— Я хочу ребенка. — Наоми, стоявшая перед Зеном в домашней пижаме, смотрела на него сверху вниз, то и дело покусывая губы от волнения.
Ее волосы струились по открытым плечам, пряча под собой линии ключиц, на которых горело несколько сиренево-желтых следов.
Слова Наоми стали для Зена абсолютной внезапностью. Он сидел на краю кровати, сжимая пальцами ее ладошки, нежно поглаживая тыльную их сторону. На ее коже было несколько маленьких царапин, которые Зен пытался залечить подобным невинным жестом.
— Милая, давай для начала разберемся со свадьбой. — Указывая на совместную подготовку к торжеству, ответил Вистериа, потреся левую руку Наоми, с красивым, аккуратным колечком, сделанного под заказ из чистого золота.
Наоми подняла голову к потолку, словно пытаясь скрыть свое раздражение, однако Зен чувствовал его каждой клеточкой своего тела и не понимал, чем именно сумел вызвать у возлюбленной подобные эмоции.
Он не любил ругаться. Всегда решал конфликты, возникающие между ними сразу, по ходу их зарождения. Сейчас планировал сделать тоже самое.
— Нет, Зен. — Она сердито посмотрела на него, тяжело выдыхая. — В этом вся и проблема. Мне нужно знать твой ответ до того, как мы станем мужем и женой.
Наоми несильно сжала его пальцы, слегка покачиваясь из стороны в сторону. Она всегда так делала, когда вопрос касался крайне важных для нее вещей.
Это заставило Зена насторожиться. Он не видел в этом деле ничего криминального. Решение для него было невероятным простым, а потому он терзал себя догадками, так и не сумев найти правильный вариант.
— Наоми, — Обратился Вистериа к ней по имени, желая тем самым показать всю искренность и серьезность своих намерений. — Я очень хочу создать с тобой семью. И если ты хочешь завести ребенка сейчас, то я готов к этому. Но давай все же сперва распишемся? — Его голос звучал тихо, нежно, обволакивая каждый сантиметр девичьего тела заботой.
Он притянул ее к себе ближе, касаясь щекой живота. Руки его обвили ее тело, опускаясь на спину, пока Наоми, в привычной для себя манере, зарывалась пальцами в волосы Зена. Она трепала их в разные стороны, создавая на его голове прическу, наподобие ежика.
— Это очень важный шаг для меня, Зен. — Ее ладошки опустились на его плечи, слегка подрагивая. Она сильно нервничала, а потому, ей пришлось выждать небольшую паузу, чтобы продолжить.
Вистериа потерся щекой о ткань ее пижамной футболки, после чего поднял голову, встречаясь с взволнованным взглядом малахитовых глаз. От чего-то, сердце его тревожно сжалось в груди. Голову заполнила сотня неоднозначных мыслей.
— Я понимаю. — Он прижал ее ближе к себе, упираясь подбородком в ямочку меж ребер. — И я поддержу тебя в каждом твоем решении.
На мгновение черты лица Наоми расслабились, и она облегченно выдохнула, как бдуто именно этого и ожидала услышать от Зена.
Наоми потрепала его по волосам, после чего отстранилась, касаясь ладонями щек Вистериа.
Он вопросительно изогнул брови, призывая Наоми что-нибудь сказать. И ей показалось, что это подходящий момент, чтобы все ему рассказать.
— Ты же понимаешь, что это большая ответственность? — Спросила Наоми, подготавливая Зена.
Вистериа молча кивнул, не желая перебивать речь возлюбленной.
— Именно поэтому, Зен, я хочу, чтобы мы оба временно покинули полицейский пост. — Выпалила наконец Наоми, ожидая положительной реакции, однако вместо этого, Вистериа замер, совершенно не двигаясь. И от того, как внезапно с его лица пропали все эмоции, ей стало не по себе.
Зен готов был услышать что угодно, кроме этого. И дело было не в самой просьбе, а в том, что Наоми была осведомлена о том, насколько значима для Вистериа работа в следственных органах. И тем не менее, она осмелилась предложить ему нечто подобное, в чем, как ему казалось, и вовсе не было нужды.
