Далёкий крик

      Пройдясь взад-вперед по улице и убедившись, что горизонт чист, Майка посмотрел на конюшню, неуклюже сунул незанятую фонарем руку в карман пальто и вытащил пачку сигарет. Вспомнил, что у него осталась всего одна и скривился, дерганым движением вставил ее в зубы и закурил.       Убитой женщиной была Гримшо, разумеется. Он ее узнал сразу, хотя она лежала ничком, широко раскинув руки, и ее хорошенько приморозило из-за всей крови, что вылилась у нее из-затылка. Он узнал одежду и прическу, да и кто из баб, кроме мисс Гримшо, решился бы выступить против толпы головорезов, имея в руках один дробовик?       Но Артуру это знать не обязательно, Морган и так злой, как псина: они потеряли кучу «друзей», и известия о Гримшо его хандры не развеют.       В бараке нашлись следы крови и дырки от пуль на стене, но не тела. Окно распахнуто настежь, под ним слишком намело снега, и понять, удрали ли женщины таким способом, или их повязали прямо в хате, было невозможно. Снаружи, кроме трупа Гримшо, никого из них не обнаружилось. О’Дрисколлы и людьми торговали, если платили, а он слыхал, на тех райских островах, о которых любил поболтать Датч, не брезгуют рабами. По кругу плененных девиц мальчики Кольма тоже пускали. Так что женщинам он не завидовал. Если их угнали, то Биллу и Ленни повезло больше.       Вмерзшего в сугроб Пастора Суонсона Майка нашел прямо за церковью, с пятью или шестью дырками в спине. Тот прижимал к груди Библию, а когда Майка ее вырвал, чтобы забросить подальше, переломав преподобному пальцы, она раскрылась. Оттуда в снег выпали шприц и жгут, и Майка плюнул на них.       Пирсон нашелся неподалеку от кухни. Ему пару раз шмальнули в живот и перерезали глотку. Он даже пытался обороняться и, кажется, кого-то убил — неподалеку Майка обнаружил револьвер, а напротив на стене остались отверстия от пуль и широкие кровоподтеки, будто тело сползало на землю.       Но в темнотище осмотреть получилось далеко не все. Он не нашел ни индейца, ни мексикашку. Не было и Штрауса, хотя уж кого-кого, а его Майка ожидал найти мертвым. Кого О’Дрисколлы могли угнать — угнали, но такие чахлые уродцы, как Штраус, или спившиеся моржи, как Пирсон или Дядюшка, им были не нужны. Их бы хлопнули на месте.       Впрочем, в одиночку эта пиявка не протянет, даже если улизнула от ребяток Кольма. У Дядюшки шансов поболе, этот паразит живучее таракана.       Угнали пару фургонов. Те, что остались, стояли неразгруженные. В хаты едва внесли самое необходимое, значит, атаковали банду почти сразу по въезду в Колтер.       Тела Датча не было.       И Графа Майка тоже не нашел.       Он выдохнул дым, потом поставил фонарь у крыльца, воровато глянул по сторонам и направился к конюшне. Тяжелая армейская винтовка Вильямсона била его по спине на каждому шагу, правда, за всеми слоями одежды он ее едва ощущал.       Артур сказал, что сможет идти, а эта Робертсон утверждала, что ему нужны сутки прийти в себя… А у них была куча удравших к папочке под подол О’Дрисколлов, которые в любой момент приведут подмогу. Артур где деньги не знает. Робертсон — тем более. Хозия, который знал, уже ничего не скажет — его труп Майка нашел в том самом доме, где сейчас лежал Артур, в соседней комнате. Долго раздумывал, как бы его эдак убрать без ведома Моргана, но теперь этот вопрос его не волновал: Майка уезжал.       Похлебка булькала в животе, горячая пища и камин согрели кровь, и он чувствовал себя неплохо. Морган может лежать и дальше, Майка дожидаться налета О’Дрисколлов не собирается.       Он толкнул тяжелую деревянную дверь и оказался в стылом, темном помещении. На ходу поднял с бочки подготовленные заранее сумки с запасами съестного, поболе жалких трех банок, врученных им Робертсон, и приблизился к Бейлоку. Он запомнил дорогу до этой жалкой лачужки. Доберется туда часа за три. Заночует, а потом…       Бейлок негромко заржал и зарыл землю копытом, когда хозяин поставил поклажу к его ногам. Понял, что им снова в в дорогу, и не рвался прерывать свой отдых. Майка тоже не рвался, но лучше быть уставшим и живым, чем отдохнувшим и мертвым. — Тише, мальчик, — он снял со стойки седло, оседлал коня, проверил ремни и взвалил на круп сумки.       А потом, когда они окажутся в безопасности…       Майка задвигал челюстью, кусая губу. Потом он отправится в городишко у подножья Хагена. Он надеялся, что Робертсон права, и Датч вправду там. Потому что искать этого придурка в такую погоду в горах и надеяться на чудо ему не улыбалось.       