Непостоянство

      Одним выходным утром Киса проснулся из-за того, что ему ахуенно сосут. Первые несколько минут он был уверен что спит. Когда пришло осознание, что он вообще-то уже проснулся, следующие несколько минут он просто наслаждался. Ну а потом пришло еще более сокрушительное осознание, что дома только он и его не самый любимый младший брат.       И тогда Ваня подскакивает, откидывая одеяло, но тут же замирает. Потому что то, как выглядел Денис в этот момент… Блять, Киса готов кончить от одного его вида. Весь такой невинный, растрепанный. А то, как он смотрел своими растерянными большими черными глазами, ни на мгновение не прекращая скользить искусанными губами по разгоряченной плоти… Киса не выдерживает. С его губ срывается тихий стон и всего через несколько движений он слабо прихватывает волосы младшего, глубже насаживая его на свой член и с протяжным стоном заполняя его ротик спермой, лишь тогда отпуская.       Киса внимательно наблюдает как Денис выпрямляется. Как постепенно проглатывает каждую капельку не сводя полные необузданной похоти глаза, а потом, не дожидаясь какой-либо реакции, подползает ближе, целуя старшего в губы. Ужасно неумело и неловко, но с большой отдачей и страстью. Он тянется рукой к нижнему краю его свитера, подцепляя его и потянув наверх.       Но Киса все же оживает, самостоятельно отстраняясь от его губ, совершенно игнорируя странный привкус, оставшийся на губах.       — Ты, блять, под дозой или че? — хватая его за запястье, спрашивает Ваня, но ответа не следует. Никакого. Совершенно молча Денис толкает его в грудь, повалив на кровать, и седлает бедра, настойчиво потираясь о его вновь твердеющий член. И мало того, что Ваня пиздец как не любил, когда его игнорируют, а уж когда его игнорируют, но заводят, он закипает гораздо быстрее, резким рывком прижимая младшего к кровати.       — Если я узнаю, что ты шарился в моих вещах и спиздил колеса, я клянусь, малой… — шипит Киса, все же поддаваясь на его грязные манипуляции, снимая его огромную затертую футболку, а после потянувшись пальцами к ремню на столь же огромных безразмерных брюках.       — Что? Накажешь меня? Даже после того, что я сделал ротиком? — все с тем же невинным взглядом произносит Денис все же стянув с Кисы несчастный свитер, сразу же оставляя нежный поцелуй на его шее. И тогда все становится очевидно. Даже слишком. Потому что Денис это тихий стеснительный задрот, которого Ваня ненавидел всю свою гребаную жизнь. Потому что их всегда ассоциировали друг с другом. Близнецы ведь. Как без этого? И Денис большую часть времени предпочитал делать вид, что он — торшер, протекая незаметно мимо старшего, чтобы не словить очередную тираду о его никчемности.       — Сука, ты специально это делаешь? — буквально рычит Киса, нервно сглатывая и уже более нетерпеливо срывая с младшего оставшуюся одежду, чувствуя, как он делает буквально все, чтобы помочь. Чтобы пропустить уже этот ужасный этап и перейти к чему-то более приятному.       Но Киса вдруг останавливается, а потом переворачивает Дениса на живот. И ему даже делать больше ничего не надо, потому что тот сам приподнимается на колени, слишком вызывающе выпячивая тощую задницу.       — Вань… Пожалуйста… Я так хочу… — стонет Денис, невыносимо медленно покачивая бедрами, делая последние несколько мгновений, в которые Киса спускает свои штаны и белье, особенно тяжелыми.       Но все затихает, когда Ваня, сильным толчком, без малейшей подготовки, беспощадно вонзается в его тело. Слишком грубо. Слишком резко. Настолько, что даже обдолбанному мозгу Дениса это кажется слишком и он, вскрикнув и сжав в пальцах простынь, пытается отстраниться. Хоть немного. Но ключевое слово здесь «пытается». Потому что тело не слышит. Тело, так жадно жаждущее внимания старшего, наоборот поддается, позволяя несоизмеримо огромному члену любимого братика входить все глубже. И Киса пользуется этим. Нагло, совершенно бесстыдно.       — Этого ты хотел, мразь? Этого, блять? — шипит он, беспощадно входя до упора. И боже, как он наслаждается его громкими болезненными стонами, тонущими в подушке, в которую он утыкался носом. Его тихими всхлипываниями, когда Ваня начинает двигаться, даже не позволив привыкнуть. Его мольбами. Мольбами не останавливаться. Мольбами уничтожить его. Уничтожить каждую клеточку его блядского тела. Такого слабого и хрупкого, но доступного.       Киса движется медленно, прекрасно понимая, что его обдолбанному брату хочется иначе. Хочется быстро, хаотично. Хочется сильно и жестко. Но теперь очередь Вани развлекаться, верно? Член, который так хотелось Денису, он уже получил, теперь надо и Кисе немного повеселиться. Совсем чуть-чуть. Именно поэтому его толчки мучительно медленные. Аккуратные. Но при этом, чтобы Денис не подумал вдруг, что это из-за любви или чего-то еще, о чем Киса даже думать не хотел, он продолжал причинять боль.       Он шепчет гадости, унижая и оскорбляя. Он сильно сжимает пальцами ягодицы, оставляя на них фиолетовые синячки. Он больно кусает его плечи, травмируя нежную кожу чуть удлиненными клыками. Но Денис молчал. Вернее, он громко стонал, не произнося ни одного слова. Просто потому что его мозг, что буквально плавится от таких жестоких, но безумно приятных и столь необходимых действий, не был в состоянии связать даже маломальски адекватную словесную конструкцию.       Но самоконтроль Кислова старшего был не железным. Вообще нет. Он хоть и пытался сдерживать себя, но с каждым мгновением, с каждым нуждающимся поскуливанием младшего, это становилось все труднее. И тогда он наконец сдается. Наконец начинает двигаться так, как хочется им обоим. Быстро, дико, абсолютно невыносимо. Он прижимается грудью к спине Дениса, вновь покусывая шею. Покусывая плечи. Оставляя несколько мокрых поцелуев на его спине. Поразительно мягких и нежных, стоит заметить. Но Денис даже не чувствует их, полностью сфокусировавшись на боли.       — Нравится, ублюдок? — язвительно усмехается Киса, шепча ему на ухо, не прекращая двигаться в прежнем темпе. — Ебаный ты, блять, педик. Поэтому ты приперся? Потому что никто тебе не дает? А трахаться хочется, да?       Денис молчит, продолжая тихо всхлипывать. Из-за слишком сильной стимуляции, слишком мощных эмоций, буквально накрывающих с головой, он даже не замечает, как кончает, но чувствует, как его истерзанные внутренние стенки сжимаются вокруг члена брата, заставляя Кису тихо застонать и остановиться. Остановиться всего на несколько секунд, только для того, чтобы излиться глубоко внутрь Дениса.       — У тебя пять минут, животное, — безразлично отвечает Киса, покидая его ослабшее тело и поднимаясь, следом надевая штаны и, подцепив пальцами свитер, выходит их спальни.       Но Денис не торопится, лишь крепче сжимая подушку руками, чувствуя приятное тепло внутри. Потому что он слишком хорошо знает эту хаотичную бестию. Что уже завтра утром он передумает и извинится. А вечером будет так же беспощадно вдалбливать в кровать, шепча на ухо мерзости. Ведь Киса такой непостоянный…