Можно к тебе?

Невесомые облака пара снова и снова появляются из губ. В фойе отеля не намного теплее, чем на улице. Руки дрожат от холода, хочется как можно скорее зайти в номер и согреться горячей водой. Ощутимая усталость тянет мышцы спины, требуя ещё и мягкую постель. Целый день группа провела на съемках. Конечно, после этого они выпили по бокалу шампанского в гримёрке, но разве это отдых? Всё равно, что покормить голодного конфетой. Парни по очереди устало принимают ключ-карты из рук менеджера и вереницей идут к своим номерам. На разговоры сил почти не осталось, а холод улицы будто вытягивал последние их остатки. Феликс ненавидит холод, переносит его хуже остальных. В мыслях тёплым воспоминанием всплывают гостеприимные пески Австралии и шёпот волн. Он плотнее кутается в куртку от Louis Vuitton - вещь красивая, дорогая, но не практичная - недостаточно теплая. Статус амбассадора обязывает. Зайдя в номер, Феликс включает лишь мягкий свет ночника. Бьющие в глаза прожекторы снятся ему в тревожных снах. Он снимает всю неудобную одежду и долго согревается горячими струями из массажного душа. Так, чтобы кожу обжигало до красноты, и густой пар осел глубоко в лёгких. Наконец, согрев свои продрогшие косточки и переодевшись в удобные футболку и шорты, он устало валится на свежую постель. Рядом, на тумбочке, стоит маленькая ёлочка, украшенная золотыми шариками, словно бусами. Милый подарок от персонала отеля для праздничной атмосферы. Сейчас ведь все ещё рождественская пора. Группа готовила так много рождественских выступлений и записей, а у Феликса ощущение праздника полноценно так и не пришло. Разве можно насладиться праздником с таким забитым графиком? Феликс не жалуется, но иногда хочется поставить этот безумный ритм на паузу и зависнуть в моменте. Хочется простого, человеческого: свободного времени, здорового сна, полного стола любимых блюд, рождественских песен и любимого человека рядом. Но любимый человек не знает об этом. И о чувствах не знает. За все годы карьеры айдола Феликс прошел большой путь, в том числе работы над собой. Стал гораздо увереннее и сильнее морально. Милый смущённый птенец окреп и вырос в гордого орла. Но и у орлов есть слабости: он так и не осмелился признаться Хёнджину в своих чувствах. Хёнджин — его главная слабость. После согревающего душа, Феликс чувствует лёгкую перезагрузку, энергия возвращается. И, хоть тело и устало, разум прояснился и совсем не хочет засыпать. К тому же завтра у них наконец-то заслуженный выходной, новогодний. Целая ночь, день, и ещё одна ночь перед перелётом в Корею. Так мало и так много одновременно. Феликс думает, чем себя занять, но приходит к выводу, что в одиночестве ему не хочется делать совсем ничего. Хочется к Хёнджину. Заглянув в телефон, он с улыбкой отмечает, что Хёнджин тоже ещё не спит — пришел ответить на пару постов стэй на фаншипе. Феликс поднимается с постели, завязывает длинные светлые волосы в высокий хвост и наносит крем для лица. Решение зайти к Хёнджину пришло мгновенно. Просто побыть рядом. Посидеть или полежать — это уже как получится. А может быть даже удастся заснуть вместе. Такое уже случалось порой, и Хёнджин никогда не будил и не выгонял Феликса. А тот периодически хитро этим пользовался. Открыв дверь своего номера, чтобы покинуть его, Феликс удивлённо замирает, ведь видит перед собой Хёнджина с занесённым кулаком для стука. Похоже, оба застали друг друга врасплох. — Привет. Можно к тебе? — Хёнджин смущённо улыбается. — Ну конечно, проходи, — Феликс пропускает гостя в номер и закрывает дверь. — Не поверишь, но я как раз шёл к тебе. Тоже хотел побыть вместе. — Получается, я тебя опередил. Будешь? — Хёнджин достает из пакета мандарин и протягивает Ликсу. — Где ты их взял? — Феликс ухмыляется от неожиданного угощения и принимает его. — Менеджер