Семейная идиллия. Обратно в Орден.

Мана, наконец, открыл глаза, пытаясь не жмуриться от лучей солнца. Обычно он вставал достаточно рано, но в этот раз можно было поспать подольше. Конечно, он помнил вчерашнюю ссору или не ссору, а с его стороны большую эмоциональность. После встречи он хотел напиться, конкретно напиться и буянить не хуже подростков, выказывая своё недовольство. Вот только стоило взять в закромах пару бутылок виски, как на Графа налетел Неа и остановил будущее веселье, ссылаясь на то, что Мана никогда не умел пить, а последняя его попойка закончилась очень плачевно. Сам Граф не любил пить, но иногда, в особо трудные моменты, хотелось отвлечься. И стоило только повернуть голову, как он увидел тихо сопящего брата на боку с этими двумя бутылками. Видимо его насильно утащили отдыхать, а Неа вызвался его охранять и оберегать от алкоголя. Взлохмаченный и мятый Мана медленно поднял корпус тела и тихо присел на край кровати, чтобы не разбудить одного знаменитого Ноя. И только стоило вспомнить из-за чего была такая тяга к алкоголю, как Граф рванулся переодеваться. — Мана, рубашка снова не правильно надета, — промямлил Неа, открывая один глаз. — И хвост кривой. И куда ты так торопишься? — Как же? Аллен вот-вот уйдет в свой, — Мана стиснул зубы. — Орден. — Аллен уйдёт вечером, — Четырнадцатый незаметно подошёл к Графу и прислонился к его спине, устало ранняя руки на плечи брата. — Он умный мальчик, чуть что сразу нам сообщит. — Вот именно. Чуть что, сразу сам, без нашей помощи! Он всегда в самое пекло лез! — И поэтому хочешь его все жизни держать взаперти? Вдолби ему в мозги, что так делать не стоит. Судя по шокирующему лицу Маны, совет Неа он воспринял буквально. — Это неправильно. Надо… Надо все-таки остановить его. Поправив мятую рубашку и заправив её в брюки, Граф попытался выйти из комнаты. Вот только дверь яростно закрыли и перегородили путь. Неа стоял в боевой готовности и был готов даже при смерти охранять единственный выход, будто там клад хранился! — Мана, помнишь, как Аллен светился от счастья? И ты хочешь вот так просто разрушить его счастье? Подумай головой! Мана нахмурил брови, наконец, запуская мыслительный процесс. Неа всё ещё стоял, улавливая сомнительное спокойствие. Значит, Мана не выйдет из этой комнаты. Мана будет сидеть под запретом, пока не придёт в себя — кивнул сам себе Неа. — Может, тогда… — Тогда? — Тогда пусть кто-нибудь присмотрит за ним в Ордене. Неа заинтересованно наклонил голову, ожидая продолжения. — И как ты себе это представляешь? — Есть один знакомый… Но это потом. А сейчас выпусти меня! — Мана схватил брата за плечи и попытался его оттолкнуть. Жаль, но младший на удивление оказался сильнее и с лёгкостью повторил то же самое движение. Борьба за свободу была странная, шуточная и не определяющая кто прав, а кто сильнее. Братья глупо улыбались друг другу, пытаясь выкрасть преимущество и в тоже время оказаться сильнее соперника, но… Неа не может себе этого позволить. Он часто поддавался, ведь счастливая улыбка брата была намного ценнее победы. — Пока ты будешь сомневаться в Аллене, я тебя никуда не отпущу! — Хорошо, — неожиданно замер Мана, прислонившись лбом о чужой лоб. — А теперь мне можно идти? — Какой хитрый у нас Граф, — оскалился Неа. — Ну, Неа… — Ну, Мана… — передразнил его младший. Графу стало чертовски смешно и грустно. И Неа, уловив его настроение, шуточно опрокинул его на ковёр и упал рядом с ним, при этом объявив свою победу. — Помнится, как раз ты и был самовольным… — вспомнил Мана. — Я хотя бы знал границы опасности. И чаще всего выходил из воды сухим, — поднялся на локтях младший. — Но ты вечно болел и из дома почти не выходил. Разве тебе это нравилось? Думаешь, что Аллен заслуживает похожей судьбы? Опасность миновала, пусть развлекается. — Я не против, просто… — запинается Мана, пытаясь показать что-то на пальцах. — Его как будто тянет в Орден! Проект явно не без чёрной стороны, а ему туда надо, — нахмурился он, игнорируя смех брата. — Пожалуйста, занимайся чем угодно, но связываться с Ватиканом верх опасности. — Он говорил, что всего лишь заменяет дядю, и сам проект, по словам Одарённости, вполне безопасен для Аллена. Мана готов было выругаться на Неа, на его весомые аргументы, на слишком правильные слова. Но понимает, что он ни в чём не виноват и перечить его словам не имеет смысла. Да, всё верно, это Мана накручивает себя, лишь бы оставить деточку под своим крылышком. Свою кровиночку в лапы Ордена! Да, далеко он не улетает и не так надолго, но… Его препинания будут перекрываться внушительными словами! И дальше спорить Граф не хотел, особенно, если