Благоприятные узоры и новые пути

      2. Все вещи происходят так же, как утекает вода. Только  смена дня и ночи никогда не останавливается.      Лоян. Конец часа Обезьяны. Пролог.       Бывшая столица Поднебесной встретила Ли Лянхуа и Фан Добина, несмотря на начинающиеся сумерки, гомоном и шумом. Этот город разительно отличался от покинутого ими несколько дней назад Яньчжоу, да и других маленьких и побольше городов, встретившихся по пути. Лоян, даже потерявший окончательно статус столицы, был полон жизни и собирал в своих стенах людей различных настроений и устремлений. Здесь были, разумеется, торговцы, караваны которых большими и малыми ручейками стекались в него по дороге к Большому шёлковому пути и снова вытекали, наполняя Поднебесную различными товарами, а карманы их хозяев серебром, а если повезет, то и золотом. Также для всех было привычным видеть в городе многочисленных монахов-буддистов и мастеров боевых искусств. Впрочем, первые вполне могли оказаться не менее искусными знатоками кун-фу, потому что ещё много лет назад, расположенный примерно в полутора сотне ли на юго-восток от Лояна, у подножия холма Шаоши буддистский монастырь Шаолинь получил специальное разрешение императора, позволяющее храму готовить своих собственных боевых монахов, так что говорили: "Лучшее кун-фу под Небесами приходит из Шаолиня". Ещё ближе, всего в 20 ли к востоку от Лояна находился Храм Баймасы, самый старый буддистский храм, несомненно, любимый паломниками и нищенствующими бхикшу.          Фан Добин уже в дороге отправил письмо отцу, в котором сообщил, что преследует подозрительного человека, возможно связанного с торговлей оружием для северного племени чженей, и в ответ получил рекомендательное письмо для местного цзедуши. С помощью официальных властей шансов напасть на след таинственного юного героя было больше. Найти же дом главного правителя города не составило труда, и уже через полчаса они отдыхали в компании цзедуши провинции Цзинсибей Шэнь Цзюйсюя за богато накрытым столом с прекрасным вином. Ли Ляньхуа был представлен как учёный школы Жуцзя - учитель Ли. Как было известно  Фан Добину, цзедуши больше разбирался в военном и торговом деле, чем в философии, так что пары известных изречений было бы вполне достаточно, чтобы убедить его в просвещённости новоиспеченного учителя.       - Так вы, вероятно из академии Ханьлинь? – учтиво осведомился после представления друг другу цзедуши, поддерживая беседу как гостеприимный хозяин.       Ли Ляньхуа скромно покивал:       - Вы очень проницательны, и я рад, что имею удовольствие познакомиться со столь значительной личностью, как уважаемый цзедуши Шэнь. Ведь известно, что должно заботиться обо всех людях, а общения искать с добрыми людьми.       - Прекрасно сказано, - принял комплимент цзедуши, - Но вы, наверное, голодны с дороги. Давайте сначала поедим.       Некоторое время прошло в молчании, пока хозяин и его гости, как и положено благородным людям, молча отдавали должное искусству местного повара. На столе были куриный суп с креветочными фрикадельками, свежие гребешки с капустой бок-чой, привезенной с юга, рыба в красном соусе, курица, копченая на чайных листьях с каштанами, тушеная утка в перечно-соевом соусе с ломтиками огурца, баранина Дун По и явно приготовленная по случаю приезда гостей, обычно подаваемая к торжествам говядина с бамбуковыми побегами. Восьмым подали десерт - гуйлингао, представляющий собой желе из панциря черепахи с различными травами. Считалось, что оно улучшает цвет лица. Когда наконец с трапезой было покончено, а слуга разлил вино и удалился, Фан Добин коротко поведал хозяину дома историю, произошедшую в деревеньке Фуцзы, и объяснил, кого они ищут.        - Вы настоящие герои и отлично послужили нашему императору, - отметил цзедуши. – Я сейчас же отдам приказ о розыске этого молодого воина по вашим приметам. Лоян, конечно, город не маленький, но, если он всё же прибыл сюда, незамеченным не останется. О вашем приезде я знал уже через 10 минут после того, как вы миновали городские ворота, - с изрядной долей самодовольства добавил он.       Фан Добин и Ли Ляньхуа, вежливо улыбаясь, поблагодарили хозяина, выпили с ним ещё пару чарок вина, проявив уважение, после чего сослались на усталость после дороги и отправились отдыхать.        2.1. Гуси, пролетая, оставляют шум; люди, умирая, оставляют имя.       Лоян. Утро следующего дня.       Привыкшие в дороге вставать с первыми лучами солнца, и этим утром Фан Добин и Ли Ляньхуа тоже проснулись рано. Позавтракав вдвоем, поскольку у цзедуши такой привычки не было, они вышли прогуляться на ближайший рынок. Ведь где, если не на рынке или в ближайших к нему лавках и чайных, можно послушать сплетни, слухи и прочие интересные вещи, которые способны помочь напасть на след юного героя.       