Speed of Shadows

Как в него стреляли, Тэхен помнил смутно. В только что прояснившемся сознании нет путных мыслей, только голые обостренные инстинкты и сбившейся пульс. Есть его звериное чутье, родное истинное «Я», вопящее на всех уровнях бежать. Это то, что он лучше всего умеет делать по жизни. По тому, как натренированные лапы одним взмахом вскапывают земли саванны, можно уверенно сказать — вот оно, быстрейшее из всех наземных млекопитающих. Ким Тэхен с гордостью носил свой титул вместе с пятнистой шкурой. Его взгляд облюбовывал родные равнины, а душный воздух обжигал легкие каждый раз, когда когтистые лапы заполучали добычу. В животной ипостаси Тэхен жил и обладал жизнью, дикой, необузданной, всепоглощающей. И как-то так в один момент получилось, что обладать стали им, только сам Тэхен этого не заметил. Как иронично подобраться к хищнику его же способом. Такому гордому существу трудно признать чужое превосходство над собой, особенно обладая человеческим сознанием, по своей сути свободным и стремящимся к независимости. И вот однажды ему доказали одну истину: Ким Тэхен быстрый гепард, но не быстрее усыпляющего дротика. Темнота непривычна. Она искусственная, потому что создана человеческими стенами, поглощающими пространство, смыкающаяся над головой, отрывающая от неба и солнца. Тэхен издает надломленное шипение, чувствуя, что лапы от долгого пребывания в одном положении буквально одеревенели. Тело ломит, голова раскалывается, отдавая тупой болью. Сквозь дымку отступающего сна сложно понять, что творится вокруг, долетает лишь общий гул. А звук этот страшный и поглощающий, потому как звериный, и столько в нем тоски, горя и скорби, что мягкое человеческое сердце не выдержит. Вот только не у контрабандиста. Печальность своего положения Тэхен осознает не сразу. Не почувствовав присутствия человека рядом, он не спешит двигаться, давая себе время на акклиматизацию. Проклятое зрение не помогает: гепарды плохо видят в темноте, а Ким Тэхен и подавно не лучше. Находясь в животном облачении, Тэхен чувствует себя одновременно сильнее и уязвимее. Только через пару минут он видит в густом мраке блеск металлической решетки, на которой висит крупный замок. Страх притупляется, ломота вытесняет его. Тэхен осторожно вытягивает лапы, по одной вставая, сосредоточиваясь на том, чтобы удержать равновесие. Если бы он был человеком, это бы можно было назвать опьянением. Шатает не так сильно, зато ощутимо подташнивает. Приняв более устойчивое положение, Тэхен дает себе возможность осмотреться и понять, где он оказался. Помещение вокруг пусто, не считая многочисленных клеток с черными тенями внутри. Другие. Животные, не оборотни. Ким переводит внимательный взгляд с одной клетки на следующую: все грязные и погнутые, словно использовались много раз, но так и не сдались под напором отчаявшихся пленников. Вот, кто он теперь. Это его новый статус. Сглотнув и прочистив сухое горло, Тэхен старается внутренне успокоиться. Лапы покалывает от накатившего страха, который лишь усиливается, когда где-то рядом раздается отчаянный вой, проникающий внутрь до дрожи. Помещение огромное, животных много. Принюхавшись, Тэхен понимает, что рядом с ним хищники. Он видит очертания чужой скомкавшейся шерсти, густую холку и длинный хвост. Один к другому, эти животные безучастной падалью лежат в тюрьме, тихо скалясь и никак не реагируя на него. Видимо, привыкли, что новеньких завозят. Внезапно он ловит совсем отчетливый запах рядом, настолько яркий и подавляющий, что стало даже удивительно, как Тэхен не почувствовал его раньше. Видимо, рецепторы притупились от стресса, что не сразу словили довольно резкий аромат сбоку. Втянув воздух сильнее, в нем четко улавливается до боли знакомый запах дома. Его Африки. Чуть прохладный, освежающий запах кардамона и тропического леса. И хотя Тэхен не часто забредал туда, предпочитая открытые равнины и саванну, этот запах эвкалиптовых деревьев он узнает из тысячи. Он поспешно оборачивается в сторону дымчатого шлейфа, чей источник совсем рядом. Даже ближе, чем думал Тэхен. В соседней клетке густой мрак, отстраненный и неприветливый. Когда