и другие Нои вступятся за Аллена. — Пусть улетает, — совсем удручëнно всплакнул Мана. — Что? — Кто улетает? Братья синхронно обернулись и пытались не засмеяться, точнее Неа пытался, но его попытки оказались безрезультатны. Мана улыбнулся во все тридцать два зуба, одновременно восхищаясь и умиляясь. В дверном проёме стоял тот самый объект спора, ярко улыбаясь. Аллен пылал энергией и солнечным светом, сияя во всех смыслах. В рыжих волосах виднелись блёстки, в прядях застряли маленькие ленты, а сам обладатель будто не замечал этого, невозмутимо стоя в синий пижаме. — Ты откуда такой? — издал нервный смешок Неа. — От Роад, еле смылся… — тряхнул головой Аллен. — До этого скрывался от Трайда, в начале болтал с Шерилом, успел наткнуться на Джасдеби и недавно проводил Тики. Он что, за старое взялся? Снова сбегает? — Разнообразия ему не хватает, — подтвердил Мана. — Аллен, ты в зеркале себя видел? — не удержался Неа. — Меня почти сразу похитили, переодеться не успел, — насупился Аллен. — Тем более, какая разница? Я всё равно дома. От этих слов Мана чуть не пустил слезу. Он поднялся и крепко обнял сына, пролепетав со всей любовью одну единственную фразу: — С возвращением… Вскоре Аллен смог вытащить братьев-Уолкеров из комнаты и, торжественно объявив данную новость, попытался тихо скрыться в Ковчеге, но кто его пустит? — Никакого Ковчега! Юноша был в растерянности, глупо похлопал глазами, собираясь с мыслями и вспоминая, что как бы, между прочим, он Исполнитель Белого Ковчега! — Ну, пап… — Вот уйдёшь в свой Орден, совсем пропадёшь. Ещё и в Ковчег хочешь смыться? Сейчас? — Мана был как минимум обижен. Конечно, мальчик в ближайшее время будет мало уделять внимание своей семье, погрязнув в документах, проектах, Ордене, Чистой Силе… Нет, Чистую Силу он будет обходить по огромной дуге, и не важно будет у неё хозяин или нет, и Мана решил сообщить ему это прямо сейчас. — Да не буду я к ней приближаться, не маленький уже, всё понимаю, — буркнул юноша, перехватывая тянущую его руку поудобнее. — И куда мы идём? — Через сколько ты покинешь нас? — проигнорировал вопрос Граф. Аллен вознёс глаза к потолку и стал рассматривать его, будто там были часы. Ну, или хотя бы окно. — Через часов пять… — Чудесно. Дальнейший путь они провели в тишине. Аллен изредка косился на Графа, как бы мысленно спрашивая «а что происходит?». Он объявил на весь дом, что Мана с Неа вылезли из своего укрытия и готовы дальше жить и радоваться. Вот только вместо шума и внепланового нападения, он услышал тишину, да ещё Неа сбежал! Здание будто опустело и замерло в ожидании бури. — Мана, ты ведь не пил? — решил немного скрасить скучную тишину Аллен. — Нет, мне не дали. Обвинив в вечной трезвости. Конечно, так всегда было, — взмахнул рукой Мана. — Эти двое развлекаются в барах, а меня выгораживают. — Неа говорил, что ты пить не умеешь. — Это не повод меня отталкивать от каждой воды под градусом. — Но алкоголь никому не идёт на пользу, проще быть сладкоежкой, — усмехнулся Аллен. Мана посмотрел на него укоризненно, немного обвиняюще. — Я ничего не имею против, но, — улыбнулся юноша. — Тогда я смогу обнимать большого папу, как медведя, — он поднял руки вверх и сбоку обнял Графа. — Не дождёшься, — легонько коснулся губами макушки юноши. — С вечным-то спектаклем. — Кстати об этом, — Аллен отстранился от Графа и скрестил руки на груди. — Спектакль ведь скоро закончится? Я прав? Мана заметно побледнел и закусил губу, будто чего-то боялся. — Пап, ты чего? Тебе плохо? — Аллен сделал небольшую паузу. — Ты не хочешь мне об этом рассказывать? — Не нужно тебе знать об этом. — То есть не нужно меня в это впутывать? Паааап, — с нажимом потянул он. Аллен не всегда замечал своё перебегание между «Папа», «Отец» и «Мана». Может, если бы он с самого начала называл Графа папой, не вертелось бы на языке его имя. Но Аллена это не волновало. Только сам Граф неодобрительно качал головой, утверждая, что его имя из уст Аллена звучит неправильно, и младший Уолкер кажется чужим. А чего ещё ожидать от семейного человека? — Аллен, — Мана приложил указательный палец к виску, будто спасаясь от головной боли. — Помнишь, мы говорили на эту тему. В нашей Семье всё на добровольной основе. Если Ной не хочет участвовать в битве, его заставлять никто не будет, — он тыкнул этим же пальцем в грудь юноши. — А твоё рвение исходит не из желания, а из благодарности или из чувства, которое люди назвали «бесполезный». Займись тем, чем ты хотел давно. Не обязательно заниматься все жизни одним и тем же. Но уверяю, ты не создан для войны. — Ты тоже, — прошептал Аллен. — Это моя обязанность, которая скоро будет