Supermassive Black Hole / Сверхмассивная чёрная дыра

      Даже если это сон, Галф категорически не хочет просыпаться. И не важно, что он до синяков сжимал руку в ванной, чтобы убедиться, что все это ему не снится.              Сейчас он умирает от счастья, лежа в объятиях возлюбленного и наслаждаясь его заботой, а также бережным массажем головы, которая и правда уже болит чуть меньше под мягкими прикосновениями этих красивых пальцев.              Но все же тревожная зудящая мысль не дает ему до конца расслабиться:              — Я не понимаю…              — Чего ты не понимаешь? — Мью тихо выдыхает ему куда-то в макушку.              Он не выдерживает и поднимает голову, чтобы посмотреть прямо в полные нежности глаза:              — Ты знаешь про случаи, когда человек живет вроде как не свою жизнь? Что все вокруг вроде точно такое же, но при этом другое?              Парень озадаченно хмурится:              — Ты про параллельные вселенные что ли? Интересный побочный эффект у тебя от рома с колой: потянуло на научную фантастику. Или это вы с Майлдом решили “Интерстеллар” пересмотреть со скуки?              — П-параллельные?.. — страх неприятным холодком струится по спине, заставляя поежиться. — Это как? И при чем тут “Интерстеллар”?              В этот раз поцелуй достается его носу:              — Существует множество научных теорий и гипотез о параллельных вселенных и связи их с черными дырами. Одна из таких теорий — это гипотеза о мультивселенной или теория множественных вселенных.              Дышать становится очень сложно от нарастающего страха:              — Мультивселенная?..              Мью кивает:              — Согласно этой гипотезе у каждой черной дыры может быть своя, связанная с ней параллельная вселенная. Когда вещество или информация попадает в черную дыру, они могут переноситься в другое измерение или вселенную. По этой теории черные дыры могут служить «мостом» между различными вселенными, позволяя перемещаться или взаимодействовать с параллельными реальностями.              Но Галф вообще ни разу не астронавт!       Он и Бангкок вообще редко покидает!       Вот просто где на своем пути он мог встретить черную дыру и провалиться в нее?!              Но темные глубокие глаза, что смотрят на него с таким жаром, напоминают: еще как мог, потому что рядом с ним сейчас лежит его персональная сверхмассивная черная дыра, которая начала притягивать к себе Галфа, как только их траектории пересеклись больше года назад.              И он не может оторвать взгляд от этой черной бездны, в которой так много нежности для него, когда шепчет:              — И ты веришь в это? Что где-то существует мир, где другой ты и другой я?              Мью задумывается буквально на секунду:              — Я верю, что вселенная бесконечна, поэтому может случиться что угодно. Но я знаю точно…              — Что? — нетерпение подстегивает его поторопить с ответом.              Ему достается самая яркая в мире улыбка:              — … что в любой из реальности я буду любить тебя.              Вот и как можно быть таким?!       Ни одно же сердце не выдержит — и Галф тоже не справляется, поэтому с тихим стоном цепляется за склоненные к нему плечи, чтобы убедиться: в этой вселенной ему и правда досталась любовь этого человека, возможно, незаслуженно.              Но он возьмет все, каждую секунду от этого пробника его персонального счастья.              От вкусных горячих губ его отвлекает стук в дверь и громкий крик:              — Эй, тут небольшое изменение в планах: меня родня срочно вызывает к себе, чтобы убедиться, что я не умер от голода в одиночестве и без присмотра, так что до квартира остается в вашем распоряжении до вечера. Только не сломайте кровать, братцы-кролики!              Галф переводит растерянный взгляд на своего “парня”:              — Что?..              Мью выглядит потрясающе: одновременно смущенный и с дьявольской усмешкой на чуть распухших губах:              — Кажется, и у нас немного меняются планы. Раз мы не попали на каток сегодня, то можно отметить годовщину немного по-другому…              Снова по спине бежит холодок, и он не знает, от страха или предвкушения, потому что звук захлопнувшейся входной двери словно дает отмашку: можно. Можно попробовать эту вселенную, почувствовать на вкус то, что является недоступным в его реальности.              Поэтому нет ничего удивительного, что Галф плавится от жара все более жадных и глубоких поцелуев, от прикосновения рук, что, кажется, оставляют на нем свои следы — как клеймо. Но он и не против носить эти отметины счастья на себе всегда.              Но стоит ладони искушающе скользнуть чуть ниже, как он замирает в осознании, что вот-вот даже самая его смелая фантазия станет реальностью. И нет смысла обманывать хотя бы самого себя: Галф много раз себе представлял, каково это — заниматься любовью с тем, кто стал для него олицетворением этого слова: яркий, теплый и такой прекрасный.              Но сейчас его сердце грозится пробить грудную клетку вовсе не от счастья, а от тревоги и… чувства вины, поэтому он кладет свою руку сверху останавливая возлюбленного:              — Мью…              На него тут же смотрят чуть тревожные красивые глаза:              — Что случилось? Тебе все еще плохо?              — Не в этом дело, — головная боль и правда уже прошла, но как объяснить то, что он не чувствует себя вправе взять то, что предназначено не ему, а какому-то другому Галфу, который в этой реальности набрался храбрости и заслужил эти отношения. — Просто… Мне кажется, что мы спешим…              И задыхается, когда нежные губы касаются его обнаженного живота, доводя сжавшиеся мышцы до судороги одним лишь теплым дыханием:              — Не нужно оправдываться, если ты не хочешь — я все понимаю. Тогда просто позволь сделать тебе приятно.              Ответить Галф уже не успевает, потому что все его слова испаряются вместе со хриплым стоном, когда этот деликатный рот мажет по его полувозбужденному члену сначала через белье, слегка дразня влажностью языка и горячим дыханием, а когда Мью не встречает сопротивления, то уже и по обнаженной плоти:              — Блять!              Его руки живут своей жизнью, цепляясь за эти широкие плечи, пока он сам хрипит и извивается под жадными губами, которые, кажется, знают о его теле то, что было неведомо ему самому: как поцеловать, как лизнуть, как надавить, как укусить, чтобы свести с ума окончательно.              Галф совсем забывает, что еще минуту назад хотел отказаться от близости, но все рациональные надуманные предлоги испаряются из его головы — их заменяет удовольствие, такое яркое и выжигающее все на своем пути.              Словно вспышка суперзвезды, которая встретилась на пути сверхмассивной черной дыры — и та ее поглотила целиком и без остатка.