Для начала они зашли в меняльную лавку «пяохао» торговцев Цзинь, которая кроме обмена денег и выдачи ссуд, занималась также отправкой денежных переводов, а для особых клиентов и других ценностей. Фан Добин получил там приличную денежную сумму, а также пейзаж Го Си и письмо от отца, с наставлением вручить картину в качестве подарка цзедуши Шэню от семьи Фан, а также не скупиться в средствах для поимки контрабандистов и шпионов северных соседей. После чего они неспешно прогулялись по лавкам, полюбовавшись  каллиграфиями и пейзажами, а также знаменитой черно-красной лаковой посудой и великолепными изделиями из нефрита, но нигде торговцы не вспомнили ни одного юного воина, который бы походил на героя легенды про Половинный мост. В основном такие лавки посещали состоятельные люди постарше. Так что Фан Добин был самым юным из заглянувших к ним за последнее время.         Решив сделать перерыв, они зашли в одну из чайных, где взяли зелёный чай Луань Гуапянь и разного вида выпечку.       - Думаю, что стоит пройтись по оружейным, - отпив чаю, предложил Фан Добин, бросая на Ли Ляньхуа осторожный взгляд. – Они должны быть в соседнем квартале, в паре ли от рынка.       На самом деле он сразу хотел начать с них, поскольку для любого юного героя такие места представляют наибольший интерес. Но не решался предложить, беспокоясь за Ли Ляньхуа, которой несколько месяцев назад по собственной воле лишился личного оружия. Потому что за одним - тонким мечом Вэньцзин тянулся кровавый след смертей создателей облачного железа и горькие воспоминания, а другой - бывший с ним с ранней юности меч Шаоши - был сломан им, когда он сжигал за собой все мосты и, как полагал, навсегда покидал мир Цзянху, да и вообще этот мир. Так что сейчас он чутко следил за реакцией Ли Ляньхуа, пытаясь вести себя непринужденно, только опущенные плечи и потемневшие настороженные глаза выдавали его беспокойство и легкую вину за то, что придется снова сковырнуть вряд ли зажившие душевные раны друга. Но Ли Ляньхуа уже давно поднаторел в том, чтобы скрывать свои настоящие мысли и чувства, так что, легко и прямо взглянув в ответ, улыбнулся, как будто говоря: «Со мной все будет в порядке, не переживай», и прикрыл глаза, соглашаясь. Плечи Фан Добина сразу же расправились, а улыбка стала даже преувеличенно бодрой:       - Тогда идём скорее!        Оружейный квартал по сравнению с рынком был тих и даже как-то странно малолюден, а некоторые лавки вообще закрыты. Они зашли в первую же попавшуюся, и ещё больше насторожились из-за хмурого выражения лица хозяина. Оценив для вида пару метательных ножей, Фан Добин спросил, почему не все лавки работают.       - Вы, вероятно, ещё не слышали, - ответил торговец, - но у нас случилась беда. Сегодня утром убили мастера-оружейника Хэ Вейцзиня, а его старший подмастерье Мо Чжунпин лишился левой руки. Это огромная потеря для нас всех.  Хэ Вейцзинь! Это был замечательный человек и отличный мастер. Оружие, выкованное им, всегда отличалось отменным качеством. Равных ему в Лояне, да и не только, не было уже несколько лет. Многие так скорбят, что решили до похорон закрыть лавки.       - Фамилия мастера - «Хэ», как олово? – уточнил Ли Ляньхуа.       - Да-да! Вы тоже слышали о нём?       - Я слышал про семью оружейников Хэ из ордена меча Чанма, но, насколько я знаю, они погибли здесь больше 15 лет назад.       - Про это я подробностей не знаю, я поселился в Лояне позже. Да и оружия того семейства Хэ уже давно нет в продаже. Хотя об этих знаменитых оружейниках и их облачном железе наслышан, однако видеть никогда не доводилось. Но Хэ Вейцзинь точно не состоит ни в каких кланах мастеров боевых искусств, и вся его семья – это жена Хэ Шуан и сын Хуоцзинь.       Ли Ляньхуа медленно выдохнул, как будто не дышал до этого. Лицо его друга было не менее напряженным, губы сжались в тонкую линию, а в обычно живых теплых глазах появилась стальная жёсткость. К гибели семьи Хэ в прошлом приложил руку Шань Гудао, забрав у них облачное железо, из которого сделал потом себе броню, а также гибкий меч, преподнеся его в подарок на 18-летие своему шиди Ли Сянъи. У обоих с этим человеком были связаны болезненные воспоминания, и оба они не так давно отреклись от всяческого сродства с ним.       - Уже известно, что произошло с мастером Хэ и его учеником?       - Никто точно не знает, но история жуткая! Голову мастера Хэ до сих пор не нашли. Мо Чжунпин приехал весь в крови и с его обезглавленным телом на повозке, на которой они утром отправились к плавильщикам за очередной партией железа. Плавильни раходятся прямо за городом на юге по дороге к пещерам Будды. Тело уже забрал офицер из префектуры для осмотра. И Мо Чжунпин тоже, думаю, там.       