Пишу тебе из южных берегов

       Небеса любили посмеяться над Цзинь Гуаньяо. Они делали это с самого его рождения, но всё получалось стерпеть. Клеймо «сын шлюхи», правда о родной сестре, пренебрежение отца, ненависть названного брата — всё это ранило, порой очень глубоко, но оставляло место для нового вдоха и только усиливало желание жить. Но в последние мгновения, находясь среди развалин храма и руин собственных планов, когда перед глазами за считанные секунды пронеслась вся его жизнь, Цзинь Гуаньяо понял, что это стерпеть у него уже не получится. И именно сейчас Небеса сыграли с ним самую жестокую шутку. Они Не дали упокоиться изрезанной душе, а изломанному телу навеки остаться в одном гробу с лютым мертвецом, ведь в то самое мгновение, когда пальцы Не Минцзюэ сомкнулись на шее в желании задушить, крышу храма пробили несколько молний, и Цзинь Гуаньяо почувствовал, что вся боль отступила, а он сам словно бы парит в невесомости. В эту ночь один из самых жестоких, расчётливых и коварных людей Поднебесной вознёсся.        Небесная кара затронула его по касательной. Гуаньяо смотрел по сторонам, решительно ничего не понимая. Вокруг блестели молнии, над головой грохотали раскаты грома, а тело наполняла духовная энергия необычайной мощи. Отрубленная рука не отросла, но рана затянулась гладкой кожей. То же произошло с дырой в груди и животе. Золотое ядро мягко пульсировало, разгоняя по телу энергию вместо потерянной крови. Храм, на который и обрушилась небесная кара, разрушался, и всем в нём находящимся оставалось спасаться бегством. Сквозь косые струи дождя то тут то там можно было увидеть силуэты людей.        Через несколько долгих минут Гуаньяо с силой швырнуло на твёрдую поверхность. Не устояв на ногах, он повалился на колени, уперевшись руками в каменную кладку. Кое-как выпрямившись он недоуменно огляделся. Его забросило на какую-то площадь, окружённую величественными дворцами. Где-то неподалёку звенел колокол.        Замелькали тени. Свет от пламени запрыгал по лицам. Гуаньяо обступили люди. Они негромко переговаривались, но слов их разобрать не получалось, да и не то что бы хотелось. Поднявшись на ноги, Гуаньяо машинально поправил одежды, оставляя ладонь на эфесе меча. В этот момент к нему, растолкав толпу зрителей, подошла женщина в чёрных одеждах. Представившись как Линвэнь, она предложила проследовать в дворец богов литературы. Гуаньяо не стал противиться и позволил себя увести.        Всю дорогу он молчал. Язык стал слишком тяжёлым и потерял связь с мозгом. Гуаньяо не понимал: что должен чувствовать и что чувствовал на самом деле. В мыслях была полнейшая каша. Боги литературы? Значит это Небеса. Но как и зачем Гуаньяо оказался здесь? Неужели его преступления даже боги не смогли обойти стороной? Но зачем ему тогда вернули духовные силы, причём с избытком, и залечили раны? Столько вопросов и ни одного ответа.        Во дворце Линвэнь предложила выпить чаю и заодно обсудить все вопросы. Гуаньяо противиться не стал. Он хотел как можно быстрее разобраться в сути произошедшего. С удобством устроившись в кресле напротив Линвэнь, он взял предложенную пиалу с чаем и, только распробовав напиток, спросил:        — Где я нахожусь?        — В Небесной столице. Теперь вы служащий верхних небес из дворца литературы.        Гуаньяо скрыл своё удивление за глотком чая. Аккуратно поставив пиалу на столик, он задал довольно глупый, но важный для себя вопрос:        — Я вознёсся?        — Да, — просто ответила Линвэнь и стала рассказывать тонкости жизни и работы на небесах.        Гуаньяо внимательно слушал, запоминая каждое слово. Где-то на задворках его сознания бились ехидные мысли. Что же теперь сказали бы все те, кто свысока смотрел на него? Где теперь они, а где теперь он? Но по соседству с такими довольно приятными размышлениями крутились и те, которые Гуаньяо затолкал поглубже. Не надо об этом вспоминать сейчас. А лучше вообще никогда не вспоминать.        Линвэнь проводила его до комнат, которые теперь принадлежали ему. Оставшись в одиночестве, он сел прямо на пол, тут же, у дверей. Тишина окутала его ватным одеялом, и перед мысленным взором возникло лицо.        — Нет... — выдохнул Гуаньяо, мотая головой. — Нет, только не ты!        Но Лань Сичэнь перед его мысленным взором проявлялся всё более отчётливо. Его лицо, всегда такое прекрасное, его губы, всегда готовые сложиться в мягкую улыбку, его глаза, всегда лучащиеся светом и добротой. Но не таким он был в их последнюю встречу, совсем не таким. Гуаньяо сам виноват в этом, сам всё разрушил, своими собственными руками сломал единственного близкого человека. Он навсегда запомнил всю ту боль и неверие во взгляде названного брата в последние секунды. Именно поэтому он и оттолкнул его., Передумал в последнее мгновение, устрашившись своим действиям, не захотев такой страшной смерти брату. Слова Гуаньяо перед смертью были правдой. Он совершил много ужасных вещей, но никогда не хотел причинять боль Сичэню.        — Однако, — Гуаньяо зло усмехнулся, — Я даже с этим не справился.        Он уставился в потолок невидящим взглядом. Какой же он всё-таки ужасный человек. Нет, Гуаньяо нисколько не раскаивался в своих поступках как таковых, но знай он, как всё это повлияет на Сичэня, он бы из кожи вон вылез, но придумал другой путь. Только ради того, чтобы брат ему улыбался, как раньше, он смог бы раскаяться во всех преступлениях. Но такого шанса у него больше нет. Он даже не знает, жив ли Сичэнь. Вдруг он погиб под обвалившейся крышей дворца? Хотя это было бы слишком просто.        Гуаньяо прижал колени к груди и обхватил их руками. Хотел переплести пальцы, но левая ладонь наткнулась на пустоту. Так просто, в одно мгновение он лишился кисти. Лишился такой важной части своей жизни. Если бы так просто можно было вырвать сердце, которое сейчас рвалось на куски. И всё из-за того, что его никчемный хозяин не смог вовремя остановиться, не смог найти другой путь, не смог... Ничего он не смог. Все его планы рухнули, рассыпались в пыль. Его обвели вокруг пальца, но разве теперь это имеет значение? Разве теперь хоть что-то может иметь значение для Цзинь Гуаньяо, для нового небожителя, для монстра в человеческом обличии, для лжеца и актёра, для побеждённого злодея? Нет, ничего уже не важно.        В ту ночь Цзинь Гуаньяо навсегда запретил себе вспоминать о самом лучшем, что случилось с ним в жизни, о Лань Сичэне. Это оказалось не очень трудно: обязанностей у бога литературы много. В них так легко забыться, уйти с головой в отчёты и выстраивание хорошей репутации. Гуаньяо довольно быстро научился писать левой рукой, к тому же у него было несколько помощников, которым можно было поручить написание отчётов. Сам же Гуаньяо довольно быстро вошёл в доверие к Линвэнь, стал её правой рукой, как бы иронично это не звучало. Он загружал себя работой, никогда не отказывался от приглашений других небожителей, но своё прошлое усердно скрывал. Это у него вполне получалось.        Как оказалось Небеса ничуть не отличались от мира заклинателей. На вид все такие благородные и возвышенные, а на самом деле ничем не лучше крестьянского сборища. Наверное именно поэтому Гуаньяо легко влился в новый коллектив. Недоброжелатели у него конечно были, но ему не привыкать. В общем, новая жизнь почти ничем не отличалась от старой.

