Мартовский ветер

      Сквозь сон ты слышишь, как Ким встает. Солнце еще не взошло. Ты просыпаешься, когда он начинает ходить из угла в угол, и следишь за ним из-под одеяла. Лейтенант останавливается у окна и задумчиво вглядывается вдаль. — Что там? — Гарри! — Ким не заметил, что ты не спишь, и потому несколько ошарашен тем, что ты его окликнул. — Доброе утро. — Доброе, — ты садишься на кровати. — Я думаю, не найдем ли мы что-нибудь, относящееся к делу, в этой деревеньке? — А найдем ли мы тут хоть одного человека? — Конечно. Кругом много домашнего скота. За ним нужно ухаживать.       Вы заканчиваете обход деревни только после обеда, так ничего и не узнав, и решаете вернуться в Мартинез. — Ким, как думаешь, де Рюйтера убили его клиенты или случайные люди? — Возможно и то, и то. Кто-то мог узнать о том, что он хранит вещества, и устроить набег. Или кому-то захотелось бесплатной добавки. Ты знаешь, как это бывает.       Подобных дел было слишком много за твою жизнь. Ты думаешь о том, сколько смертей видел за эти годы. Бесчисленные души, покинувшие этот мир — научили ли они тебя ценить свою собственную жизнь и людей вокруг? Твоих близких?       Кинема ныряет в маленькую колдобину, и вас обоих покачивает. Лейтенант сосредоточенно наблюдает за дорогой, не замечая твоего взгляда, и у тебя появляется шанс рассмотреть его. Он почти не изменился с вашей последней встречи. Все еще носит оранжевый бомбер, в котором ему холодно — как бы он ни пытался это скрыть, ты много раз замечал, как он поднимает плечи и придерживает воротник, закрывая шею от ветра. Может, стоит подарить ему шарф?       На рычаге расслабленно лежит его рука в кожаной перчатке. Запястья лейтенанта на удивление тонкие. Под кожей напрягается узкая мышца, ведущая к ладони, когда он давит на рычаг. Ким водит уверенно, и тебя завораживает точность его размеренных и вместе с тем сильных движений.       Лейтенант плавно останавливает мотокарету на привычном месте у «Танцев в тряпье», и вы идете к апартаментам. — В прошлый раз здесь была та женщина с девочками, — ты стучишься в облезшую дверь несколько раз, но никто не открывает. — Предлагаю еще раз осмотреть место преступления, — подойдя к 12 квартире, Ким толкает дверь, но она захлопывается от сквозняка. Изнутри доносится сладковато-приторный запах разложения. Лейтенант прикрывает нос локтем и идет внутрь. — Он здесь давно, судя по показаниям той женщины. — Точными сроками займутся судмедэксперты. Ты заполнял бланки? — Вот, — ты протягиваешь Киму планшет. Он пробегает взглядом по строчкам и возвращает его тебе. — Хорошо. Осмотрим квартиру.       Пол закрывают кучи нестиранного белья, которые пахнут чуть ли не хуже трупа. Под ногами то и дело трескаются крошки битого стекла, как ты ни пытаешься ходить аккуратно, чтобы не испортить место преступления. Маленький стол перевернут, и рядом с ним валяется в щепки разбитая табуретка.       Де Рюйтер полусидит в углу у окна. Он мало чем отличается по виду от того мужчины, которого ты навещал в прошлом году, только теперь он совсем не дышит. Ким наклоняется, изучая пулевое ранение у сердца, и прощупывает карманы его куртки. Двумя пальцами достает смятую купюру. — Они его не обчистили? — Посмотри, — Ким кивает на подоконник. У треснутого окна в разбитой банке поблескивают реалы, — Они не взяли и те деньги. — Испугались, когда убили его, и дали деру? — Вероятно. — Слушай, а это не могли быть те ребята, которые поцарапали Кинему? — Рано судить об этом. Однако преступник был действительно неопытен или напуган. Может быть, они хотели только устрашить пострадавшего, но случайно выстрелили и сбежали, не забрав денег. Может быть, они стреляли, когда заметили Куно. — Парнишка мог заступиться за отца. — Прятаться ему тут негде, и он наверняка попытался отбиться от грабителей. Надеюсь, он расскажет нам что-нибудь, когда придет в себя.       