджака, — будем завоёвывать внимание твоего Джея. Обаятельная улыбка тронула пухлые губы Джеюна, пока Сонхун пытался грозным шёпотом отговорить своего друга от этой затеи. Потому что с Джейком такие знакомства завершаются совершенно по-другому — разорванная одежда, яркие отметки по всему телу и боль, пронизывающая тело и голову. Своего друга Пак никогда не осуждал, личная жизнь на то и личная. Только вот подобного себе он явно не желал. Или просто боялся всего этого с тем, от кого коленки начинают дрожать? — Здравствуйте, Хисын-щи. Бархатный голос Джейка заставляет небольшую компанию парней прервать беседу и обратить внимание на двух очаровательных парней. И если Сонхун был притягателен своим неприступным образом, то Шим — полная противоположность. Нежная, тёплая улыбка светилась на его медовом личике, трепетный взгляд, которым парень одаривал каждого, и приятная манера общения — всё это очаровывало, если не всех, то многих. Среди них был и Ли Хисын — известная личность. Ведь какой показ обойдётся без ярких снимков, овеянных разными слухами, в журнале, где подогревают интерес ко всему, что связано с модой? Правильно, никакой. А этот молодой человек с озорным взглядом был как раз-таки главным редактором самого популярного журнала. — Джейк-щи, рад вас видеть и сегодня, — он приветливо улыбается, не забывая и про Пака, что стоит тихонько сзади, — и вы, Сонхун-щи, очень красивы, особенно сегодня. Никак не мог налюбоваться вами. — Благодарю за комплимент, — брюнет позволяет себе кратко улыбнуться, хоть и понимает, что не Хисыну бы хотел подарить свою улыбку. — Я рад, что вы посетили сегодняшний показ. Сонхун никогда не любил Ли Хисына. И нет, этот молодой человек, на котором красуется огромная приталенная белоснежная рубашка, украшенная чёрным жемчугом, и тёмные кожаные брюки, не сделал Паку ничего плохого. Младший просто ненавидел то, чем занимался Хисын, а именно разведением слухов, большинство которых лишали начинающих моделей работы, как и дизайнеров. Но в этой индустрии кто как может зарабатывает, и осуждать за это Сонхун просто не имеет права. — Если Хисын не пришёл на показ, значит, вас ждёт провал. — А вы?.. Грубоватые нотки мужского тембра привлекают внимание Сонхуна. Мелкие мурашки окутывают его тело, как и необъяснимый жар, распаляющийся по всем внутренностям. Казалось, ещё чуть-чуть и брюнет снимет этот чёртов пиджак, оставаясь практически обнажённым. И он прекрасно знает, кому принадлежит этот голос, и всё же в глубине души благодарит Джейка за его актёрское мастерство. — Пак Джей, — улыбается мужчина, слегка кивая головой, — рад знакомству с вами. Джейк в ответ кивает, а после продолжает общаться с Хисыном, слегка отодвинув его в сторону, оставляя Сонхуна наедине с тем, кто давненько заставляет его холодное сердечко биться быстрее. Тот же лишь неловко прикусывает нижнюю пухлую губу, чем сильнее привлекает чужое внимание — глубокие карие глаза цепляются за мякоть, аккуратно скользя по юношеским чертам лица. — Вы прекрасная модель, Сонхун, — всё же Джей прерывает тишину, образовавшуюся между ними. — Мне очень жаль, что моё творчество вам не по нраву… — Почему вы так решили? — Хун сгорает изнутри, потому что не должен был вот так бессовестно прерывать старшего, однако его слова сильно задевали. — Я давно слежу за вами, правда, последнюю выставку так и не посетил, потому что был в Милане на примерке… Джей старается подавить довольную ухмылку в бокале игристого вина, чувствуя на языке шипучие пузырьки, мгновенно лопающиеся внутри, разнося по организму приятное тепло. Ему лестно слышать, что такая знаменитая модель в лице Сонхуна следит за ним. На душе становится слишком радостно и приятно от слов юноши, который в этой мрачной гостиной блистает своей неописуемой красотой. Но мужчина держится, чтобы не быть таким очевидным, как Сонхун. Однако своего взгляда от модели не отводит, потому что наконец видит эту красоту вблизи. Припухлые губы, украшенные вишнёвым тинтом, безупречные, ровно