Ложь — не всегда плохо. Иногда люди лгут, чтобы отягощающая реальность перестала казаться такой кошмарной.
Но даже такая ложь — все еще сокрытие правды. Она так же убивает тебя, так же оставляет шрамы на коже и внутренностях, так же сводит с ума.
Ты можешь быть кем угодно. Лгать от этого, люди вокруг тебя не перестанут.
Что касается любви? Она вообще слепа к любым обстоятельствам.
Любовь напрочь затуманивает разум, заставляя видеть слепыми — окружающих.
Да, он определенно точно был влюблен в нее. Он полюбил ее с первого взгляда, но не мог признаться в этом даже самому себе.
Что же тогда будет, если она скажет ему, что слепыми на самом деле были не люди вокруг него, а он сам?
***
Понедельник.
Сидя в самолете около иллюминатора, Шираюки смотрела за тем, как они проносятся над облаками, пока Дана спала на соседнем кресле. Во время прошлого перелета все было наоборот: Амбервиль спала, а ее спутница разглядывала открывшийся с высоты вид на Бельбург. Они уже шли на посадку, так, что нужно было начинать будить Дану, но Амбервиль не собиралась этого делать, зная, что как только девушка откроет глаза — начнет свой быстрый бубнеж, а Шираюки пока еще не готова была его слушать. Хотелось немного побыть наедине с самой собой. Заняв четвертое место в конкурсе, Амбервиль была слегка разочарована тем, что не смогла дотянуть хотя бы до третьего, хотя по ее мнению, места были распределены весьма заслуженно. Конечно, было обидно, но это абсолютно точно не последнее ее участие в подобных мероприятиях. Когда-нибудь, она обязательно добьется успеха. Ее имя будут узнавать на улицах, а работы непременно полюбят. Нужно только немного времени. Покинув самолет после приземления, они прошли кучу очередей на досмотр, стоя теперь возле багажной карусели, выискивая свои чемоданы. Дана, как и ожидалось, что-то постоянно говорила, зевая через каждое слово, пока Шираюки приходила в себе после перелета. Ее всегда слегка шатало от подобного передвижения по воздуху. Единственный способ решить данную проблему — лечь спать. Сон вообще решал все в жизни Шираюки: плохо себя чувствуешь — спи; нет настроения — спи; кто-то бесит — спи. Незаменимая вещь в существовании Амбервиль. Выйдя из аэропорта, в поисках такси, Шираюки хотела проверить баланс своей банковской карты, пока Дана осматривалась по сторонам, стоя рядом с ней, но не успела. Телефонный звонок опередил ее на несколько секунд. — Алло. — Шираюки поежилась от холодного ветра, коснувшегося ее кожи в пять часов утра. Было уже светло, но еще достаточно холодно для лета. — Ты уже вернулась? — Голос ее начальника звучал громко и обеспокоенно. Это заставило поморщиться. — Да. Что-то случилось? — Вопрос был абсолютно глупым, учитывая, что из полицейского участка не звонят просто так, чтобы поболтать о погоде, особенно в такое время, но для человека, не спавшего сутки, это было допустимо. Шираюки боролась с легкой акклиматизацией, а потому логические цепочки складывались с затруднением. — Ты сможешь приехать сейчас? Нам очень нужна твоя помощь. — Быстро объяснил ситуацию Оливер. — Плачу двойную плату за смену. — Добавил он, стараясь сократить время, которое Шираюки требовалось для взвешивания всех «за» и «против». Дана, ориентировавшаяся только на выражение лица Амбервиль, расставила руки в стороны, не понимая, почему взгляд Шираюки так поменялся. — Смогу. — Коротко ответила Амбервиль, поднимая свой обеспокоенный взгляд на спутницу. — Я скину адрес сейчас смс-кой, постарайся приехать как можно быстрее. — Скоординировал Шираюки Оливер и сбросил звонок. В телефоне послышались гудки. Утро в Бельбурге вернуло Шираюки к суровой реальности. Несмотря на то, что Амбервиль пыталась глядеть на этот город через призму розовых очков, его гнетущая атмосфера, никуда не исчезала. Бельбург все еще был сырым, туманным и жестоким. Этот город был похож на клетку, в которой скрывались психи, маньяки и убийцы. Не зря — преступность в Бельбурге была выше, чем в Манчестере или Ливерпуле. Улицы здесь были бледными, безжизненными. Не такими, какими их видела Шираюки в Лондоне. Красочность мира блекла в пределах ее родного города. Порой, тут даже тяжело было дышать, из-за скопления смога. — Прости, — Извинилась Шираюки, поворачиваясь к Дане. Девушка спросонья не совсем поняла, что случилось, поэтому зажмурила глаза, покачав головой, пытаясь понять, что ей стоит сказать на эти извинения, но не успела — Амбервиль продолжила говорить: — Мне срочно нужно уехать, так что постарайся сама найти себе такси. Шираюки схватила свой чемодан и пулей бросилась в противоположную сторону, не успев даже выслушать ответ Даны. Так и получилось, что полусонная Дана, до конца не осознававшая происходящее, осталась стоять одна, перед главными дверьми аэропорта, пока Амбервиль, снося все на своем пути, бежала к парковке.***
Указанное в смс место находилось в пятнадцати минутах езды от аэропорта, потому Шираюки приехала туда первая. Никого кроме парня восемнадцати лет, державшего на руках шпица, еще не было. — Вы из полиции?! — Крикнул он, как только Амбервиль увидела тело мертвого мужчины около его ног. Шираюки немного растерялась, но в итоге кивнула, понимая, что парень, очевидно, слишком напуган, чтобы понять ее объяснения относительно всей странности своего пребывания здесь. — Ваш чемодан, мисс. — Таксист, привезший Шираюки на место преступления, любезно подал ей чемодан, лежавший в багажнике. — Простите, а что здесь… — Завидев истекающего кровью мужчину, хотел спросить водитель, но Амбервиль смогла его заткнуть, резко вытянув в сторону руку. Шираюки моментально что-то невнятно пролепетала, отгоняя таксиста обратно к машине, и когда мужчина вернулся за руль, она вскинула ладонью, указывая ему на то, чтобы он уезжал. Водитель препятствовать не стал, разворачивая свое авто. Вернув свое внимание парню с собакой, Шираюки попыталась его успокоить, хотя сама, если честно, паниковала не меньше него. В конечном итоге, Амбервиль просто начала задавать юноше вопросы про его шпица, переводя их диалог в разговор о других домашних питомцах. Следовало отвлечь его от травмирующих обстоятельств. К моменту логической развязки их необычного диалога, к ним подъехало еще несколько машин, с полицейскими знаками, и ответственность за состоянии парня тут же перешла на Гаррак. Следственно-оперативная группа за считанные секунды оккупировала место преступления, приступая к исследованию жертвы и деталей ее убийства. Только после этого Шираюки смогла достать из своего чемодана фотоаппарат, и быстро поменяв настройки, заняться съемкой трупа. Перед этим, Гаррак умудрилась всунуть ей пару нитриловых перчаток, которыми Амбервиль пренебрегать не стала. Подойдя к нему ближе, Шираюки обратила внимание на тип ранения. Грудная клетка убитого была прострелена, а лицо обезображено, так, как будто его облили кипятком, хотя, вероятнее всего, так и было. Это было отвратительное месиво из крови, плоти, костей и волос. Страшно было даже просто предположить, что кто-то был способен на такое, не то чтобы просто лицезреть совершенное. — Ожог третьей степени. — Голос кого-то из судмедэкспертов окончательно подтвердил теорию Шираюки. Поднялась суматоха. Приехала карета скорой помощи. Несколько медиков окружили мертвого