Граф Кусакула

— Как все прошло? — едва дверь в их комнату распахивается со звучным скрипом, Чонгук тут же отбрасывает на тумбочку какую-то книгу, которую он несколько часов подряд держал в руках, невидящим взглядом упираясь в одни и те же строчки, и название которой он даже не попытался запомнить. В тот момент, когда Юнги, заверив его, что разберется со всем в случае чего, вывел Тэхена на небольшую прогулку, Чонгуку показалось, будто последних ста лет его жизни никогда и не было. Он вновь чувствовал себя совсем зеленым новообращенным вампиром, только осваивающим свои приобретенные силы и ежесекундно испытывающим триллион всевозможных эмоций, каждая из которых била так, что продолжать стоять на ногах удавалось с трудом. Потому что с того самого момента, как Тэхен плотно закрыл за собой дверь в их комнату, он только и делал, что беспрестанно дергался из стороны в сторону, задавая себе один и тот же вопрос: уже пора было бросаться за Тэхеном вслед, чтобы вернуть его обратно в безопасность, где ни ему ничто не угрожало, ни он сам никому не угрожал? Конечно, Чонгук не мог отрицать определенную справедливость доводов Юнги, который полагал, что со страхом нужно бороться путем столкновения с ним. Если бы Чонгук совсем уж не разделял подобную точку зрения, он бы точно намертво вцепился в Тэхена и костьми лег, но не допустил, чтобы тот остался без его присмотра. Вместо этого он старался вести себя сообразно возрасту и мыслить здраво, так что в конце концов позволил Юнги убедить его. Но его до ужаса беспокоил тот факт, что встреча Тэхена с родителями прошла в целом довольно мирно, и это означало только одно: раз Тэхен не сорвался в тот момент, следовало ждать чего-то такого буквально в любую секунду. В конце концов Чонгук заставил себя совершить еще один взрослый выбор и довериться своему парню и его лучшему другу, так что он сумел уговорить себя никуда не ходить и не злить Тэхена своими будто бы сомнениями в нем. И чтобы уж точно не совершить какую-нибудь необдуманную глупость, он усадил себя на кровать и схватил первую попавшуюся книгу с прикроватной тумбочки в жалкой попытке отвлечь себя. Но так и не смог прочитать ни единого слова, всецело погружаясь в свое беспокойство. Которое лишь нарастало с каждой секундой, особенно в те моменты, когда мимо его двери проплывал очередной постоялец гостиницы. Так что Чонгуку было совершенно нестыдно за свою столь откровенную реакцию, когда Тэхен наконец показался на пороге. Ожидаемо злой, но целый и невредимый. Без следов чьей-нибудь крови на одежде. — Я никого не убил, если ты об этом, — мрачно отвечает Тэхен, буравя Чонгука нечитаемым взглядом. — Тэ… — Извини, — заслышав робкий голос Чонгука, Тэхен словно отмирает и мотает головой. — Ты вовсе не просто так волнуешься, так что… Вопрос справедливый, — он закрывает дверь на внутренний замок и зарывается пальцами в растрепанные волосы. — На самом деле более чем. — Тэ, все в порядке? — снова осторожно начинает Чонгук, готовый в любой момент броситься к Тэхену и заключить его в объятия, чтобы закрыть собой от всего на свете. А затем неприятная мысль внезапно проскальзывает где-то на краю его сознания: что, если однажды его окажется недостаточно, чтобы успокоить Тэхена?.. — Ага, — Тэхен кивает и снимает камзол, который затем вешает на стул возле двери. — Я просто… Немного зол. Опять, — Тэхен рвано дергает плечами, и Чонгук тут же понимает, что немного — на самом деле довольно существенное преуменьшение. — И еще больше злюсь оттого, что ничего конкретно плохого не случилось, а настроение все равно какое-то паршивое. — Ты привыкнешь, и станет легче, — в тысячный раз повторяет Чонгук, ненавидя сразу все на свете. То, что ему приходится твердить Тэхену одну и ту же бесполезную ерунду, от которой легче не становится совершенно. То, что Тэхену в принципе приходится проходить через подобное. То, что ничем существенным, как бы ему ни хотелось, он все равно не может помочь. — В конце концов, когда ты был человеком, ты испытывал все те же самые эмоции. Ну, может, с чуть меньшей частотой сменяемости. А так… Просто все чувства обострились. Но это все еще твои чувства. — Да уж, — Тэхен, явно не слишком впечатленный таким объяснением, недовольно