Вы обыскиваете квартиру на предмет наркотиков, но находите только пустые ампулы под батареей, а рядом с кроватью — разбросанные пустые блистеры и погнутые трубочки. — Может, они забрали наркотики и уехали? Хотя постой, — ты не можешь выбросить из головы тот контейнер, — Помнишь газировку? — Это могут быть независимые события. Де Рюйтер… хм, он не похож на крупного наркодилера. — Но он мог знать про контейнер, да? Куно же откуда-то знал. Кто-то из них рассказал другому, грабители подслушали и решили, что могут забрать наркотики себе, узнав, где именно они находятся. — Тебе снова интуиция в голове это подсказала? Это очень конкретные события, детектив. — Твоя версия? — Хорошо, — Ким посмеивается, однако больше тебе не возражает, — но нам нужно проверить все. Мы не можем верить ничему, пока не соберем больше улик.       Вы ищете по дому возможных свидетелей, но не находите ни души, здание ощущается более заброшенным, чем «Танцы в тряпье». — Так ничего и не узнали, — тебе не привыкать к отсутствию сведений в расследовании, но в этот раз дело ощущаешься слишком личным, чтобы не обращать внимания и пустить все на самотек. Ты хочешь разобраться. — Будем ждать, пока очнется Куно, — Ким потягивается и вдыхает полной грудью, когда вы наконец-то выходите на улицу. — Будет нехорошо, если по его пробуждении мы сразу сообщим о смерти отца. — Но его придется расспросить. Он самый ценный свидетель. — Пацан и так натерпелся, Ким. — Что-нибудь придумаем, не переживай. В конце-концов, у меня есть опыт общения с такими детьми.       Вы подходите к углу дома. Из-за поворота слышен ехидный смех и звяканье, после быстро удаляющихся шагов — тишина. Чуя неладное, ты ускоряешься, и Ким вместе с тобой.       Когда вы оказываетесь во дворе, Ким на секунду останавливается, а затем стремительно подходит к Кинеме. Шины на ней сдулись.       Ким хватается за голову. Ты еще никогда не видел его в таком шоке. — Неужели опять… — цедит он сквозь зубы. — Ким… — думаешь, как сгладить ситуацию. — Так. Я звоню в участок, чтобы они нас забрали, — лейтенант включает рацию и говорит с оператором. В это время ты обходишь Кинему. С другой стороны также спущены шины, но вместе с этим — кое-что хуже. — Они заберут нас вечером. Гарри, ты, — Ким подходит к тебе и замирает. С колес сняты диски.       На лицо напарника ложится тень плохо скрываемой злобы. Он сжимает кулаки и стоит неподвижно около минуты, и ты удивляешься, как он все еще не сорвался. Сожаление в нем быстро сменяется яростью. — Чертов Мартинез! Да вы издеваетесь! — Ким, все хорошо. Тебе возместят ущерб, уверен! — Каким образом? Они дали нам одну распечатку дела на двоих, исправленную от руки! У участка вообще нет денег! А эти диски я купил сам. Ты помнишь, что он их не совсем купил, но решаешь промолчать. — Что-нибудь придумаем. Давай я достану тебе новые? — Гарри, — Ким тяжело вздыхает, беря себя в руки, — ты все еще должен отработать утопленную купри. Не обременяй себя. — Но и я здесь частично виноват. Я тоже нес ответственность за сохранность имущества РГМ! После вчерашнего случая нам стоило оставить Кинему в другом месте! — Теперь поздно об этом думать. За нами приедут ближе к ночи. — А мы ведь так и не погуляли вчера! — ты решаешь сменить тему. — И правда, время теперь есть. — Ким очень старается сдержать раздражение. Он шумно дышит, прикрыв глаза. — Пойдем на остров.        На этот раз он сразу следует за тобой. Неспешно вы обходите спящих на лестнице пьяниц. Один из них ворчливо бормочет под нос, и его толкает проснувшийся худощавый мужчина. — Заткнись! — пьяно протягивает он и проваливается обратно в алкогольную кому.       У двери книжного магазина отрывисто звенит колокольчик. Изнутри доносится спор двух женщин. За захлопнувшейся дверью их недовольные голоса утопают в страницах книг.       