мужчину. Прямо перед носом Шираюки один за одним проносились незнакомые люди. Амбервиль отошла на несколько метров назад, чтобы не мешать. Почувствовав очередное легкое головокружение, Шираюки села на бордюр, не обращая внимания на то, чистый он или нет. Не до этого было. Захотелось пить. Согнув ноги в коленях, Шираюки опустила на них локти, подпирая голову. Ей следовало поехать домой и отоспаться после перелета, нежели топтаться здесь. Рассуждать об этом не было смысла, потому как она уже здесь и все уже случилось. Ожидая, когда ее позовут, чтобы сделать еще несколько кадров, Шираюки продолжала сидеть где-то на отшибе, смотря на асфальт. Будучи невероятно уставшей, она не заметила, как к ней кто-то подошел. Амбервиль подняла голову только тогда, когда на ее плечи накинули олимпийку. Оливковые глаза столкнулись с лазурным холодным морем. Подул ветер, добавляя атмосферы водного мороза. — Зен? — Только и смогла вопросительно произнести Шираюки, без возможности гадать над тем, что от нее хочет Вистериа, возникший буквально из неоткуда. Она не видела его в толпе приезжих следователей. На глаза попались только Митсухидэ, с которым она уже успела познакомиться и незнакомый доселе шатен. Возле их ног сейчас кружила большая полицейская собака, которой они давали команды и все. Зена в их компании не было. Видимо, он приехал позже. Или она просто не обратила на него внимания. — Ты замерзла. — Объяснил свои действия Зен, нависая над ней. — Не могла надеть что-то потеплее? — Вистериа рассмотрел ее прикид, состоявший из широких шорт до колен и оверсайз футболки и глубоко вздохнул. Выглядел он как обычно. Серьезным, собранным. Одежда его была выглаженной, чистой — без единой складки. Смотря на него, Шираюки поймала себя на мысли, что стала привыкать к его персоне. Такой необычной, странной. Его извечная опрятность натолкнула ее на мысль о том, что в жизни Зена был двадцать пятый час. Или он просто инопланетянин, который не спит. Если это так, то ритм существования Вистериа имел огромное упущение. — В самолете было жарко. — Устало ответила Шираюки Зену. Просто и без придирок. — А переодеться после перелета я не успела. — Она поправила его кофту на своей спине, натягивая ее на плечи. От нее приятно пахло кофейной вишней, так, что сама того не понимая, Шираюки затянула этот аромат глубоко носом, чтобы он пропитал ее легкие. — Спасибо. — На выдохе поблагодарила Амбервиль. От тепла олимпийки ей стало легче. Даже голова перестала кружиться. Прикрыв веки, Шираюки хотела обнять себя руками, чтобы ветер не проникал под кофту, но не успела этого сделать — ей пришлось наоборот широко распахнуть глаза, сводя брови у переносицы. — Откуда царапина? — Вистериа коснулся кончиками пальцев девичьего подбородка, поднимая ее голову вверх. Между их лицами было запредельно маленькое расстояние. В виду своей переутомленности, Шираюки растерянно захлопала ресницами, смотря на непоколебимый вид Зена. — Это имеет значение? — Безэмоционально, наконец, сказала Амбервиль, и приложив немного усилий, подалась назад, избавляя себя от прикосновений Вистериа. Вдаваться в подробности получения ссадины не было желания. Да и не нужно это было. Удивительно, но больше Зен ее не трогал. То ли выглядело она слишком ущербно, то ли он был слишком занят. Шираюки не хотела разбираться и в этом. На место Зена пришел Оливер, точно так же нависая над Амбервиль. Он только-только приехал, и не вникая в произошедшее, сразу подошел к ней. Почему ее присутствие сейчас было важнее его подчиненных, Шираюки не знала, однако предчувствие у нее было плохое. Выглядел Оливер встревоженно, или Шираюки просто так казалось, потому, как ее начальник складывал губы полоской. Обычно черты его лица расслаблены и невозмутимы. Выглянув из-за фигуры начальника, Амбервиль осмотрела обстановку. Митсухидэ вместе со своим доберманом исчезли из поля зрения; Зен разговаривал о чем-то с Гаррак, а возле них кружился шатен, имени которого она до сих пор не спросила. — Ты сможешь приехать в отделение сегодня в обед? — Обратился к Амбервиль Оливер, наклоняя голову так, чтобы их взгляды встретились. Подобные слова побудили Шираюки обратится в слух. В его словах был подвох, который Амбервиль не удавалось считать. — Ах, прости. — Оливер неоднозначно почесал нос. — Здравствуй, Шираюки. — Вспомнил о нормах приличия Гейн. — Здравствуйте. — Кивнула она, стараясь не обращать внимания на странное поведение своего бывшего начальника. — Нам нужно будет кое-что обсудить. — Продолжил наседать Оливер. Зрачки его яростно бегали из стороны в сторону, выдавая внутреннее замешательство. — Вы хотите предложить мне вернутся? — Несмотря на свою тугую работу мозга в данный момент, Амбервиль все же удалось предугадать дальнейший ход событий. Шираюки коснулась пальцами молнии олимпийки, поправляя ее концы, чтобы они не доставали до земли и не пачкались. Приятный аромат снова ударил в нос и она блаженно вздохнула, чувствуя спокойствие. Не напрягало больше даже то, где именно она находилась и при каких условиях. Аромат духов, коими пропиталась олимпийка действовал подобно успокоительному. — Пока только поговорить. — Осадил ее Оливер, усмехаясь самому себе. Проницательность Амбервиль всегда ему нравилась. Гейн в целом считал ее отличным сотрудником в своем отделении, а потому весьма расстроился, когда Шираюки пришла подавать заявление об увольнении. И хотя он понимал мотив ее ухода из криминального мира, все равно было досадно терять такого ответственного сотрудника. — В любом случае, я ни на что настаивать не буду. — Помахал рукой мужчина, как бы отгоняя наваждение. — Смогу. — Подумав какое-то время, сказала Амбервиль. — Но только не на долго. — Сделала важное уточнение Шираюки. — Это не займет много времени. — Уверил ее Оливер, а потому согласовав точное время, направился к своим ребятам, окружившим труп бедного мужчины. Шираюки видела, как Гейн обменивается рукопожатиями с Зеном, а позже, смогла расслышать часть их разговора. Вистериа кратко подытожил собранную по месту преступления информацию, излагая дальнейший план работы. Речь Зена была структурированной и четкой, без лишней воды или ненужных дополнений. Строго и по существу. Шираюки, признаться, была приятно удивлена такому повороту событий, отмечая высокие навыки мастерства Вистериа. Он был точно на своем месте, в своей профессии. Это вызвало у нее немое восхищение. Пускай они с Зеном и не ладили — это не мешало Шираюки восторгаться его умением из ничего составить точную цепочку событий. Получив от Гаррак указание на продолжение съемки, Амбервиль вернулась к своим обязанностям. Когда с этим было покончено, члены следственно-оперативной группы потихоньку стали разбредаться по машинам, возвращаясь в отделение. Шираюки же горела желанием вернуться домой. Точно прочитав ее мысли рядом оказался Митсухидэ, вместе со своей собакой. Он любезно предложил подвести ее до нужного адреса. Амбервиль не была дурой, чтобы отказываться, так что с радостью приняла приглашение, усаживаясь вместе с его собакой на заднем сидении. С животными она ладила хорошо, так что весь путь до дома провела точно зачарованная, пытаясь познакомиться с собакой, на ошейнике которой смогла прочитать кличку «Тесси». Митсухидэ что-то на фоне рассказывал про своего добермана, но Шираюки, не сильно вдавалась в его слова, лишь одобрительно поддакивая, чтобы поддержать разговор. Все ее внимание было сосредоточенно лишь на Тессии, блаженно растекающейся на заднем сидении машины под ее ласковыми почесываниями.***