нарисованные стрелки, которые придают выразительности прекрасным карим глазам, и не скрытые тональным кремом угольные родинки — Пак Сонхун синоним к слову «очарование». Джей аккуратно подбирает маленькие капельки со своих покрасневших губ, чувствуя чужой заинтересованный взгляд: — Тогда, может, мне устроить приватную выставку, — шепчет мужчина, приблизившись к Хуну, — только для вас? — Хах, думаю, это было бы неплохо, — Сонхун держится, чтобы не запищать во весь голос. Но стоит ладони Джея оказаться на талии младшего, как тот тушуется, показывая тому свои поалевшие щёки. — Ч-что вы делаете? Это касание совершенно невинно и буквально призрачно, только вот кожа Сонхуна всё равно горит под лёгким давлением чужой руки. Всё потому, что о таком младший грезил лишь в самых постыдных снах. И чтобы это свершилось наяву… Слишком для Пака. Только вот фотограф не отвечает, он мягко очерчивает юношеское тело, понимая, насколько безупречным является Сонхун, которого хотелось исследовать всего, сняв этот дорогущий пиджак, чтобы коснуться самого драгоценного — молочного тела, которое бы отзывалось податливо на ласки Джея. Потому что американец уверен, что Пак Сонхун — до невозможности послушный… — Чёрт, прости, Сонхун! Джей не успевает среагировать, как на чёрном атласном пиджаке появляется мокрое нечто. Пролитый нечаянно или специально бокал шампанского быстро впитывается в ткань, достигая белоснежной кожи, отчего Сонхун жмурится недовольно, но с притворной улыбкой говорит, что ничего страшного не произошло. Попытки незнакомца помочь с костюмом вежливо отторгает, ссылаясь на то, что это пустяк, и с таким справится самостоятельно. Джей же молча наблюдает за сложившейся ситуацией, иногда отвлекаясь на открытые и уже мокроватые участки тела Сонхуна. — Простите, видимо, мне придётся покинуть вас ненадолго, — шепчет неловко Сонхун, а после торопливой походкой скрывается в толпе. А Джей, оставшись наедине с бокалом игристого, думал, не пойти ли ему за тем, кто уже давненько не покидает его голову? Всё-таки не зря сегодня они наконец встретились вживую. Да и Сонхуну он, видимо, небезразличен, так?..***
Когда Сонхуну удаётся найти пустующую ванную комнату на втором этаже, он влетает в просторное помещение, совершенно забывая закрыть за собой дверь. Парень на еле гнущихся ногах подходит ближе к блистающей от чистоты раковине, чтобы найти в ней хоть какую-то необходимую опору. Его взгляд медленно поднимается вверх, встречаясь с собственным отражением. Слегка сошедшая с губ помада выходила за контур, щёки налились ярким румянцем, который уж слишком выделялся на светлой коже, а карие глаза горели огнём интереса, который пробуждал в нём Пак Джей. Сонхун узнал о нём совершенно случайно, когда заметил на перерыве между примерками журнал, полностью посвящённый влиятельным людям индустрии моды. Среди них всех моделей, дизайнеров и прочих людишек Сонхун зацепился за фотографа, который участвовал во многих крупных показах, после устраивая головокружительные и экстравагантные фотосессии моделей. И с тех пор Пак Джей, так звали того мужчину, который привлёк внимание младшего, стал для Хуна чем-то недосягаемым и практически запретным. Ведь фотографу уже тридцать два года, и заинтересованность в молоденьких парнях, скорее всего, отсутствовала, по мнению брюнета. Хотя он мог и попробовать пробудить её, но… Сонхун всё же не решался. Его длинные пальцы наконец хватаются за неподдающиеся с первого раза пуговицы, чтобы наконец снять с себя пиджак, полностью впитавший в себя чёртово шампанское. И стоило Сонхуну наконец поднять глаза на зеркало, в котором отражался его подтянутый, слегка мокрый торс, он услышал характерный щелчок двери, а позади — Пак Джея. И резко стало тяжело дышать. — Жаль пиджак, — комментирует Джей, толкнув язык в щеку, при этом рассматривая полуобнажённого Сонхуна. До безумия хотелось провести своими пальцами по хрупкой спине, по каждому позвонку и наблюдать за тем, как эти пухлые губы