Зимняя история...

Все люди предпочитали готовится к зимним праздникам по-разному. Кто-то закупался мишурой и гирляндами, а также бегал по магазинам в поисках красивой и пушистой елки, которая могла бы украсить дом. Кто-то раздумывал над блюдами, которые будут стоять на праздничном столе. А кто не делал этого — обязательно заготавливал подарки, желая порадовать своих близких. Морана ни к одному из этих типов людей не относилась. Ей, честно говоря, было все равно: готовился кто-то к праздникам или нет. Главное, чтобы в этой суматохе дней все оставили ее в покое в любимой комнате общежития. Такой ажиотаж вокруг зимы она не понимала. Праздники отмечались каждый год в одно и то же время, постоянно одинаково, ведь все старались следовать давно придуманным традициям. Морана определенно никого не осуждала: обычаи являлись важной частью жизни любого человека. Но сама праздновать ничего не хотела. Единственной ее подготовкой к празднику была заставка с миленькими кадомацу на рабочем экране компьютера. Потом она обязательно забудет ее поменять, и несчастные обои будут покоится у нее еще, как минимум, до марта. Или до того момента, пока не настанут новые важные праздники, которые затронут Мору в большей или меньшей степени. Новогоднего и волшебного настроения, про которое восхищенно говорили многие ее сверстники, у Мораны определенно не было. И все выходные дни девушка планировала провести по-своему: накупить себе игр на игровых платформах и спокойно сидеть в компьютере, не обращая ни на кого внимания. В комнате Моры темно. Единственный источник освещения — включенный на полную яркость монитор. Девушка, пожав под себя ноги, самозабвенно нажимает кнопки на геймпаде, наблюдая за происходящим на экране. Игра особо ее не заинтересовала: посредственный сюжет, однотипный геймплей, да и графика, честно говоря, оставляла желать лучшего. Но Морана не жаловалась. Знала, что в любом случае будет играть в нее до самого конца, пока не получит все возможные ачивки. Густые брови чуть хмурятся, когда от игры ее отвлекает всплывшее на втором мониторе сообщение. Бросает туда взгляд и еле заметно хмыкает. Конечно. Кому она бы еще могла понадобится в такое время, если не ему. На уведомление умышленно не отвечает, закрывая вкладку и выключая звук — отвлекаться ей сейчас не хочется. Если она сильно понадобится, то помфиорец ее в любом случае найдет. Сообщения заканчивают поступать где-то минут через десять. Моране бы радоваться, что от нее наконец отстали, да вот только спокойствия в ее жизни явно поубавилось, когда в нее изящной походкой вошел Вил Шоэнхайт, и со всей силой начал действовать ей на нервы. Мора знала, что если парень чего-то захотел — то он обязательно этого добьется. И, судя по количеству сообщений, тихими посиделками в комнате девушка сегодня не отделается. Морана чуть наклоняется вперед, быстрее начиная нажимать на кнопки геймпада. До прибытия Вила надо хотя бы дойти до кат-сцены, из-за которой была скачана эта игра. Шоэнхайт появляется на пороге ее комнаты ровно в тот момент, когда Мора ставит игру на паузу и уставшими пальцами откладывает контроллер в сторону. Появление главы Помфиора пропустить невозможно. В первую очередь Вила выдает громкий стук каблуков, а еще образовавшаяся из-за освещенного коридора полоска света. Лицо у Вила хоть и остается спокойным, но Морана сразу замечает недовольный взгляд и скрещенные на груди руки, но не обращает на это никакого внимания. Шоэнхайт, кажется, с таким взглядом родился, да и Мора в хмуром выражении лица могла определенно с ним посоперничать. — Я написал тебе 256 сообщений. — чеканит он, все же немного мрачнея лицом. Моране бы съязвить про морщины, но мысли ее остановились на том, что Вил написанные им же самим сообщения считал. — Почему не