на него обращаешь свой взор, он скалится и обдает неприязнью, пугая еще больше. Доходит до крайности, ведь когда Тэхен смотрит в глубь, тяжелые веки соседа приоткрываются и на него резко смотрят неоново-желтые глаза. Зрачки быстро сузились, вперившись в незваного раздражителя, пытливо испытывая его. В любой другой ситуации Тэхен бы посторонился: ему не на что новые враги, но не сейчас. Они же едины в своей неволе, да? На него лениво смотрит черная пантера, почти в два раза больше него. И что самое важное — оборотень, такой же, как Тэхен. Разумный и человечный. Это немного успокаивает, отрезвляет рассудок. И пусть непонятно, как начать разговор, даже немного страшно, но ведь будет гораздо хуже, если Тэхен так и не поймет, что случилось и где он. Черная пантера дышит глубоко, вобрав в себя дозу нового запаха. Сливочный сандал, молочный пряный шлейф. Омега. Тэхен делает шаг ближе к чужой клетке, но замирает, когда желтые глаза сужаются. В темноте раздается пара хлопков — длинный черный хвост ударил о пол. Ему явно не особо рады. От боли и усталости становится плевать, так что Тэхен все же рискует идти на контакт. Ведь любое загнанное животное поймет такое же животное? — Что это за место? Черный хвост активней бьет по полу клетки. Угрожающе предупреждает, чтобы не трогали, да вот только Тэхену все равно, он даже не знает, угрожает ли что-то его жизни прямо сейчас? — Прошу, ответь. Я ничего не помню, ни как сюда попал, ни почему это случилось, — с мольбой смотрит на альфу, очевидно, не желающего контактировать. Тэхен добавляет. — Пожалуйста. — Можешь не стараться, — раздается вдруг звук с другой стороны, да так неожиданно, что шерсть на загривке встает дыбом. Тэхен резко оборачивается, вглядываясь в темноту. На него насмешливо смотрит красный волк, развалившись на боку в другой части комнаты, правее клетки черной пантеры. Глаза полны любопытства, но интерес этот в них настолько неприятный и скользкий, что заставляет поежиться. — Чонгук не заговорит с тобой, если сам не захочет. Высокомерный выскочка, — хихикает волк, показывая зубы мрачному соседу. Названный Чонгук, впрочем, не отвечает, кинув незаинтересованный взгляд вбок. Наличие других оборотней, даже подозрительных, радует Тэхена. Он облегченно выдыхает, направив свое внимание красному волку. И хотя в природе они и не особо ладят, часто сцепляясь из-за добычи, сейчас он хотя бы может как-то прояснить ситуацию. — Ты знаешь, где мы? — допытывается омега, разглядывая нового знакомого. В темноте плохо видно, но Тэхен помнит, что по природе красные волки небольшие, примерно как детеныши зебр и антилоп гну, песчано-красного цвета и несносного характера. Будь он в саванне, никогда бы не заговорил с ними по доброй воле. — Как не знать, — хитро щурится волк, явно получая мазохистское удовольствие от чужих страданий. — Ты на контрабандистском судне, дорогуша. И везут тебя далеко-далеко, если повезет, на продажу, а если нет… — облизывает пасть. — Кто ж знает. Тэхен внутренне холодеет, широко-раскрытыми глазами смотря в пустоту перед собой. Быть не может. Его все-таки поймали, посадили на цепь, как какое-то животное. Ведь люди и не подозревают об оборотнях, успешно скрывающих свое существование в течении многих столетий. Что теперь делать? Его увезут, возможно, продадут другим людям в качестве развлечения, или, что еще хуже, на шкуру или мясо? Знать мысли людей невозможно, а предугадать действие охотников тем более. Он в западне, как и все находящиеся здесь существа. От четкого осознания своего положения Тэхену хочется взвыть. На своем кошачьем, на человечьем, да как угодно. Беспокойство снедает, ползает по хвосту, заставляя дрожать и нервно метаться из стороны в сторону. Их всех тут везут в неизвестность, возможно, на смерть. — Новенький, — незнакомый грудной голос впервые раздается совсем рядом, прекращая душевные метания Тэхена. Он обжигает и одновременно замораживает внутренности, до того яркий и проникающий оттенок имеет. — У нас тут есть правило, которое тебе нужно уяснить. Люди делают обход несколько раз в день, по углам висят камеры. За нами наблюдают все