сжимаются в тонкую полоску, чтобы заглушить подступающие к горлу неприличные звуки. Ох, Джей определенно сегодня этим займётся. Потому что Пак, чёрт его побрал, Сонхун необъяснимо манил к себе. — Д-да, — слабо качает в ответ младший, стараясь не показывать своего волнения. — Но что вы тут забыли? Джей же на это не отвечает, вместо этого мужчина оказывается непозволительно близко к чужой спине. Его горячее дыхание нежно оседает на открытой шее Сонхуна, разливая по юношескому телу волну будоражащих мурашек, которые, казалось, доходят до самого клокочущего сердца. Младший чувствует призрачные прикосновения на своей талии, а в зеркале — горящие чужие глаза, которые не отрывают своего внимания от выражения Сонхуна. — Я не мог оставить тебя одного с проблемой, — шепчет Джей, слегка задевая покрасневшее ушко, — даже если она настолько мелочна. Мужчина на мгновение прикрывает глаза, чтобы попытаться побороть своих внутренних демонов, которые подначивали его совершить довольно грязные вещи с этим невинным личиком, да и не только личиком. Однако прижимающийся к груди Сонхун подливает масла в огонь, а дурманящий аромат ванили проникал куда-то глубже, вынуждая Джея тяжело вздохнуть. — Тогда если я красив в ваших глазах, прикоснитесь ко мне, господин Пак. Американец на пару секунд застывает, полностью обескураженный такой смелой фразой, которая срывается с до сих пор неизученных губ. Однако не успевает Хун смутиться внутри себя, как чувствует железную хватку на собственной талии, а тонкие губы, пропитавшиеся терпким алкоголем, уже приблизились к чувствительной шее. — Мхм, г-господин Пак, — Сонхун полностью размяк в руках старшего, позволяя ему делать с собой всё, что тому заблагорассудится. — Ты такой нежный, Хун-а, — Джей усмехается и игриво тянет чужое имя, которое сладким вкусом отдаётся на собственном языке, — что же с тобой будет, если зайду чуть дальше? — Попробуйте узнать, — тихий, но довольно уверенный шёпот юноши распаляет внутри блондина огромнейший пожар, который распространяется по всему телу. И теперь Джей понимает, что пути назад нет. Сегодня он наконец попробует на вкус этого краснеющего от малейшего прикосновения брюнета. И Сонхун не сможет сбежать, мужчина не даст ему уйти. — Только не жалей о сказанном, — предупреждает фотограф, предварительно облизав губы, — я буду исследовать тебя долго и мучительно, даже слёзы на твоём прекрасном личике не остановят меня. Сонхун получает мягкий чмок в висок, а после чувствует горячие губы на своей шее, которые строят неизвестную дорожку на молочной коже, вынуждая парня выгибаться в руках старшего. Сонхуновы же губы приоткрываются в тихом стоне, который вызывает на лице напротив довольную улыбку, что одновременно грела сердца, но и морозила внутренности, потому что Хун понимал, что сегодня он падёт так низко, как не мог представить в самом непристойном сне. И пока чужие уста игрались с чувствительной кожей, оставляя на ней различные отметины — от нежно-розовых до сочно-багряных, проворные ладони порхали по стройному телу, медленно подбираясь к затвердевшим соскам. Они мгновенно оказались в плену умелых рук, которые игрались с ними сначала мягко и практически каждое прикосновение вызывало лишь щекотку и улыбку на лице брюнета, однако Джей не заставлял себя долго ждать — за секунду нежность сменилась грубостью, а Сонхун, откинув голову на сильное плечо мужчины, тяжело дышал, время от времени наполняя ванную своим возбуждённым голосом. — Какой же прекрасный у тебя голос, — оторвавшись от покрасневшей шеи, проговаривает Джей, любуясь через зеркало проделанной работой. — Думаю, он будет ещё прекраснее, если я зайду дальше. Схватившись резким движением за острый подбородок, блондин впивается в искусанные пухлые губы, наконец ощущая непривычную сладость, она наслаждением разливается по телу, заставляя углублять поцелуй. И плевал Джей на то, что, возможно, у Сонхуна это впервые, потому что до боли хотелось ворваться внутрь и исследовать внутри