Ли Ляньхуа и Фан Добин переглянулись. С одной стороны, эта история не имела прямого отношения к тому, зачем они прибыли в Лоян, но весь их предыдущий опыт просто кричал, что случайных совпадений не бывает, и раз уж таким образом снова всплыла семья оружейников Хэ, им стоит узнать больше.       - У вас есть оружие работы мастера Хэ? Я бы хотел посмотреть, — попросил Фан Добин.       - Конечно, вот этот кинжал, те два меча и ещё кольчуга. Советую выбрать что-то, - хозяин выложил названные вещи на прилавок. – Не корысти ради, а потому что скоро вы оружия Хэ больше нигде не найдете, мигом всё раскупят, даже если цену поднять. Эх, такой мастер погиб.., - он сокрушенно покачал головой.       Ли Ляньхуа и Фан Добин внимательно рассмотрели все четыре предмета. Ни один из них очевидно не был из облачного железа, но качества отменного.       - Я возьму этот кинжал, - указал Фан Добин.       - Только его? Возьмите один из мечей, молодой герой. Они превосходного качества. А господин учёный может взять кольчугу. Будете чувствовать себя в безопасности. Она очень лёгкая и не стесняет движений, - хозяин лавки приподнял кольчугу, демонстрируя. Фан Добин посмотрел на Ли Ляньхуа, но тот показал, что ничего больше не надо.       - Только кинжал, пожалуйста.       Расплатившись, они вышли из лавки и остановились, чтобы решить, что делать дальше.       - Идём в префектуру?       - Фан Сяобао, ты полагаешь, что твоя светящаяся энтузиазмом физиономия сразу произведёт на префекта такое впечатление, что тебе всё покажут и расскажут?       - Тогда вернёмся к цзедуши Шэню и получим у него то, что произведёт впечатление, - Фан Добин ухмыльнулся и повернул в нужном направлении.       2.2. Мужской монастырь напротив женского монастыря — хоть и нет ничего, всё равно подозрительно.       Цзедуши Шэнь с готовностью выдал Фан Добину жетон, дающий особые полномочия действовать от его имени, так что все службы, включая местную префектуру, обязаны были оказывать содействие во всем, что потребует его предъявитель. Причина такой щедрости была очень проста – цзедуши получил подтверждение из столицы о том, что Фан Добин предотвратил незаконную торговлю порохом, чем заслужил благосклонность императора, и одновременно приказ о всяческом содействии в дальнейшем расследовании. Но последние колебания цзедуши о наделении юного аристократа особыми полномочиями были развеяны, когда ему доложили, что разыскиваемый Фан Добином человек приобрел накануне меч у кузнеца Хэ, чье оружие уже много лет считалось лучшим в провинции, а сегодня этот кузнец был убит.       Ли Ляньхуа и Фан Добин были не менее впечатлены услышанными новостями о том, что буквально вчера герой деревеньки Фуцзы приобрел меч у кузнеца Хэ. Так что они поспешили в префектуру, чтобы своими глазами увидеть погибшего и услышать от его ученика, что же с ними произошло.       Тело Хэ Вейцзиня находилось в прозекторской, и коронер уже произвел его тщательный осмотр. Офицер префектуры после демонстрации Фан Добином жетона, выданного цзедуши, без лишних вопросов выдал отчет коронера, в котором говорилось, что тело мужчины лет 30-40 на момент осмотра твердое, мышцы задеревеневшие, что указывает на то, что смерть наступила не менее 6 часов назад. Голова отсутствует. Срез на шее находится над 7 позвонком, ровный, произведен под углом около 30 градусов снизу спереди, кверху сзади, слева направо, вероятно, выполненным с большой силой за один удар орудием, имеющим острую режущую кромку. Признаки отравления отсутствуют. Имеются старые следы от ожогов на руках. Смерть предположительно последовала от отсекания головы от туловища. Точную причину смерти установить не представилось возможным, в связи с отсутствием головы.       Разумеется, чтением отчёта Ли Ляньхуа и Фан Добин не ограничились, отправившись самостоятельно осмотреть тело. В прозекторской коронер молча указал на один из укрытых белой тканью столов и выдал две пары перчаток.       Подойдя к столу и надев перчатки, Фан Добин стянул ткань вниз. Обезглавленное тело ещё не успело обмякнуть. Мужчина лежал на спине с уложенными прямо руками и ногами. Одежда на нем была простой, но добротной, явно принадлежащей ремесленнику. Её, видимо, снимали при осмотре, поскольку нижняя рубаха была не заправлена и заметно перекошена на плечах. Верхняя часть рабочей куртки и все слои одежды под ней глубоко пропитались кровью, больше с правой стороны, где на куртке потеки были ниже подмышек. Брюки и ботинки брызг или потеков крови не имели. Ли Ляньхуа приподнял и осмотрел обе кисти и ногти покойного. Аккуратно подцепил и вытащил из-под ногтя среднего пальца правой руки не то нитку, ни то ворсинку. Фан Добин хмуро приподнял брови. Они переглянулись, словно ведя молчаливый диалог. Ли Ляньхуа замер в глубокой задумчивости.          - Голова, действительно, отрезана, а не отрублена, - прервал, наконец, молчание Фан Добин. – Это не двусторонний меч. Может быть хендао или..,- он выдержал паузу, как будто что-то прикидывая, -  сабля девяти колец.       Ли Ляньхуа отмер, слегка дернувшись, как будто стряхнул свои мысли, а затем ухватился рукой за воротник куртки покойного, другую подсунув под плечи:       - Помоги.       Фан Добин подхватил труп в нижней части, и они перевернули его набок, чтобы осмотреть спину. Сзади потеков крови было меньше, но общая картина та же. Только на куртке и брюках была ещё грязь, как если бы человек лежал на чем-то пыльном и закопчённом. Они опустили тело обратно. Фан Добин нахмурился ещё больше. Было в этом всём нечто неправильное. Ли Ляньхуа потянулся почесать по привычке бровь, но остановил руку напротив лица в недоумении, как будто только что увидел на ней перчатку. Опустил руку обратно и вздохнул:       - Надо посмотреть на повозку.       Фан Добин кивнул, снова прикрыл тело тканью и двинулся к выходу, стягивая на ходу перчатки и догоняя ушедшего вперед Ли Ляньхуа.       Деревянная повозка стояла во дворе вместе с лошадью, которую, видимо, некуда было здесь девать, поэтому её не распрягли, но кто-то все же поставил животному ведро воды. Спереди повозка имела скамью для пары седоков, а сзади грузовую часть с бортами, один из боковых откидной. Скамья больше слева и пол под ней были закапаны кровью. Также кровь была у откидного борта и ещё больше в дальней части повозки на полу, но уже в виде пятен и полос. Сам пол был деревянным и немного пыльным, как обычно и бывает в открытых повозках, передвигавшихся по немощеным дорогам.       Фан Добин мазнул пальцем по пыльном полу и оценил результат в виде серой грязи на нём. Ли Ляньхуа иронично хмыкнул, посмотрев на него как на неразумного ребенка.       - Я просто убедился, - Фан Добин смущенно, но с изрядной долей озорства во взгляде отвернулся, как будто заинтересовавшись чем-то в другой стороне, быстро обтер об одежду грязный палец, а затем кинул через плечо:       - Пойду спрошу, было ли что-то ещё в повозке кроме тела.       Ли Ляньхуа всё с такой же лёгкой насмешливой улыбкой неторопливо пошёл следом.       В помещении, где офицеры допрашивали свидетелей, было значительно теплее, чем на улице. За одним из столов сидел парень примерно одного с Фан Добином возраста в окровавленной одежде с перевязанным обрубком вместо левой руки. Его лицо было таким бледным, что, казалось, он в любой момент может грохнуться в обморок. Было не трудно догадаться, что это и есть подмастерье Мо Чжунпин. Фан Добин сразу же направился к нему. Ли Ляньхуа же прошёл дальше к столу, на котором лежали различные предметы, в том числе сабля девяти колец, по которой медленно ползали две полусонные мухи, видимо, пробудившиеся благодаря теплу стоящей неподалеку жаровни для обогрева. Ли Ляньхуа задумчиво разглядывал саблю, мух, а потом и весь стол, на котором лежали ещё кошель и пара свитков.       - Мы почти закончили. Тебе нужно только прочитать и оставить отпечаток пальца, - произнес офицер, поглядывая тревожно на раненного парня. Ему совсем не хотелось, чтобы тот рухнул здесь в обморок. Это создало бы лишние проблемы.       - У меня тоже есть вопросы, - встрял Фан Добин.       - Господин, этот парень серьезно ранен, ему нужен отдых. Я уже допросил его и дам вам прочитать, - офицер помахал листом бумаги. – Вот, Сяопин, поставь здесь свой отпечаток и можешь уезжать. Повозка нам больше не нужна. А за вещами путь придёт госпожа Хэ. Нам все равно нужно её тоже допросить.       - Но я всё же хотел бы.., - начал снова Фан Добин, но Ли Ляньхуа громко перебил его, всё также стоя у стола:       - Чья это сабля?       - Мастера Хэ, - ответил Мо Чжунпин слабым голосом.       - Это ей вас ранили и убили мастера Хэ?       - Нет-нет, - замотал головой подмастерье и ещё сильнее побледнел, хотя, казалось бы, куда больше.       - Мы её осматривали, крови нет, - недовольно нахмурился офицер. - Дайте уже парню отдохнуть. Я сам всё вам расскажу и покажу.       - Конечно-конечно, извините за моё любопытство, - Ли Ляньхуа просил прощение с самым смиренным и покаянным видом, так что офицер только покачал головой, удивляясь, что вообще здесь делает этот странный учёный. Ему хватало одного молодого нахального аристократа, с которым приходилось считаться из-за жетона цзедуши. Он снова с тревогой поглядел на подмастерье:       - Сам доедешь?       Мо Чжунпин кивнул, осторожно поднимаясь, и не отрывая взгляда от пола. Офицер всё же встал, проводил его до повозки и помог забраться.       - Не забудь сказать госпоже Хэ, чтобы она зашла к нам.       Мо Чжунпин снова молча кивнул, дернул поводья, понукая лошадь, и выехал за ворота.       