отвечала? Мора нервно дергает глазом. Из всех людей, которых она когда-либо знала, только у Вила получалось всего лишь несколькими фразами вывести ее на эмоции. Морана незаметно задерживает дыхание и считает до пяти, стараясь не начать язвить. В нормальных отношениях все должно решаться миром. С Шоэнхайтом, в конце концов, было, конечно, сложно, но не невозможно. А потому она пожимает плечами и отвечает в своей обычной, немного ленивой манере: — Лень стало. — у Вила приподнимается бровь, а девушка неожиданно думает о том, что с такими характерами они определенно друг друга стоят. — Подумала, что, если что-то важное — придешь. А если нет, то чуть позже бы ответила. Врать смысла не было — включенный компьютер и геймпад говорили все сами за себя. Да и не любила Мора лгать: не было в этом деле ничего хорошего. Вил перед ней недолго раздумывает, оставаясь стоять на одном месте, а потом, тяжело вздохнув, как будто на него свалились все тяготы этого мира, стягивает с ног сапоги и направляется прямиком к девушке. Мора наблюдает за тем, как он нависает над ней и осуждающе заглядывает в ее бесстыдные глаза, но злости в нем больше нет, а значит конфликт можно считать исчерпанным. — Так чего писал? — карие глаза с сомнением пробегаются по Вилу. Одет тот до странного тепло, и этот факт ей определенно не нравится. — Мы идем кататься на коньках. — сообщает он. Мора несколько раз моргает глазами, надеясь, что ей все это послышалось, но заново задать вопрос она не успевает. Вил, отстранившись и отойдя в сторону, повторяет заново. — Тебе не послышалось. Мы сейчас собираемся на каток. Пока у Моры в голове крутятся шестерёнки, Вил спокойно отворяет дверцы ее шкафа и пробегается глазами по его содержимому, выискивая теплую одежду. Спорить в Шоэнхайтом напрямую девушке определенно не хотелось, а потому она крутится на стуле из стороны в сторону, начиная выискивать из головы аргументы, чтобы остаться дома: — На улице холодно. Я заболею. Вил не понаслышке знал, что болела Мора часто, постоянно бегая по врачам, чтобы держать свое здоровье в хоть какой-то стабильности. А также он знал, что девушка была до невозможности ленивой, явно предпочитая пассивный, а не активный образ жизни, что также влияло на и так слабый организм. А потому вестись на ее слова он сейчас определенно не будет. Может в следующий раз. Когда Мора научится отвечать на сообщения. — Всего лишь -10 градусов. И мы тепло оденемся, чтобы не замерзнуть. — Вил, даже не бросая на нее взгляд, спокойно парирует сказанные слова. — Ты навредишь себе больше, если останешься сидеть здесь без капли солнечного света. — На улице будет много людей. — Мора, на улице шесть утра. — Вил достает из шкафа темную кофту, которую сам однажды ей купил. — Кто в здравом уме захочет выйти кататься на коньках в это время? Мора выразительно смотрит на Шоэнхайта, язвительно бубня: — Действительно, кто же. — и пока Вил не начал читать ей лекции, выдает последний аргумент, который пришел в голову. — А еще я кататься не умею. Шоэнхайт, видимо найдя все, что ему было нужно, аккуратно складывает вещи на не заправленную кровать, и вновь подходит к девушке. Длинные, ухоженные пальцы ложатся на девичью голову и приглаживают каштановые, растрепанные волосы, словно в попытке исправить весь этот бардак. Хотя дело это бессмысленное, Вил уже давно в этом убедился. У Моры характер был сложный. Она полностью соответствовала стереотипам, которыми обросли студенты из общежития Игнихайд: довольно резка на язык, антисоциальна и не имеющая желания общаться с окружающими ее людьми. Вил прекрасно знал, на что шел, когда вступал с ней в отношения, а потому, хоть все еще недовольно, он пытался найти с ней общий язык, когда мнение их разнилось. Радовало то, что Морана старалась идти