невинного рта всё. Сцепившись с чужим языком, Пак вырисовывал непонятные движения, за которыми Хун еле поспевал, но старался настолько сильно, что вынудил Джея улыбнуться и оторваться от припухлых губ с громким причмокиванием. — Ещё и сладкий, — с придыханием отзывается Джей, — но я уверен, что есть место слаще. — Что? Джей на мило заданный вопрос и похлопывающие глазки лишь качает головой, а после небрежно и быстро прижимает парня к тумбе. Его руки скользят от талии к стройным бёдрам, которые манили весь этот долгий и мучительный вечер. А Сонхун от каждого касания дрожит и пытается найти себе место, стараясь не схватиться за чужие ладони, чтобы прекратить эти пылающие прикосновения. Брюнет до сих пор не понимает, что всё это взаправду, что это не очередной жаркий сон, после которого он проснётся неудовлетворённым. И пока Хун летает где-то в своих мыслях, Джей пользуется этим, избавляясь от ненужных брюк. Перед ним открывается вид на подтянутые ягодицы, облачённые в короткие плавки. И Джей не сдерживается — шлёпает по нежным половинкам поочередно, смотря на младшего, который закатывал глаза и тяжело выдыхал. Ещё пару шлепков раздаются по ванной, а после мужчина наконец избавляет Пака от шелкового белья. — Сфотографировать бы тебя сейчас, — Джей наклоняется над Сонхуном, хватаясь за его подбородок, — посмотри, как развратно ты выглядишь, Хун-а. А я ведь ничего особенного ещё не сделал и даже не вошёл в тебя, а ты уже течёшь. Другая ладонь накрывает сочившийся от природной смазки член, аккуратно размазывая её по всей длине. Джей наслаждался, как смущался Хун, старательно отводя глаза, однако всё равно сталкивался с красноречивым взглядом мужчины, который был готов ради такого Сонхуна пойти на всё, лишь бы время от времени наслаждаться им. Блондин неожиданно для младшего набирает резкий и быстрый темп, срывая с чужих губ сладостные стоны, отражающиеся от стен ванной и снова вливающиеся в ушные раковины обоих. Джей осыпает доступные участки тела поцелуями-бабочками, совершенно не отзываясь на просьбу брюнета немного сбавить темп. У Пака нет нужны прислушиваться к раздающимся всхлипам и лживым изречениям, ведь старший видит, насколько сейчас хорошо Сонхуну. И Джей уверен, что может заставить Сонхуна чувствовать себя ещё лучше. — Г-господин Пак! — невероятно высокий голос Хуна раздаётся на всю ванную, а его тело начинает неестественно трясти. — Ах, блять! — Мой мальчик ещё и ругаться умеет, — усмехается Джей, придерживая дрожащего парня. — Умница, Хун. Джей приподнимает свою руку, на которой блестит чужая сперма. Показательно облизывается и, удостоверившись, что Сонхун наблюдает, собирает языком липкую жидкость, в конце громко причмокивая и сглатывая всё. А брюнет завороженно рассматривает, с каким наслаждением это делает Джей, из-за чего по телу снова проходится новая волна возбуждения, а вместе с ней — капельки смущения, которыми окрашиваются острые скулы в ярко-алый цвет. Снова нежный поцелуй в висок, и от него Хун был готов превратиться в таящее мороженое на знойном июньском солнышке. Только вот, не увидев в зеркале за собой Джея, внезапно испарившегося из поля зрения, Пак с огромным усилием пытался обернуться назад. Однако стоило Хуну слегка выпрямиться, чтобы выразить протест, как рука Джея оказалась на хрупкой пояснице, сильно надавливая, таким образом приказывая младшему занять прежнее положение. — Раздвинь слегка ножки, — Джей не скупится на очередной шлепок по покрасневшим половинкам, а всё ещё чувствительный Хун с писком выполняет просьбу, — хороший мальчик. И Сонхун готов умереть и возродиться заново лишь благодаря похвале Джея. Тело всё ещё слегка дрожит, потому что брюнет довольно долго отходит от первого оргазма, а тут ещё и шлепки от Джея, после которых он чувствует на своей коже горячее дыхание, а затем и тонкие губы с длинным языком, который вырисовывает на ягодицах непонятные для младшего рисунки. А Сонхун не жалеет своего голоса — стонет с наслаждением, совершенно