Когда офицер вернулся к своему столу, Фан Добин и Ли Ляньхуа уже дружно читали только что записанные показания. Он только недовольно вздохнул очередному их самовольству и пошёл налить себе чаю. Предлагать его этим бесцеремонным господам он не собирался.       По мере чтения лица Фан Добина и Ли Ляньхуа сменили несколько выражений, но преобладали хмуро-удивленные и сосредоточенно-тревожные.       - Я всё равно не понимаю, - протянул Фан Добин, возвращая лист с показаниями на стол, когда они закончили.       Ли Ляньхуа ничего не ответил, пребывая в глубокой задумчивости, о которой свидетельствовали неподвижность его позы и трение большим и указательным пальцами друг о друга.       Фан Добин не стал его донимать и пошёл посмотреть на саблю Хэ Вэйцзиня. Брезгливо прогнав мух, он взял её в руки и внимательно осмотрел. Действительно, нигде ни следа крови. Хотя сама сабля по форме вполне могла подойти в качестве орудия убийства оружейника. Показания Мо Чжунпина свидетельствовали, что мастер Хэ был убит не саблей, а хендао. По его словам, они с мастером Хэ с рассветом поехали на повозке в плавильни за железом и другими металлами. На обратном пути должны были ещё заехать на рынок и купить продукты по списку, приготовленному госпожой Хэ. У мастера с собой был кошель, списки для покупок в плавильнях и на рынке, а также его любимая сабля. Первый образец из тех, что он делал потом для монастыря Шаолинь. Но до плавилен они не доехали, так как внезапно появился всадник в маске и, ничего не говоря, с размаху отрубил голову мастеру Хэ, а потом потребовал от Мо Чжунпина отдать ему меч Лунцзянь. Далее в показаниях следовало разъяснение, о каком вообще мече речь.       Три года назад к мастеру Хэ приехал юный воин и заказал для своей младшей сестры меч с определенными свойствами. Он хотел, чтобы меч ближе к центру был гибким и прочным, а по краям жестким, сохраняющим бритвенно-острую заточку, и при этом не сильно тяжелым, удобным для женской небольшой руки. Возможно, были ещё какие-то требования, о которых подмастерье не знал. Но сам заказ был как вызов для мастера Хэ Вэйцзиня, и он его принял. Примерно через год юный воин приехал забрать меч, но тот не был готов. Заказчик не рассердился, а дал ещё время. И вот наконец около полугода назад работа была окончена, мастер создал меч Хуанцзянь. Но ему пришло в голову, что раз есть самка, то должен быть и самец. И тогда он сделал в пару Фениксу - Дракона. После этого он послал сообщение тому воину, чтобы он забрал свой заказ, но про второй меч умолчал. Однако, когда заказчик прибыл, то, вручив ему меч Феникса, мастер не удержался и показал меч Дракона. Заказчик, который казался весьма довольным, увидев второй меч, переменился в лице и стал как будто встревоженным. Он попросил мастера продать ему и парный меч, но Хэ Вэйцзинь отказался. Юный воин стал совсем хмур, однако больше не настаивал и уехал, пожелав Лунцзяню найти достойного хозяина, как будто говоря, что такой хозяин вовсе не мастер Хэ. Этот самый меч и потребовал убийца. Похож ли он был на того воина, Мо Чжунпин не мог сказать. Рассказывал ли о Лунцзяне мастер Хэ кому-то ещё, ему тоже не было известно. Он даже не знал, где мастер хранил этот меч, в чем и поклялся убийце. Но тот не захотел слушать, отрубил ему левую руку и пригрозил, что, если через три дня в конце часа Тигра он не привезёт Лунцзянь к подножию самой большой статуи Будды в футляре как подношение, то в час Дракона тоже лишится головы. После чего забрал отрубленные голову и руку и уехал. Кое-как перетянув обрубок и остановив кровотечение, Мо Чжунпин погрузил тело мастера в телегу и вернулся домой.       История была жуткой и совершенно безумной. Но подозревать Мо Чжунпина не было оснований. Мало того, что на имевшимся при нём мече не было крови, но он сам лишился руки, и у него отсутствовал мотив для убийства и членовредительства.       - Идём к вдове.       Фан Добин вздрогнул от неожиданно прозвучавшего прямо под ухом голоса бесшумно подошедшего Ли Ляньхуа и инстинктивно схватился за меч.       - Пугать-то так зачем? – осознав, кто это, он недовольно фыркнул и опустил руку.       - Это кто кого ещё пугает? - успокаивающе похлопал себя по груди Ли Ляньхуа, шарахнувшийся в сторону от резкого движения Фан Добина.       Они посмотрели друг на друга и едва не рассмеялись, но сдержались, потому что здесь и сейчас это было бы не очень уместно, тем более что офицер префектуры уже косился на них.       - Спасибо за сотрудничество, - бодро помахал ему рукой Фан Добин и они, наконец, оставили префектуру, избавив её служащих от своего деятельного внимания.              2.3. Можно ль надолго                       тело упрятать дракона?             В суетной пыли                       ещё не исчезли страданья –             Пусть же владеет                      тобой государь просвещенный.                     