угостил. Знает, как я люблю цитрусы, — Хёнджин удобно устраивается на постели и принимается чистить мандарин. — Что делал? — Да ничего особенного, надо бы в Геншин зайти, но что-то не хочется, — Феликс приземляется рядом. — А как же ежедневные задания? — Хёнджин спрашивает с искренним интересом и даже лёгким беспокойством. Феликсу становится так тепло и приятно на душе от этой мелочи. Хёнджин ничего не смыслит в играх, но из-за того, что Ликс играет так много и часто, он выучил несколько основных моментов из его любимых игр. — Да ничего страшного, пропущу денёк, — отмахивается Феликс и не может сдержать улыбки. До чего же ему комфортно рядом с ним. — Посмотрим записи наших предыдущих выступлений? Уже выложили несколько фанкамов. — Давай, — воодушевляется Хёнджин, садясь в позу лотоса и закидывая в рот сразу несколько долек. Феликс садится ближе и заходит на ютуб, сразу же открывая фанкам Хёнджина. Тот внимательно наблюдает за своим выступлением, наверняка подмечая про себя всякие недочёты, которых на самом деле и в помине нет. Иногда напрягается и хмурит брови, даже жуёт медленнее. Феликс считает, что Хёнджин в танцах несравним, блистателен, и хочет очередной раз напомнить ему об этом. Когда они доходят до момента, который ему так нравится, Феликс ставит видео на паузу и неожиданно вскакивает с кровати. — Вот! Этот момент! Удивительно, как ты это делаешь, такая волна, — он тут же показывает увиденное движение, стараясь повторить как можно точнее. Хёнджин так выразительно выгибает спину во время танцев, у Феликса так не получается, но он старается сделать похоже, приложив слишком много усилий, и неожиданно морщится от неприятной боли в пояснице. Хёнджин мгновенно меняется в лице, выпрямляясь. — Снова болит, да? Спина? — спрашивает с заботой и беспокойством. — Да, иногда даёт о себе знать, — Феликс грустнеет от этой мысли. Вся группа прикладывала немыслимые усилия для того, чтобы достичь всего, что имеют сейчас. И теперь на них лежит огромная ответственность оправдать множество ожиданий. Ответственность, которая легла тяжёлым грузом на всех и порой ранит их физически. — Иди сюда, — Хёнджин берет его за руку и садит к себе на колени. Феликс мягко опускается, мгновенно забывая о боли. Хёнджин такой тёплый. Не буквально — рядом с ним ощущается тепло души. И чем дольше они вместе, тем теплее он согревает. Вниманием, прикосновениями, разговорами, улыбкой. Хёнджин смотрит с тревогой, Феликс — забвенно. Его глаза блестят, отражая свет ночника, а в глубине — надежда. Получить ещё больше тепла. И он получает. Большие ладони ласково гладят место, которое обычно беспокоит. — Больше никаких танцев, ладно? Хотя бы на выходных, — Хёнджин смотрит строго, но говорит ласково. Феликс готов слушать этот голос бесконечно. — Уже не больно. Болит только на определенных движениях, — Хёнджин понимающе кивает. — А ты как себя чувствуешь? Ты тренировался так усердно и сегодня пробыл на съемках дольше всех, — Феликс волнуется о нём куда больше, чем о своей спине, но тот почему-то молчит. — Я так горжусь тобой, Хёнджин, — он чувственно выдыхает и крепко обнимает старшего за плечи. А после чувствует теплые объятия в ответ. Эти моменты Феликс любит больше всего. Когда они занимаются взаимным исцелением: наедине говорят друг другу комплименты, дарят заботу и поддержку. И это одна из главных причин, по которой им удается раз за разом преодолевать трудности. От Хёнджина пахнет цитрусом и чем-то сладким с ноткой пряности. Такой чистый и уютный. Тоже только что из душа. Хочется зарыться носом в его волосы цвета красного дерева и вдыхать, вдыхать. — Спасибо, Ликс. Ты тоже сегодня был на высоте, как и всегда, — объятия на секунду становятся крепче. — Думаю, мне не стоит обманывать самого себя, что мне тоже нужен отдых. Чувствую, что мои мышцы ужасно забиты, — признается