В подвале, как за обеденным столом

Орфей Нортону сразу не понравился. Весь его чопорный вид не внушал доверия: вел он себя высокомерно, на не очень скромный взгляд Кэмбелла, да и смотрел он на остальных по-лисьи, будто замышляя что-то. Если быть честным, шахтер не доверился бы никому из гостей поместья. Единственное, что заставляло его быть рядом с этими людьми – булочка с молоком. Орфей, конечно, пытался задавать какие-то вопросы, дабы узнать о новоприбывшем, но был жестоко проигнорирован, уступая батону. На самом деле, было что-то забавное в том, как ест свой завтрак Нортон: будто голодный зверь он впивается зубами в мякиш, отрывает кусок и, не жуя, проглатывает. В общем, забавный парень этот Нортон Кэмбелл. Закончив булку мять, новый гость поспешил удалиться из столовой в свою комнату, но он никак не мог выбросить того напыщенного писателя. Он не мог понять, чем его так зацепил Орфей… значит надо выяснить. Благо, выдался подходящий случай. Вездесущая блондинка, её имя он не удасужался запомнить, если, конечно, она представлялась ему, и объект слежки вышли из поместья. Придется и Нортону на время стать детективом. Скорее шпионом, а если еще точнее – преследователем, но это не то, о чем думает Кэмбелл, прячась за кустами и вслушиваясь в речь своих жертв. К сожалению, он ничего так и не понял: информация про какие-то машинки ему особо не интересна, а про какого-то Фредерика не особо понятна. Он бы так и ушел ни с чем, но, черт его побрал, Орфей его заметил и окликнул. Как оказалось, писатель был еще и детективом, преследователя заметил давно, но решил поймать его за горячую руку. И вместо того, чтобы разозлиться или попросить уйти, Нортона добровольно-принудительно попросили помогать им. Это бесило больше всего. Шахтер понял, кого напоминает Орфей: его бывших коллег. Они так же с улыбкой издевались над ним, спихивая работу на Нортона. И от этого Орфею сильно хотелось въебать. Просыпаться привязанным к стулу и с больной головой – это не то, что ты ожидаешь после тыканья в машинки с двумя полоумными идиотами. Единственное, что помнил Нортон – это открывание ворот. Естественно, пошел туда один, а дальше воспоминания обрываются. Хоть он и не помнил, как тут очутился, но в памяти прекрасно сохранилось то хитрое лицо, что смотрело сейчас на него. Нортон так и знал, что ему нельзя доверять. Рядом с ним нужно быть начеку, но Орфей может магическим образом заставить забыть об этом. Довериться ему. Кэмбелл попал в эту ловушку и теперь пьет какую-то сомнительную жидкость в подвале. Через пару секунд, конечно, ему так не кажется. Теперь он сидит не привязанным в сомнительном месте, а в столовой наверху. Какой же вкусный там был хлеб… Нортон хочет попробывать его еще. Перед ним интересное блюдо: рагу в хлебной тарелке. Шахтер сильно проголодался, но он не может пошевелить руками… А нет, всего лишь то нужно было приложить чуть больше усилий. Рагу сопратевляется и умудряется ударить его в нос. Странно, видимо он не выспался и ему кажется. Тогда почему боль ощущается, как настоящая? Не важно, нужно как можно быстрее положить блюдо на стол, пока оно еще горячее. Столовых приборов рядом нет, но кто помешает пообедать руками? Хлеб на вкус немного отличается от того, что подавали утром, но не в худшую сторону. Первый кусочек, второй… почему от этого хлеба так сильно мажешься? Неужели настолько мякиш пропитан бульоном? Тогда почему снаружи осталась твердая корочка, как будто его пересушили? Но все же вкусный в этом поместье хлеб. Наконец-то Нортон дошел до начинки – он догадывается, нет, знает, что она намного вкуснее мякиша. Сначала нужно попробывать хоть и маленький, но длинный рулет. Как он оказался в рагу? На вкус он хоть не сладкий, скорее мясной, но странно его видеть в таком блюде. Он настолько длинный, что его не съесть за пару укусов. Нортон весь испачкался в соусе, а рулет так и не заканчивался. Вкус у соуса очень странный – металлический. Напоминает кровь, что странно. Но какое поместье, такая и еда. На глаза попадаются два стейка. Нортон всю жизнь хотел хоть один съесть. Вот только путь преграждал какой-то декоративный элемент, но разве голодного человека что-то останавливает? Хруст похож на костяной, а столовая медленно превращается обратно в подвал. Нортон ест человека и ему нравится. Бывшие стейки оказались легкими, но они все равно оказываются в чужом желудке. Они оказались жестче, чем Кэмбелл предпологал. Неужели их владелец курил? Да и кто владелец? А, Орфей… ну и поделом ему. Хотя бы внутри он был приятным на вкус человеком. Что идет после легких – правильно, сердце. Нортон не сомневался, что оно будет черствым. Ел он какую-нибудь мягкосердечную блондинку, он бы еще удивился, но сейчас на столе писатель и единственный вопрос – это почему шахтер не ест гниль. Что там еще осталось… печень? Позвоночник? Плевать, Нортон хочет посмотреть, как выглядит самодовольное лицо Орфея теперь. Как и ожидалось, оно абсолютно пустое. Если глаза – это зеркало души, то сейчас они мертвые. Как же Кэмбелл доволен собой. Настолько доволен, насколько ему хочется обезобразить лицо этой жалкой пародии на дететива. Хочется его унизить еще больше. Хочется превратить что, но Нортон так делать не будет. Он поступит умнее. Не доев свою порцию, он уже достиг результата. Пусть тело доедают крысы, нет, пусть гнеет до скончания веков, пока новый инцидент не погубит разрушит поместье вместе с телом. Нортон хочет уже уходить, но нужно же за собой убрать. Орфей полетел куда-то в угол комнаты, что вызвало ухмылку: - а ведь когда-то ты был таким самодовольным. Посмотри на себя и где ты сейчас. Весь твой напускной фасад был раскушен мной, все твои дорогие одежды превратились в ничто… раньше ты смотрел на меня сверху вниз, но смотри, как удобно мы поменялись местами! Орфей молчит, пока Нортон сдерживает смех. Только облизнувшись он понял, что весь в крови. Из-за наркотиков она казалась намного вкуснее. Впрочем, сейчас нужно думать о том, как он её смоет. Завтра за столом будут ломать головы по поводу исчезновения Орфея, а Нортон будет уплетать булочки с удвоенным аппетитом.