***
Ёсан с хрустом потянулся, посмотрев на часы. Сегодня они закрывались гораздо раньше обычного (Новый год всё-таки), поэтому у него ещё было время помыться и доесть утренний рамён, прежде чем лезть на крышу смотреть салют. Хотя насчёт последнего он был не уверен — больше всего хотелось выспаться. Поэтому идея проспать наступление 2024 очень привлекала. — Хонджун-щи, просыпайтесь, — услышал он за спиной голос Чонхо, облачаясь в парку. Хонджун ещё здесь? Ну, так и есть. Чонхо безуспешно пытался разбудить напившегося учителя младших классов, когда Ёсан подошёл к бару. Джун только морщился во сне на все попытки потрясти его за плечо. — Нет, ты видишь?! Нам сворачиваться пора! — возмутился Чонхо, заметив подошедшего Ёсана. — Всё, дальше сам, мне ещё смену закрывать. Ёсан и не возражал. Ведь сейчас была отличная возможность любоваться Хонджуном без зазрения совести сколько угодно, а не смотреть исподтишка на его спину, пока они поднимаются на свой этаж. — Сосед, вставай, всё на свете проспишь, — предпринял очередную попытку разбудить Джуна Ёсан, несильно похлопав его по щеке. Тот лишь снова поморщился и устроился поудобнее на сложенных ладонях. Ёсан не удержался, убрав падающую ему на глаза светлую чёлку. В отличие от Хонджуна, Ёсан знал о нём всё — ну, всё то, что рассказывал ему Чонхо. И то, что он учитель, и то, что сил его больше нет работать в школе, и что боится разочаровать родителей, и о своей влюблённости в Ёсана. Про свои пьяные откровения Хонджун, как выяснилось, благополучно забывал, поэтому порой несчастному Чонхо приходилось слушать одну и ту же историю раз по пять. Но ему за это платили, поэтому он не возникал. Про краш на Ёсана он слышал уже столько раз, что запомнил монолог Хонджуна наизусть. К вящему удивлению Чонхо Ёсан никаких попыток сблизиться с Джуном не предпринимал. Хотя знал наверняка: тот Ёсану тоже нравится. — Да какая из нас пара, — тяжело вздыхал Ёсан, затягиваясь сигаретой. — Ему нужен хороший человек со стабильным заработком, чтобы он мог наконец начать заниматься любимым делом. Ему не нужен такой распиздяй, как я. Обычно молчаливый Чонхо на это разряжался гневной тирадой о том, что он просто идиот, игнорирующий чужие чувства, но Ёсан был непоколебим.***
Через десять минут Ёсан смог растолкать Хонджуна настолько, чтобы одеть и вывести на улицу. Однако идти сам тот не мог. — Не так я планировал праздновать Новый год, но я не жалуюсь, — покачал головой Ёсан, вытаскивая Джуна из сугроба и взваливая себе на закорки. Первые полквартала Хонджун висел на нём безвольным мешком. — Ёс-сан? — икнуло ему на ухо Хонджун, внезапно приходя в сознание. — Да, это я, сосед. Ты там как, нормально? — Джун осоловело поморгал, пытаясь понять, где он и что происходит. Осознание, что он висит у Ёсана на спине достаточно отрезвило. — Н-нормально-ик!.. Ой... — хотя мозг соображал очень медленно. — Хорошо. Держись крепче, — Хонджун послушно обхватил чужую шею, невольно утыкаясь носом в тёмные волосы, припорошенные снегом. — А т-ты куда м-ня н-несёшь? — спустя минуту молчания всё-таки смог сформулировать Хон, тщетно пытаясь удержать своё ускользающее сознание в фокусе. — Домой, пьянь, куда ж ещё, — усмехнулся Ёсан, поудобнее перехватывая того под коленями. Худая фигурка на спине грела не только тело, но и безнадёжно влюблённую душу. — А, хорошо, — беззаботно отозвался Хонджун, упираясь щекой в его затылок. Что же он делает!.. — С-пасибо, — уже спустя всего несколько секунд добавил Джун. «О, сейчас кого-то понесёт», — с затаённым предвкушением подумал Ёсан. — Да не за что. — Нет, ты не понимаешь... Ты з-знаешь, что ты оч... классный? — Ёсан спрятал улыбку в воротнике своей парки. — Правда? — Да! Я даже завидую тебе иногда... Ты делаешь, что хочешь, ездишь на байке весь из себя... Нез... Нез-зависимый, вот какой. — Ну и ты таким можешь быть. Наплевать на мнение окружающих достаточно просто. Хонджун вздохнул над его ухом. — Наверное, если с самооценкой всё норм, — его мягкая щека приятно грела затылок. — Хочу быть, как ты. — Не рекомендую, — с горькой усмешкой ответил Ёсан, перешагивая