Тот близнец

Единственной мыслью, которая билась в голове у Пая, пока он стягивал домашнюю майку с Фёста, было - «Только молчи! Пожалуйста, молчи!». Он бы не вынес, если бы Фёст сейчас, в такой момент, назвал его не его именем. Наверное, стоило остановиться. Наверное, плохой идеей было начинать что-то подобное, когда между ними всё ещё столько недомолвок и лжи. Но он не смог удержаться. За это время их постоянных смен с Зи не представилось ни одной возможности побыть с Фёстом наедине, а того поцелуя в раздевалке, пусть и донельзя горячего и ни разу ни мимолётного, было катастрофически мало. Зи говорил, что Фёст хотел с ним поговорить, но, разумеется, он уходил от любых подобных попыток. А когда поговорить пытался Пай - отмачивался и уходил уже Фёст. Получился какой-то замкнутый круг, и Пай не выдержал. В конце концов, брат и Сэлмон уже знали, что с Фёстом они не только товарищи по команде и друзья, так чего бояться? Разве что раскрытия обмана и уже куда более серьёзной - и заслуженной - обиды, но об этом он решил подумать потом. На самом деле, ничего из того, что происходило сейчас, Пай не планировал вообще. Всего-то навсего хотел помириться со своим вроде как почти-парнем. Переночевать вместе впервые за эти кажущиеся вечностью дни, пообниматься вдоволь, может, набраться храбрости и рассказать всё, наконец. Не получилось. Фёст разговаривать явно не хотел. Стоило Паю переступить порог комнаты - тут же прижал его к закрывшейся двери и буквально засосал. Какие уж тут разговоры, когда тебя целуют так, что колени подкашиваются и все заготовленные слова мгновенно улетучиваются из головы, и ладони, уже забравшиеся под одежду, скользят по бокам и спине, оставляя, по ощущениям, пылающие огнём отпечатки. Пай еле-еле, сквозь стремительно растущее возбуждение, уловил, как Фёст шагнул назад, ко всё ещё сдвинутым кроватям, утягивая его за собой. Как упал на них спиной, роняя его на себя. Как перешёл с поцелуями на шею, нетерпеливо задирая на нём футболку. Очнулся немного только тогда, когда они перевернулись, и Фёст оказался сидящим на нём. И притоморзить бы, перестать касаться, сжимать бёдра чуть ли не до синяков, но Пай просто не может заставить себя. Не может-не может-не может (и кто его осудит за это). Футболка Пая полетела куда-то на пол. Через полминуты туда же отправилась майка Фёста. «Молчи!» - молит Пай про себя, и как только ему кажется, что Фёст хочет что-то сказать или спросить - затыкает его всё новыми и новыми поцелуями. Ещё через пять минут они уже совершенно голые. Фёст нависает над ним, удерживая вес на руках, смотрит прямо в глаза, улыбается бешено и вызывающе, и Паю крышу сносит окончательно. Ещё и этот контраст - Пай смуглый, и кожа Фёста по сравнению с его почти белоснежная, это сводит с ума и пьянит не хуже виски. - Смазка, - Пай хрипит сдавленно, сбиваясь на полуслове, потому что Фёст ложится на него полностью, вжимается пахом в пах и трётся, издавая какие-то нереально пошлые звуки, которые Пай не мог представить даже в самых смелых своих фантазиях. Да и не то чтобы вообще много фантазировал, не на том уровне отношений они ещё были (и если он прошерстил до черта сайтов и форумов, вычитывая подробности про секс между двумя парнями, то никто этого всё равно не видел и не докажет). Как выяснилось, Фёст считал по-другому, и сейчас, склонившись к его уху, прошептал, посылая по всему телу очередную толпу мурашек: - Не нужно. Я ждал тебя и подготовился, - Пая как будто молнией прошибло. Да, он написал сообщение, что сегодня придёт ночевать, чтобы Фёст успел перебеситься, и у них получился хоть какой-то конструктивный диалог, но такой встречи не ожидал совсем. - Ты уверен? Я… - Фёст цыкает недовольно, выпрямляется, заводит руку назад, ловит в ладонь его член, и Пай тут же забывает, что хотел сказать. Он, начитавшись всякого, мысленно применял на себя роли и актива, и пассива, и пришёл к выводу, что ему, в принципе, без разницы, главное - с кем. Но здесь и сейчас Фёст просто не дал ему выбора, и Паю остаётся только это принять. Да он бы и не смог отказать, только не такому Фёсту: распалённому, возбуждённому, нетерпеливо ёрзающему на нём, похожему на ожившую мечту с этим его блеском в глазах, неожиданно-яркими сосками, лихорадочным румянцем, влажными зацелованными губами, откровенно приглашающему. - Заткнись, - Пай в панике думает, что сейчас, вот сейчас Фёст назовёт его не тем именем, и на этом всё точно закончится, потому что будет слишком больно, Пай не выдержит, и чёрт знает, как потом объясняться, но Фёст, слава