Часть 4. Священные тексты
5 января 2024 г. в 07:49
Зоя неплохо провела время с чтением, после чего села на диван и задумалась. Как ни крути, условия отбытия домашнего ареста ни в какое сравнение не шли с условиями в тюрьме, пусть даже в одиночной камере, с передачами и книгами. А невольно подумав о Шлиссельбурге, Зоя и вовсе впала в какое-то растерянное состояние.
О Шлиссельбурге Зоя слышала мало, разве что от Аси. Владимир изредка упоминал в своей речи это место, но детально никогда не останавливался.
— Представьте, ma chère amie, столь ужасную картину, — иногда говорила Ася. — Камера-гроб. В темное время суток свет только от керосинки или свечи, тишина, полнейшая безысходность… Книг нет — не положено. Переписки нет — не положено. Все, умер человек для остального мира! Каторжные послабления в виде выхода на поселение не считаются — это вам не каторга, хотя тюрьма считается из системы каторжных тюрем. Развлечение, если можно так выразиться, только одно: врезать по морде кому-нибудь из охраны, чтобы потом расстреляли или повесили. Потому что даже наложить на себя руки негде и нет возможности.
В том, что в Шлиссельбурге можно читать только Библию, Зоя знала. Но это казалось больше карой, нежели развлечением. И хоть молодая женщина знала, что на той же гауптвахте, где точно так же не положены книги, можно выторговать себе Коран в качестве священного писания, в том, что можно получить Коран в Шлиссельбурге, Зоя сильно сомневалась.
В коридоре раздались шаги.
— Саша! — покричала Зоя.
— Что случилось? — спросил Александр Васильевич.
— Дверь бы открыл, — произнесла Зоя. Не дождавшись открытия двери, молодая женщина начала. — Саша, раз ты такой честный, прямо куда уже честнее, принес бы хоть мне Коран.
«Зачем?» — явно читалось в немом невидимом вопросе супруга, который был виден сквозь закрытую дверь.
— Севастьянка на губе читал Коран для расширения кругозора — почему я не могу тоже расширить свой кругозор? — спросила Зоя.
— Почитай Уложение — больше пользы будет, — ответил мужчина.