через горки реагента. — Ты не понимаешь, — снова вздохнул Джун, цепляясь заледеневшими пальцами за чужую куртку. — Х-холодно. — А, сейчас, — спохватился Ёсан, отпуская чужое бедро на мгновение и шаря по карманам. — Вот, надень, — он протянул Хонджуну пару кожаных перчаток. — Спасибо, — принялся тот возиться с ними. Стало теплее, хоть перчатки ему были довольно велики. Перед носом у Ёсана опять оказались чужие ладони в перчатках не по размеру, на что он не смог сдержать смешок. Джун у него на спине, казалось, снова впал в забытье. — Ты не понимаешь, потому что ты... это ты, — невнятно продолжил тот вдруг. Ёсан не прерывал. — Я хочу быть тобой. Или я хочу быть в тебе... Или чтобы ты был во мне... — последние фразы Хонджун произнёс тише обычного, но Ёсан услышал. Что?.. — Ты мне оч... нравишься, — продолжила тем временем его пьяная ноша, не переставая вздыхать. У Ёсана сердце забилось так часто, что его бросило в жар, несмотря на десятиградусный мороз. — Хонджун, я... Мне тоже нужно кое-что сказать, — начал Ёсан, но был перебит: — Но всё это н-неважно. Тебе никогда не понравится кто-то вроде м-ня. Ёсан закрыл открытый было рот. Нет, серьёзно такой разговор вести с пьяным Хонджуном было бесполезно, а впереди уже маячил дом. — Давай-ка поднимемся в квартиру сперва, — решил он, подходя к подъезду. Код на двери не работал уже два месяца, а пружина была сломана, оставляя дверь всё время полуоткрытой. Три пролёта спустя Ёсан уже тряс снова отрубившегося Джуна за плечи, прислонив к стене. — Эй, сосед, где твои ключи? — в очередной раз спросил он, заставив того всё-таки открыть глаза. Хонджуна моментально разморило в тепле, потому он недовольно поморщился, но по карманам зашарил. Потом несколько удивлённо посмотрел на свои же руки, на которых всё ещё были ёсановские перчатки. Ёсан чуть раздражённо стянул их с него, чтобы он смог продолжить поиски. Минута которых всё-таки ни к чему не привела. — Не знаю, — признался Джун, чересчур умилительно для такой ситуации хлопая ресницами. Настала очередь Ёсана вздыхать. — Ладно, завтра разберёмся. У меня переночуешь, — он подхватил парня подмышки, переставляя к противоположной стене. Хонджун продолжал сонно моргать, пытаясь протереть запотевшие очки рукавом, пока Ёсан открывал свою квартиру. Разуть Хонджуна оказалось трудной задачей, потому что он то и дело норовил сползти по стене на пол. Но спустя добрых пять минут ему удалось снять с него верхнюю одежду и усадить на диван в единственной комнате. — Сварю тебе кофе, ладно? Полегчает, — Джун на это лишь сонно кивнул, озираясь по сторонам. Ёсан сразу направился к маленькой электрической плите, примостившейся в углу, гордо именуемом кухней. Пока кофе закипал, Ёсан наблюдал за своим неожиданным гостем, прислонившись к шкафу. Тот явно боролся с подступающим сном, рассматривая увешанные плакатами с рок-группами стены. Ёсан вертел в голове одновременное желание признаться ему в чувствах или забыть о сегодняшнем разговоре навсегда. Ведь на утро Хонджун всё равно ничего не вспомнит. — О, ты слушаешь Арктиков? — внезапно подал тот голос, вырывая Ёсана из мыслей, и указал на плакат с солистом Arctic Monkeys. — Я много чего слушаю, — пожал он в ответ плечами, наливая кофе. — Думал, ты только по хэви метлу, — хмыкнул Джун, продолжая блуждать взглядом по стенам. Ёсан умолчал, что половина плакатов досталась ему от старшей сестры, чтобы прикрыть осыпавшуюся штукатурку. Но справедливости ради, многих исполнителей он стал слушать после. — Твой кофе. Осторожно, горячо, — поставил Ёсан чашку на видавший виды журнальный столик. Хонджун благодарно кивнул, наклоняясь и старательно дуя на напиток. Губы Ёсана снова сами собой изогнулись в улыбке. — Я был на их концерте... в 2015-ом. Накопил денег с подработок. Шикарный опыт. — Да? Не думал, что ты такое слушаешь, — с иронией передразнил Ёсан, наблюдая, как Хонджун делает осторожный глоток. Тот закатил глаза. — Дай угадаю. Я выгляжу, как тот, кто слушает что-то типа New Jeans? — кофе явно шёл ему на пользу, потому что говорил он уже гораздо понятнее и не заикался. — Нет, как