Нормально отдохнуть Амбервиль так и не удалось. Вернувшись в свою квартиру, она только и смогла что, снять с себя одежду, оставаясь в нижнем белье, и, заведя будильник, грохнулась на кровать. Спала она хорошо, но мало. Из-за этого, ей пришлось выпить таблетку обезбола, чтобы не страдать остаток дня от мигрени. Сны ей не снились. Вместо них была привычная чернота. И хотя с одной стороны, это лишний раз не напрягало ее голову, с другой стороны немного расстраивало. Шираюки нравились сны. В ее жизни они всегда были красочными и яркими. Она помнила каждую их деталь, и черпала из них вдохновение к собственным съемкам. Правда, из-за завалов на работе и в собственной голове они перестали ей сниться. Умывшись и помыв голову, Шираюки предпочла не сушить волосы, позволяя им самостоятельно высохнуть. На улице было достаточно тепло, чтобы игнорировать наличие фена в квартире. Намазав кожу солнцезащитным кремом, Амбервиль оделась, и взяв барсетку, купленную в каком-то дешевом магазинчике несколько лет назад, кинула туда паспорт, проездной билет, телефон и наушники. Пшикнув на кожу своими любимыми духами, Шираюки заколола часть мешающей челки невидимкой. Оглядев себя в зеркале, отмечая, что выглядит она очень даже неплохо, Шираюки спустилась вниз, смотря по приложениям, через сколько подъедет автобус. Долго ждать не пришлось. Уже через три минуты ее пребывания на остановке, приехал нужный ей транспорт. Вся дорога до полицейского отделения заняла не более тридцати минут. Поднявшись по ступеням, Шираюки остановила, делая глубокий вдох. Эти двери были подобны порталу в ее прошлое. Не то чтобы ее время препровождение в этом отделении было плохим, нет. У Амбервиль было достаточно хороших воспоминаний, касавшихся ее работы криминальным-фотографом, просто… Шираюки решила не додумывать эту мысль, останавливаясь на позитивной ноте, чтобы не сбить свой настрой. Сделав еще один глубокий вдох, Шираюки толкнула стальную дверь и зашла внутрь. Хотелось разобраться со всем быстро, чтобы осталось достаточно времени на выполнение собственных нужд. А их было, между прочим, достаточно. Пройдя по длинным коридорам, Амбервиль обратила внимание на ремонт. Когда она еще работала в этом месте, все здесь выглядело обветшало и бедно. Сегодня же, это место пахло свежестью и даже какими-то больничными растворами. А еще, чувствовался аромат горячего кофе, с нотками преступности, по лучшим мотивам книг Агаты Кристи, Стивена Кинга или Майка Омера. По пути от входа ей никто не встретился. Не было шаставших туда-сюда констеблей, дежурных или прочей жизни, которая обычно обитала в этих местах. Эта непривычная, для данных коридоров тишина смущала. Пройдя дальше, Шираюки остановилась у кабинета, с синей вывеской, по которой красивыми буквами было выведено «Оливер Гейн». Тихонечко постучав, Амбервиль зашла внутрь. — И снова здравствуй, Шираюки. — Поздоровался Оливер, отвлекаясь от своих записей. На этот раз, нормы приличия были соблюдены. Значит утром что-то действительно произошло, помимо найденного трупа мужчины. — Присаживайся, пожалуйста. Амбервиль помнила своего начальника мягким, в меру строгим и справедливым. Он всегда пытался помочь своим сотрудникам, но не переходил черту, давая понять, что его должность выше остальных, и что он все еще их начальник. Он помогал ей в самом начале, когда Шираюки только устроилась на работу в его отделение и именно он сумел вытащил ее из пучины робкого прошло, научив себя защищать. Если бы не Оливер, она, наверное, так и осталась бы девочкой, над которой все издевались. Сев на ближайший к выходной двери стул, Шираюки выпрямилась, поднимая взгляд на Гейна. — Перейду сразу к делу. — Оливер сложил руки на столе, принимая серьезный вид. — Арон Бейтс, наш фотограф-криминалист, находится в больнице, на временном лечении. Сколько он еще будет отсутствовать — сложно сказать, но осмелюсь предположить, что его реабилитация точно потребует не меньше месяца, может даже двух. Гейн замолчал, и Шираюки подумала, что этим он дает ей право на размышление. По дороге в полицейский участок, Амбервиль уже знала, о чем именно захочет поговорить с ней Оливер. Теперь это было очевидно настолько, что проще было только сложить два и два. Так что, ответ у Шираюки уже был заготовлен, но со своими нюансами, которые важно было обсудить. — Вообще-то, я думала, что сегодняшний выезд, станет моим последним. — Удрученно произнесла Амбервиль, делая небольшую паузу. Просто принять его предложение было слишком скучно. — Я понимаю. — Сочувственно ответил Оливер, подхватывая ее игру. Он помнил, как сильно Шираюки нервничала из-за своего ухода, и какие конфликты возникали между ее матерью и ей самой в то время, пару лет назад, поэтому действительно не хотел давить на Амбервиль, даже если этого требовало положение. Но в данной ситуации, выбирать особо не приходилось. — Но я готова временно заменить его. — Выпалила Шираюки, чуть помедлив. Было ли ее решение правильным? Скорее нет, но Амбервиль отсеивала подобные мысли в своей голове. В основном, причинами таких предположений выступал Зен. Ведь именно он не горел желанием видеть ее здесь, а потому Шираюки сильно сомневалась. Однако потом подумала, что Вистериа не принц и уж тем более не король, чтобы она хоть как-то переживала о его мнении — и приняла предложение. — Это радует. — Гейн одобрительно качнул головой. — Но, это не совсем то, что я хотел бы тебе предложить. Вот теперь Амбервиль напряглась. Восстанавливаться в должности она не хотела. Если раньше, вся ее жизнь состояла из детективов и триллеров, ставших последней каплей в ее желании стать одной из служителей органов порядка, то сейчас она здраво отдавала предпочтение искусству. К тому же, работа на фотостудии приносила ей больше дохода, нежели в полиции. А это сейчас, имело значительный вес. — Вот так постоянно дергать тебя — не очень удобно, согласись. — Утверждением произнес Оливер. — Мне важно, чтобы ты была внутри коллектива оперативной группы, а не сама по себе, как это было сегодня утром. — Припомнил Гейн, заставляя Шираюки смутиться. Это действительно было не очень профессионально с ее стороны — сложно было с этим спорить. Амбервиль всегда обладала хорошими навыками дедукции, поэтому быстро догадалась, что именно хочет от нее Оливер, однако перебивать не стала. — Если ты внимательно следила за ходом расследований, на которых тебе уже довелось побывать вместе с новым составом, то вероятно смогла заметить то, как быстро они они складывают имеющиеся обстоятельства воедино, вырисовывая картинку произошедшего. Шираюки лишь подтверждающие кивнула. — Так вот. Иногда это выходит за рамки, так что их нужно тормозить и возвращать к реальности. — Оливер сощурил свои глаза и пристально уставился на Амбервиль. От столь неоднозначного взгляда Шираюки слегка подалась назад, проседая под его напором. — А я тут причем? — Не поняла Амбервиль, приподнимая уголок губ в недоумении. — Ты разбавишь их коллектив и внесешь трезвости реальному