На сырых плитах глухо шелестит листва. Над головой со свистом пролетает одинокая чайка и приземляется за углом ломбарда, шурша серо-зеленой порослью рогоза.       Оттуда доносятся смешки. — Проваливай, птица! — Да забей, чувааак! Ты только представь, че мы купим на эти бабки! Нужно уломать старика на нормальную сумму. — Да он больше сотки не даст! — А ты постарайся! У тебя язык хорошо подвешен! — Зато ты у нас пиздеть горазд! — Где я пиздел? Сказал, что они вернутся, так они и вернулись! — Да, только мусора нас наверняка видели. Нам пиздец, если не смоемся по-быстрому. — Прошу прощения, что тут происходит? — ты резко заворачиваешь за угол, срываясь на крик. — Ээээ, можем чем-то помочь? — еле шевеля губами, протягивает парень в черной куртке. Другой, побледнев, стоит за его спиной и пяткой отодвигает что-то в кусты. — Да, мы расследуем дело о пропаже. — Пропаже чего? — его голос дрожит. — Достоинства! — ты хватаешь парня за шкирку. — Гарри, ты чего! Осторожней! — Ким, лучше придержи второго! Где диски, дурень? — ты рявкаешь в лицо ошарашенного парня. — Да какие диски?       Напарник вора ныряет в кусты, и Ким в последний момент хватает его за шкирку. Ты слышишь сбоку от себя металлический звон. Лейтенант оттаскивает негодяя в сторону, и у того из рук падает четыре блестящих диска. — Они их еще и в ломбард загнать хотели! Да вы знали, у кого вообще воруете? — ты указываешь на белые эмблемы на форме. — П-простите, офицеры, мы больше не будем! — оба парня пятятся к стене. — Так и поверил! Да вам исправительных работ будет мало. Может быть, вас в карцер отправить? — самодовольно ухмыляясь, ты делаешь шаг в их сторону.       Ким отходит к тебе за спину с дисками в руках и наклоняется, говоря вполголоса: — Гарри, вообще-то, в таких случаях преступнику полагается, — ты шикаешь на него, не давая закончить. — Шш, Ким, дай мне их напугать хорошенько! — продолжаешь еще громче, — Сегодня сюда приедет наряд РГМ, и вас загребут, так что уносите ноги и не появляйтесь тут больше!       Спотыкаясь, парни убегают по кустам в сторону берега. Ты чувствуешь себя героически хорошо. — А все-таки, не от хорошей жизни они это сделали, Гарри. — Теперь ты проникся к ним сочувствием? Помни, они же скорее всего и гвоздем прошлись по Кинеме!       Лейтенант смотрит под ноги и посмеивается, ничего не отвечая. Вы возвращаетесь в Кинему и оставляете отвоеванные диски в салоне. — Спасибо, Гарри — для тебя это звучит несколько неожиданно. Ты молча смотришь на Кима, не сразу понимая, что нужно ответить. — А. Да не за что… — Ты хотел погулять, — голос Кима уже мягче и спокойнее, и на душе становится легче.       Бодрой походкой вы идете к острову, минуя берег с качелями. Ты на миг задерживаешься, вспоминая, как вы сидели здесь, и хочешь позвать Кима. Однако потом взгляд падает на горку снега у воды. Когда-то там была твоя купри, которую ты безжалостно утопил. Тебе все еще стыдно, и сидеть, глядя на место твоего позора, ты уже не хочешь.       Неуклюже проходя по перекинутым через ручьи доскам, ты замедляешься, вслушиваясь в журчание воды. Пробиваясь из-под залитой отходами грязи, утратившая былую чистоту, она не потеряла свою первобытную свежесть и волю к жизни. Ты провожаешь взглядом бьющуюся в мутном потоке ореховую скорлупу. Поток безжалостно играет с ней, круто занося ее на поворотах и стремясь утопить, но та всегда выныривает и продолжает нестись по воде. Можно ли это назвать своеобразной борьбой с течением? Подчиниться правилам этого мира, но все же не сдаться. Биться до последнего.       Вы молчите, пока идете под сереющими голыми деревьями в сторону ветхого пирса, и ты иногда слышишь ровное дыхание напарника. Ваши шаги сливаются в беспорядочный ритм, пробивающийся сквозь шум волн и скорбные крики чаек.       