кривится. — А я и не думал, что такой неприятный. — Ну не знаю, — Чонгук пожимает плечами. — Мне ты все равно очень нравишься, — он слабо улыбается, не представляя, какую реакцию его слова вызовут у Тэхена. Непонятно на что злой вампир — одна из самых страшных вещей в мире. Если не самая страшная. Потому что ожидать от такого можно чего угодно. И лучше всегда предполагать самое худшее. На всякий случай. Так что Чонгук с облегчением расслабляется, когда все же получает ответную не слишком яркую, но все же улыбку. — Спасибо, Куки, — прикрыв глаза, почти шепчет Тэхен. — Без проблем, — на этот раз Чонгук улыбается шире, но при этом возвращается к предусмотрительному бдению за ситуацией: Тэхен все еще заметно напряжен, так что не стоит поддаваться легкомысленному желанию ослабить бдительность. — Мы ведь уже выяснили, что я самый чуткий, нежный, заботливый, очаровательный и… как же там… А! Самый сладкий парень на свете, который является для тебя спасительным маяком в непроглядной черноте бесконечной ночи твоей жизни. — Куки! — Тэхен в ужасе широко распахивает глаза. И, похоже, он настолько обескуражен, что даже забывает разозлиться как следует. — Что? — Чонгук невинно хлопает ресницами, отказываясь умирать под убивающим взглядом наконец опомнившегося Тэхена. — Чон Чонгук! — Тэхен звучит настолько строго, что Чонгук невольно ежится. А следом неконтролируемо думает о том, что никогда прежде не видел Тэхена таким и что это одно из самых горячих зрелищ, которые он только мог бы себе представить. — Никогда больше не смей цитировать мое письмо! — Тэхен чеканит каждое слово, и Чонгук, понимая, что сейчас ступит на очень тонкий лед, не может побороть безотчетное желание полюбоваться своим парнем в таком состоянии немного дольше. — А что еще мне с ним делать? — совершенно искренне уточняет Чонгук, глядя на Тэхена своими широко распахнутыми оленьими глазами. — Выучить наизусть, хранить у сердца до скончания вечности и никогда больше вслух о нем не говорить, — прищурившись, отдает указания Тэхен. И Чонгук тут же думает, что выполнит что угодно, если оно будет сказано в таком тоне. — Как скажешь, — в конце концов покорно произносит Чонгук. Возможно, он сам и хотел бы еще немного подразнить Тэхена. Но, пожалуй, это было не слишком безопасно для всех находящихся в здании. — Достать кровь? — вместо попытки продолжить неуклюжий флирт серьезно спрашивает Чонгук. — Я… Не голоден. — Возможно. Но ты все равно пока еще нервный, — стараясь звучать как можно мягче, осторожно замечает Чонгук, внимательно всматриваясь в Тэхена: что-то не так. Он никак не может уловить, что именно, но не может не замечать странную перемену в Тэхене. Словно… Словно на самом деле Тэхен отлично знает, чего хочет, и не отступит, пока не получит это. Потемневший взгляд выдает его с головой. И Чонгук слегка пугается, не представляя, что же именно могло прийти разозленному, непредсказуемому в таком состоянии Тэхену в голову. — Давай достану? От нее должно стать полегче. Чонгук почти поднимается на ноги, чтобы взять с тумбочки припасенную им поближе специально для Тэхена флягу с кровью, но громко ойкает, когда Тэхен вдруг всем своим весом придавливает его обратно к кровати. — Куки, стой… Я… — Тэхен забирается к Чонгуку на колени, все никак не прекращая качать головой. — Мне не нужна кровь. Мне нужен ты. И я… Хочу тебя. Чонгук не успевает на это как-то среагировать, когда Тэхен, не медля, практически вгрызается в его рот. Так жадно, что Чонгук мгновенно понимает: это не просто поцелуй. Не просто проявление любви после недолгой разлуки. Нет. Тэхен и правда хочет его. В том самом смысле, о котором они все никак не находили времени поговорить. А после прошлой осечки в доме Тэхена Чонгук был убежден, что им все же стоило преодолеть неловкость и обсудить это. Но Тэхен так тесно льнет к нему всем телом, бесстыдно пробираясь руками под рубашку, что от здравых мыслей в голове Чонгука спустя пару мгновений не остается и следа. Как вообще он может о чем-то думать, когда Тэхен так прерывисто мычит прямо ему в рот, старательно сталкивая их языки? — Тэ… Стой. Тэ… Постой… — все же шепчет Чонгук, когда Тэхен принимается дергано избавляться от его рубашки, путаясь в