происходящему. Голова у тебя работает хорошо, я то знаю. Ты иной раз лучше Кихал справлялась. — Подытожил Гейн. — Так что мне бы хотелось, чтобы ты на время восстановилась в должности и присоединилась к моим ребятам. Уж с ними то ты точно сработаешься. Да. Особенно с Зеном. — подумала Шираюки, глупо улыбаясь своим мыслям. — Ну так что? — Спросил Оливер, облокачиваясь о спинку своего кожаного кресла. Только после этого слова его в голове Шираюки зазвучали громче, ставя ее перед реальным выбором: возвращаться или нет? Она не хотела. Не хотела возвращаться к тому, от чего бежала. Это было именно то, что Шираюки хотела бы не слышать. Почему-то работать временно вне отделения и работать временно с восстановлением в должности для нее было двумя координально разными вариантами. Амбервиль сумела только возмущенно вздохнуть, собираясь что-то сказать, но не успела. Ее перебили. — Твой отказ обязует нас искать нового сотрудника, на что уйдет достаточно времени, которое можно было бы потратить на расследование. — Кажется, утреннее обещание «не буду ни на что настаивать», исполнено не было. — Я понимаю, что со стороны кажется, будто я на тебя давлю и не оставляю выбора, но я готов щедро наградить твою работу. — Добавил Оливер. — Я помню про твои финансовые трудности в семье, поэтому сделаю исключение в качестве двойной оплаты твоих услуг. Стоило признать, что это не на много, но больше, чем она могла бы заработать съемками. И пускай, внутренний голос отчаянно кричал «Тебе это не нужно, дура! Ты уже достаточно настрадалась в этой жизни! Не нужно подставлять себя опасности снова!», умом Шираюки понимала, что отказываться от лишних денег — глупо. — Могу я выдвинуть свои условия? — Поколебавшись несколько минут, то и дело кусая губы от волнения, спросила Амбервиль, на что получила одобрение. — Я согласна принять Ваше предложение, только если мой рабочий день будет не полным, чтобы бы несколько дней в неделю, я могла брать индивидуальные съемки. Это было единственным нюансом, который Шираюки могла себе позволить. С такой оплатой, она смогла бы внести большую сумму в банк, закрывая ежемесячный счет за кредит на квартиру. Несмотря на то ментальное несогласие и протест, сделка была очень выгодной. — Я согласен. Осознав это, Шираюки вдруг подумала о Жозефине. Да, ее мама дала согласие на род ее деятельности, но ведь это было сказано лишь чтобы не обидеть дочь. Правильно ли она поступала? С другой стороны, завтра Жозефина уедет в санаторий в Дувр, так что временная обязанность присматривать за больной матерью пропадет. Да и скрыть это можно было достаточно просто, потому как к моменту возвращения Жозефины, Арон скорее всего уже вернется из больницы. Шираюки мысленно хмыкнула. Даже если она попытается скрыть что-то от матери, она рано или поздно, все равно об этом узнает. Это была тайная суперсила Жозефины — знать все и про всех. — Хорошо. Могу я подумать до вечера? Мне нужно обсудить это с родными. — Решив все же не торопиться, попросила Шираюки. — Конечно. — Согласился Оливер. — Но, в таком случае, позволь мне пока провести тебя к ребятам. Уверен, ты знакома еще не со всеми. Амбервиль не поняла, для чего это нужно, ведь она еще не сказала свое окончательное решение, однако возразить уже не успела — Гейн взял ее под руку и повел прямо по коридору. Вырываться из его хватки у всех на глаза было не прилично, как минимум. Преодолев несколько коридорных поворотов, Оливер рывком открыл дверь, буквально вталкивая Шираюки внутрь кабинета. Шесть пар удивленных глаз сразу же уставились четко на Амбервиль. Растеряно улыбнувшись, Шираюки сделала несколько шажков в бок, позволяя Оливеру выглянуть из-за своей спины. чувствовала она себя, откровенно говоря, потерянно и смущенно. Ее как провинившегося кота привели сюда за шкирку и выставили у всех на виду. — Знакомьтесь, — Громкий голос Гейна разрезал звенящую тишину. — Это наш новый, фотограф-криминалист. — Шираюки Амбервиль. Многие из вас уже ее видели. — Оливер опустил уточнение в виде прилагательного «временный», чем вызвал внутреннее недовольство у Шираюки. Кабинет снова накрыло молчание. Глаза сотрудников полиции пожирали ее, откусывая каждый по кусочку. Шираюки даже, на секунду показалось, что она растворяется в воздухе под гнетом их… недовольства.? Среди всех, отчетливо ясно выражалось негодование Зена. Он стоял напротив нее, у стены, держа в руке кружку, предположительно с кофе. Во второй ладони, между пальцев была зажата ручка, которой он до этого крутил. Сложно было сказать, в замешательстве он, или же это что-то другое, пока еще не изведанное Шираюки. Ясно было только одно — он чертовски зол. Зол настолько, что мог запросто пристрелить ее одним только взглядом своих синих глаз. — Она начнет работу с завтрашнего дня, — Продолжил Оливер, не замечая их с Шираюки безмолвной перепалки. — А пока… — Я не возьму ее под свое руководство. — Голос Вистериа, прервал воодушевленное представление Амбервиль своей гневной тирадой. — Ищи кого угодно, но ее я не возьму. — От их утренней воодушевленной беседы не осталось и следа. Шираюки удивленно захлопала ресницами, замечая, как некоторые, из тех, кто сидел в кабинете, раздраженно закатили глаза, вздыхая. Видимо, их не особо радовала перспектива происходящего. Или это был не первый подобный конфликт. — Тебя не спрашивали, Вистериа. — Слова Оливера больше не звучали так весело. Теперь он говорил серьезно, без доли радости. Наблюдая за этой войной, Шираюки не успела понять, как вообще она смогла это допустить. Мало того, что Гейн уже решил все за нее, ставя остальных перед фактом того, что она выходит на работу, несмотря на то, что ей еще даже не выдали документы и не вернули должность официально, так он еще и отстаивал ее права перед Зеном, вместо нее самой. Ну не бред ли? — Да мне плевать. — Вистериа вернул ее к реальности. — Я не возьму под свое руководство человека, который пренебрег своими обязанности и уехал, никого не предупредив. — Продолжил нагнетать Зен, припоминая ее поездку в Лондон. Услышав это, Шираюки вспыхнула подобно спичке. Казалось, даже волосы на ее голове встали дыбом от количества ее возмущения. — Значит я назначу кого-нибудь на твое место. — Продолжил ставить Зена на место Оливер, защищая Амбервиль, которая, вообще-то, могла сама отстоять свои права (ну, или ей хотелось так думать). Гейн точно знал на какие точки ему стоит давить. Конечно, Зен знал, что его не уволят — стаж в восемь лет непрерывной работы был слишком ценным, да и навыки у него чуть ли не запредельными, однако расчет был не на это. Слова Оливера били по самолюбию Вистериа. А это было прямое попадание в цель. Особенно, если учитывать то, что конфликт произошел на глазах у Шираюки, решавшей в сложившейся ситуации не последнюю роль. У Зена изначально не было шансов, в виду чего, Амбервиль так и не поняла, для чего был разыгран весь этот спектакль. Вистериа не нашелся с ответом, уступая начальнику молчанием. — Рад, что ты меня понял. Оливер довольно улыбнулся, возвращая Зена с небес на землю. — Что ж, знакомьтесь пока. — С этими словами Гейн покинул кабинет, закрывая за собой дверь. Шираюки осталась одна, готовая быть растерзанной этими глазастыми гиенами. Гнетущая тишина отскакивала от стен