Хёнджин. Феликс воспринимает это по-своему, как призыв к действию. — Сделать тебе массаж? — он немного отпускает объятия и смотрит с надеждой на согласие. — Разве не должно быть наоборот? — Хёнджин улыбается с лёгким прищуром. — Вовсе нет, точно не сегодня, — Феликс кладет ладони на крепкие плечи. — Ты же знаешь, как я это люблю, позволь помочь тебе расслабиться. Хёнджин улыбается ещё шире. Так красиво. — Ok, baby. Феликс обожает, когда он вот так игриво дразнится, переходя на его родной язык. Особенно, когда он старается сказать что-то, обязательно пародируя австралийский акцент, но забывается на середине, и так забавно смотрит, в ожидании подсказки забытого слова. Это всегда очень смешит. Феликс поднимается с коленей, стараясь не концентрировать своё внимание на том, как Хёнджин снимает с себя футболку. — Я кое-что прихватил с собой, как знал, что понадобится, — Феликс копошится в дорожном чемодане, пока Хёнджин укладывается звездой на середину кровати. — Вот, смотри, — старший приподнимает голову, чтобы посмотреть. — Разве это не детское масло? — спрашивает удивлённо с улыбкой. — Ну… — Феликс смотрит на бутылёк, — детское, да. А кто сказал, что взрослым нельзя использовать детские товары? — в голосе слышится шутливое возмущение. — Cutie… — Хёнджин смеётся и роняет голову на постель. У Феликса в глазах весёлые огоньки, усталость будто бы рукой сняло. С той самой секунды, как Хёнджин вошёл в его номер, он чувствует, что полноценно отдыхает. Хочется продлить эти минуты комфорта как можно дольше. А затем повторить их множество раз. Он взбирается коленями на постель, перекидывает одну ногу через лежащего парня и осторожно садится на чужие бедра. Хёнджин полностью расслаблен, кажется, он доверяет Феликсу больше, чем самому себе. Несколько капель масла, упавших на кожу, заставляют его слегка вздрогнуть, но дыхание все ещё ровное, спокойное. Феликс растирает масло мягкими движениями, без давления. Добавляет ещё несколько капель и принимается массировать шею — слабое место Хёнджина. Там мышцы твёрдые, перетруженные. Их обязательно нужно расслабить. Хёнджин тихо кряхтит, но быстро затихает. Похоже, эффект расслабляющих движений наступил мгновенно. Детское масло не согревает само по себе, зато с этим отлично справляется тепло ладоней. В небольших пальчиках Феликса кроется неожиданная сила. Он старательно разминает плечи одно за другим и скользит вниз по рукам, прорабатывая каждый сантиметр до кончиков пальцев, и нащупывает нечто важное. — Ты… Надел наши кольца? — шепчет Феликс, чувствуя, как рассыпается внутри. — Мы ведь в отеле, кому какая разница? Мне не могут запретить носить их здесь, — бубнит почти в простынь расслабленный Хёнджин. Прошло так много времени, а для них эти кольца по-прежнему имеют огромное значение. Когда Феликс случайно и ужасно глупо сломал своё кольцо, то чуть не заработал инфаркт в свои небольшие двадцать два. И миллион и один раз просил прощения у Хёнджина, но тот лишь успокаивал его и совершенно не злился. Зато Феликс злился на себя страшно. И сейчас снова злится. — Я оставил своё кольцо дома, — виновато признаётся Ликс. — Зато не потеряешь, — Хёнджин снова находит успокаивающие слова, улыбаясь с закрытыми глазами. — Терять - это по твоей части, — смеётся Ликс и игриво щипает его за лопатку. Хёнджин неожиданно ахает с каким-то удовольствием и просит: — Сделай так ещё раз. — Вот так? — Феликс щипает снова чуть ниже. — Дааа… Да, — блаженно протягивает Хёнджин. Масло в кожу впитывается удивительно быстро, будто его тело давно нуждалось в подобного рода заботе. Феликс бы с радостью делал ему массаж чаще, но тот обычно отказывался, или позволял помять плечи через футболку не больше пары минут. А теперь наконец-то согласился на полноценный сеанс. Похоже, терпеть боль от тренировок уже невмоготу. Но этот