— Разве в этом есть необходимость? — В попытке притупить собственный вихрь эмоций, спросил Зен. — Если я останусь при своей должности, это не значит, что не смогу уделять должное внимание тебе и нашему ребенку.
— Дело не во внимании. — Наоми опустила свои руки от его лица, собирая ладошки у груди. — Ты же и сам это понимаешь, разве нет?
— Милая, если бы я понимал что ты имеешь в виду, я не задавал бы лишних вопросов. — Стараясь держать ситуацию под контролем, сказал Зен. — Поэтому и прошу объяснить.
— Что будет, если тебя вдруг убьют на одном из вызовов? Такое ведь уже случалось, ты это помнишь. Несколько раз тебе чуть не всадили пулю в лоб, Зен. — Наоми начинала паниковать, и Зен снова перехватил своими руками ее ладони, сжимая их, в попытке успокоить возлюбленную. — Я хочу, чтобы у нашего ребенка была полная семья, а не как у нас с тобой. Понимаешь?
Честно сказать, Зен не понимал. Вернее, он улавливал суть, но ход событий, который ему обрисовала Наоми, не выглядел правдоподобно.
Да, действительно, ему грозили несколько раз суровой расправой, что убьют, что подожгут дом, что подстерегут и выстрелят в голову, но все это было не больше чем простое запугивание.
— Предположим, мы снимемся на время с поста, но на что ты тогда собираешься растить ребенка? — Держась на поверхности данного вопроса, спросил Зен.
— Я попрошу денег у своего отца. Да и я думаю что твой отец нам тоже не откажет.
Наверное, именно это выбило из Зена все тормоза. Они провели с Наоми вместе три года, и за все это время, он ни разу не слышал от нее ничего подобного.
Более того, он не понимал, к чему и зачем это вообще было сказано.
Он ни раз обсуждал с Наоми то, что для него важно самореализоваться отдельно от родителей. Она знала, как он дорожил работой, при этом сейчас же собственными руками поставила его перед выбором.
— Твой отец убьет меня, если я попрошу у него денег. Да и как ты себе это представляешь? Жених его дочери приходит и просит деньги на воспитание внука?
— Но уж лучше так, чем ребенок, растущий в семье без отца. — Наоми вытащила руки из его ладоней и сделала пару шагов назад.
Зен поднялся с кровати, ведомый собственными эмоциями.
— Почему ты хоронишь меня раньше времени? Я шесть лет работаю в полиции, и ничего кроме незначительных порезов на сменах не получал. С чего ты так отчаянно пытаешься меня убедить в том, что я умру? — Пытаясь собрать пазл в голове, спросил Вистериа. Он говорил спокойным голосом, ведомый лишь желанием — добраться до истины.
Его эта упрямость возмущала. Наоми грешила подобным редко, но как говорится — метко.
— Потому что во мне трепещет материнский инстинкт. Я хочу лучшей жизни для нашего ребенка. Хочу чтобы у него был отец. И чтобы ребенок не переживал о том, что в один день может его лишиться. — Наоми начинала переходить на повышенные тона. И от того, как звенел ее голос, Зен начинал нервничать. Ситуация выходила из-под контроля.
Он не будет кричать на нее, это не нужно. В этом плане он всегда был сдержанным.
— Так у него и будет отец. Я же не исчезну никуда. И умирать тоже не собираюсь. Тебя если так послушать, то получается, что ты не рассматриваешь наш уровень риска вне работы, как будто нам это даст стопроцентную защиту и обеспечит уязвимостью от смертельных болезней. Наоми, так не бывает. — Расставляя все по полочкам, разъяснил Зен, но кажется, этого было мало.
Наоми не собиралась сдаваться.
— Ну почему ты не хочешь меня понять? — В сердцах спросила она. — Хорошо, я не прошу тебя уходить с поста следователя навсегда, но хотя бы на первые лет пять. — Попыталась сбавить обороты Наоми, но этим разозлила еще больше.