тот, кто слушает Чайковского, — серьёзно ответил Ёсан, невольно придвигаясь ближе. — Но то, что ты слушаешь инди-рок, делает тебя ещё привлекательнее. Джун явно трезвел на глазах, судя по шокированному выражению лица. — Что?.. — чашка уже готова была выпасть из его ослабевших рук, как Ёсан подхватил её и отставил на столик. А потом взял Хонджуна за обе ладони. — Ты не прав, раз считаешь, что не можешь мне понравится, — начал он, круговыми движениями подушечки пальца поглаживая чужие костяшки. — Вообще-то, ты уже мне понравился. Точнее, довольно давно мне не безразличен. Лицо Хонджуна, побледневшее при первой реплике, стремительно заливалось краской. — Я не могу тебе нравиться, — прошептал он, опуская голову. — Я неуверенный в себе неудачник. Зачем тебе такой... Ёсан невесело усмехнулся. — Ну, если ты неудачник, то я безнадёжен. Без высшего образования, в 17 сбежал из дома и с тех пор перебиваюсь временными заработками. Работа в баре — самое долгое, что у меня было, — Джун встревоженно посмотрел на него, но перебивать не стал. — По выходным играю с парочкой друзей в клубе на гитаре. Знаешь, я долго молчал, потому что был не уверен, что я тот, кто тебе нужен. Что я могу тебе предложить, кроме своей любви? — хмыкнул Ёсан, рассматривая их уже переплетённые пальцы. — Этого достаточно, — горячо возразил Хонджун, двигаясь ближе. Ёсан поднял на него глаза. — Думаешь, двум таким лузерам стоит попробовать? — Обязательно, — выдохнул Джун и со всей смелостью, которая скопилась благодаря алкоголю, поцеловал Ёсана. Касание губ длилось всего несколько секунд, но этого хватило, чтобы тот отпустил себя и поцеловал в ответ уже серьёзно. Хонджун от неожиданности приоткрывает рот, чем тут же пользуется Ёсан, проникая языком внутрь. Чужие губы изрядно отдают кофе с привкусом соджу, но Ёсану этот вкус кажется самым лучшим на свете. Стоило ждать без малого год, чтобы наконец сорвать это запретный плод. Джун еле слышно стонет, притягивая его к себе за шею ещё ближе, зарываясь пальцами в длинные волосы и ослабляя резинку, позволяя тёмным прядям свободно спадать на плечи. Ёсан исследует его рот, прикусывает губы, вырывая новые тихие звуки, и его собственное сознание неумолимо туманится. Он наваливается на Хонджуна сверху, припечатывая к дивану, и отрывается от его губ, чтобы переместиться на нежную шею. Тот всхлипывает, обнимая ногами за талию, и Ёсан отчётливо чувствует чужой вставший член через несколько слоёв одежды. Это помогает прийти в себя. — Постой, Хонджун, — он приподнимается на руках и заглядывает в разрумянившееся лицо напротив. — Ты пьян, а я тут лезу к тебе... — маленькие пальцы ложатся на его губы, заставляя замолчать. — Я уже достаточно протрезвел, чтобы отдавать себе отчёт в своих действиях, — чуть хрипло отзывается Джун и перемещает ладонь на ёсановскую щёку. — Я бы хотел этого больше всего на свете. Поэтому продолжай, если ты сам не против. Я хочу стать твоим. Полностью. Ёсан пару мгновений разглядывает его лицо, а потом снимает с его переносицы перекосившиеся очки и откладывает на журнальный столик. — Мы всегда можем остановиться, — произносит он, вжимаясь в маленькую ладошку щекой. Хонджун лишь улыбается и молча кивает. — Конечно. Воздух в комнате за секунды разогревается от их жарких поцелуев, почти ощутимо искрит от повисшего напряжения. Хонджун лихорадочно целует Ёсана в лоб, висок, подбородок, оставляет слабые засосы на шее, пока безуспешно пытается расстегнуть ремень на его джинсах — пальцы слушаются плохо. Сам он уже только в футболке и в приспущенных штанах, такой трогательно-чувствительный, с этими своими растрёпанными светлыми волосами, что Ёсан еле сдерживается, чтобы не втрахать его в диван. Но у него нет ни смазки, ни презервативов, поэтому он лишь с остервенением стягивает с себя свитер и вытаскивает из джинсов ремень, улучшая чужим рукам доступ. Джун на пару мгновений зависает, рассматривая чужие татуировки на груди и животе, очерчивает побледневшую от времени краску кончиками пальцев. Ёсан наблюдает за его мерцающими глазами, почти задыхаясь от внезапного приступа