забывая, где оба находятся. Джей оставляет на нежных прелестях свои следы от сильных укусов, разукрашивая это податливое тело в свои любимые оттенки. — А вот и оно, — шепчет Джей, раздвигая ягодицы, — сладкое местечко, о котором я говорил. Слова мужчины распространяют по телу электрический ток, а Хун готов кончить во второй раз лишь от этих слов, однако старается держаться. Правда старается. Однако стоит длинному и острому язычку слегка пройтись по сжимающемуся колечку мышц, как вся стойкость младшего испаряется с вырвавшимся звуком. А Джей наслаждается, поэтому на пробу толкается внутрь и, на удивление, не встречает сильного сопротивления, из-за чего снова шлёпает брюнета по бедру. Ведь его мальчик игрался с собой, видимо, прошлой ночью, вместо того чтобы видеть десятый сон. Но всё же не отрывается от дела, язык Пака проникает глубже, стараясь раздвинуть пошире эластичные стеночки ануса, чтобы заставить Сонхуна дрожать от накатившего оргазма снова. — Ч-чёрт, г-господин Пак, перестаньте, п-пожалуйста, — молит младший, хватаясь за бортики тумбы, желая не упасть на пол, потому что от проникающего языка колени и бёдра начинают дрожать, и стоять становится невыносимой задачей. — Прекратить? — облизываясь, Джей всё же встаёт на ноги, — Хорошо. Сонхун разочарованно выдыхает, но не успевает он и слова сказать, как чувствует на ягодицах сильную ладонь, а другая, словно ядовитая змея, скользит от талии к тонкой шее. — Я всё равно заставлю тебя кончить, — довольно шепчет Джей, вставляя без предупреждения сразу два пальца, — и если это не язык, то хотя бы мои пальцы. А у Сонхуна как будто уже начали кружить перед глазами яркие звёздочки. Он отчётливо чувствовал, как большие пальцы входят внутрь, вынуждая прогибаться сильнее и становится свидетелем удовлетворённой улыбки и сдавливающей руки на собственной шее. Толчки становятся размашистыми и быстрыми, они срывают с Пака непрекращающиеся стоны, переходящие в громкие крики, которые волной проходятся по сильной руке, что слегка давит на горло. И Джей был готов кончить от такой картины — задыхающийся Сонхун с его пальцами внутри. — Какой же ты грязный, Хун-а, — смеётся Джей, — и как же хорошо ты принимаешь мои пальцы. Интересно, заслужил ли ты моего члена? Сонхун, словно в бреду, качает головой в знак согласия, однако чувствует в ответ лишь то, как замедлился темп пальцев внутри. — Уверен? — сомнительно произносит мужчина. — Ты ведь ещё не кончил. И не давая парню ответить, Джей вставляет в растянутое колечко мышц третий палец, толкаясь грубо и нещадно. Хлюпающие звуки, перемешанные с хрипами перевозбуждённого Сонхуна, заставляют блондина чувствовать себя полным извращенцем. Хотя… Джей им и был всегда, особенно если касается таких прекрасных парней, как Сонхун. Слёзы, скатывающиеся с его очаровательных янтарных глаз, лучшее зрелище для мужчины. Был бы с собой фотоаппарат, сейчас бы обязательно запечатлел этот момент — плачущий, но хорошо принимающий и стонущий от удовольствия под ним Пак Сонхун. И какая же он ледышка, когда плавится лишь от одних мягких прикосновений? — Кончай. — Ледяной тон Джея даже не пугает затуманенное сознание Сонхуна, и когда хватка на горле становится сильнее, а пальцы точно попадали в чувствительное местечко, по велению старшего снова изливается, пачкая дверцу несчастной тумбочки. И младший не перестаёт хныкать даже со сдавливающей рукой на шее, а тело будто пронизывает яркая молния, на пару мгновений ослепляя Хуна. — Послушный мальчик. Сладкий шёпот вперемешку с поцелуями слегка приводят в сознание Сонхуна, который уже потерял грань между его ютившимися в глубине желаниями и реальностью, в которой всё намного красочнее и чувствительнее. Он жадно облизывает пересохшие губы, чувствуя, что внутри него всё ещё находятся пальцы мужчины, которые иногда толкаются вперед, вынуждая Хуна снова выдавливать из себя тихие стоны и просьбы прекратить. — Так нечестно, Сонхун-и, — тянет Джей, придерживая младшего, а другой