— А что изменится потом? Потом, по твоей логике, меня не смогут убить на работе?
— Ты же понял о чем я говорю. — Чуть ли не взвыла Наоми.
Она надеялась, что он уступит ей, однако, ожидания пошли прахом.
— В том то и дело, что я не понимаю. Сидеть на шее родителей, став родителями самостоятельно — смешно. Я не просто так пахал несколько лет, зарабатывая себе авторитет, чтобы в один момент все оставить и уйти клянчить деньги у отца. — Зен контролировал тон своего голоса, не превышая норму. Его задачей было разъяснить Наоми свою точку зрения, а не обидеть или унизить.
— Но я же не о своем будущем беспокоюсь. Я просто сильно переживаю за тебя. — Сказала Наоми, тяжело вздыхая.
Ее слова лезвиями полоснули его кожу. И это стало так внезапно, что Вистериа, надо было признаться, сильно задело.
— Ты принижаешь мои качества специалиста в области, где я работаю уже не первый год. Это не забота. Это неуверенность во мне. — Едва скрывая обиду в голосе, сказал Зен.
— Нет, я не это хотела сказать. — Наоми коснулась ладонью лба. — Почему ты приукрашиваешь мои слова?
— Приукрашиваю? Да я буквально повторяю все то, что ты мне говоришь. — В отчаянии ответил Зен.
— Хорошо, я не права. — Наоми сделала паузу, однако Зен знал, что она это выдержала тишину лишь для отвода глаз. — Но я прошу тебя.
— Я не буду унижаться и просить у твоего отца деньги. — Вистериа был уверен, что поставил этими словами точку в их споре, родившемся буквально из ничего.
Конфликт решался так просто, что было даже смешно от того, что они допустили такую степень его развития.
Во всяком случае, так думал Зен. Он был уверен в том, что они сейчас оба успокоиться и утро мирно придут согласия. Только вот, у Наоми на этот счет были свои планы.
— Почему ты не можешь меня понять? — Спросила Наоми, затихая. В уголках ее глаз собрались слезы, которые она сдерживала изо всех сил. — Ты хоть знаешь, как мучительно сидеть дома, во время твоих ночных вылазок, когда ты не отвечаешь на звонки и смс? Я не сплю по нескольку дней, не зная, жив ты или мертв. А утром, в отделении, слушаю все эти ужасные истории о том, как тебе чуть глотку не перерезали. Я не могу быть рядом с тобой, потому что не вхожу в состав патрульных, по твоей же просьбе! И после этого, ты не можешь послушать меня?
Она подошла к Зену ближе, останавливаясь всего в шаге от него, сделала несколько глубоких вдохов и заплакала. Надрывно, громко, не в состоянии сдерживаться. Страх грыз ее изнутри, въедаясь стальными цепями в кожу.
— Наоми… — Растерянно обратился к ней Зен.
— Пожалуйста. — Пролепетала она, испытывая судьбу в очередной раз. — Я прошу тебя, давай уйдем в отставку. — Ее стеклянные, заплаканные глаза смотрели ему прямо в душу, и он на мгновение засомневался. Однако, ему хватило нескольких секунд, чтобы вернуть трезвость сознания.
— Я обещаю тебе быть аккуратней на работе и держать тебя в курсе происходящего постоянно. — Зен поцеловал тыльную сторону ее ладошки.
— Прошу тебя… — Взмолилась Наоми. — Этого мало.
— Денег у твоего отца я просить не буду. — Наотрез отказался Вистериа. — Я дорожу тобой не меньше, чем своей работой, поэтому… — Договорить он не успел.
Вистериа буквально впал в ступор, от того, как резко все произошло. И уж тем более оторопел, когда Наоми влепила ему звонкую пощечину.
— В таком случае, я разрываю помолвку. — Она сняла с пальца кольцо, резким движением вкладывая его в ладонь, теперь уже, бывшего жениха. — Я от своего решения не отступлюсь, как и ты не уступишь в своем решении. Мы не найдем компромисс.