ему на встречу. — Морана, прекрати вести себя так, будто тебе 80 лет, ты на пенсии и скоро придет время умирать. Скользить лезвием по льду ты точно сможешь. Я же не заставляю тебя аксель сделать. — девушка хмыкает, когда Вил, наклоняясь, проводит большими пальцами по ее лицу, пытаясь убрать с него небольшую хмурость. — Мы пойдем не на долго. А потом вернемся домой и будем пить кофе. Мора на секунду прикрывает глаза. Все же ей было определенно приятно, когда Вил старался совладать со своим характером ради нее. И, судя по всему, сегодня ей тоже придется забыть про свое желание остаться дома. А потому, все еще особо не желая выходить на улицу, она кивает головой, в ответ получая поцелуй в макушку. Так они оказываются на улице. Здесь, как Вил и говорил, совсем не холодно, но Шоэнхайт все равно закутал ее в самую теплую одежду, которую только нашел, чтобы Морана ненароком не простыла. Она определенно против не была. Пролежать все новогодние каникулы с повышенной температурой и больным горлом, как в прошлом, году ей определенно не хотелось. На улице все еще темно: на небе только ярко светят звезды. Но девушке все равно удается разглядеть покрытые снегом деревья, от света кажущиеся практически блестящим. Где-то на ветках чирикают птички, которых Мора никак не может разглядеть, даже когда внимательно вглядывается. Все это похоже на какую-то красивую зимнюю сказку, которую в детстве она читала с братом. Волшебную, а еще до боли нежную, где героев всегда ждет счастливый финал. Девушка практически улыбается от такого сравнения. Вил, осторожно держа Мору за руку, словно она была какой-то очень хрупкой стекляшкой, ведет ее по заснеженным тропинкам. Морана идет медленно, лениво оглядываясь по сторонам и все время поправляя съезжающую на глаза шапку. Шоэнхайт, хоть и привык к более быстрому темпу, старается шаг не ускорять, не имея никакого желания торопить девушку. В конце концов, хоть их конечной целью и был каток, но небольшую вылазку можно было рассматривать как прогулку. По крайней мере, Вилу нравилось так думать. Вытащить Мору хоть куда-то в последнее время было сложно, да и сам Шоэнхайт был ужасно загружен, не имея возможности встретится с девушкой. Единственным выходом оставались лишь сообщения, на большинство из которых Мора забывала ему отвечать. А потому сейчас Вил говорит много, словно восполняет упущенное совместное времяпровождение: рассказывает о съемках, прошедших экзаменах и планах на следующие дни, в которых с некой периодичностью мелькает сама Мора. Девушка, теперь уже уперев глаза в пушистый, приятно хрустящий снег под ногами, внимательно прислушивается к каждому сказанному слову, изредка кивая головой или односложно отвечая. Говорить ей не хотелось, зато Вила слушать очень нравилось. К тому же сейчас тот был определенно в хорошем настроении, раз не брюзжал, как старикашка. Так что, можно сказать, что девушка определенно выиграла джекпот. До катка они доходят всего лишь за пол часа. Это оказывается покрывшееся льдом озерцо. Пока Вил возится с сумкой для коньков, которую неизвестно откуда вообще взял, но не Моране спрашивать, девушка подходит к краю водоема, с силой наступая ногой на лед, проверяя прочность и попутно разглядывая. Лед, конечно же, неровный: образовался естественно. Но, судя по большому количеству неровных узоров, оставленных коньками, пруд пользовался определенной популярностью. — Не провалимся? — уточняет она, возвращаясь к Вилу, засунув руки в карманы куртки. Не то, чтобы Мора со своим дефицитом веса в действительности могла бы сломать лед, но осторожность бы никому не повредила. — Рук обещал, что лед прочный. Так что не должны. Мора кивает головой. Слову Ханта верить можно было, а если тот еще и утверждал что-то, то это и вовсе можно было назвать