За бедными рыбацкими хижинами столпились несколько ребят. Молодежь бурно что-то обсуждает, и ты по привычке прислушиваешься, когда вы проходите мимо. Внезапно ты замечаешь девушку в желтой шапке. Она поворачивает голову и вы встречаетесь взглядом. — Асель? — она что-то говорит своим друзьям и подходит к тебе. — Не могу поверить! Офицер, что вы здесь забыли? — Не помню, когда Мартинез стал тихим местом. Работа всегда найдется. А вы? — А мы тоже приехали сюда… шуметь! — она щелкает пальцем, довольная удавшимся каламбуром. — Вы смогли купить… — ты силишься вспомнить, что нужно было ребятам, чтобы создать «Мега Хардкор», но в голове хоть шаром покати, — ту штуку? — Хахах, да! С синтезатором и усилителями мои записи стало куда проще переводить в музыку! — она останавливается, будто смутившись тем, как энергично начала говорить о своем творчестве. — Это круто! — ты подмигиваешь ей. — Правда? Хотите послушать? — она выглядит куда лучше, чем в прошлом году. Куда жизнерадостнее. — Прямо тут? — ты оглядываешься, но не видишь колонок или плееров в руках ее друзей. — Нет же, мы снова захватили ту церковь, и сегодня будет тестовый прокат программы! Уже завтра сюда притащится тусовочный сброд со всего Ревашоля и мы устроим встряску этому сонному царству! — ХАРДКОООР! — кричит один из кучки парней. — Ого… Ты меня приглашаешь на пробный прокат? — И вашего друга! — наклонившись, девушка с ухмылкой смотрит тебе за плечо, и ты тоже разворачиваешься. — Вообще-то, мы при исполнении, Гарри, — Ким даже не глядит в сторону Асель. Ты умоляюще смотришь на Кима. — Не стройте глазки, детектив.       Ты продолжаешь смотреть. Ким стоит, не шелохнувшись. — Так что? — сзади неуверенно раздается голос Асель. Ты продолжаешь наступать, глядя прямо на Кима. Даже немного присаживаешься. — Гарри, — он вздыхает, кладя руку тебе на плечо, — Перестань. — Асель, веди нас туда! — ты думаешь, что Ким все равно не отпустит тебя одного, и решаешь действовать на опережение. — Отлично! — она кричит ребятам, — Народ, пригоняйте скорее! У нас будут почетные гости! — куча молодежи, не замолкая, движется за вами.       Ким, как ты и думал, безмолвно следует за тобой. Он открывает блокнот и на ходу читает его, но тебе кажется, это только для виду, потому что за все время он ни разу не переворачивает страницу.       В пасмурном небе громадиной темнеет церквушка, и снизу выглядит, будто ее шпиль цепляет низкие облака. Ты запрокидываешь голову, любуясь видом, и не замечаешь, как вы ступаете на подтаявший лед. Носком ботинка цепляешься за стебель вмерзшего камыша, и земля уходит из-под ног. Ким подхватывает тебя за локоть. — Смотрите под ноги, детектив.       Ты держишься за тонкую руку под мягким нейлоном оранжевой куртки и восстанавливаешь равновесие. Он не торопится отпускать тебя. Все еще схватившись за лейтенанта, склоняешь голову. — Ты слышишь? — одного взгляда на Кима тебе хватает, чтобы понять — он слышит. Еще как. Его глаза становятся чуть шире, и он слегка тянется вперед, однако тут же переводит взгляд обратно на тебя. Кивает.       По земле проносится ритмичный гул, поднимающийся к самому нутру. Он звучит по-новому, и в то же время знаком тебе слишком хорошо, чтобы ты его не распознал. — Пойдем? — ты заговорщически улыбаешься и идешь спиной в сторону церкви, не переставая смотреть на напарника. — Гарри, за нами скоро приедут. — Подождут. Пойдем! — Недолго. — Еще даже не стемнело, Ким! — ты берешься за ручку высокой двери. С тяжелым гулом она отворяется и вы проваливаетесь в глухой сумрак церкви. В уши ударяет мелодия, и внезапно все, что ты хочешь — двигаться.       Взойдя на танцпол, ты забываешь все, известное тебе когда-либо. На место сознанию приходит первобытное стремление к танцу, и ты теряешься, позволив рукам и ногам решать за тебя, что им делать. Закрыв глаза и растворившись в темноте церкви, ты безропотно следуешь ритму анодной музыки, подчиняясь каждому звуку, поднимающему тебя ввысь и ударяющему о холодный пол. Ты не знаешь, сколько прошло времени, и существует ли оно здесь вообще. Есть ли здесь ты? Ты не хочешь проверять. Тебе достаточно того, что тебя пронизывает с ног до головы импульс силы, врывающийся извне и пробуждающий в сердце жизнь. Ты по-настоящему глубоко дышишь впервые за долгое время, и при этом силишься поймать каждый вдох верхом сухого нёба.       