кабинета, ударяясь прямо о виски Амбервиль. По ощущениям, Шираюки даже перестала дышать, не зная, что сказать. Благо ситуация решилась самостоятельно. — Кики Сейран — генеральный атторней отдела полиции Деваля. — Невысокая блондинка первой решила прервать неловкое молчание, протягивая Шираюки руку. — Слышала о тебе. Рада с тобой работать. — Выражения ее лица было безэмоциональным. Она говорила спокойным, ровным тоном, но потому, что мимика никак не менялась, Амбервиль не смогла считать эмоций, а потому не знала как реагировать. — Митсухидэ Луэн — кинолог отдела полиции Деваля. Мы уже знакомы, но не упущу возможности представиться еще раз. — Подхватил волну парень. Тесси, лежавшая у его стола громко гавкнула, приветствуя Шираюки в их пристанище. — Накамура Оби — дознаватель. — Лениво сообщил шатен, которого Амбервиль видела утром, откуда-то из угла кабинета. Он рыскал в выдвижных ящичках своего рабочего места, что-то активно ища. Дела до личности Шираюки ему особо не было. — Тарига Бергатт — участковый инспектор отдела Деваля. — Продолжил волну еще один блондин. — Лиан Буш — тоже инспектор, но по юго-востоку Бельбурга. — Бевис Куинси — главный инспектор отдела Деваля. — Последним представился парень, растекаясь по своему столу, руками распихивая бумаги в разные стороны. — Рад знакомству. — Вяло добавил он, утыкаясь лицом в деревянную поверхность. Атмосфера в этом кабинете угнетала усталостью и недосыпом. Прямо как два года назад. Пройдясь взглядом по каждому, здороваясь глазами со своими новыми коллегами, Шираюки подняла голову вверх, смотря на Зена. Он единственный пока ничего не сказал ей. И, наверное, было лучше, если бы он так и продолжил молчать. Выражение его лица было сердитым и возмущенным, хотя у нее самой, вероятно, тоже. Что ж, хотела она этого или нет — теперь у Шираюки просто не было выбора, кроме как принять предложение Оливера, по возвращении на работу. И дело было даже не в том, что Гейн сам за нее все решил. Дело было в Зене и в ее желании идти против него. — Чего смотришь? — Грозно спросил Вистериа, присаживаясь в свое кресло. Он поставил на свой стол кружку слишком резко, так, что несколько капель вылетели на стол, заставив Зена тихо чертыхнуться. Остальные в немом негодовании следили за происходящим. — У тебя есть причины, чтобы отказаться от работы со мной? — Решила утолить свое любопытство Шираюки, отмечая, что разумнее было поговорить с глазу на глаз. Бевис поднявший голову на Амбервиль, тяжело вздохнул, кажется понимая, что последует дальше. — Ты уехала в Лондон, хотя знала, что тебя могут вызвать на дело. — В грубой форме высказался Вистериа. — Безалаберные работники мне не нужны. — У меня были дела еще до того, как Оливер попросил меня помочь. — Возразила Амбервиль. Пришел ее черед отстаивать позицию. Зен явно хотел сказать что-то еще, но громкий стук чего-то тяжелого, раздавший из угла кабинета, остановил его. Шираюки тоже сомкнула губы, запирая все свои возражения обратно, внутрь грудной клетки, где от перенапряжения бешено стучало сердце. Вистериа повернул голову на стук, замечая предмет шума — Оби. Накамура ударил по столу кипой бумаг, останавливая перепалку без слов. Способ был действенным и работал, видимо, уже не первый раз. — Сегодня для тебя работы нет, поэтому если все ясно, можешь уходить. — Дал заднюю Вистериа, делая вид, что бумаги, лежавшие на столе, интересуют его больше, чем Шираюки, топчущаяся у двери. Амбервиль сжала ладонями ремешок своей барсетки, насупившись. Ее такой расклад не устраивал. — Я тоже очень рада знакомству. — Она пропустила через себя их конфликт, опуская взгляд на Кики. Сейран мгновенно перехватила зрительный контакт. — Могу я попросить твой номер телефона? Кики одобрительно кивнула, диктуя цифры своего мобильного, пока на фоне возродилась бумажная суета. Перекинувшись еще парой слов, Шираюки махнула Сейран пальцами на прощание и покинула пределы кабинета под неодобрительный взгляд Зена. В голове крутились картинки конфликта, то и дело воспроизводясь перед глазами с самого начала, изредка прерываясь, чтобы напомнить о том, какой же Вистериа все-таки кретин. Давненько жизнь не подкидывала ей таких вот персон. Даже непривычно снова сталкиваться с таким вот овощем. Выйдя на улицу, тормозя на ступеньках, Амбервиль открыла приложение на своем телефоне, ища номера автобус, на которых она смогла бы добраться до дома матери. Память благополучно стерла подобную информацию из ее памяти, так что пришлось вникать в эту тему заново. Увлеченная собственными поисками, Шираюки не заметила, как сзади к ней кто-то подошел. Сегодня она вообще была не особо внимательна. Нужно было хорошенько отоспаться. — Ты, не обращай на него внимание. Амбервиль подняла голову, поворачиваясь назад. Она не сразу поняла, что Оби обратился к ней, но когда не увидела никого вокруг, вопросительно изогнула линию бровей, смотря прямо на шатена. Накамура стоял в метре от нее, затягивая легкими сигаретный дым. Он смотрел куда-то далеко, в сторону новостроек, видневшихся во дворах и щурился от лучей яркого июньского солнца. — Он хороший на самом деле. — Оби сделал долгую затяжку, выдыхая облачко сигаретного дыма вверх, так, чтобы до Шираюки не достал этот тошнотный запах. За это Амбервиль была ему благодарна. Запах сигарет ей не слишком нравился, так что дышать им лишний раз не хотелось. — Зен? — Предположила Шираюки, несмотря на то, что вариантов у нее особо то и не было. Не Митсухидэ же с ней препирался из встречи к встрече. — А есть еще догадки? — Оби небрежно ударил пальцем о сигарету, сбрасывая тлевший пепел. — Пока что верится с трудом. — Шираюки позволила себе язвенно улыбнуться, возвращаясь к поиску маршрута до дома Жозефины. Оби сделал несколько шагов по направлению к Амбервиль, останавливаясь в нескольких сантиметрах от нее. Сделав очередную затяжку, он тяжело выдохнул дым в сторону, выдерживая короткую паузу. — Его бывшая раньше работала под его руководством в этом отделении. — Слова Оби звучали тихо, почти шепотом. Очевидно Накамура перестраховывался на случай, если их станут подслушивать нежелательные персоны. — Вот он и ведет себя иногда как конченный мудак, если дело касается работы с девушками. — Оби слегка покашлял, снова встряхивая сигаретный бычок. — Травмирующий опыт, и все в таком духе. Шираюки поморщилась, не понимая от чего больше: сигаретного дыма или подобных подробностей о Зене. Ей вообще-то не очень хотелось узнавать о его личной жизни, да и о нем в целом. У них не было ничего общего, кроме конфликтов, выросших из пустоты, но и это как-то не особо интересовало Шираюки. Через все это она уже проходила. Ей хватило на всю оставшуюся жизнь. — Ты не бери это на свой счет. Он побесится и успокоиться. — Оби ободряюще похлопал Шираюки по спине, так, будто они были знакомы вот уже несколько лет. — Да мне как-то все равно, если честно. — Пожала плечами Шираюки, наклоняя голову в сторону, чтобы размять затекшую шею. — Меня его личные переживания не слишком волнуют. Ей наконец-то удалось выцепить нужный автобусный номер и проложить себе подробный маршрут. — Ну и хорошо. — С этими словами, Накамура выбросил сигарету в урну, не забыв потушить ее перед этим. — В таком случае, до завтра.***