полноценный сеанс начинает заполнять голову Феликса совсем неприличными мыслями и даётся теперь не так уж и легко. Сидеть на его бёдрах, касаясь обнажённой кожи, и лицезреть эту невероятно красивую подкаченную спину в свете ночника — слишком хорошо. Или плохо. А от тех звуков, которые теперь издаёт Хёнджин, становится ещё хуже. У Феликса мурашки бегут по спине и загривку, он заглаживает щипки ласковыми движениями ладоней, а Хёнджин удовлетворённо мычит. Феликсу хочется усилить этот контраст, но это стало бы чем-то новым для них. Страшно. Хёнджин — это кот, который никогда не позволит сделать с ним то, что ему не нравится. Если такой момент наступает, он просто уходит. Феликс не хочет, чтобы он уходил. Но кожу пальцев покалывает от желания, прикосновения к прекрасному туманят разум, работая в отличной команде с возбуждением внизу. Он решает рискнуть. Немного опускается, пересаживаясь на ноги Хёнджина. Сильно щипает кожу, оставляя белое пятно, а затем закрывает глаза и ласково целует это место. Под веками взрывается что-то яркое. Целовать его потрясающе. Парень под ним чувственно выдыхает. Ликс внимательно прислушивается. Хёнджин не спешит уходить, даже не шевельнулся. Тогда он повторяет действия, спускаясь ниже. И его снова не останавливают. В душе, пока ещё робко, расцветает смелость. Он медленно опускается всё ниже чередой щипков и поцелуев, пока одна рука ласково гладит чужие рёбра. Если бы он только знал, что массаж может так сильно возбуждать. Мысли начинают путаться, план действий давно закончился. О том, что именно происходит сейчас, думать нет никакого желания. Это всё ещё просто массаж или уже нечто большее? Есть только одна мысль: перестать наслаждаться сейчас чужим телом Феликс не в силах. Хёнджин сейчас слишком близко, впервые настолько близко, и оторваться от него невозможно. Феликс опускается ещё ниже и подцепляет подрагивающими пальцами резинку шорт. Сердце замирает в ожидании реакции. Следующее действие Хёнджина заставляет его горячо выдохнуть. Тот приподнимает бёдра и позволяет Ликсу приспустить одежду. Наглеть всё ещё слишком страшно, поэтому Феликс совсем немного опускает шорты, сперва сзади, а затем поддевает спереди. Принимается старательно массировать поясницу, задевая нижней частью ладоней мягкость ягодиц. Он зажмуривается на мгновение, стараясь контролировать дыхание, которое становится прерывистым, потому что сердце в грудной клетке предательски отбивает чечётку. Хёнджина хочется коснуться везде. Руки сами начинают управлять им. Феликс пересаживается на кровать ещё ниже, добавляет немного масла и двумя руками скользит по икроножной мышце вверх, плавно доходя до бедра. Эти длинные сильные ноги не раз сводили его с ума и сейчас становятся очередным приступом одержимости. Он с наслаждением мнёт крепкие мышцы под кожей и проскальзывает пальцами под ткань шорт. Сначала совсем немножко, но его снова не останавливают. И пальцы пробираются всё выше, задевая бельё. Хёнджин дышит глубоко и горячо, всё ещё не открывая глаз. Каждый раз, когда Феликс скользит по ногам вверх, тот слегка ёрзает на постели. Спустя пару минут таких ласк он снова поднимает бёдра и стягивает шорты ещё ниже, полностью оголяя ягодицы. Феликсу кажется, что в этот момент он умер и воскрес. Это молчаливое разрешение не оставляет ему ни шанса, и он принимается с наслаждением сжимать ладонями обнажённое место. Хёнджин под ним тихо мычит и вскидывает таз. Феликс громко сглатывает и прижимается губами к соблазнительной округлости. Тело под ним ускользает от поцелуя, потому что Хёнджин привстаёт на колени и замирает, одежда падает с бёдер. Намёк предельно прозрачен, а Феликс не идиот, поэтому тут же снова прижимается мокрым поцелуем, пока вторая рука мягко блуждает вверх и вниз по бедру. Хочется большего, поэтому губы раскрываются, пропуская