Рождественская ночь. Или как глупо приходят гениальные идеи.

Пять, тяжко дыша, поднимается в горку. Четвертый будто насильно тянет его за собой, но на самом деле боится, что мальчик поскользнётся. На улице достаточно холодно, чтобы у него замёрзли пальцы, хотя это не так важно. — Клаус, зачем мы вообще сюда идём, — кряхтит Пять. — На горе закат красивый. — Ты же знаешь, что я высоты боюсь, — продолжает он. — А мы не будем близко к краю подходить. Клаус остановился и повернулся к Пятому. Он хихикнул, увидев насупившийся носик мальчика. Пятый поравнялся с кудрявым, и теперь они пошли рядом за ручку. Дойдя до вершины, оттуда и в правду открылся волшебный вид. Высокие сосны и пушистые ели, укутанные в холодные белые меха. А вон там очищенная поляна, залитая водой, где несколько человек катаются на коньках. С другой стороны, не очень далеко, можно увидеть их туристические домики. Клаус подошёл к краю и взглянул вниз. — Да, тут на самом деле высоко. — Вот и уйди оттуда. Я не хочу потом твои кости выкапывать, — сказал Пять, оттягивая парня. Клаус посмеялся, заключив того в объятия. Знал бы он, как сейчас волнуется Четвертый. Пять не замечает, но у кудрявого в прямом смысле трясутся колени. Собравшись с духом, он стал реализовывать свой план. Восторженно вздохнув, Клаус привлёк внимание младшего. Клаус указал в сторону, куда смотрел, и выдал что-то на подобии: «Ты видишь, какие замечательные ледяные фигурки?». Пять полностью повернулся, пытаясь разглядеть несуществующие фигуры. А Клаус в эти пары секунд достал бархатный футляр. Он не успел раскрыть его, ведь Пятый повернулся раньше. Но это к лучше, потому что теперь Четвертый может сказать свою пламенную речь, которую готовил на протяжение двух месяцев. — Помнишь, когда мы были пьяные под рождество, я предложил тебе пожениться? Пятый поправил шапку, смотря то на Клауса, то на коробочку. Не заметить, что у кудрявого трясутся руки, он не мог. — Потом ты ещё на утро отшутился, что теперь посмотрим, кто первый сделает предложение с кольцом, — продолжил Клаус. — Поэтому… — он неуклюже стал открывать футляр. — Ты станешь моим мужем? Сказать, что Пятый в шоке, значит ничего не сказать. Он даже не сразу сообразил, что обратились к нему и надо говорить. А как говорить чуть не забыл… Парень был только способен кинуться к Клаусу на шею с объятиями и прошептать на ухо радостное: «Да». — Да, да, да. Я очень хочу, — тараторит Пять, крепко обнимая. Куртки немного мешали, но это такой незначительный фактор. Пятый за шарф тянет Клауса на себя и целует. Целует горячо и любовно. Будто в последний раз. Вкладывая всю свою любовь, чувствуя взаимность в ответ. Отстранившись, Четвертый мягко берёт протянутую ручку Пятого в свою. Раньше они были холодные, а теперь горячее уходящего в закат солнца. Клаус плавно надевает кольцо на безымянный пальчик. Помолвочное кольцо немного велико, но они разберутся с этим позже, когда приедут в город. А сейчас парни немного постоят, держась за руки в кармане куртке Клауса, наблюдая зимний закат. И вскоре уйдут, ведь стемнеет быстро, а им ещё спуститься целыми и живыми нужно.