Какао будешь?

Тони любил сидеть на широком кухонном подоконнике и смотреть в окно. В начале зимы всю первую неделю сыпал снег. Он опадал пушистыми хлебными крошками на землю, оседал на ветвях деревьев, ложился пышными шапками на гроздья рябины, которые Тони особенно любил разглядывать из окна. Рыжие мороженые ягоды были покрыты белыми снежными конусами, и казалось, что каждая гроздь находилась под уютной высокой крышей. Август никогда не тревожил Тони в такие моменты. Если Тони любил наблюдать за скачущими по ветвям рябины пузатыми снегирями, за осыпающимся от их движения снегом, то Август любил наблюдать за Тони, находящимся в добром расположении духа. — Какао будешь? — спросил Август, выливая в кастрюльку молоко из тетрапака и ставя её на конфорку. Тони ответил ёмкое «да», не отрываясь от созерцания зимнего пейзажа. Август улыбнулся, выкинул пустой тетрапак в мусорку. Когда молоко нагрелось, он добавил в него сахара, щепотку соли и пару столовых ложек какао порошка. Тщательно всё размешав, довёл до кипения и, убрав пенку, разлил ароматное какао по кружкам. Взяв одну, отнёс Тони со словами: — Держи, оно горячее, осторожно. Тони забрал её, поставил на подоконник, где оставалось свободное место, окинул Августа мирным полуулыбчивым взглядом: — Спасибо, — его голос был мягок, шелковист. — Можешь принести мне плед? Август сходил за пушистым белым пледом в комнату, стянув его с заправленной кровати, вернулся на кухню, отдал Тони. Тот в качестве благодарности, чмокнул Августа в щёку, и Августа заулыбался, счастливый, помог Тони укрыть ноги, переставил кружку ближе к окну, чтобы не задеть её, облокотился ладонями о подоконник, посмотрел в окно, скосил глаза на термометр. — Минус пять, хорошая погода, — заключил весело и перевёл воодушевлённый взгляд на Тони. — Можем пойти на каток, или в снежки поиграть, или снеговика построить. — Можно, но не сейчас, — Тони сладко потянулся, зевнул и опустил руки Августу на плечи, притягивая ближе к себе, расслабленно обнимая. — Хочу сначала посмотреть вместе с тобой пару серий «С замиранием сердца». Август поцеловал его в висок, гладкую скулу. Тони запрокинул голову, подставляя под поцелуи шею. — Как скажешь, — шепнул Август и повёл кончиком носа по тонкой чувствительной коже от ключицы до линии челюсти. Тони замычал, довольный, зарапнул крашенными в неоново-зелёный ногтями его затылок. Дома Август ходил с распущенными волосами. Тони любил усаживать его на пол перед кроватью, садиться позади и заплетать ему сложные косы, пока по телевизору шёл какой-нибудь фильм или сериал. Август против никогда не был. Ему очень нравилось, как Тони перебирал его волосы, как прочёсывал их пятернёй, как приятно тянул прядь за прядью. В такие моменты становилось особенно хорошо и спокойно. На Августа накатывала ленивая сонливость и, как только очередная причёска была закончена, он забирался на кровать к Тони, утягивал его в ворох подушек и остаток фильма дремал. Поначалу Тони злился, бурчал недовольно, что фильм нужно обязательно досматривать вместе, но со временем привык, смягчился и сам стал укладываться в постель первым, ожидая, пока Август подползёт со спины, обнимет его и уткнётся носом в шею. — Сегодня во время сериала я тебя заплетать не буду, — серьёзно сказал Тони и отстранился от Августа. Он облокотился спиной о холодную стену, подтянул колени ближе к себе, взял кружку с какао, отпил, жмурясь, снова посмотрел в окно. Август тяжко вздохнул и, слегка расстроенный, принялся собирать распущенные волосы в низкий хвост. Он закрепил его черной резинкой, которую Тони приучил его носить на запястье, и заправил за уши короткие прядки. Сериал «С замиранием сердца» Августу нравился, однако не так сильно, как его любил Тони. Тот смотрел каждую серию с живым интересом, сопереживал героям, будто они существовали в реальном мире, и очень эмоционально реагировал на всё, что происходило на экране. В такие моменты Август наблюдал за ним с тёплым весельем, и оно сполна компенсировало отсутствие косы на голове.