время, и от них не укроется ни единый твой вздох. Поэтому если хочешь дожить до следующего утра, в человека не обращаешься. Все понятно? Глаза черной пантеры смотрят строго, практически жестко. Под их тяжелым надзором Ким сглатывает, но не отступает. Стойко держит возникшее напряжение, смотря на расположившуюся на полу пантеру сверху вниз. Даже так Чонгук умудряется давить на него аурой, дабы убедиться, насколько Тэхен серьезно воспринимает его слова. — Но ведь если они увидят нас в человеческом обличие, то мы им будем не нужны, — заявляет Тэхен, не до конца понимая такие правила. — Они же тоже люди и не будут идти против человека и его свободы. На него рычат, тихо и угрожающе. Чонгук явно не обладатель великого терпения. — Думай, прежде чем говорить, — зло смотрит на гепарда, даже поднявшись с места. — А как им объяснить, откуда взялся человек в клетке вместо хищника ты сможешь? Испарился? Перевоплотился? Ты всех нас угробишь, если раскроешь многовековое существование оборотней, а знаешь, что будет дальше? — желтые глаза приближаются к решеткам, давя сущность Тэхена. — Они отправят тебя на опыты, будут мучать до потери памяти, пока ты имя свое не забудешь, извлекут твой ген во имя науки, а нас всех прихватят заодно. Эти люди, им нужны только деньги. На твоей жизни сделают состояние быстрее, чем ты пасть раскроешь. Ким пораженно застывает, оказываясь нос к носу с разъяренным альфой. И ведь злятся-то не на него, он понимает, что Чонгук таким образом пытается их защитить. Теперь доходит: прояви они себя, настоящих, им тут же уготована судьба похуже, чем просто оказаться людской игрушкой где-нибудь в зоопарке или в цирке. Или на стене, думает Тэхен. А что еще хуже, они могут спровоцировать новые неспокойные времена, когда люди начнут догадываться об их существовании и организуют охотничьи отряды, преследуя оборотней по всем континентам. — Я понял, — твердо отвечает, прямо смотря в золотистые глаза. — От этого зависит наша общая безопасность. Чонгук еще пару минут смотрит на него, втягивая широким черным носом воздух, только затем кивая массивной головой и отворачиваясь. С его отступлением дышать как будто легче становится. Справа раздается ядреный смех красного волка, забавляющегося с перепалок кошачьих. Кажется, они в неволе дольше Тэхена, может, этот несчастный псовый уже тронулся умом? Настроение поганое, хуже некуда. Ответы на вопросы «А что делать?» и «Как быть?» мучают подсознание, не давая истерзанному разуму покоя. Тэхен кружит по клетке, которая уже кажется тесной и давящей, отвратительно маленькой. Длинные стройные лапы боятся закрытого пространства, развернуться в котором нормально невозможно, не говоря уже о беге. Бег. Равнины. Скорость. В этих трех словах жизнь, норма каждодневного существования, а теперь его лишили даже базовых вещей, запихнув в пространство в несколько метров. — Успокойся, — грубый голос прерывает нескончаемый поток мыслей. — Ты провонял своим страхом на весь отсек и нервируешь неразумных. А если они взбесятся, могут прийти люди. Тэхен отчаянно смотрит на Чонгука, который выглядит так, словно находится у себя дома. Это показное равнодушие и осуждение ломают его на части, помимо страха пробуждая злость. С какой стати он должен чувствовать себя неправильно? По-моему, вполне естественно, что оказавшись на волоске от смерти будешь испытывать волнение и шок, это не получится контролировать, будь ты хоть трижды самым смелым и коренастым оборотнем с закаленным человеческим характером. Этот Чонгук просто издевается над ним, постоянно тыкая в ошибки, даже не стараясь помочь и прояснить ситуацию. — Не обращай внимания, — новый тихий голос добивает его. Сколько тут еще, черт возьми, оборотней? Еле уловимый слабый аромат цитруса долетает до Тэхена. — Чонгук пытается держать все под контролем и заботится о нас, но получается у него это дерьмово. — Если тебе так охота трепаться и в тысячный раз объяснять все очередному новичку, Юнги, ты знаешь, что делать, — незамедлительно отвечает Чонгук. Юнги оказывается еще одним красным волком, самым дальним от их компании. На него падает свет лампы, поэтому