Пока Жозефина раскатывала слоеное тесно скалкой, Шираюки нарезала сочные персики, купленные по дороге домой, подпевая песням, доносившимся из старого радио, купленного еще Миказе много лет назад. Отец привез его из Италии и ее матушка изо дня в день старательно протирала на нем пыль, проверяя на наличие царапин. Вещь была ценной, так что сама Жозефина иногда сравнивала это радио с сердцем Миказе — пока музыка из него будет играть, Миказе будет жив в их воспоминаниях. Вместо пирога было решено готовить слойки. Это было намного проще и быстрее, потому уже через двадцать минут они обе сидели за столом, наслаждаясь своими кулинарными шедеврами. К сожалению, Казуки сегодня работал, потому не смог составить им компанию. Однако это не помешало отложить несколько лакомств в сторону, чтобы по приходе домой, он смог отведать эти невероятные слойки с персиками и миндалем. Старенькая квартира со своей теплотой и мягкой атмосферой возвращала в детство, даря домашний уют и покой. — Я очень тобой горжусь, милая. — Просматривая фотографии с телефона дочери, сказала Жозефина. — И это четвертое место для меня ничего не значит. В моем сердце ты всегда первая, Юки. Легкий румянец покрыл девичьи щеки. Эти слова, точно бальзам на душу, заглушали собой любую печаль. — И я безумно рада, что хоть и немножко, но ты смогла отдохнуть. В ответ на это, Жозефина услышала несколько историй из Лондона: то, как Шираюки с Даной гуляли по парку, как они пробовали уличную еду и еще много всего. Жозефина же молча слушала, улыбаясь. Подобные истории были на вес золота, как самая красивая песня, как самый сладкий сон. И она могла бы слушать их сутки напролет, если бы дочь не предложила ей вдруг поехать в магазин. Нужно было докупить вещи, для поездки в санаторий, которая начиналась уже завтра, поэтому Жозефина не смела отказать, переодевая свой домашний наряд. Да и это поспособствовало бы их лучшему взаимоотношению, потому как выбирались они куда-то вот так вот вместе — редко. Исключением была разве что больница. По торговому центру они передвигались медленно. Шираюки не хотела бегать по этажам в торопях, подгоняя мать, поэтому они спокойно, прогулочным шагом ходили по разным магазинам, долго выбирая вещи. — Милая, ты уверена, что этого не слишком много? — Спросила Жозефина, с неким сочувствием в голосе. Оглядывая огромную стопку вещей, которую подобрала для нее дочь, она прикинула их примерную стоимость. Вряд ли бы они смогли все это купить. От осознания этого стало несколько грустно, но Шираюки сумела перебороть это чувство. — Все в порядке, мам. — Она лучезарно улыбнулась. — У меня достаточно денег, чтобы ты могла себе это позволить. — Складывая кофточки стопочкой, уверенно сказала Амбервиль. — Выбери половину или сколько тебе нужно, я все оплачу. Женщина с безграничной любовью посмотрела на дочь. Ей до сих пор было тяжело поверить в то, что Шираюки не отчаялась и не закрылась в себе, после пугающих событий прошлого. Этим она очень была похожа на своего отца. Пускай Миказе с ними больше не было, Жозефина была уверена — он живет внутри Шираюки. — Тебе предложили подработку? — Женщина бросила лукавый взгляд на дочь. — Или ты нашла нашла богатого заказчика? А-а-а-а — Потянула Женщина. — Ты начала с кем-то встречаться и этот кто-то завалил тебя деньгами? — Перевела в другое русло их диалог Жозефина, нарочито растягивая слова. Шираюки тихо хихикнула, перенимая игривое настроение матери. — Я обо всем тебе расскажу, когда сама до конца с этим разберусь. — Заговорщески проговорила Шираюки, складывая пальцы правой руки с пальцами левой руки, прикладывая их к губам. — Значит все-таки первое. — Жозефина попала точно в цель. Хорошая дедукция абсолютно точно перепала Шираюки от ее матери. Хотя нельзя было отрицать, что Жозефина являлась какой-нибудь потомственной ведьмой. Амбервиль не удивилась бы, даже если бы узнала о том, что матери уже известно, как именно она получила царапину на щеке. Купив несколько новых футболок, широкие штаны, пижаму и даже платье, они наконец вышли на улицу, присаживая на лавочку у торгового центра. Солнце уже начинало клонить к линии горизонта. Независимо от того, что Жозефине было почти сорок шесть лет, выглядела она достаточно молодо, чтобы окружающие их люди путали ее с подругой дочери. На сестер они похожи не были. Жозефина обладала коричнево-пепельным цветом волос и глубокими серыми глазами, с тоненькой елово-зеленой каемочкой вокруг зрачка. При должном освещении они и вовсе казались прозрачными, словно чистая океанская вода. У нее не было веснушек, вместо этого она обладала тонкой белой кожей, через которую было видно тоненькие ниточки вен. Это и было причиной, по которой к ним уже несколько раз подошли познакомиться. Ито, отметила Шираюки, подходили больше к Жозефине, нежели к ней самой. Парадоксально, но достаточно забавно. Отдавшись атмосфере теплого вечера, Шираюки облокотилась руками о лавочку, прикрывая глаза. Она прислушивалась к словам матушки, но продолжала держать веки закрытыми от легкого переутомления. — О, — Жозефина в сотый раз отвлеклась на кого-то, прерывая их с дочерью диалог. Амбервиль подняла голову, думая, что кто-то снова решил пригласить их выпить, но когда заметила блондинистую фигуру, захотела выколоть себе глазные яблоки, тяжко простонав. — Здравствуй, Зен. И откуда Вистериа только взялся здесь? Преследует ее что ли? Или он намеренно выследил только сегодня, чтобы высказать все, что о ней думает? — Здравствуйте, миссис Амбервиль. — Поздоровался Вистериа, останавливаясь рядом с их лавочкой. В ответ на его слова, Жозефина мягко изменилась в лице. Заметив это, Шираюки почувствовала себя преданной. Что ее мать в нем нашла? — Моя фамилия, Кэмпбелл. — Поправила Зена женщина, пока Шираюки потирала свои глаза руками, словно не желая снова видеть Вистериа. Ну вот надо же. Он умудрился даже вечер ей испортить. Кто бы мог подумать. — Не знал. — Виновато произнес Зен, поправляя ворот своей идеально выглаженной футболки. — Все в порядке. — Жозефина осторожно сложила ладони на своих коленях, поправляя бардовую, длинную юбку. Она сама сшила ее из старой кофты Миказе. Вышло настолько хорошо, что отличить от магазинного варианта, нельзя было. — Крем. — Шираюки резко вытянулась, прозрев. Ее мозг уцепился за первую родившуюся мысль, продумывая план отступления. — Мы забыли купить солнцезащитный крем. — Она резко подскочила, довольствуясь тем, что ей удалось найти причину, чтобы избежать компании Вистериа. — Мама, ты подождешь меня, пока я сбегаю в аптеку? — Амбервиль даже не посмотрела в сторону Зена, стоя к нему полубоком. Не потому что не хотела видеть его презрения, а потому что желания лицезреть его фигуру в целом не было. — Конечно, милая. — Жозефина была поражена поведением дочери, но ничего касаемо этого не сказала. Раз дочь сама не рассказала, значит пока что это было не столь важно. — Отлично. — Шираюки подхватила свою барсетку и умчалась в сторону торгового центра, совершенно не думая о том, что оставлять Зена наедине с матерью, идея, на самом деле, не лучшая. — Я быстро!***