Сквозь темноту прыгают разноцветные зайчики, слепя глаза. Взбегают на ноги, руки. С широко раскрытыми глазами ты ищешь Кима. Луч света пробегает по его лицу, оставляя в очках зеленый блик. Ты останавливаешься и только тогда замечаешь, как запыхался.       Он тоже сгибается, переводя дыхание, и держится руками за колени. Поднимает голову. Его очки сползли от испарины на лице, он выпрямляется и поправляет их привычным движением руки. Его кисть подрагивает. Вы встречаетесь глазами. На его лице ты видишь усталость и расслабленность, и внезапно он становится ближе — ты замечаешь поблескивающую капельку пота на его виске и чувствуешь запах его лосьона. В очках мелькает твое растерянное отражение. Его руки оборачиваются вокруг тебя, и Ким кладет голову на твое плечо. Угол его оправы слегка давит в шею, но ты едва это замечаешь, как во сне опуская руки ему на поясницу.       Ты чувствуешь себя наполненным и спокойным, все вокруг мягко и тепло, Ким мягкий и теплый. Веки тяжелеют. Вокруг нет ничего, кроме вас двоих. Его обычно прохладные ладони горят у тебя на лопатках, прижимаясь сильнее, когда ты глубоко вздыхаешь и замираешь. Твоя грудь упирается в его — между вами совсем нет места. Он мотает головой, зарываясь в твой воротник.       Тебя будто простреливает сверху вниз, когда Ким медленно поднимается ладонью к твоему затылку. Он проводит рукой по волосам, и под ее весом ты опускаешь голову, прижимаясь носом к его скуле.       У тебя кружится голова, и ты ищешь опоры у Кима. Ты всегда находил. С самой первой встречи ты чувствовал, что в этом человеке есть что-то, способное вытянуть тебя из бездны, куда ты сам себя утопил, но Ким со своей проницательностью всегда видел твой немой крик о помощи. Он заставил тебя поверить в то, что ты можешь взять себя в руки. Ты благодарен ему.       Ким — все, что есть у тебя сейчас, и ты не хочешь отпускать его. И он не торопится размыкать руки: его плечи расслабленны, он тяжело, но размеренно дышит. Ты чувствуешь нотки его каштановой «Астры». Мягкую резинку бомбера под ладонью. Носки ваших ботинок упираются друг в друга, нога, прижатая к твоему колену, дрожит. Он приподнимает голову, и легкий выдох согревает твою шею. Тебя переполняет волнение, заставляя грудь вздыматься быстрее и быстрее, будто танцы длились вечность.       Его рука сползает с затылка, останавливаясь у угла челюсти, и он слегка отстраняется одной только головой, чтобы заглянуть тебе в глаза. Тебе спирает дыхание, и ты прижимаешь Кима еще сильнее, плотно обвив руки вокруг него. Он будто ждет чего-то, ищет на твоем лице некий знак. Его зрачки еле заметно подергиваются. В глазах застывает влага. Твой взгляд скользит по лицу Кима, цепляясь за скулы, опускается ниже. Его губы слегка приоткрыты, и он медленно вдыхает, сожмурив веки. Твоя челюсть подрагивает от накатившей волны жара, и по всему телу пробегает озноб. Ты подаешься вперед.       С выдохом Ким опускает голову и лбом упирается в твой воротник. Его ладонь ложится тебе на лопатки. Он вцепляется в твою куртку кончиками пальцев. Тебе кажется, что лейтенант сейчас соскользнет на пол, стоит на миг отпустить его. И сам ты вот-вот превратишься в лужицу. Несмотря на громкую музыку вокруг, ты слышишь его приглушенный голос: — Я скучал.       Вы не замечаете, сколько проходит времени, прежде чем постепенно разрываете объятия. Когда ты отходишь, тебе становится холодно. Ты пытаешься убедить себя, что это порыв ледяного весеннего ветра ворвался в церквушку через разбитое витражное окно. У тебя не выходит.