Тэхен, наконец, может хоть что-то разглядеть. Уши его забавно торчат, хвост прижат к небольшому тельцу. Выглядит он спокойно и просто… никак. От него не исходит абсолютно ничего, что Тэхен мог хоть как-то проанализировать. Тем не менее, это пока единственный, кто ответил Тэхену более-менее ясно и вежливо, чем Ким, конечно же, воспользуется. Он строит милую мордочку, покладисто усевшись и готовясь слушать. — Пожалуйста, расскажи про это место. — Что ты хочешь знать? — не очень охотно отвечает псовый. Тэхен задумчиво обводит помещение взглядом. Кто знает, сколько еще Юнги захочет терпеть его вопросы, нужно выяснить сначала самое важное. — Вы пробовали сбежать отсюда? Прежде, чем Юнги успевает открыть пасть, второй красный волк заходится в неконтролируемом, истерическом смехе. Он тявкает на всю округу, обильно истекая слюной и пачкая пол клетки, пока Чонгук испепеляет его одним только взглядом. Насмеявшись, волк стреляет в Тэхена злобными глазками. — Да ты шутник, каких поискать, котик. Тэхен морщится, не сдерживая свирепого оскала. Расшатанные нервы шалят, а он не собирается церемониться со всякими шакалами. — Просто заткнись, Заин, — отдергивает Чонгук, прежде, чем Тэхен зашипит на него в ответ. — Перепалок нам тут не хватало. Красный волк скалится сильнее, выпуская феромоны альфы, сталкиваясь ими с чонгуковыми, отчего у всех вокруг начинает болеть голова. Заин, как назвал его черная пантера, явно недобро настроен по отношении ко всем ним, причину такому поведению Тэхен не находит. Но он здесь совсем ничего не знает, и даже разбираться в склоках не хочет. — Возомнил себя незнамо кем, черняк, — Заин чуть приседает, как перед атакой, провоцируя всем своим видом. — В вожаки метишься, воняешь на всю округу, а мы должны слушать тебя, развесив уши? Знаешь что, блохастая ты падаль, как только я отсюда выберусь… Он не договаривает, когда черная лапа обрушивается на рыжую макушку одним слитным мощным ударом. Тэхен вздрагивает, округляя и так большие глаза, пока Заин гавкает, царапая лапу Чонгука маленькими когтями. Скулит побито, пыжится, но держат его сильно, безжалостно вдавливая в металлический пол. Запах кардамона подавляет, превалируя даже над другим альфой, пока желтые неоновые глаза источают вселенскую брезгливость. — Мы это уже проходили, а ты все не уймешься, — рокочет Чонгук прямо над чужим ухом. Животные, уловившие беспокойство соседей, начинают активней кричать, дергая прутья, шатая клетки туда-сюда. Все это создает ощущение нарастающего беспорядка, поэтому Чонгук скорее убирает лапу, напоследок чуть оглушив ей нерадивое создание. Наступает долгожданная тишина. Перед тем, как снова улечься на бок, пантера косо смотрит на Тэхена странным нечитаемым взглядом, таким же озадачивающим, как и все вокруг. — Мы пробовали сбежать, ясно? — отвечает Юнги на первый вопрос Тэхена, и вот тому уже наплевать и на Заина, и на Чонгука. Ким весь обращается в слух. — Прутья не поддаются. Здесь есть буйволы, неразумные, но даже они не пробивают рогами их, не оставляют вмятин. Пролезть меж решеток нереально, застрянешь и задохнешься. Открыть замок без ключа никак. Тэхен задумчиво щурится. — Ключи у людей? — Да, у смотрителя. Он и охрана приходят два раза в день, их может быть разное количество. Спереть ключи не получится, тут камеры, — он кивает на два объекта в углу отсека. Теперь их красные глазки замечает и Ким. Отвратительно. — Ты выдашь себя, если обратишься и попытаешься взять ключ, тогда прибежит уже целая команда. Тэхен обессиленно опускается на задние лапы. Нет, он не спешит сдаваться, не будет пресмыкаться ни перед похитителями, ни перед Заином или даже Чонгуком. Сейчас, когда в голове складывается полная картина, хочется одновременно забиться в какой-нибудь уголок и завыть, но гораздо больше его переполняет злость. Даже у животных есть внутренняя тревога и ярость из-за отсутствия свободы: элементарного запрета на передвижение, охоту и выбора быть рядом с семьей. Все, что составляло их жизнь, теперь принадлежит человеку, а спрашивается, по какому праву, например, этот черный лемур, от которого несет его парой и разродившимся