Шираюки моментально затерялась в толпе, оставляя после себя лишь легкие порывы ветра. Силуэт ее растворился в воздухе, будто она и вовсе не сидела здесь, на этой лавочке, еще полминуты назад. Зен, стоявший рядом с Жозефиной, странно усмехнулся, в сторону, туда, где исчезла спина Шираюки. Надо же. Ему удалось настолько вывести Амбервиль из себя, что она сбежала от него, стоило им столкнуться в очередной раз. Как интересно, они работать будут вместе, раз она уже его на дух не переносит? Если изначально, он сорвался на нее по собственной дурости, то потом это переросло в привычку, зацепившуюся за его шею цепкой хваткой. Выглядело забавно, пока не стало серьезным изменением. Вистериа отдавал отчет своим действиям, но он не думал, да даже не предполагал, что Шираюки может занять место Арона на длительный срок. Когда Зен впервые услышал о том, что Бейтс травмировал коленный сустав, то думал, что это что-то несерьезное. Сейчас же, новость о том, что Арону потребовалась операция по удалению мениска выглядела очевидной еще в самом начале. Удивительно, но такими темпами он перед Шираюки не извинится никогда. Зен ведь не врал ей, когда говорил, что не терпит девушек в своем подчинении. Кики была единственным исключением, ито, только потому, что на местах преступлений как правило, самостоятельно не появлялась. У Шираюки же обязанности прямо обратные. — Кажется, — Первой завела разговор Жозефина, выдергивая Зена из внутренних дискуссий. — Вы не очень ладите. Зен хмыкнул, опускаясь на лавочку рядом. У него был небольшой перерыв, отведенный под ужин, однако есть совсем не хотелось, так, что он был не против скоротать время за разговором. Как никак, это была отличная возможность узнать Шираюки получше. Сама то она вряд ли захочет с ним говорить. Он бы на ее месте точно не стал бы вести с собой светские беседы. — Да нет. Просто она не ожидала, что ее руководителем в полицейском участке стану именно я. — Без задней мысли ответил Вистериа, и тут же прикусил язык. Только после сказанных слов, он вспомнил прошлую реакцию Шираюки на свои выражения относительно данной темы и понял, что сказал то, чего не следовало. — Шираюки все же решила вернуться в полицию? — С долей печали спросила Жозефина, только подкрепляя его предположения своим вопросом. Забавно получалось. Они знакомы всего две недели, но за это время, Зен, сам того не понимая, знатно подпортил Шираюки жизнь. — Она вам ничего не сказала? — Удивленно посмотрел на женщину Вистериа. Его это в общем-то, не касалось, но на душе все равно было гаденько. — Нет. — Ответила Жозефина, опуская голову вниз. — Хотя, видимо это именно то, на что она мне намекала несколько часов назад. — Сложила в голове пазл женщина. Какое-то время, тишину между ними прерывали только звуки проезжающих машин и разговоры прохожих. Небо окрасилось яркими закатными красками, так что улицы стали потихоньку густеть, заполняясь людьми. У кого-то закончилась работа; кто-то дождался, пока спадет духота, прежде чем выйти выйти на улицу; кто-то и вовсе только проснулся. — Скажите, — Обратился к Жозефине Зен, решив воспользоваться моментом, стать на шаг ближе к Амбервиль. С чего-то же нужно было начинать? — Почему Вы не хотите, чтобы ваша дочь возвращалась в полицию? Вистериа удалось уловить то, как женщина едва заметно дрогнула. Улыбка сошла с ее губ, делая выражение лица печальным. Это наводило на мысли о том, что у них с Шираюки могли быть похожие судьбы. Почему-то от подобного вывода Зену стало не по себе. Хотелось, чтобы это было лишь ошибочное предположение. Жозефина некоторое время смотрела за тем, как легкий июньский ветер колыхает ткань ее юбки, прежде чем ответить. По прикидкам Зена — женщина собиралась с мыслями, стараясь подобрать нужные слова. — Шираюки поступила в юридическое училище из-за желания отомстить. — Тихо проговорила Жозефина. Ее печальные нотки не смогли скрыться от чуткого слуха Зена, несмотря на то, что уголки ее губ подрагивали в улыбке. Стоило признать, Вистериа был ошарашен подобным ответом. Неужто Шираюки, в свое обличии, могла желать чего-то подобного? — Моя дочь практически все детство подвергалась издевательствам, со стороны своих сверстников. У нас с покойным мужем, всегда была не очень богатая семья, поэтому мы очень редко могли позволить себе что-то хорошее. Одежду для детей в том числе. Поэтому Шираюки донашивала мои старые вещи или вещи, которые я шила для не сама. Почему-то одноклассники посчитали, что это отличный повод для травли, поэтому при любой удобной возможности они ставили ей подножки, обзывали или еще чего хуже. — Жозефина сделала паузу, поворачивая голову к Зену. Он с неким сочувствием смотрел на нее, но слушал не перебивая. — Ее отец был моряком и часто отбывал в длительных рейсах, пока я сидела с детьми. конечно, большее внимание я уделяла сыну, в виду его возраста, поэтому за Шираюки никто постоять не мог. Она боролась с этим миром сама. — Глаза женщины заблестели в свете закатного солнца. В них не было слез, они просто бликовали в лучах, теряя серый окрас. Их можно было запросто сопоставить с озерами, светившимися в отблесках луны. Зен чувствовал напряжение, установленное в воздухе. Отчего-то он и сам напрягся, вслушиваясь в каждое произнесенное Жозефиной слово. Его догадки медленно подтверждались. — Вообще-то, у нее это хорошо получалось. — Женщина покачала головой, опуская взгляд вниз, рассматривая мысы своих туфель. Она пошевелила стопами, пуская волны на ткани своей юбки. — Юки продолжала посещать уроки, мечтая стать дизайнером. Много рисовала, даже после того, как у нее неоднократно крали кисти или краски. Она делала вид, будто ничего не происходит, и это работало. Жозефина подняла свой взгляд на Зен, и ему вдруг показалось, что он не должен был этого спрашивать. Или, не должен был этого слушать. Такие вещи стоило узнавать из уст самой Шираюки. Наверняка нынешнее поведение было нечестным, по отношению к ней. В конце концов, Жозефина ведь, всего лишь связующее звено в произошедших событиях. В ее словах могли быть неточности. С другой стороны, от Шираюки рассказа он бы вряд ли добился, а потому продолжал слушать — собственное любопытство утолить надо было. — Как известно, дети — самые жестокие существа на планете. — Это предложение слетело с уст Жозефины почти беззвучно, и если бы не ветер, донесший до ушей Зена ее слова, он бы так их и не услышал. — Несмотря на мою заботу, которой очевидно было мало, Шираюки все равно была одна. Так что, как только у нее появилась возможность самостоятельно принимать серьезные решения, она сразу же поступила в юридический университет и даже закончила его с отличием, чтобы работать в органах. Но ее не взяли на должность следователя. Максимум, который ей предложили это… — Фотограф-криминалист. — Договорил за женщину Зен. Ее рассказ содержал далеко не все подробности, но и услышанного вполне было достаточно, чтобы пересмотреть свое отношение к Шираюки. Амбервиль не выглядела человеком, над которым когда-то издевались. Шираюки показывала себя с сильной стороны при каждой их встрече. Она даже при знакомстве умудрилась накричать на него, хотя не каждый из его окружения имел храбрость поставить Зена на место. — Юки грезила о справедливости. Работая в полиции, она стала жестокой по отношению к другим, пускай и старалась держать себя в руках. Хотя, очевидно, трудно быть сдержанной, когда изо дня в день видишь безжалостно убитых людей. Через время Шираюки конечно