Будде, обходится без этого, - и трахни меня уже! - выдыхает на грани слышимости, приподнимается на коленях и начинает насаживаться сам. Он действительно растянутый и влажный, Пай на секунду жалеет, что не видел и не участвовал, ох, готовить его для себя - это, наверное, запредельные ощущения, но быстро становится не до этого. Фёст сумасшедший - пытается принять в себя сразу всё, и хотя Пай не может похвастаться какими-то внушительными размерами, это всё равно слишком быстро, даже он это понимает и включается, наконец. Придерживает Фёста за бока, заставляя его замедлиться, даёт передышку и себе, и ему, и осторожно толкается навстречу, внимательно всматриваясь в его лицо, боясь навредить. - Не тормози, ну, я не стеклянный! - Фёст шипит разъяренным котом, дёргается, но Пай не даёт самовольничать. Приподнимается, чудом дотягиваясь губами до губ, целует долго, нежно и сладко. - Мы никуда не торопимся, правда? - улыбается той улыбкой, на которой, знает, Фёст всегда зависает, ложится обратно и ослабляет хватку. Фёст расслабляется, выдыхает и, уже не пытаясь получить всё и сразу, в несколько плавных движений опускается до конца. Дыхание прерывается у обоих, Паю так хорошо, что он удивлён, как не кончил через секунду, и только теперь осознаëт, что даже не вспомнил про презервативы. Смотрит на Фёста в панике, а тот словно мысли читает - снова наклоняется к его уху, скользит языком по раковине, шепчет сдавленно: - Всё нормально. Я знаю, что ты чист. Я тоже, так что успокойся и продолжай, - не то чтобы Пая это действительно успокоило, но раз Фёст захотел так… Он кивает и толкается с тихим непроизвольным стоном. Фёст захлёбывается воздухом, откидывается обратно, прогибается в пояснице так, что Паю кажется, что он сломается сейчас, замирает на пару мгновений, облизывая губы, чуть ëрзает, ища лучшее положение, и начинает двигаться сам, упираясь ладонями Паю в грудь. Это хорошо. Это так хорошо, что у Пая звëзды даже перед открытыми глазами пляшут, а лицо Фëста, да и он весь в таком положении - грëбаное произведение искусства. Был бы Пай художником - точно бы нарисовал его такого: открытого, смело берущего своë, ещё больше раскрасневшегося, с распахнутым в непритворном удовольствии ртом и такого своего, что сердце заходится от нежности и обожания. Это длится бесконечно и одновременно до обидного недолго. Пай видит, как у Фëста начинают дрожать бëдра от напряжения, садится, подхватывает его под спину и переворачивает их обоих, оказываясь сверху. Теперь можно больше - прихватить зубами припухшую нижнюю губу, пройтись поцелуями-укусами по шее, вылизать эти его чëртовы сводящие с ума ключицы, добраться до сосков, приласкать и их, вырвав парочку особенно прочувствованных стонов. Фëст сжимает его руками и ногами так сильно, что Паю едва удаëтся выйти из него, чтобы не кончить внутрь, это всё-таки было бы уже слишком. Фëст под ним - растерзанный, тяжело дышащий, с окончательно растрепавшимися и влажными от пота волосами, с расширенными чуть ли не на всю радужку зрачками, и этого вида Паю с лихвой хватает, чтобы спустить ему на живот, еле как удержавшись от того, чтобы не рухнуть на него всем весом. - Сейчас, сейчас, - Пай бормочет лихорадочно, тянется поцеловать, Фёст стонет ему в рот, непроизвольно вскидывая бёдра, пытается потереться, догнать собственный оргазм, Пай запускает одну руку между телами, обхватывает его член, двигает ладонью, жадно ловя, впитывая в себя каждую его эмоцию, судорогу, почти болезненно заломленные брови, совсем поплывший взгляд. И замирает, забывает как дышать, когда Фёста подбрасывает под ним, и он кончает ему в кулак, и протяжное «Пааааааай!» бьёт под дых раз в миллион сильнее, чем противник в решающем поединке на соревнованиях. - Что?.. - Пай смотрит совершенно потерянно на расслабленного, растёкшегося на постели морской звездой Фёста, и думает, что ему послышалось. Точно послышалось, не может такого быть, чтобы… - Как ты меня назвал? - Чёрт, - Фёст выныривает из своей нирваны, морщится досадливо, спихивает Пая с себя и садится лицом к нему, даже не думая вытереться и прикрыться. Паю, впрочем, тоже совсем не до этого, он ошарашен, и всё, что может - молча пялиться на Фёста в полнейшим изумлении. - Надо же было так глупо спалиться. Не сдержался, - Фёст ухмыляется криво, наклоняется к судорожно хватающему ртом воздух Паю, всматривается в него внимательно, не моргая. - Но ты точно Пай. Зи бы мне въехал по морде сразу только при попытке к двери его прижать, - Пай не понимает. Хлопает глазами, выглядя наверняка неимоверно