рукой избавляясь от непослушного ремня. — Ты кончил два раза, а я ни раз. — Н-нет, господин, я больше н-не продержусь… — Ну же, Хун-а, — горячее дыхание на ушке теперь ощущается как родное, — сделай мне приятно, приняв во всю длину меня. И Сонхун понимает, что даже если он не хочет, то не в состоянии прекратить это мучительное издевательство, которое буквально вырубает Пака. Брюнет мычит что-то нечленораздельное, однако всё же поднимает свой уставший и раздражённый от слёз взгляд и пытается схватиться за бортики посильнее, понимая, что жалеть Джей не будет. А на лице Джея расцветает счастливая улыбка. — Какой же ты прекрасный, Хун-а, — Джей вдыхает приятный аромат ванили, а после раскатывает по собственному члену презерватив, — и сейчас ты будешь выглядеть ещё краше. В руках оказывается небольшой тюбик смазки, которой Джей умело смазывает свой член, а небольшими остатками касается распухшего ануса, отчего Сонхун слегка постанывает. Как же всё-таки хорошо, что Пак Джей заранее подготовился к такому развитию вечера. Сонхун чувствует рядом с анусом готовящийся войти член, поэтому даже задерживает дыхание, понимая, что пальцы всё равно не сравнятся с настоящим размером. Всё из головы вылетает в тот момент, когда Джей наконец толкается внутрь, заходя лишь наполовину. — Блять, какой же ты охуенный, — стонет низко мужчина, чувствуя, как эластичные стеночки окружают его вставший член. — Где же ты всё это время был, Сонхун-а? И после заданного вопроса Джей бёдрами поддаётся вперёд, наконец оказываясь полностью внутри. Он видит, как Сонхун хмурит брови, прикусывая до крови свои губы, и лишь краем уха слышит, как тот бесконечно материться. И Джею нравится. Всё. От сдерживающего свои стоны Сонхуна до дырочки, что будто втягивает член мужчины внутрь. Поэтому, будучи максимально возбуждённым, Джей даже не старается пожалеть слишком чувствительного Хуна, грубо вдалбливаясь в обессиленное тело. Блондин рычит, кусает загривок младшего, вызывая дрожащий крик на своё действие, и не переставал трахать этого мальчишку так, как всегда этого желал. Он словно в гипнозе шепчет имя Сонхуна, целуя, кусая и разукрашивая плечи и шею парня в малиновый оттенок. Дышать становится тяжело, а Хун понимает, что он на грани того, чтобы отключиться, потому что Джей невыносимо хорошо трахает его, порой меняя угол проникновения и усмехаясь на возвышенные стоны от Сонхуна. — С моим членом внутри ты — дорогостоящее произведение искусства, которое лицезреть можно лишь мне, — в бреду говорит Джей, не собираясь сбавлять темп. Он на пределе. И всё из-за плачущего и стонущего его имя Сонхуна. — Джей, Джей, Джей… Кажется, Сонхун тоже в бреду, потому что отбрасывает те рамки, за которые он держался, называя Джея господином Паком. Теперь было абсолютно плевать. Хотелось поскорее получить очередную разрядку и наконец обмякнуть в сильных руках. И Джей словно читал его мысли — на короткое время выходит и поворачивает Сонхуна к себе лицом, вынуждая того присесть на край тумбы. После он впивается в пухлые губы, ощущая на них привкус железа, и входит во всю длину, ловя крышесносные стоны младшего, который сходит с ума с каждым грубым и размашистым толчком. — Джей! — Хун, — более сдержанно, но не менее горячо срывается с губ мужчины, — я приближаюсь! И ещё через пару толчков обоих достигает глубокое и облегчающее наслаждение. Джей изливается в презерватив, но выходить не спешит, наблюдая, как Сонхун закатывает глаза в немом стоне. В этот раз старшего не пачкают спермой, а Хун, не сдерживая слёз, хватается за сильные плечи, полностью находясь во власти старшего. — Не думал, что за сухим оргазмом так приятно наблюдать, — Сонхун хотел было ударить этого самодовольного мужчину, однако сил совершенно не было, — блять, Хун, какой же ты прекрасный. Джей сжимает в объятиях разгорячённое тело, чувствуя сбивчивое дыхание на своей шее. — Ск-сколько раз ты уже это говорил, — тихо шепчет брюнет в ответ. — И я никогда не перестану этого делать.