Ремесленный квартал отличался от торгового как глубокое озеро от бурной реки. Спокойный, тихий, но полный внутри дворов жизни, где ткали, вышивали, пекли, столярничали и за всем этим ходили не только на рынок, но и друг к другу, поддерживая ремесло и добрососедские отношения.         Дом и двор Хэ Вэйцзиня отличались только тем, что имелось два входа: один в жилую часть, а другой через закрытое навесом пространство в кузню, из которой тоже можно было пройти во внутренний двор к дому. Под навесом около кузни, где стояли пара столов со стульями, нуждающиеся в услугах кузнеца могли обсудить заказ, или передать подмастерьям утварь и инструменты в починку, или подковать лошадь. Из кузни шёл такой жар, что тепло доходило и туда, так что дополнительный обогрев не требовался. Но сейчас, когда Фан Добин и Ли Ляньхуа подошли ко входу в кузню, печи были погашены, не слышно было ни звона металла, ни стука молотков. Так что воздух там был, как и везде, стылым. Зимой в Лояне часто температура опускалась ниже нуля, особенно ближе к ночи.       Они вернулись на улицу, чтобы подойти и постучать в ворота, но неожиданно откуда-то сверху спрыгнул человек и заставил их отшатнуться к стене. Фан Добин выхватил меч. Но человек не обратил на него никакого внимания, а практически прижав Ли Ляньхуа к стене, схватил за запястье. Тот не сделал ни одной попытки вырваться, только вздохнул, насмешливо улыбаясь, и отвернул голову в сторону, чтобы не стоять нос к носу с нависающим над ним Ди Фэйшэном.       - Лао Ди, ты охренел? - возмутился Фан Добин.       - Заткнись, - Ди Фэйшэн, по-прежнему, не удостоил его даже взгляда, сосредоточенно ловя пульс Ли Ляньхуа и проверяя его внутренние силы. - Ты что, опять пытаешься улизнуть? - он, наконец, возмущено отбросил руку Ли Ляньхуа, в которую до этого вцепился, и отступил на шаг. - Где твои внутренние силы?        Ли Ляньхуа пожал плечами, всё также улыбаясь и растирая покрасневшее запястье:       - Сам бы хотел знать.        Ди Фэйшэн, глядя в упор, достал меч и махнул в направлении шеи Ли Ляньхуа. Тот даже не дёрнулся. Алая капля собралась в уголке пореза на шее и остановилась, потому что это был даже не порез, а просто глубокая царапина. Ли Ляньхуа перевел укоризненный взгляд на Ди Фэйшэна и снова вздохнул, как будто имел дело с хулиганящим ребёнком.       - Ты что творишь? – уже совершенно разозлившийся Фан Добин сделал резкий выпад мечом в сторону Ди Фэйшэна. Завязалась потасовка. Ли Ляньхуа вздохнул в третий раз, теперь с досадой, и замахал руками, пытаясь пантомимой призвать прекратить драку посреди улицы. Но долго это всё равно не могло продолжаться, потому что Ди Фэйшэн, вышедший на восьмой, максимальный до настоящего времени уровень владения внутренними силами, и имеющий пока ещё несоизмеримо больший опыт и мастерство в боевых искусствах, через 10 ударов уже обезоружил Фан Добина и приставил меч к его шее. Фан Добин яростно пыхтел, с возмущением глядя на своего противника. Ли Ляньхуа опустил руки и уже открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут раздался мрачный детский голос:       - Дядя, если вам надо подправить меч, то здесь не получится. Идите в кузню дальше по улице и направо.        Все трое мужчин медленно повернули головы в сторону источника звука. В воротах стоял мальчик лет 6 со строгим не по-детски выражением лица.       - Если вы хотите отрубить кому-то голову, то сделайте это, пожалуйста, в другом месте, а то мама снова будет плакать. И вообще, дядя, превосходство – это ещё не добродетель.       Фан Добин фыркнул, несмотря на угрожающее положение. А Ли Ляньхуа с усмешкой почесал нос. Замечание было даже слишком метким.       Ди Фэйшэн нахмурился, быстрым движением закинул меч за спину, зачехляя его уже на ходу, в два шага оказался около мальчика и, схватив его за шкирку, поднял над землёй:       - Ты ещё кто?       Фан Добин и Ли Ляньхуа успели только шагнуть в их сторону, уже догадываясь, кто этот ребёнок， когда из ворот выбежала женщина с бледным лицом и печальными глазами. На какое-то мгновение при виде открывшейся картины с висящим в руке грозного Ди Фэйшэна мальчика в её глазах мелькнул испуг, но она тут же взяла себя в руки, и со спокойной и мягкой интонацией попросила:       - Господин, отпустите, пожалуйста, моего сына. Он всего лишь ребёнок и, если что-то и сказал вам не по нраву, то по недомыслию, не желая вас обидеть.       При этом она аккуратно, но уверенно положила руку на плечо Ди Фэйшэна, принуждая его вернуть мальчика на землю. Тот вскинул немного удивлённо брови, потому что мало кто рискнул бы к нему прикасаться, но позволил опустить свою руку и разжал пальцы.  Мальчик тут же отскочил, прижимаясь к матери, но остановился не позади, а перед ней. Ди Фэйшэн с усмешкой оценил его храбрый манёвр и молча отошëл в сторону.       