аксиомой. Вил, наконец достав две пары коньков из сумки, бросает взгляд на Мору: — Завязывать умеешь? — Морана отрицательно качает головой, смотря на длинную шнуровку. Вил кивает на стоящее неподалеку бревно. — Садись. Буду показывать. Дерево определенно не теплое, благо куртка защищает от внезапного холода. Коньки ужасно ледяные, и у Моры практически сразу замерзают ноги, когда она переобувается. Вил, быстро расправившись со своей шнуровкой, тянется к девичьим конькам, не желая тратить время на объяснения. Тонкие пальцы двигаются ловко, вставляя шнурок в нужные отверстия и цепляя за крючки. Все делает идеально, словно по каким-то давно заученным правилам. Морана прикрывает глаза, стараясь сдержать улыбку. Все же выбить стремление к некому идеалу из Шоэнхайта было невозможно. — Не туго? — он затягивает бантик на втором коньке, поднимая на нее глаза. Увидев отрицательное мотание головой, тот встает с бревна, подавая Моране руку. — Тогда пойдем. Мора, хватаясь за поданную ладонь, аккуратно поднимается с места вслед. Первые шаги на коньках выходят совсем жалкими, словно девушка новорожденный олененок, не до конца понимающий, как использовать свои конечности. Если бы не Вил, то она бы уже определенно валялась в снегу, больше не желая вставать. Шоэнхайт практически начинает посмеиваться, наблюдая за немного растерянным девичьим взглядом, но все же доводит ее до самого озера. Когда приходится делать шаг на лед, Мора опасливо замирает возле самого края, лишь кончиком коньков касаясь замерзшей поверхности. Кататься, честно говоря, с каждой секундой хочется все меньше и меньше. Если она так тяжело шла, то что будет, когда придется скользить. Невероятной ловкостью она не обладает, так что обязательно упадет. И очень повезет, если на спину. — Мора, — внезапный мягкий голос Вила заставляет обратить на себя внимание. Таким ласковым видела Шоэнхайта, наверное, только она. Парень все еще держит ее за руку, никуда не торопя, и от этого Моране становится чуть спокойнее. — не переживай. Если ты упадешь — я поймаю. Или, в крайнем случае, упадет вместе с ней. Мора усмехается, словно вспомнив что-то забавное. Доверие было сложной вещью. Непостоянной. Морана знала об этом не понаслышке. Оно испарялось по щелчку пальца, оставляя лишь болезненные воспоминания. Но Вилу она искренне верить хотела. Она видела, что Шоэнхайт всячески старался для поддержки самой Моры, а также их отношений. А потому, все еще немного сомневаясь, девушка делает первые шаги на лед. Поверхность под ногами ужасно скользкая, Мора посильнее вцепляется в руку Вила, опасаясь возможного падения. Ногами она даже не отталкивается — коньки сами несут её вперед, заставляя катиться по озеру. Взгляд у неё растерянный, а в голове определённо пробегает шквал мыслей о том, что ей стоит делать. Вил, смотря на непривычно эмоциональную Морану, невольно улыбается. Девушку в основном все видели только в двух агрегатных состояниях: Мора хочет спать, и Мора спит. Особым эмоциональным диапазоном девушка тоже не отличалась, предпочитая ни с кем из ныне живущих не сближаться, а все испытываемые эмоции оставлять при себе. А потому, хоть и совсем незаметные, изменения в девичьем лице заставляют его испытывать к Моране огромную волну нежности. Кататься оказывается не очень сложно. Либо у девушки внезапно обнаружились какие-то способности к спорту, либо Шоэнхайт объяснял все настолько досконально и доходчиво, что у девушки не остается иного выбора, кроме как медленно, иногда неуверенно отталкиваясь лезвиями, начать катиться по озеру. У нее практически ничего не получается кроме этого. Попытки ускориться ничем хорошим не заканчиваются: девушка сразу же начинает терять равновесие, стараясь найти хоть какую-то опору. Но Мора упрямая, а потому изо всех