язык. Хёнджин вздрагивает и впервые издаёт тихий стон. Феликс думал, что быстрее сердце биться уже не может. Оказывается может. Язык влажно скользит по ягодице, двигаясь по спирали, а вторая рука крепко сжимает правую половинку. И снова в награду слышится стон. Пожар в груди разгорается с немыслимой скоростью, сжигая остатки трезвых мыслей. Язык мокрой дорожкой движется правее, замирая в углублении. Хёнджин робко толкается бёдрами назад, подгоняя. От этого движения язык лишь крепче прижимается к телу, и последний страх Феликса осыпается пеплом. Он принимается нежно массировать крепко сжатые мышцы входа, расслабляя их. Но вместе с новым стоном чувствует, как те сжимаются лишь сильнее от удовольствия. Феликс жадно целует дырочку, шумно выдыхает носом и работает языком старательнее, не проникая внутрь. — Ааах… Ликс, — Хёнджин поворачивает голову и закусывает нижнюю губу, сдвигая брови. Феликс прерывает ласки и низким голосом с хрипотцой спрашивает: — Ты позволишь мне? — смотрит исподлобья в ожидании, оставив ласковый поцелуй на копчике. Тот быстро кивает, с трудом опираясь на руки. Получив согласие, Феликс слишком быстро хватается за бутылёк с маслом, чуть не опрокинув его на постель. Руки предательски дрожат, а чувство предвкушения буквально сводит с ума. Один палец проскальзывает внутрь и останавливается, встречая сопротивление тугих стенок. До чего же он узкий. Это ощущение ещё больше возбуждает Феликса. Хочется прикоснуться к себе, но самое важное для него сейчас — доверившийся и прогнувшийся перед ним парень. Феликс аккуратно проникает глубже, надавливая на нижнюю стеночку и слышит тихий скулёж. Нашёл. Хёнджин расслабляется, впуская в себя свободнее, и Ликс пользуется этим, начиная размеренно двигаться внутри. Свободная рука нежно гладит талию, расслабляя ещё больше. С каждым поступательным движением в нужном направлении, Хёнджин дышит прерывисто, закидывая голову. Второй палец проникает почти легко, делая стимуляцию ярче. Феликс чувствует, как ему двигаются навстречу, и до боли кусает губу, чтобы не сделать лишних движений из-за своего безумного желания. Рука Феликса движется с бёдрами Хёнджина в едином ритме, став практически одним целым. Тот сладко стонет от удовольствия, заставляя Ликса почти испытать слуховой оргазм. Хёнджин настолько же сексуально голоден, как и он сам. Старший с таким наслаждением насаживается на чужие пальцы, быстро двигая бёдрами, словно ему это жизненно необходимо. Подгоняет себя получить разрядку как можно скорее, стараясь поймать как можно больше этих изумительных ощущений. Феликс не железный, самому кончить хочется так, что кажется, он сделал бы это сразу же, как только вошёл в Хёнджина. Но тот сладко стонет от его пальцев, покачивает бедрами, насаживаясь, а войти не просит. Феликс слишком тактичный, чтобы попросить удовлетворить своё сильное желание. Но просто терпеть это невозможно. Хёнджин, стонущий с его пальцами внутри, выгибающийся как пантера, с поджарыми мышцами под кожей — лучше любого порно. Феликс приспускает вниз свои шорты с бельем и выуживает слишком твердый член. Вены набухли и ярко выделились под нежной кожей. Он не помнит, когда в последний раз у него стоял так сильно. Бедра сами толкаются вперёд, желая оказаться как можно ближе к Хёнджину. Быстро перевернув бутылочку масла, Феликс оставляет несколько капель на пальцах свободной руки; этого хватит. Головка упирается в левую ягодицу, размазывая по ней предэякулят. Он берет член в руку, прижимает головку сильнее к крепкой мышце для трения и мягко надрачивает себе, размазывая капли масла по всей длине. Он знает, что Хёнджин точно чувствует, как Феликс сейчас буквально дрочит на его зад, и слышит, как тот стонет лишь слаще, покачивая задом ещё активнее. Намеренно усиливает трение между головкой и кожей. Феликс открывает рот в немом