потомством, похищен и украден для мест не столь отдаленных? Для потехи и развлечений? А он, Юнги, Чонгук, да и Заин? Чем они это заслужили? Пусть контрабандисты и не знают, что пленили людей, да вот только никто не даст гарантий, как и сказал Чонгук, что при обнаружении обратного их не передадут в какую-нибудь генетическую лабораторию, а там в его гепардовый хвост с упоением воткнут несколько иголок. При мысли, что его заставят по сто раз перевоплощаться ради научных опытов, раз за разом собирая анализы или накачают растворами и снотворными, как лапы еще больше подкашиваются. Невольно, у Тэхена начинается паника и он все меньше контролирует собственное тело. Лапы противно царапают пол клетки, резанув слух обитателей, поэтому в следующую секунду рядом предупреждающе рычат. — Прекрати, — Чонгук ели сдерживается, чтобы не зарычать громче. Этот новенький уже достаточно треплет ему нервы, а все потому, что у Тэхена слишком открыты эмоции, они давят и снедают не только его. Он слишком молод и неопытен. Чонгук лично чувствует чужой страх под кожей, а как это известно, паника заразна. Нет ничего хуже обезумевшей от страха толпы. — Ты должен научиться держать это под контролем, иначе здесь начнется ад из сумасшедших животных. Отвечать и язвить не хочется, и Ким правда всеми силами держится, как может, вот только он не животное. Ему необходимо на всех уровнях выпускать чувства, иначе они взорвутся в нем неконтролируемым ураганом и начнут саморазрушение психики. — Я только что был свободным существом, — несдержанно скалится в сторону черной пантеры. — А сейчас даже судьбы своей не знаю на ближайшие дни вперед, а вы тут только и делаете, что шипите друг на друга. Что я должен, по-твоему, чувствовать? Сесть ровно и ждать смерти? Я не готов опускать лапы и ждать, пока сюда не явятся люди и не запихнут меня в новую клетку до конца моих дней. Хочешь тишины и покоя, Чонгук? Скажи мне, что вы уже что-то придумывали и пробовали, а не просто валялись здесь, словно на курорте. Его морду снова опаляет чужое дыхание, сильное и властное. Пряный кардамон окутывает, вытесняя любые другие запахи так, что у Тэхена начинает кружиться голова. Он смотрит в желтые глаза, совсем близко расположенные к его носу, ему кажется, что в какой-то момент их усы задели друг друга. От Чонгука несет негодованием, но Тэхен не боится. Как ни странно, угрозу он в альфе не видит. — Хочешь знать правду? — пристально смотрит в янтарные глаза, смелые и упрямые сейчас. Видел Бог, Чонгук не хотел, да вот только этот неспокойный омега не давал и минуты перевести дух, накрывая всех волной новой истерики. — Вот тебе правда. Нас было шестеро оборотней, кого выловили с разных регионов Африки и запихнули в клетки. Был здесь такой же, как ты, вечно не сидящий на месте комок шерсти — оборотень кошачьего лемура. Его звали Бозед. Все придумывал планы спасения, все уши нам прожужжал, что все получится. Когда пришли охранники, он подговорил Заина отвлечь их, а сам подцепил ключи и маленькими юркими лапками открыл дверь. — Чонгук переводит дух, смотря в проникновенные глаза. Хочет остановиться, но не может. Дыхание сбивается, а Тэхен, вопреки чужому злому настрою поддается ближе, подбираясь и замирая. Черная пантера вдруг горбится, опуская голову. — Он выбрался, но это заметили слишком рано. Надсмотрщики обернулись, услышав звук, и хотели его поймать, но в Бозеде взыграл адреналин. Он ни за что не хотел больше возвращаться в клетку, а вдобавок, обещал нас вытащить. Поэтому он от ярости и страха потерял разум, вцепившись в одного из охранников и исцарапал ему глаза. Так сильно, что ни зрение, ни сами глазные яблоки не подлежали восстановлению. Тогда здесь стоял жуткий вой, — по телу гепарда прокатились холодные мурашки. Он уже начал догадываться, чем все закончилось, переполняемый чужой болью. Чонгуку было больно. — Он не успел обратиться, да, возможно и не стал бы подвергать нас опасности, — тихо продолжил Юнги, видя, что черная пантера замолкла. — Возможно, если бы они поняли, что он человек, но… Они не поняли. Выстрелили снотворным и усыпили. Бозед свалился на пол, да так