сил старается сделать невозможное, но получается у нее из рук вон плохо: то она споткнется, то начнет паниковать, когда снова от невнимательности забывает, как остановиться. Если описывать кратко, то зрелище совсем уж жалкое. Мора устало останавливается, опираясь на колени руками и делая тяжелый вздох. Катание на коньках было в некотором роде интересным занятием, но ей не подходило от слова совсем. Физические нагрузки слишком сильно ее выматывали, а потому спортом она не занималась даже в колледже, получив официальное освобождение от пар Варгаса. Карие глаза невольно следят за тем, как Вил, отъехав от нее на небольшое расстояние, свободно скользил по льду. На ее фоне Шоэнхайт выглядит так, словно на этом катке родился. Все движения у него легкие и плавные, лишенные хоть какого-либо напряжения и неуверенности в том, что он делает. Шоэнхайт определенно один из самых красивых, изящных и элегантных людей, которых она встречала за все свои семнадцать лет. О таких как он определенно пишут поэмы и сочиняют стихи. Мора усмехается самой же себе: о такой занозе как Вил никто писать не будет. — Устала? — Вил оказывается рядом в мгновении ока, как только замечает, что девушка больше не катается. Пробегается по ней взглядом с головы до ног, оценивая ее общее состояние. — Коленки болят. — честно отвечает она, делая несколько движений ему навстречу и упираясь лбом в острое мужское плечо. Вил аккуратно обхватывает ее за плечи руками, обнимая и грея. Мора жест Шоэнхайта не повторяет, но засовывает руки в карманы его куртки, согреваясь. Вокруг все еще никого нет. Их окружает только тихий шепот ветра, который колышет голые ветви на деревьях. С востока медленно встает солнце, освещая все вокруг теплым утренним светом. В голове Моры мелькает мысль о том, что все это выглядит очень красиво. А еще, что она не против находится здесь совершенно ранним утром вместе с Вилом. Мора поднимает голову, только чтобы встретится с яркими аметистовыми глазами, внимательно наблюдающими за ней. А еще очень нежно и, наверное, влюбленно. Будь Мора чуть эмоциональнее, то она бы определенно покраснела всем лицом от столь выразительного взгляда. Глаза у Вила красивые, притягивающий, а еще очень манящие. Хотя Морана не особо обращала внимание на чужую внешность, но все же было сложно не заметить того, что Вил был очень привлекательным. А еще он был слишком хорошо об этом осведомлен. Шоэнхайт особо не церемонится — наклоняется чуть ближе к лицу девушки и без промедлений примыкает к губам. Поцелуй выходит нежным, возможно даже слишком. Вил медленно сминает ее губы, Морана прижимается чуть ближе. Так легче было выразить все свои чувства. Через слова у них получалось из вон рук плохо. Они прерывают поцелуй, когда Мора отстраняется, хмуря брови и утомленно прикрывая глаза. Вил улыбается: только его девушка могла устать от самого простого прикосновения губ. Девушка, поднимая на него глаза, лениво произносит: — Уже час прошел. Теперь мы можем возвращаться в общежитие? Вил удивленно моргает глазами, и все-таки не может не засмеяться. Морана иногда была такой невозможной. — Ты меня поцелуем задобрить решила? — девушка пожимает плечами, стараясь сдержать улыбку. Вил, конечно же замечает, и игриво щипает девичью щеку. — Какая же ты иногда упрямая. — Спасибо, Вил. Я тоже очень ценю в тебе это качество. — Морана тихо улыбается, бросая на него быстрый взгляд. — Правда у тебя оно еще в совокупности с вредностью и заносчивостью идет. Вил дает ей щелбан по шапке, заставляя Мору совсем уж тихо засмеяться. Солнце наконец полностью встает из-за горизонта, когда Вил вновь берет ее за руку, и Морана чуть дергает уголком губ, думая о том, что совсем скоро они будут пить теплый кофе в ее комнате. А потом сжимает его теплую ладонь в ответ.