Растерзание

      Чувствуя носом ветер, Пуля немного переживала, но всё равно ей нравилось. Она сидела в сумке на груди Мордэнара, пока тот быстрыми и широкими шагами бежал в направлении безымянной деревни. После того, как он съел Тибериу и отоспался, его переполняли силы. Из-за большой скорости у него слезились глаза, но он не останавливался.       Несколько часов он не давал себе отдыха, пока не наступили сумерки. Тогда он остановился рядом с рекой, чтобы дать Пуле напиться воды, а самому поохотиться. Перерыв длился около двадцати минут. Они оба утолили голод, жажду и другие потребности. А до места назначения уже осталось совсем немного.       Деревня в это время суток была совсем тихой, разве что стрекотали всякие кузнечики. Свет горел всего в паре домов и в пивнушке. По этим улицам Мордэнар шёл медленно и тихо, стыдясь своих поступков на сей раз искренне. Он без преград вошёл в незапертый дом Йохана. Никого не было дома. Осталось ждать его. В это время Пуля осторожно высунулась из сумки, но не вылезла.       — Не стесняйся, малышка, — приободрил её Мордэнар. — Здесь хорошо. Тепло и уютно. Тебе понравится.       Спустя лишь пару минут Йохан вернулся. От него ничем не пахло, он был трезв и очень вымотан. Войдя в свою комнату, он ожидал увидеть что угодно, но точно не мужчину в рванье, скромно стоящего у окна со зверем в обнимку. Он схватил швабру от неожиданности и чуть не замахнулся.       — Йохан, это я! — позвал Мордэнар дрожащим голосом. — П-прошу, поговори со мной!       — Бог ты мой, — прошептал Йохан. — Неужели ты и вправду настолько обнаглел?       — Позволь мне объясниться! Я… Я просто… Я хочу извиниться.       — А ты не думаешь, что уже опоздал со своими извинениями?       — Знаю, — сказал Мордэнар, и по его щекам побежали слëзы. — Я и не надеюсь, что ты сможешь меня простить. После того, что я сделал, я бы и сам себя не простил. Но мне правда стыдно, правда жаль. Я долго думал об этом… Ещё совсем недавно я был ничем не лучше тварей, на которых охотился. А тогда я даже не мог представить, что ты чувствовал тогда. Думал только о себе. Если бы только я мог всё исправить.       — Наломал ты дров, конечно, — голос Йохана смягчился. — Рад видеть, что ты раскаиваешься. Я принимаю твои извинения, но простить не могу.       — Спасибо… Но у меня к тебе есть просьба. Несколько просьб.       — Кто бы сомневался. Очень в твоём духе.       — Умоляю тебя, — Мордэнар встал на колени, — найди время и посети отца Эриха за меня. С-скажи ему, что я прошу у него прощения за свою дерзость.       — А сам-то почему не извинишься? — спросил Йохан, сев рядом.       — Ну… Посмотри мне в глаза.       На самом деле, Йохан уже увидел, что что-то точно было не так. Однако, когда он убедился в этом окончательно, на его лице вновь появилось выражение печали. Тяжело вздохнув, он положил руку на плечо Мордэнара.       — Как это с тобой приключилось, Вик? — спросил он шëпотом.       — Как это обычно и бывает, — сглотнул Мордэнар. — Укус. Позор. Я оказался слабаком, а тот вампир просто поиздевался надо мной. Он сам и заказал своё убийство. Ну, я убил его… Буквально вчера… Но я пожертвовал твоим ножом. Да я даже арбалет свой проиграл… Ничтожество.       — Подумаешь, нож. Подумаешь, арбалет. Я могу тебе другой достать. Когда буду в Кирхдорфе, поищу тебе арбалет, лучше прежнего.       — У меня ещё одна просьба. На ручках у меня. Видишь? Её Пулей зовут. Я хочу, чтобы ты о ней позаботился вместо меня. Она уже совсем ручная стала. Ест мелких животных, но и плоды может тоже кушать.       — Лесная собака? — хмыкнул Йохан. — Мне не жалко, конечно, но она же не купалась в святой воде. Почему ты сам о ней не позаботишься?       — И ещё, — продолжил Мордэнар, — по заказу, когда я выполню работу, герцог Дэнеску из Лунненштада заплатит мне любой суммой. Если тебе нужны деньги, приезжай туда, отыщи старого хрыща по имени Айзек и потребуй у него столько, сколько тебе нужно.       — Но что насчёт тебя? Ещё раз повторяю.       — А? Ну, всё просто. Я ведь уже не человек. Это моя последняя просьба. Убей меня.       — О как… — печально сказал Йохан. — Я тебя понимаю, но…       — Я ненавижу это тело, — сказал Мордэнар. — Но ты же знаешь, если я убью себя сам, то стану комаром-переростком, как тот, что напал на твою деревню. А если меня убьёшь ты, я хотя бы смогу упокоиться в мире перед тем, как попасть в Ад.       — Я не знаю, смогу ли сделать это, Виктор. Мы же были друзьями. Наконец-то примирились. И ты просишь тебя убить.       — Йохан, прошу тебя. Я не могу так жить. Запах свежей крови сводит меня с ума, я становлюсь настоящим животным! Я больше никогда не смогу жить, как нормальный человек. Пожалуйста, Йохан!       Мордэнар взял его за грудь, настойчиво умоляя убить себя. Слушать его отчаянные мольбы было невыносимо. В какой-то момент Йохан и сам чуть не начал кричать на него со слезами на глазах, но он взял себя в руки. Он встал, взял на руки Пулю и вынес её в другую комнату. Затем вернулся. Из шкатулки с ценностями Йохан достал серебряную цепочку с крестиком, самую обычную. Затем он прошептал:       — Requiem æternam dona ei, Domine. Et lux perpetua luceat ei. Requiescat in pace. Amen.       И стянул цепочку на шее Мордэнара. Кожа начала гореть. Несмотря на сильную боль, он не издал ни звука. Лишь опустил голову на бок и закрыл глаза. Он уже не осознавал, в какой момент он умер. Убедившись, что его проклятое сердце перестало биться, Йохан отошёл от него и перекрестился, отпустив одну скупую слезу.