и остался в теле лемура. Заин тогда хотел обратиться и остановить их, сказать, что они совершают ошибку, но Чонгук ему не позволил. Он убежден, что узнай они про оборотней, тогда никому из нас головы не сносить. Охранники были в ярости, как и весь экипаж. Они поняли, что подвергают себя опасности из-за диких животных, и почувствовали перед нами страх, а ведь это был всего лишь лемур. Представляешь, как они косились в сторону Чонгука? Львов? Крокодилов? Когда охрана уходила, уводя раненного, он проклинал Бозеда и обещал, что отправит его на продажу. На воротник. Шкуру спустит. Больше мы его не видели. Повисает гробовая тишина. Тэхен чувствует, как бешено заходится сердце, отбивая ритмичными ударами стенки. К горлу подступает тошнота, пространство плывет. Страх, который до этого еще как-то сдерживался, поглощает его, но только не огромной волной истерии, а тихим, всепоглощающим ужасом. Каменным и ледяным. С ними может случиться то же самое, с каждым в этой комнате. И выхода у них нет. Это до него пытался донести Чонгук? Поэтому так злился на беспокойно-метавшегося омегу? Словно услышав его мысли, Чонгук посмотрел на него снова. В золотистых глазах не было ничего, кроме непонятного спокойствия. — Поэтому нужно быть осмотрительным. Аккуратным. Мы все еще можем думать над побегом, но не принимать поспешных решений. — Если бы не ты, Бозед сейчас мог бы быть жив, — сбоку слышится громкий лязг, Заин, источая ярость, набрасывается на соседнюю клетку Чонгука. — Я бы мог обратиться, сказать им все, объяснить. Они бы не стали убивать человека! — Уверен? — Чонгук и бровью (метафорически) не ведет. — Это незаконные торговцы, Заин, а мы их товар. Они не чураются нарушать запреты и ни во что не ставят моральные ценности. Никто не знает, может ты и прав. А может, сейчас бы в ином случае, ты тут не стоял. И мы бы оплакивали тебя, как и Бозеда. Заин показывает ему свои острые маленькие клыки, лихорадочно гавкая. Он выпускает пряные феромоны, беснуясь и фырча, все никак не успокаиваясь, а все вокруг, кажется, уже привыкли. Чонгук отворачивается, прикрыв от усталости глаза. Тэхен так и стоит перед ним, отделенный решеткой. Его пустой взгляд что-то трогает внутри Чонгука, потому что он не сдерживается, подходя ближе, и легонько пихая носом того под мордой. Она у Тэхена маленькая, аккуратная, как у всех гепардов. Эта своеобразная поддержка выводит Кима из оцепенения. Он непонимающе смотрит на хищника, который уже отстранился, снова став отстраненным и равнодушным. Чонгук бродит какое-то время по клетке, пока не укладывается вниз, сонно посмотрев на Тэхена. — Как зовут? — спрашивает. Ким вздрагивает от внезапного вопроса. Ему казалось, они уже завершили разговор. — Ким Тэхен. Чонгук прикрывает глаза, запоминая. Наверно, это ему еще понадобится. Да, возможно. — Чон Чонгук.

***

За то время, что Тэхен разговаривал с Юнги, он успел выяснить не так уж и много: всего изначально было шестеро оборотней и около пятидесяти неразумных животных. После Бозеда к ним присоединился только Тэхен. На вопрос, где другие оборотни, Юнги дернул плечом и сказал, что они находятся дальше от них, поэтому почти не знакомы. Они просто в какое-то время уловили их запах. А еще это львы. Тэхен, вылизывая переднюю лапу, морщится. У него нет предубеждений на счет людей и оборотней, а именно их человеческой составляющей, но львы всегда были неприятными соседями: они могли вступить в бой за еду, которую поймал Тэхен, силой отбивая мясо у гепарда-одиночки и не испытывая угрызений совести. Даже в мирной обстановке они предпочитали обходить друг друга стороной. Мысленно Тэхен принял эту информацию к сведению, но все же без жесткой необходимости решил не обращаться к незнакомым хищникам. Пока хватит и этого неспокойного окружения. Еду, по словам Юнги, им давали не самую свежую, но приемлемую, оголодать не получится. На вопрос Кима, пробовали ли они голодать специально, чтобы как-то воздействовать на браконьеров, Чонгук фыркнул, демонстративно отвернув морду. Кажется, Тэхен все-таки доконал его своими вопросами. — Им плевать, будем мы есть или нет, — отвечает Юнги, задумчиво