стоне. Боже, это так хорошо, ничуть не хуже обычного секса, даже наоборот. Он работает пальцами внутри узких стеночек старательно, подгибает их в нужном месте, и кажется, у него получается слишком хорошо, потому что от Хёнджина исходит такой жар, его спина покрывается маленькими бисеринками пота, которые поблескивают в свете ночника будто подтаявшие снежинки. — Ликс… Не останавливайся, прошу… — Хёнджин то закидывает голову вверх, то снова обессиленно роняет её. Феликс сжимает ладонь сильнее, делая давление на член схожим с давлением стеночек на пальцы, и ускоряется. Глаза закатываются от кайфа. Таз непроизвольно начинает двигаться, имитируя секс. Головка так приятно трётся о скользкую кожу. Хёнджин помогает ему, толкаясь назад, глубже принимая пальцы в себя. Несдержанный низкий стон срывается с губ Феликса, когда вязкая жидкость остаётся на карамельной коже. Парень ещё некоторое время нежно дрочит себе, толкаясь в ягодицу. Пальцы правой руки снова сгибаются и усиленно стимулируют простату почти на одной точке, не проникая глубоко. Хёнджин подаётся бедрами вперёд от таких ласк, его ноги сильно напрягаются. Он не может контролировать себя и пытается соскользнуть с пальцев, чтобы уменьшить накрывающие его ощущения. Но Феликс видит, что ещё секунда, и он кончит. Не позволяет пальцам выскользнуть. Хёнджин стонет сладко и долго, выгибает шею и дрожит всем телом. Мгновение — и быстрая пульсация стенок сжимает пальцы Феликса, словно затягивая в себя. Простынь покрывается светлыми каплями. Хёнджин с дрожью падает на бок, дышит часто, глаза закрыты. Феликс устраивается у его согнутых коленей, обнимает длинные ноги и мягко целует бедра, снова и снова. Ластится к нему. Феликс наполнен любовью сейчас больше, чем когда-либо. То, что сейчас произошло между ними, больше никогда не сделает их прежними. Он чувствует, как руки Хёнджина тянутся к нему. Феликс приподнимается осторожно, ложится на все ещё подрагивающего парня и ласково смотрит во внимательные глаза напротив. — Я помог тебе расслабиться? — шепотом спрашивает Феликс. — Не то слово… — Хёнджин пытается совладать с дыханием после пережитого удовольствия. — Ты помог мне увидеть звёзды. А главную из них я вижу и сейчас, — он улыбается тепло, в его глазах плещется нечто горячее, настолько нежное, что Феликс не знал, что люди умеют так смотреть. Он надеется, что то же самое Хёнджин видит сейчас в ответ. — Если я - звезда, то ты - моя вселенная, Хёнджин, — он целует ласково, утопая в этих ощущениях, впитывая тепло чужих губ, которые так трепетно отвечают ему.

❅❅❅

В номере очень жарко, Феликс немного приоткрывает окно и впускает свежий прохладный воздух. Тело, не прикрытое футболкой, тут же покрывается приятными мурашками. Чёрное небо улицы красиво разукрашено белыми пятнами зимнего снегопада. Спиной Феликс чувствует прикосновение влажной груди. Красивые руки обнимают его за талию. Сейчас Хёнджин пахнет иначе: не цитрусами и сладостью, а его, Феликса, гелем для душа. — С Новым годом, Ликси, — нежный поцелуй щекотит шею. — С Новым годом, Джинни, — Феликс впитывает чужое тепло клеточками кожи и хочет остаться в этом моменте навсегда. — Я могу заказать подарок? — Хёнджин кладёт подбородок на чужое плечо и любуется снегопадом. — Конечно, — улыбается Ликс. — Хочу абонемент на сеансы твоих массажей. — Зачем тебе? У тебя ведь безлимит, — Феликс удивлённо поворачивается в чужих руках и вскидывает бровь. — Давай что-нибудь другое. — Тогда… — Хёнджин прижимает парня к себе и хитро щурит глаза, — можно поспать с тобой сегодня голышом? Сказанное заставляет Феликса тепло рассмеяться. — Это скорее подарок для меня, а не для тебя. Тебе можно всё, что угодно, Джинни. Давай ещё что-нибудь, — он обнимает теперь уже расслабленную шею. — Тогда… — Хёнджин становится неожиданно серьёзным. — Можно тебя насовсем?