Были все шансы, что Датч попросту мертв.       Несколько мгновений он боролся с горячим бешенством. Шесть месяцев кропотливой работы, уговоров и якшаний с этими идиотами, похеренные за один вечер этими тупыми животными. — Ебучий Кольм О’Дрисколл, — Майка прошипел и ударил кулаком в деревянные перекладины. Бейлок фыркнул, осуждающе кося на него глазом, еще несколько лошадей встревоженно заржали. — Ебучие О’Дрисколлы!       Снаружи захрустел снег, и Майка вздрогнул, прислушиваясь. К сараю приблизились и замерли перед воротами шаги. Толчок, другой. Он не успел ничего сделать: двери со скрипом отворились, и в щель скользнула Робертсон… просто Робертсон. Майка выдохнул. Что он ожидал увидеть, калеку-Моргана?..       Но пульс все равно подскочил, а мелкие волоски на затылке встали дыбом. Он шагнул перед Бейлоком, пытаясь загородить его… но подняв глаза на Майку, Робертсон на миг застыла, а потом скользнула взглядом по седлу Бейлока и сумкам на его крупе. Ее лицо помрачнело, но она не сказала и слова.       Майка подождал еще пять, десять секунд, ожидая, когда посыпятся обвинения. Или она позовет Моргана. Кинет ядовитое «негодяй», начнет уговаривать или вытащит пушку.       Ничего не последовало. Майка еще пару секунд изучал ее лицо, но в полумраке не мог разобрать выражения. Так ничего и не дождавшись, он осторожно взял Бейлока за поводья и медленно, чтобы не спугнуть, направился к выходу. Женщина зашуршала юбками, двинувшись навстречу, и Майка напрягся. Но она прошла мимо, целенаправленно двигаясь вглубь конюшни.       Он обернулся.       Робертсон остановилась между Мэгги и Бурым Джеком, рассматривая их, а другие лошади беспокойно пятились к стенам. Трусливый здоровяк Джек, испуганный его вспышкой ярости, всхрапывал и бил копытом землю. Майка замедлил шаг, услышал тихое «тщ-щ-щ». Робертсон вытащила что-то из шубы, протянула коню. Тот фыркнул и грузно шагнул вперед. — Вот умница, — Джек чем-то захрустел, а женщина погладила его по щеке. Майка раздраженно замычал и толкнул ворота. Шляется по ночам и кормит коней. Дура.       Двери открылись, и он заморгал от брошенных ветром в глаза колючих снежинок. — Значит, его зовут Джек?       Майка замер. Чего? Он обернулся, прищурился, переводя взгляд с коня на человека. Понял: выбирает себе новую лошадь. Старую ведь сожрали волки. Раздражение чуть отпустило. — Бурый Джек, — он протянул и даже выдал что-то вроде улыбки, — тупой, послушный и добрый… Хозяину он больше не понадобится. Хорошая лошадь! Тебе с ним будет легко. — А еще большой, сильный и выносливый, — тихо усмехнулась Робертсон, мягко похлопав коня по шее. Немного помолчав, она отступила от жеребца, и Майка снова напрягся, наблюдая, как она делает к нему пару шагов. — Мистер Белл, — ее голос звучал ровно, но негромко. — Может, подождете до утра?       А вот и оно — началось.       Майка медленно вдохнул и протяжно выдохнул, двигая челюстью и не сводя с женщины взгляда, теперь — раздраженного. — Если Артур не оклемается — уедете. Вы… — она запнулась и отвела взгляд. — Без вас мы вряд ли выживем.       Слова повисли в воздухе. Ветер поддувал в спину, Бейлок разрывал копытом мерзлую землю, всфыркивая и нетерпеливо встряхивая крупной головой, а Майка подумал: «Чертовски верно».       Они без него не выживут.       Деваха может быть и выживет, местная, привыкла путешествовать одна, умеет стрелять… если не останется на ночь.       Майка скривил губы, и почти через силу произнес: — До утра здесь могут быть О’Дрисколлы. Мой совет? — он вздохнул. — Берите коня и уезжайте сейчас. Можете поехать со мной, — он неохотно добавил, тут же пожалел о сказанном и почти выплюнул: — Я вернусь к этой вашей хибаре… И оттуда двину своим путем.       Ему было не то, чтобы жаль ее, но мысль, что шавки эти грохнут бабу из-за такой дурости, как решение переждать ночь с Морганом, который уже не жилец, вызывала у него зубную боль. Люди дохли по самым тупым причинам, и это раздражало.       Он нетерпеливо ждал, пока Робертсон молчала, раздумывая над его словами. Наконец, она тихо вздохнула. — Дайте ему хотя бы пару часов. Сами посудите… Артур — хороший стрелок. О’Дрисколлам нужно время, чтобы добраться до убежища, собрать людей и вернуться. Вы ничего не теряете… — она сделала паузу, убеждаясь, что Майка ее слушает, и продолжила: — В церкви есть часовня. С нее хороший обзор, — Майка фыркнул, но Робертсон терпеливо продолжила: — Этих собак легко заметить, они шумные, их много… Успеете уйти.       