оглядывая новоприбывшего гепарда. С его появлением Мин почувствовал до селе потерянную решимость, которая так и струилась из молодого тела. — Ну, то есть, конечно они расстроятся из-за потери товара, возможно, заставят как-то принять пищу, но поверь, тебе это стоит гораздо дороже. Еще бы. Тэхен до конца не хотел спрашивать, как долго они здесь все находятся. Его пугала мысль, что они застряли тут надолго. Ведь должны их, в итоге, куда-то привезти? — Честно говоря, я сбился со счета, — говорит Юнги пугающе обыденно, вызывая колики в лапах. — Сначала считал, но в какой-то момент стало все равно. — Две недели. Оба поворачивают голову к Чонгуку. У того глаза закрыты, он будто дремлет. — Я считал, каждый день по два прихода, утром и вечером. Тебя привезли сегодня утром, значит, скоро обход. Не успевает Чонгук договорить, как уши Тэхена начинают вертеться: услышал. Волна слабости снова накрывает тело, Ким сжимается, вжавшись в прутья. Метал неприятно впивается в бок, уперевшись в ребра. Прежде чем где-то в другой части отсека дверь успевает проскрежетать и открыться, Чонгук говорит только ему. — Будь спокоен, Тэхен. Они ничего тебе не сделают, просто проверят клетки и замки, и дадут поесть. И старайся вести себя естественно для животного. Внутренняя звериная часть Тэхена одновременно в ярости и испуге. Гепард метается, не зная, что ему сделать, потому как хочется и зарычать на тюремщиков, и, поджав хвост, спрятаться и никогда их не видеть. По тому, как начинают сильнее кричать животные, они отслеживают, где находятся браконьеры. Тяжелые шаги становятся все отчетливей, как и нарастающее сердцебиением Тэхена. Лапы сильно покалывает, когти скребут пол клетки. Людей несколько, в темноте не особо понятно, какой они комплекции, но раз охраняют, то не слабаки. Черные ботинки и смеющиеся голоса останавливаются напрямик возле клетки гепарда, и Тэхен задерживает дыхание. Он тихо лежит, решая притвориться отдыхающим, но его надеждам, что люди просто пройдут мимо, не суждено осуществиться. Прямо перед носом гепарда возникает человеческое небритое лицо, которое в такой ипостаси кажется в несколько раз больше морды Тэхена. Холка встает дыбом, из пасти вырывается предостерегающее шипение. Гепарды не умеют рычать. Они тявкают, лают и урчат. Даже природа обделила Тэхена способностью хоть как-то противостоять противникам, чтобы показать свою опасность. Ким так прирос к полу от страха, смотря в насмехающиеся глаза, в которых ни грамма сочувствия или жалости, что готов сейчас провалиться сквозь землю. На подкорке сидят слова Чонгука, что он должен не выдасть себя, а значит не показывать страха. Ощетинившись, Тэхен показывает зубы, предупреждая не приближаться. Он вздрагивает всем телом, когда по клетке бьют чем-то увесистым, а мужчины начинают смеяться. — Красивый какой, повезло, что мы его выловили, — басисто говорит один другому. — Жаль было бы, если бы Керем упустил его, такому товару надо работать. Хвост с силой бьет по клетке, выдавая нервозность. Их все-таки везут на продажу, теперь Тэхен лично в этом убедился. Как далеко он уже от дома? Увидит ли его еще когда-нибудь? Свою милую Танзанию. Словно услышав его вопросы, матросы продолжили разговор, оглядывая клетки и замки, стуча по ним палками. — Как меня доконала эта морская соль. Век бы на проклятый корабль не подниматься еще. Как только выйдем в Стамбуле, отправлюсь домой к родителям. Другой пихает говорящего в плечо. — Размечтался. Мы не получим залог, пока не продадим всех этих тварей до единой, иначе нас быстро найдут и накроют. Командир призвал не надеется на скорый отпуск. Мужчины явно раздражены, поэтому делают все быстро и рассеяно, не замечая, что слишком близко наклонились к клеткам. — Дьявол, если мы не продадим их за пару миллионов, я лично сдеру с них шкуры. Внутри что-то клокочет фонтаном ярости, прорываясь наружу. Тэхен тяжело дышит, поднявшись на лапы и уставившись в отвернувшихся людей. Те проверяют клетки напротив. Тэхен смотрит на них из тени, не придумывая никакого плана, так и наровясь схватить. Просто, чтобы не говорили, что собираются освежевать их, продавать