успокоилась. Она даже нашла себе подругу, с которой постоянно проводили вместе время. Но все же. Зен слушал, и бы уверен в том, что он уже знает, чем эта история закончится. Это пустило холодок по его спине. Это именно то, что он не хотел бы слышать. Ни по отношению к себе, ни по отношению к кому-либо. Внешне Зен, оставался непоколебим. — Несколько лет назад с той девушкой, я, признаться, не помню ее имени, что-то произошло, и после этого Шираюки решила уволиться. — Теперь Жозефина говорила в своей обычной манере, словно нажав на кнопку, ей удалось выключить все эмоции. — Юки снова стала увлекаться искусством и по итогу пришла к тому, чем занимается сейчас. Ей нравится фотографировать людей и их эмоции, какими бы они не были. Она творит историю своими руками, и я вижу, что она счастлива. — Жозефина посмотрела на Зена, смотревшего на нее в ответ, с широко распахнутыми глазами. — И, как ее мать, я бы не хотела, чтобы она возвращалась к тому, от чего так долго убегала. — Женщина склонила голову на бок. — Но если это ее собственное желание, то я, как любящая мать, обязана ее поддержать. — Жозефина сделала акцент, выделяя несколько слов в своем предложении. На этом, ее повествование было закончено. Она поправила свои длинные волосы, поднимая подбородок к солнцу и мягко улыбнулась, возвращая на лицо маску спокойствия, с которой встретила Зена. С виду сложно было даже предположить, что эта женщина пару минут назад делилась с ним откровениями, смотря в воздух абсолютно пустыми глазами. И тем не менее, то что Жозефина умела так быстро менять эмоции на своем лице, не значило, что и Вистериа подвластна такая суперспособность. Зен смотрел куда угодно, но не на Жозефину, пытаясь унять внутреннее беспокойство, особого мотива возникновения которого, он не знал. Или не хотел знать. — Прошу прощения. — Зен несколько минут пытался переварить полученную информацию, пытаясь собрать мысли воедино, пользуясь тишиной, витавшей между ними. — Та девушка, подруга Шираюки, я имею в виду. Она умерла? — Он не знал, зачем спросил что-то подобное, но слова уже сорвались с его языка, повисая в воздухе. Проецировал ли он свою жизнь на прошлое Шираюки? Очевидно да. Умышленно ли он это делал? Вероятно нет. — Да. — Коротко ответила Жозефина. Она отлично умела замечать скрытые человеческие эмоции, поэтому с легкостью догадалась о том, что в жизни Зена было что-то похожее. Что-то, о чем не знал почти никто. И Зен это понял. Жозефина, кажется, даже была уверена в том, почему именно отношения между ними с Шираюки не складывались. У ее дочери не особо получалось считывать подтекст, спрятанный за громогласными взглядами окружающих. Шираюки прибегала к подобным махинациям только тогда, когда это было выгодно ей самой. А это случалось редко. Жозефина же сразу поняла что к чему. Лазурные глаза Зена, плескавшие мертвенно-холодным морем были красноречивее любых слов. — Не думаю, что вам стоило мне это рассказывать. — Сказал Вистериа, отмечая, что Шираюки нет уже очень долго. И как можно только тратить столько времени на покупку одного крема? — Подобное ей нужно было… — Она сама тебе этого никогда не расскажет. — Перебила его Жозефина. Подобная черта не была свойственна ей, но иногда она тоже позволяла себе подобную вольность, привирая действительность. — Ты кажешься ей монстром. — Женщина пошутила в своей манере, чем ввела Зена в легкий ступор. — А я считаю, что ты именно тот, кто ей нужен. Возможно я слишком прямолинейна, но я уверена в том, что ты достаточно неплох, как мужчина. — Жозефина посмотрела на него. — И ты это знаешь. — Спасибо. — Зен странно рассмеялся, не совсем понимая, как ему вообще стоило реагировать на подобное. Слова Жозефины точно значили что-то другое. Зен не хотел вторгаться в личную жизнь Шираюки; не хотел видеть ее на работе; да вообще не хотел бы иметь с ней ничего общего. Амбервиль была для него таким же незнакомцем на улицах Бельбурга, как и сотни других людей, выделяясь разве что только, своим ярким цветом волос. Однако услышав историю из уст Жозефины, он неожиданно даже для себя самого понял, что они, вообще-то, до ужаса похожи. Настолько, что такого просто не могло быть. — Теперь все. Вистериа не сразу понял, что несколько минут просто пялится на Шираюки, вернувшуюся с большим аптечным пакетом. Сейчас он смотрел на нее по-другому. Амбервиль изменилась в его глазах до неузнаваемости. Ее тонкие руки больше не казались ему хрупкими и слабыми. Веснушки на лице не раздражали. Голос казался милым, но в тоже время волевым. Вистериа видел тот тяжкий груз, который Амбервиль несла на своих плечах. Но хотела ли сама Шираюки, чтобы он видел ее такой? — Я с кем разговариваю? Зен пришел в себя только после того, как Амбервиль несколько раз щелкнула пальцами перед его носом и помахала пакетом из аптеки. Вистериа встал, помог подняться на ноги Жозефине и погрузить пакеты с купленными вещами в багажник машины, которая подъехала к ним мгновение назад. Ее он тоже заметил не сразу. — Дориан, — Обратилась к седовласому мужчине, выбравшемуся из авто, Шираюки. — Проследите пожалуйста за тем, чтобы мама благополучно добралась до дома. — Амбервиль любезно ему улыбнулась, перекатываясь с пяток на носки и обратно. — Конечно-конечно. — Мужчина окинул Жозефину нежным взглядом, помогая ей занять пассажирское сидение. — Не стоит беспокоиться. — Как будешь дома, обязательно позвони, хорошо, мам? Жозефина коротко кивнула, блаженно улыбаясь подобному исходу событий. Помахав на прощание и послав воздушный поцелуй дочери, женщина задержала свой взгляд на Зене. Он растеряно помахал в ответ, не понимая, что это вообще сейчас было. Сразу после этого, след присутствия машины пропал. Теперь они стояли вдвоем с Шираюки, смотря в единую точку на горизонте. Амбервиль счастливо улыбаясь, и Зен неожиданным образом счел этот вид очаровательным. — И о чем вы разговаривали с моей мамой? — Шираюки хорошо знала свою матушку, поэтому и задала этот вопрос. Хотела предостеречь себя от неловкостей, наверное. — О ее грядущей поездке в санаторий. — Не задумываясь ответил Зен, первое, что пришло ему в голову. Вряд ли Шираюки обрадует правда, да и получать очередной удар кулаком от нее не очень то хотелось. Амбервиль расслабленно выдохнула. Значит, его ответ ее удовлетворил. Она даже не предположила, что Зен мог ей соврать, просто принимая услышанное. Оно и к лучшему. — Жду тебя завтра, в одиннадцать, на работе. — Глянув на часы, сказал Вистериа. Отчего-то кожи коснулась атмосфера неловкости, а потому Зен не придумал ничего лучше, чем ретироваться с данного места как можно скорее. — Не опаздывай. Ненавижу не пунктуальных людей. — Он повернулся к ней спиной, начиная удаляться в сторону. — А кого ты вообще любишь? — Под нос сердито буркнула Шираюки, надеясь, что его слуха ее слова не достигли. Но нет, он их услышал, и от того странно усмехнулся, не находя в голове причину для такой реакции. — Хорошо. — Чуть громче добавила Амбервиль, обрывая на этом их неполноценный диалог. Странный ворох чувств снова поднялся в груди Вистериа. Зен даже не подумал, что может выглядеть со стороны странно, оставляя Шираюки вот так вот одну, даже не попрощавшись. Однако, так все же было лучше, чем продолжать играть хамоватого придурка.