Майка издал смешок и почти открыл рот, чтобы спросить, уж не думает ли она, что он станет сидеть на этой часовне в ночь и высматривать на горизонте О’Дрисколлов. Даже пара часов имела значение. За два часа ожидания он устанет и замерзнет… Когда мог бы быть на полпути к перевалочному пункту, к Датчу и Хагену.       Но…       Морган был живучим хером, здоровым, как бык. Выглядел он и вправду неважно, но Майка был уверен: сукин сын поправится. Проблема была не в его здоровье, а в О’Дрисколлах. В скорости, с которой они окажутся в Колтере. Если Морган действительно встанет на ноги раньше, чем через сутки, они смогут покинуть городок, а рана заживет в пути.       Может, ему стоит на него хотя бы глянуть. На Моргана.       Майка сжал поводья, и кожа скрипнула.       Он не сильно-то хотел его бросать. Морган его не переваривал, но Майка хотел с ним работать, и кое-какие отголоски этого желания еще оставались. И без Артура с О’Дрисколлами придется тяжелее.       Ветер все сильнее поддувал в спину, похлебка в животе почти переварилась и перестала греть, вернулось чувство голода. Пальцы ног в сапогах начали замерзать еще час назад. От усталости слипались глаза. Майка представлял холодную бесконечную дорогу и хотел одного: забраться в тепло, прилечь и сомкнуть веки. — Я могу дать ему настойку, — снова раздался голос Робертсон, и Майка замычал. — Должно стать полегче. — Почему сразу не дали? — он резко спросил, разозленный собственной слабостью, и, помешкав пару секунд, малодушно сцедил: — Пару часов. Не больше. — Хорошо, — она тихо, с облегчением, выдохнула и с кроткой улыбкой склонила голову. — Там еще осталось на пару порций рагу в котелке…       Майка молчал пару секунд, а холод пробирался к нему глубже под воротник. Затем сдался и расслабился, даже рассмеялся, правда, не очень весело. — Почему нет? — он шмыгнул носом. — Не помешает согреться перед дежурством, м?       Женщина кивнула. Он вздохнул, вернулся и расседлал Бейлока. Конь, казалось, испытывал почти то же облегчение, что им никуда не предстоит ехать, что и он. Сумки Майка спрятал в соломе, бросив многозначительный и опасный взгляд на Робертсон. Та примирительно подняла ладони и усмехнулась. — Я еще жить хочу, — она предложила легким тоном, но внезапное глухое ржание за спиной заставило ее дернуться и обернуться. Бурый Джек, явно привыкший к ее присутствию, осмелел и ткнулся своей огромной мордой ей куда-то в подмышку, явно в поисках жратвы. Робертсон охнула и покачнулась, потеряв равновесие, а потом негромко рассмеялась, несильно оттолкнув его голову. — Обойдешься, красавчик. Вывезешь меня отсюда — получишь еще.       Майка поднялся с корточек и отряхнул пальто. — Возвращайся в стойло, животное — он небрежно махнул рукой и Джек, шумно выдохнув, попятился вглубь конюшен. — Не давайте ему ничего. Вильямсон и так его раскормил. Может, придет в форму, — он загыкал и прочистил горло. — Вы идете? У вас там целый Морган, которого надо поставить на ноги. — Да-да, — Робертсон отряхнула шубу и двинулась к дверям. — Славно, — Майка выдал кривую улыбку, сторонясь и пропуская ее. — К слову, — он деланно-отстраненно произнес, когда они переступили порог, — не запомнил вашего имени, мисс…       Женщина замедлила шаг, усмехнулась и прищурилась. Немного подумав, она протянула ему ладонь. — Можете звать меня Эйприл.       Майка посмотрел на протянутую ладонь, потом поднял глаза на Робертсон, которая вопросительно уставилась на него. Что-то вертелось в голове, какая-то щекочущая мыслишка. Потом он понял.       Робертсон, Эйприл Робертсон! На мисс Робертс их новая знакомая мало чем походила, но у него вырвался довольно громкий смешок, переросший в полноценный хохот, и ладонь, которую он было протянул неловким жестом, Майка убрал. Должно быть, напряжение рвалось наружу. Он хотел залепить сам себе затрещину, чтобы заткнуться, потому что еще не встречал бабы, которой понравилось бы, как над ее именем покатываются со смеху, но так и не смог. — Не обращайте внимания, — он поднял ладони, смешки еще колотили его. — Это нервное. Ваше имя кое о ком мне напомнило, — и более ровным, елейным тоном добавил: — Рад знакомству… мисс Эйприл.       Эйприл медленно кивнула, смерив его растерянным взглядом, неловким движением убрала прядь волос за ухо и ускорила шаг, опережая его.       Майка выдохнул, хмуро глянув на ладонь, и встряхнул ею.       Весь путь до дома они молчали.