и делать все, что им вздумается. Пускай он всего лишь оборотень, наполовину человек, но, кажется, в нем этой человечности больше, чем в особях напротив. Он бы никогда не смог причинить страдания живому существу, даже свою добычу старался убивать быстро и безболезненно, если охотился в степи. Тэхен вырос в небольшом поселении в междуречье, его народ — смешанные представители разного рода оборотней являлись верующими или глубоко уважающими своих предков людьми. Они возносили молитвы богам, придерживались традиций и почитали всех обитателей Африки. Высказываться так пренебрежительно о душах и судьбах никто себе не позволял. Все его внутренности перекореживаются от желания впиться невнимательным людям в части тела, чтобы отплатить за причиненную боль и страх не только ему, но всем животным вокруг. Он почти решается вгрызться в так удачно подставленную человеком руку, но Чонгук его опережает, громко зарычав и выпустив когти, ударяя о клетку. Лязг метала, испуганный крик. Люди отскакивают, сначала в страхе, а потом в бешенстве смотря на черную пантеру, что угрожающе раскачивает хвостом, демонстрируя развитую мускулатуру. Зрачки уменьшились, взгляд дикий, мрачный. — Блять, я чуть дух не испустил! Этот ублюдок всегда подкрадывается в тихий момент, как он еще не убил кого-то? — злобно выпаливает один охранник. — Я говорил командиру, не стоит он своих денег. Переубивает нас всех, даже вспомнить будет нечего. Оба не стремятся больше здесь находиться. Тэхен следит, как двое пар ботинок удаляются, затем переводит взгляд на Чонгука и немо спрашивая: «И что это сейчас было?» На секунду, всего лишь на миг, он забывается, следя, как черная гладкая шерсть опускается с загривка, снова принимая аккуратный вид. Даже в темноте виден ее отблеск, красивый и благородный. Тэхен подозревает, люди думают так же, как и он, только вместо черного лоска у них в глазах бумажные купюры. Из-за агрессии, выплеснувшейся наружу, весь отсек заполняется терпким запахом тропиков. Где-то в углу в истерике катается Заин, визгливо прося Чонгука втянуть когти и его пахучие феромоны обратно, иначе он «к черту сдохнет». Юнги желает ему удачи. Чонгук никак не комментирует свой поступок, зато лишний раз не брезгует пошипеть на Тэхена. — Ты собирался вцепиться ему в руку, Тэхен, и не отрицай этого. Последние мозги отшибло? — Он оскорблял нас, — Ким больше не желает уступать упрямому альфе. Он широко расставляет лапы, полностью развернувшись корпусом к нему. — Может, у меня бы и получилось схватить его за руку и притянуть, чтобы достать ключи! Чонгук мысленно закатывает глаза. — Да?! И что бы ты делал дальше? Обернулся у всех на глазах, минут десять искал бы нужный ключ, а когда сюда сбежался бы весь корабль, что бы сделал? Морским духом притворился? — Это лучше, чем делать ничего! — шипит Тэхен, теряя терпение. — Остаться в живых лучше, чем так глупо сдохнуть! — ревёт Чонгук. Они сверлят друг друга почти ненавистными взглядами, поднимая пыль хвостами. У каждого в мыслях уверенность в его собственной правоте. В нагнетающем напряжение проходит не меньше нескольких минут, пока Чонгук не решает, что с него достаточно. Фыркнув, он отворачивается, переместившись в другую часть клетки и все еще чувствуя тяжелый взгляд янтарных глаз. Отлично, думает Тэхен, укладываясь на привычное место в углу. Металл отдает чужим холодом, ни на секунду не давая забывать, что больше гепард не дома. И, возможно, надолго. Или навсегда. Все приходит в свое изначальное положение, словно никакие люди и не появлялись. По стенам отсека нельзя понять, день сейчас или ночь, и это сводит с ума. Отсутствие солнца, гула ветра, луны, шума деревьев. Только непонятные железные скрипы и прибивающиеся к бортам волны большой воды. — Он сказал — в Стамбул, — вдруг подает голос Юнги. В ответ ему непродолжительное молчание. — Это значит не менее нескольких недель в море, — подсказывает Чонгук. Его голос не выражает никакого оттенка. — Знаешь, что это значит, Тэхен? Ответа не следует, а Чонгук его и не дает. У Тэхена зарождается плохое предчувствие. Вместо альфы отвечает Юнги. — Мы все здесь озвереем.