***

       «Навсегда» продлилось всего два года. В тот вечер Цзинь Гуаньяо как обычно занимался делами. Он уже почти закончил с отчётом, как вдруг почувствовал зов. Ощущение было очень странным, непривычным. Гуаньяо словно звал кто-то, но не словами, а мыслями, душой. И слишком уж знакомым казался зовущий, знакомым, теплым, близким, родным, дорогим. У Цзинь Гуаньяо в прошлой жизни остался только один такой человек.        Он поднялся с места. Сердце в груди зашлось от смеси самых разных чувств. Что ему делать, пойти на зов? Но куда тот его приведёт, к Сичэню? Хочет ли Гуаньяо его увидеть? Безусловно хочет, безумно хочет, и в то же время боится. Он так упорно выстраивал нового себя, что не хотел сломаться. Гуаньяо прекрасно понимал, что если он ещё хоть раз увидит Лань Сичэня, то что-то в нём самом сломается окончательно, рассыпется в прах.        Зов стал сильнее. Гуаньяо колебался. Интересно, как там Сичэнь? Всё же прошло два года. Он, наверное, сильно изменился. Гуаньяо этому поспособствовал. Может он живёт как и прежде? Может у него всё хорошо? Однако Гуаньяо прекрасно понимал, что это не так. Лань Сичэнь не из тех людей, что легко идут по жизни, не оглядываясь на прошлое. И всё же… Как он там?...        Нет, Гуаньяо не мог противиться желанию увидеть Лань Сичэня. Зов тем временем становился только сильнее. Гуаньяо даже показалось, что он услышал знакомый голос. Поэтому он закрыл глаза и потянулся к теплу зовущего, очень знакомому, такому далекому теплу. Его подхватил порыв ветра и унёс куда-то. Открыв глаза, он увидел перед собой Лань Сичэня.