— И ты считаешь, что раз наши мнения расходятся, то это повод для расставания? — Вистериа не двигался, с ужасом слушая ее слова.
Такого исхода событий он не мог предвидеть даже в самых кошмарных снах.
Ее высказывания били по его телу хуже любого кнута, резали кожу острее самого тонкого ножа.
— Я хочу большего, чем просто совместное проживание и брак. — Она заглянула в его глаза, вздрагивая от эмоций, плескающихся в его взгляде. — Если ты не можешь мне этого дать, значит я найду кого-то другого.
Наоми громко всхлипнула, и толкнув Зена в грудь, чтобы расчистить себе путь, убежала в другую комнату, закрываясь изнутри.
Вистериа не успел толком понять, что произошло, прежде чем за его спиной хлопнула дверь.
Это же все бред? Галлюцинация?
От абсурдности ситуации, Зен рассмеялся. Смех всегда выступал его защитной реакции. Сейчас не было исключением.
Его как будто ударили чем-то тяжелым под дых. Выбили весь воздух из легких.
Вистериа впервые не знал что делать.
Идти разговаривать с Наоми — бессмысленно. Она не впустит его к себе. Да и на эмоциях они вряд ли придут к общему мнению.
Извиняться перед ней за то, что она в открытую заявила о том, что найдет ему замену — выше его достоинств, хотя Зен готов был запихнуть свою гордость куда подальше и прийти к Наоми с примирительным завтраком, если только это поможет решить ситуацию.
Так и вышло, что Зен в тупую остался стоять в спальне, разглядывая золотое колечко в своей ладони, старательно игнорируя громко бьющееся под ребрами сердце.
Ему было больно. Так больно, что ноги едва держали. Его трясло. Так сильно, что он готов был упасть в любую минуту.
Громкие всхлипы Наоми из соседней комнаты лишь сильнее били по его сознанию.
Он чувствовал себя моральным уродом, о которого просто вытерли ноги. Разве он сделал что-то, что заставило бы Наоми сомневаться в нем?
Безысходность убивала. Почему она решила, что они не смогут быть счастливой семьей при текущих обстоятельствах? Почему начала истерику из-за чего-то подобного?
Зен всегда знал, что слишком глуп для любовных дел. Он во многом полагался на Наоми, в этом плане, или спрашивал совета у обольстительного Оби, который говорил ему: что и как делать. Сам он бы вряд ли сумел расположить к себе Наоми, и довести их отношения до этого уровня.
Что же ему делать теперь? Было обидно, но к черту все гнилые чувства. Он не хотел ее терять. Терять, из-за какой-то глупой ссоры.
Бездействие душило. Он долго не мог определиться с тем, что делать. Только спустя час Зен посчитал верным решением — пойти спать. Стоило отдохнуть и все обдумать, чтобы обсудить этот конфликт утром, на трезвую голову. Им обоим нужно было прийти в себя и спокойно поговорить.
***
Утром следующего дня, Наоми ушла. Они столкнулись с Зеном в коридоре.
Она, с заплаканными глазами и рюкзаком, в который успела запихнуть все необходимые вещи, и Зен, с маской безграничной печали и боли.
— Мы можем поговорить? — Вистериа остановился перед входной дверью, ловя запястье Наоми над самой ручкой.
Ее холодная, озябшая кожа начала гореть под напором его хватки.
— Мне нужно побыть одной какое-то время, — Тихо, почти неслышно произнесла она, безнадежно улыбаясь уголками губ, чтобы показать, что
она в порядке. — Чтобы все обдумать, и принять решение.
Очевидно же было, что они оба не в порядке. Они оба сломлены.
Зен не стал препятствовать ей, надеясь, что она говорит ему правду. Если это поможет им все решить — он готов дать ей время и отпустить. Слишком верил в нее. Слишком верил ей.
Открыв дверь, Зен взглянул в ее глаза, заставляя помедлить на несколько секунд. Наоми сложила губы полоской, и поспешила переступить порог квартиры. Влечение к Зену было чересчур велико. Она могла сдаться в любую минуту, но ей важно было отстоять свою позицию, и доказать, что правда на ее стороне.