Ли Ляньхуа, напротив, ещё шагнул вперёд и обратился к женщине:       - Госпожа Хэ Шуан, я полагаю? Извините за это недоразумение. Моя фамилия Ли, я учёный школы Жуцзя, сопровождаю моего друга Фан Добина, -  он указал на того, кого представлял. - По поручению цзедуши Шэня мы расследуем гибель вашего супруга, поэтому пришли задать вам несколько вопросов, но случайно встретили другого нашего друга - мастера Ди из Цзянху, и на радостях эти два героя решили поделиться новыми навыками.        На последнем заявлении Фан Добин закашлялся, сдерживая смешок, а Ди Фэйшэн просверлил Ли Ляньхуа долгим, не предвещающим ничего хорошего взглядом.       Протараторив всё это на одном дыхании, Ли Ляньхуа, сложив руки в извиняющемся жесте, уже медленно закончил:       - Прошу нас простить за это недоразумение. И, если возможно, ответить на наши вопросы.        Пока он говорил Хэ Шуан тихонько подтолкнула сына в сторону ворот, и, когда он скрылся во дворе, осталась стоять с опущенным вниз взглядом, но спокойно и прямо, только пару раз подняв глаза на каждого, кого Ли Ляньхуа представлял, а, когда он закончил, негромко ответила:       - Всё в порядке, давайте пройдём в дом и поговорим.        Она провела их через двор и усадила в гостиной, попросив подождать, пока она приготовит чаю. На возражения Ли Ляньхуа и Фан Добина, что это не обязательно, она слегка вздохнула и объяснила, что разговор будет для неё вряд ли простым, и чай нужен в первую очередь ей. После этих слов Фан Добин смущëнно заерзал и опустил глаза на стол, Ли Ляньхуа сочувственно улыбнулся и кивнул, а Ди Фэйшэн так и остался сидеть с каменным лицом и прямой спиной, как сидел с самого начала.       Минут через 5-10 чай был подан и разлит.       - Вы, вероятно, хотите, чтобы я рассказала о моем муже? – нарушила неловкое молчание Хэ Шуан, и не дожидаясь ответа, продолжила. – Господин был хорошим человеком. Меня сосватали за него 8 лет назад. До этого мы не знали друг друга. Его имя ещё не было таким известным, как сейчас, но его мастерство уже ценилось, и он был достаточно состоятелен, так что мой отец, хотя он и из чиновников, счел брак подходящим для третьей дочери.  Мы хорошо жили, через два года после свадьбы родился Хуоцзинь. Господин был рад,  но всё его время и все мысли по-прежнему принадлежали в первую очередь кузне. Он постоянно искал, как можно сделать более совершенные оружие и броню. С ним работало сначала два подмастерья, а четыре года назад он сделал Мо Чжунпина  старшим, и взял ещё одного мальчика в ученики. Господин был терпеливым мастером, никогда не кричал, но всегда оставался слишком в себе, в своих мыслях, так что ребятам мало доставалось объяснений, они учились больше только глядя, что и как он делает.       Хэ Шуан сделала паузу, отпив ещё чая. Ли Ляньхуа внимательно смотрел на неё мягким взглядом, в котором было заметно также уважение и сочувствие. Эта молодая миловидная женщина очень хорошо владела собой. А кроме того, она облегчила им задачу, избавив от неловкой необходимости задавать личные вопросы, и сама рассказывала практически всё, что могло бы их интересовать.       - У моего супруга ни с кем не было конфликтов, - продолжила Хэ Шуан. – Соседи его уважали, заказчики почти всегда были довольны. А если кого-то что-то не устраивало, то он переделывал или без споров возвращал деньги. Я занималась домом и сыном. Муж всегда давал столько денег, сколько я просила. У нас не было нужды или долгов, и нам никто не был должен. Господин не любил одалживать. Мог подарить небольшую сумму, если человек действительно нуждался, но в долг не давал. Мы хорошо жили, - повторила она, слегка дрогнувшим голосом, и снова отпила чая. Тонкие длинные пальцы с силой сжали чашку. Через некоторое время она взяла себя в руки и продолжила:        – Вы, наверное, хотите узнать про Хуанцзянь и Лунцзянь? – она вздохнула. – Господин был одержим мечами. Этот заказ три года назад… У него даже глаза засветились, когда он его получил. Заказчик, юный воин… - она запнулась и немного нахмурилась. – Я знаю, что рассказал Сяопин, но не думаю, что тот юный воин мог бы убить моего мужа из-за Лунцзяня, да и вообще из-за чего бы то ни было.       Она замолчала, то ли погрузившись в воспоминания, то ли не зная, как объяснить свои слова. Тонкие морщинки проявились на высоком лбу и в складке между выразительными бровями.       - Почему вы думаете, что не мог? – наконец, не выдержав затянувшуюся паузу, спросил Фан Добин.       Хэ Шуан подняла на него взгляд и улыбнулась грустной улыбкой. Лицо её сразу стало моложе.  До этого казалось, что ей ближе к 35, но теперь стало понятно, что нет и 30. Невыплаканные слезы в коричнево-медовых глазах, темные круги под ними и печально опущенные уголки губ добавляли лет пять.       - Этот воин, думаю, вашего возраста, - она всё ещё смотрела на Фан Добина. - С таким же добрым взглядом. Кое в чем я не уверена, поэтому не буду говорить, но это тоже делает ещё менее вероятным, что он убил бы господина. Что касается мечей. Точно не знаю их свойств, но они были чем-то совершенно новым, по сравнению с тем, что господин делал раньше. Он смог улучшить клинок не только в крепости железа, но и в чем-то, что связано с использованием внутренних сил. И свойства эти были похожи на инь и ян. Когда тот воин узнал о Лунцзяне, он действительно расстроился и попросил продать ему второй меч, но… - она снова замолчала, подбирая слова. – Я думаю он просто опасался их связи. Не прямой, потому что её не было, но той, что описывают в легендах. Хуанцзянь был предназначен для девушки, и этот юный воин, думаю, беспокоился, что, если Лунцзянь попадет в плохие руки, и девушка узнает об этом, ей может стать неприятно, и подарок будет испорчен.       Хэ Шуан снова замолчала, на этот раз, похоже, исчерпав всё, что считала нужным сказать сама.       - Почему вы ни разу не назвали имя этого воина? – задал вопрос Ли Ляньхуа.       - Я его не знаю.       - Но ваш супруг как-то известил его, когда меч был готов?       - Он отправил голубя, которого тот оставил.       - Умно, - Фан Добин усмехнулся. – Может быть, вы хотя бы примерно знаете, откуда он?       - Нет, - она задумалась на секунду. – Этот воин точно из состоятельной семьи, у него правильная речь, хорошие манеры и.., - она снова замялась, слегка улыбнувшись. – Он с явной любовью заказывал этот меч в подарок, был очень дотошен и терпеливо ждал, пока не получилось именно то, что он хотел.       - Для кого он заказал меч?       - Он сказал, что для любимой младшей сестры.       - Расскажите ещё про Мо Чжунпина, - попросил Ли Ляньхуа.       - Сяопин хороший молодой человек, очень старательный. Он поступил в ученики в 12 лет и из кожи вон лез, чтобы получить похвалу. Был очень горд, когда стал старшим подмастерьем. Я не очень хорошо знаю их дела в кузне, но Сяопин хотел тоже сделать что-то свое, особенное, однако господин не сильно замечал это, и Сяопин немного расстраивался. Я уже говорила, что господин часто был весь в своих мыслях, особенно, когда работал.        - Сяопин мог солгать о том, что произошло? - Ли Ляньхуа спросил прямо, потому что эта женщина явно предпочитала говорить без обиняков.       - Солгать? – Хэ Шуан искренне удивилась. – Зачем ему?       - Я просто предположил, - успокаивающе улыбнулся Ли Ляньхуа, - Ваш муж и ваши подмастерья владеют боевыми искусствами?       - Да, конечно, муж и мальчики должны иметь определенные навыки, чтобы делать хорошее оружие, проверить его баланс и другие свойства. Но это не высокий уровень мастерства.        - У вас есть предположение, кто мог убить вашего мужа?       Хэ Шуан отрицательно покачала головой:       - Я много думала об этом, конечно, но не представляю, кому понадобилось совершить такое с господином.       - Вы знаете, где хранится Лунцзянь?       - Нет. Правда, не знаю, - добавила она, заметив удивление на лицах Ли Ляньхуа и Фан Добина. Безразличное выражение лица Ди Фэйшэна практически не менялось во время всего разговора. Хотя чай он всё же выпил.       - Господин обычно ничего не прятал от меня, - пояснила дальше Хэ Шуан. - Я знаю, где хранятся все деньги и ценности. Но меча там нет. Пока не представляю, где он может быть. Но, если найду, могу вам сообщить, если скажите куда.  А лучше напишите. Она встала и принесла лист бумаги и перо.       - В дом цзедуши Шэня, пожалуйста, для меня, - Фан Добин написал своё имя.       - Хорошо, - сказала Хэ Шуан, убирая листок. – Больше не знаю, что вам ещё рассказать.       - Последний вопрос, - с лица Ли Ляньхуа исчезла мягкость и появилась редко демонстрируемая им пристальность внимания:       - Имел ли ваш муж какое-то отношение к семье Хэ из ордена Чанма, которые погибли в Лояне 15 лет назад?       - Он был подмастерьем у них и взял фамилию учителя. Когда на них напали, муж был в плавильнях. Мастер отправил его туда на несколько дней, чтобы изучить какие-то свойства железа, я не знаю, какие. Всех убили, как раз пока он был за городом. После этого он больше ни у кого не стал работать, а открыл свою кузню. Это всё, что я знаю.       - Ваш муж знал секрет облачного железа?       - Нет, конечно. Такое знали только мастера или ближайшие члены семьи Хэ.       - Спасибо, мы услышали, всё, что было нужно, - Ли Ляньхуа встал, а за ним и остальные. – Не будем больше вам докучать сегодня. Если вдруг вспомните или узнаете что-то, что посчитаете важным, сообщите, пожалуйста.       Хэ Шуан кивнула, после чего проводила гостей до ворот, и, заперев их, вернулась домой.