любви, что перехватывает горло. Он вовлекает Хонджуна в поцелуй, в этот раз медленный, нежный, чтобы выразить всё то, что чувствует. Тот выгибается под ним, отвечая, и расстёгивает джинсы на нём до конца. От чужой ладони на члене Ёсана прошибает током. Он отрывается от хонджуновских губ и движется вниз, задирает футболку, улучшая доступ к мягкой коже живота. И тут же чувствует почти мёртвую хватку в своих волосах. Ёсан с усмешкой оставляет лёгкие поцелуи на плоском животе, а потом тянет ткань хлопковых брифов весёленькой рождественской расцветки вниз, обнажая чужой член. Хонджун под ним замирает и, кажется, перестаёт дышать. Ёсан поднимает на него глаза и ласково треплет по щеке, пока не предпринимая дальнейших действий. Джун смотрит в ответ, приподнявшись на локтях, а потом коротко кивает, разрешая. С глухим стоном он валится на диванные подушки обратно, когда Ёсан вбирает в рот головку его члена. Последний почти дуреет от чужого терпкого вкуса, опускаясь до основания и чуть сглатывая. Стоны Хонджуна оседают на коже, а пальцы в волосах сжимаются крепче, когда Ёсан начинает двигать головой. Ладонями он вслепую гладит чужую талию, грудь, сжимает соски, отчего Джун невольно вскидывает бёдра, вжимаясь в чужой горячий рот сильнее. Ёсан проглатывает усмешку и движется быстрее, обводит языком уздечку, приближая чужую разрядку. Собственные бёдра автоматически трутся об обивку дивана в попытках облегчить мучения. Член натягивает ткань трусов, дёргается от вспышек наслаждения, пока Ёсан доводит Хонджуна до оргазма. Но чужая ладонь тянет за волосы, заставляя поднять голову. — Иди сюда, — шепчет Хонджун, цепляя его за затылок, и Ёсан повинуется, впиваясь в его рот поцелуем. У Хонджуна мутится перед глазами от собственного вкуса на чужом языке, и он наощупь оттягивает ткань трусов, чтобы сомкнуть пальцы вокруг Ёсана. Тот вздрагивает, прикусывая его нижнюю губу, и опускает ладонь на его член в ответ. Они двигаются в едином ритме, постанывая друг другу в рот, пока возбуждение не достигает пика. Хонджун кончает первым, вжимаясь в ёсановскую руку, и почти сбивается с ритма, поэтому Ёсан просто толкается бёдрами в его ладонь, пока и его не накрывает оргазм. Он валится на диван рядом, вжимаясь носом в шею Хонджуна, и дышит, впитывая чужой запах, что так быстро стал для него родным. Джун пялится в потолок, чувствуя быстрый стук его сердца плечом, и думает, что Новый год поистине волшебное время.***
Солнце светит прямо в глаза сквозь неплотно задёрнутые шторы, и блондин морщится, переворачиваясь и пряча лицо в подушку. В голове тут же разрывается по меньшей мере бомба, судя по накатывающей боли и тошноте. Хонджун со стоном приподнимается, обхватывая виски. Вот надо же было напиться вчера... Он садится в кровати, трёт глаза, пытаясь прийти в себя, пока в голове всплывают воспоминания вчерашней ночи. Бар, выпивка, Ёсан... Стоп, Ёсан?! Всё, что произошло вчера, взрывается в голове фейерверками, когда он натыкается на смотрящего с плаката Алекса Тёрнера. — С Новым годом, сосед, — вырывает его из потока скачущих мыслей Ёсан, появляясь из ванной. Он в одном полотенце, влажные волосы спадают на плечи, а по груди катятся капельки воды. Хонджун тянется за своими очками в попытках скрыть пунцовые щёки. Ёсан проходит в угол, чтобы налить в стакан воды и бросить туда таблетку от похмелья. — С Новым годом... — тихо отзывается Хонджун, не зная, куда себя деть. — Слушай, Ёсан, я... — На, выпей, — перебивает его тот, подсовывая под нос стакан. Хонджун послушно выпивает содержимое, почти сразу чувствуя облегчение. — Что помнишь? Джун буравит взглядом стакан. — Всё. — Жалеешь? — он поднимает взгляд на Ёсана, что всё ещё стоит рядом с диваном. — Нет! Но... — Вот и я не жалею, — снова перебивает его тот, усаживаясь рядом, и берёт за ладонь. — Давай позавтракаем сперва. Хонджун наблюдает за тем, как тот принимается собирать им нехитрый завтрак, притоптывая ногой в такт льющимся из динамика телефона гитарным рифам, и размышляет о начале нового года. Что он принесёт, пока неизвестно, но в нём есть что-то хорошее. Есть надежда.