глупо. Фёст смотрит ещё пару секунд, чмокает его в нос, падает рядом и начинает хохотать, и это наконец выводит Пая из ступора. Он обожает смеющегося Фёста, но сейчас его смех кажется насмешкой, Пай хмурится, одним рывком снова оказывается сверху на никак не могущем успокоиться Фёсте, перехватывает его руки, заводит их ему за голову, крепко удерживая за запястья, и целует. Совсем не нежно и трепетно, как мог бы после разделённого на двоих удовольствия. Глубоко и почти зло, на грани грубости, чтобы успокоился и объяснил всё. Фёст позволяет. Затихает под ним, отвечает так же несдержанно, кусается и даже не пытается освободить руки. Пай еле-еле заставляет себя оторваться, понимая, что ещё минута таких поцелуев - и они зайдут на второй раунд. Не то чтобы он был против, но сначала всё-таки хотелось бы всё выяснить. - А теперь объясни, - пытается говорить сурово, но получается не очень. Фёст ещё расхристаннее, ещё соблазнительнее, такой податливый и послушный, что какая там суровость. Фёст вздыхает тяжело, откидывает голову на подушку и смотрит на Пая как на полного несмышлёныша. - Что тебе объяснить? Что я не тупой? Что всегда знал, что у Зи есть брат-близнец? Если ты не забыл, мама вас двоих на волейбол водила, и я там тогда уже тоже был. И когда Зи внезапно разучился играть и начал набиваться ко всем в друзья… Ладно, признаю, что догнал не сразу. Но вы же абсолютно разные! Одно это твоё щенячье выражение лица чего стоит, у Зи отродясь такого не было, вечная морда кирпичом, - Пай слушает и не верит в то, что слышит. Фёст приподнимается обратно, ласково касается губами его губ. - Правда, каюсь, я в упор не мог вспомнить, как там этого брата Зи звали. Пришлось поискать, но это оказалось не так сложно. Куда проще, чем и дальше тебе подыгрывать. Особенно когда осознал, что начинаю в тебя влюбляться. И в последнее время… Вы же менялись несколько раз, да? Вот чего я так и не понял, так это зачем ты начал им притворяться. Очень любопытно, на самом деле. И почему сейчас он вроде как вернулся, но ты всё ещё это продолжаешь. Хотя насчёт последнего могу догадаться. Из-за меня, да? - Фёст улыбается лукаво, и тут уже Пай не может его не поцеловать. Впрочем, опять быстро отпускает. - А?.. - Фёст вздыхает снова, ёрзает смущённо. - А сейчас да, тупо спалился. Я тебя мысленно уже давно по настоящему имени называю. А чего накинулся вот так - выбесил меня. Почему Зи тут не ночует, понятно. А тебе, мудаку, что мешало, а? Я ждал, когда ты созреешь и сам расскажешь, но ты всё булки мял, я не выдержал. Зи бы в эту комнату не сунулся, так что я был уверен, что придёшь именно ты, - Фёст передёргивает плечами, прячет глаза, будто внезапно застенявшись себя и этого своего порыва. А Пай что? Пай расплывается в счастливой улыбке и покрывает мелкими поцелуями всё его лицо, не скрывая ни «щенячьего выражения лица», ни щенячьего же восторга. - Ты самый лучший, самый умный, самый-самый-самый, и просто не представляешь, как мне хорошо с тобой. И сейчас было, и вообще. Я всё объясню, только не злись больше и не отмалчивайся, ладно? Ненавижу, когда ты меня игнорируешь. Я виноват перед тобой очень сильно, но так было нужно, правда, и я хотел рассказать, вот сегодня и хотел, не мог больше тебе врать, не мог допустить, чтобы это окончательно встало между нами, не хочу тебя терять, только не из-за собственной трусости и недоверия, - Пай бормочет между поцелуями, чувствует, как Фёст постепенно оттаивает, и ластится ещё активнее, ну действительно огромный щенок. - Ну всё-всё, я понял. Объяснишь, так было надо, бла-бла-бла, - Фёст фыркает притворно-недовольно, дёргает так и не освобождёнными запястьями и пихает Пая коленом в бок. - Отпусти уже и пошли в душ, сейчас слипнемся нахрен, - Пай слушается тут же. Первым скатывается с кровати, порывается подхватить Фёста на руки, но тот зыркает так, что Пай резко передумывает и просто протягивает ладонь, предлагая помощь. От этого Фёст не отказывается, встаёт, но Пая не отпускает, переплетая пальцы. Так они и доходят до ванной. Пай думает, что всё ещё очень не просто. Что нужно будет снова поговорить с Зи, утрясти всё с родителями, особенно с мамой, разобраться с уже дважды побившими его брата придурками и уже самому дать пинка тому же брату, чтобы перестал тормозить и позвал наконец Сэлмон на нормальное свидание. Но это всё потом. А сейчас - Фёст. Который уже точно не назовёт его не его именем. Который сам всё понял и простил. Которого он намеревается обнимать всю оставшуюся ночь. И ещё много-много-много ночей после.