Наоми быстро засеменила ногами, желая как можно скорее покинуть пределы этой квартиры.
— Наоми, — Зен сорвался за ней, останавливаясь на лифтовой площадке. Их разделяло лишь несколько метров. Наоми как раз успела зайти в один из лифтов. Она обернулась в сторону Зена, дрожащими пальцами нажимая на кнопку первого этажа. — Я тебя люблю. — Слова сорвались с его губ с таким отчаянием, что он и сам не заметил, как по его щекам покатились слезы.
Как будто, что-то подсказывало ему, что все это неправильно. Что ему нужно хватать ее в охапку, и не отпускать никуда и никогда.
— И я тебя люблю, Зен. — Ее плечи задрожали, а ресницы в миг стали влажными. Она смотрела на него и от того сколько скорби было в этом взгляде, Зену стало дурно.
Он дернулся в ее сторону, однако, когда достиг порога лифта, его двери уже закрылись. Он не успел.
Если бы он только знал, что в тот день, видит ее в последний раз, позволил бы ей так просто уйти?
***
Спустя сутки Наоми пропала. В полицейском участке сообщили о ее переводи в другое отделение.
От того насколько стремительно прогрессировала реальность, Зену хотелось кричать.
Через два дня, Наоми перестала отвечать на его сообщения. Он писал ей, она читала, но никак не реагировала. Зен просил ее вернуться, просил у нее прощения, уверял, что готов отбросить все свои принципы и сделать все, что только она попросит, но Наоми не написала ему ни слова.
Еще через несколько дней, она перестала поднимать телефонные звонки. До этого он звонил ей, она плакала, но слушала все, что он говорил. Наоми шмыгала носом, всхлипывала, но слушала.
А Зен все пытался вернуть ее. Знал, что она не вернется, но надеялся, что все это лишь страшный сон. Кошмар, который не отпускал его несколько ночей подряд.
Через четыре дня он потерял всякую коммуникацию с ней. Он пытался звонить ее отцу, караулил ее у подъезда, пытался дозвониться через подруг — но ничего. Она не хотела его видеть, слышать, знать. Он стал для нее чужим, не знакомым.
Она словно стерлась из его жизни. Совсем. Будто ее никогда и не существовало.
И Зен не знал, не понимал, чем заслужил такую учесть. Он же не хотел любить. Не хотел любить, чтобы потом не страдать. Не хотел, но нарушил собственные правила, потому что считал, что Наоми дарована ему самим небом. Она научила его жить, чувствовать, быть любимым. И он хотел, чтобы все это продолжилось. Он хотел любить ее, даже если бы она уже не любила его. Эгоистично? Пожалуй. Однако она была нужна ему. Так же необходима, как глоток свежего воздуха.
Еще через два дня Зену сообщили о несчастном случае. Якобы в ночь, на окраине Бельбурга загорелось поместье. Состав оперативной группы Деваля незамедлительно отправился на место преступления. Особых подробностей сообщено не было. Дело вообще не обсуждалось общественностью, о нем не писали в прессе, не обсуждали в интернете. Не было указано даже число пострадавших. И, Зена это, если честно, не волновало. Впервые на порядок города ему было плевать. Он убивался лишь из-за Наоми, бросившей его на произвол судьбы. Одного. И он продолжил бы дальше игнорировать слова окружающих его людей, если бы Оби не подсунул в его руки письмо, отосланное отцом Наоми.
Его тело окоченело, с первых описанных строк. Ему словно перекрыли кислород. Он не мог сделать и глотка воздуха, задыхаясь в собственной беспомощности. Она была там. Наоми была в том пожаре.
Наоми умерла через тринадцать дней после их расставания.
Умерла из-за того, чего так сильно боялась; от чего так безудержно желала спасти его.
Теперь, ее словно никогда не существовало. Она стала призраком в истории, которую Зен когда-то рассказал сам себе.