исполнена, — таинственно подмигнул Граф, продолжая путь, игнорируя удивлённое лицо сына. Сюрприз оказался в Тёмном Ковчеге куда его и вëл Граф. Сюрприз не подразумевал какое-то поместье, которое Аллену бы подарили, не имелось в виду золотые украшения или новая одежда. Эмоции — вот, что юноша получил, когда тёмное небо окрасилось в яркие цвета и, капая словно дождик, утонув в чёрном пространстве. Каждый новый салют был ярче и громче предыдущих. Аллен восхищённо открыл рот, и в ярких глазах светилось больше чем обычный отражающий цвет. Он почти не моргал, когда всё небо заполонило взрывающимися цветами, и чуть не упал назад. В Семье все знали непередаваемую любовь Милосердия к фейерверкам, их часто запускали по настроению. Но каждый раз был будто первый или как минимум ярче предыдущего. Аллен сидел на крыше самого большого здания в Ковчеге, всматриваясь в горизонт, где тоже громыхало и искрило, пока его не позвали спуститься к семейному ужину. Ничего за ужином нового юноша не увидел, только успевал смеяться и упорствовать где было нужно, уворачиваться от подзатыльников из-за случайно сказанных нецензурных слов. Успел наесться до пуза, потому как стоящая перед ним тарелка не пустовала больше двух секунд. Его точно пытались откормить, как будто он в последний раз в жизни ел! В этой жизни уж точно не в последний! А провожают как в последний путь! — Я не на смертную казнь иду и не на виселицу! — При Графе такое только не говори, сердце остановится, — недовольно прищурился Неа, скрещивая руки на груди. Аллен серьёзно кивнул и нахмурился, обдумывая будущую фразу, которая так и крутилась на колком языке. И только на лестнице появился Граф, юноша улыбнулся Четырнадцатому и хитро прищурил глаза. — Не составишь мне компанию? Со стороны Аллен выглядел ангелом, которому забыли милостиво пришить крылья и повесить над головой нимб, оставив столь прекрасную душу в бренной жизни. Вот только ангел был с колким характером и улыбкой Ноя. Не успев увернуться от подзатыльника, Аллена схватили локтем за шею и притянули к себе, не забыв свободной рукой превратить рыжую причёску в гнездо. — Что у вас случилось? — Мана склонил голову на бок и осмотрел с ног до головы двое Уолкеров. — Ничего, — ослепительно улыбнулся Неа, юноша в ответ протестующе замычал. Жертве прошептали на ухо что-то спокойным голосом, хозяин которого словно был зол и еле сдерживал свой гнев, потому и говорил проникновенным шёпотом. Аллен заметно удивился и побледнел. — Тогда… Аллен? Юноша повернул голову в сторону Графа, точнее на то, что он держал. Его потянули в сторону и одели поверх белой рубашки вязанный синий свитер, посредине которого был рисунок сердца. — Спасибо, но… — замялся с покрасневшими щеками юноша. — У нас там форма… — А мне всё равно на вашу форму. В этой крепости совсем не топят стены, — Мана придирчиво осмотрел юношу и поправил тому воротник. — Потом ещё свяжу на твой размер, — кивнул он сам себе. — Не сметь без него ходить в этом подземелье (имелось в виду Орден)! — Хорошо, — смущённо улыбнулся Аллен. — Ты должен любым способом сообщать если тебе плохо. Неважно это головная боль, живот болит, температура, ногу свело или неудачно упал. Не можешь сам? Отправь любого к нам, чтобы только информация дошла до нас. Понял? — Мана, всё, хватит, — Неа мягко надавил на плечо Графа. — Аллен — умный мальчик, знает, что его ждёт, если ослушается. — И что же? — скромно спросил юноша. — Вечное заточение в стенах Ковчега! — Это чистая угроза! — возмутился Аллен. — Угроза это когда тебе нож под горло подставляют, а это воспитательные меры! — победно крикнул Неа. — Мана! — Что Мана? Неа всё правильно говорит. Мальчик от возмущения надул щеки, резко схватил бежевый чемодан и готов был резко уйти в открытые белые врата, пока на его плечи не кинулась писклявая девчонка, обвинающая брата (племянника) в том, что он совсем-совсем не попрощался с ней. Но Аллен точно помнит, что в конце ужина он по несколько раз попрощался и пообнимался со всеми. А Роад всё равно мало. — Вот, — вручила прямо в руки юноши толстенькую папку. — Шерил передал. И я жду свою награду за миссию посыльного! — и получатель не заставил девочку долго ждать, вручив награду в виде аккуратного поцелуя в лобик. Такое нехитрое, милое действие можно смело считать семейной традицией. — Можно… Я пойду? — юноша и так задержался до ночи, когда должен был уйти вечером. Его снова обняли. Крепко так и тихо, без криков о его осторожности. Аллен очень любил такие объятия, без слов и звуков, которые были лишними. Ведь жесты и обеспокоенные взгляды всегда говорили больше, чем нужно. Намного больше, чем слова.