завязках ее ворота. — Ты уверен? — Куки, пожалуйста, — почти скулит Тэхен и теснее жмется к нему, настолько жалобно, что Чонгук буквально слышит, как покрывается трещинками его сердце. — Давай сделаем это прямо сейчас… — А как же не хочу, чтобы наш первый раз случился в этом доме? — все же уточняет Чонгук, удерживая Тэхена за предплечья. Теперь он может больше не бояться того, что своей силой навредит Тэхену. Но он все равно хочет быть уверен, что Тэхен осознает, о чем просит его и не пожалеет о своем решении после того, как они сделают это, легкомысленно поддавшись моменту. — Номер в гостинице точно подходит лучше? — Ну… — Тэхен хмурится, словно в принципе пытается осознать вопрос, а Чонгук в то же время опускает глаза вниз и… Больше не нуждается в вербальном ответе, когда и так видит его в штанах Тэхена, которому в тех теперь наверняка ужасно тесно. — Вполне в духе ожидающих нас впереди авантюр, — наконец не слишком внятно отвечает Тэхен и, умудрившись даже не порвать завязки, стаскивает с Чонгука рубашку через голову. Он наклоняется ниже, чтобы начать покрывать влажными поцелуями ключицы почти мгновенно разомлевшего под его напором Чонгука, но вдруг замирает. А спустя еще мгновение подается назад под растерянным взглядом окончательно не понимающего ничего Чонгука. — Или… Ты не хочешь, да? Черт. Прости, Куки. Я… Нужно было сначала спросить… — раздосадованно бормочет Тэхен, завороженно глядя на подтянутую грудь Чонгука. И по всему его виду понятно, что ему почти физически больно убирать руки со столь желанного им тела, до которого он едва дорвался. — Я тоже хочу. Тебя в смысле. Тэ… Я хочу тебя, — Чонгук жмурится на собственную неловкость и наконец, совладав с собой, совмещает короткие три слова в одно предложение, а заодно возвращает на свой обнаженный торс ладони Тэхена, который купается сейчас в такой смеси из злости, раздражения и возбуждения, что даже мимолетно не улыбается на его неуклюжесть, как делал это всегда прежде в подобных ситуациях, когда был человеком. — Просто я должен убедиться, что ты потом не пожалеешь, — продолжая пытаться быть благоразумным, Чонгук слышит выразительное фырчание Тэхена, теперь увлеченно выводящего узоры на его груди. — Но да, отчасти согласен… — С чем? — Тэхен резво вскидывает голову и подозрительно смотрит Чонгуку прямо в глаза. — С тем, что даже с точки зрения логики, лучше сделать это сейчас. Вдруг на воде будет такая качка, что мы свалимся на пол в процессе? — подробнее поясняет Чонгук, наблюдая секундное недоумение на лице Тэхена, заодно притягивает его к себе, заставляя плотно проехаться по бедрам, и запускает левую руку в его волосы. — Не самый приятный первый опыт. — Зато точно запоминающийся, — все же хмыкает Тэхен в самые губы Чонгука и тут же сминает их в нетерпеливом поцелуе. Чонгук чувствует, как крепко, до синяков, будь он человеком, сжимаются руки Тэхена на его боках, и как на нижней губе выступают мелкие капельки крови от того, как настойчиво Тэхен терзает ее зубами. Он слышит, как Тэхен почти рычит от нетерпения, словно невозможно тесного соприкосновения их тел, когда между ними нет ни миллиметра свободного пространства, ему недостаточно. Тэхен хочет ближе, крепче, плотнее. Хочет раствориться в моменте, избавляясь наконец от изводящего его зуда прямо под кожей. Хочет, чтобы гнев, застилающий ему глаза и сводящий его с ума, наконец отпустил его, позволяя переключиться на что-то еще. Хочет, насколько это доступно вампиру, вздохнуть полной грудью, сбрасывая с нее многотонную тяжесть, тисками сковывающую его движения. Чонгук ощущает это в каждом неровном движении Тэхена. Ощущает, как его обычно такой нежный, внимательный, мягкий парень захлебывается в собственных негативных эмоциях, оставаясь совершенно не в силах выбраться из накрывающего его с головой потока. И для него не остается никакого иного варианта, кроме как взять все в свои руки. Не разрывая поцелуя, Чонгук, одной рукой обхватив Тэхена за талию, а второй — за бедро, осторожно меняет их местами и укладывает его спиной на кровать. Оставляя дорожку влажных поцелуев на шее напряженно стонущего Тэхена, Чонгук плавно скользит пальцами вниз, чтобы как можно скорее, но достаточно аккуратно разобраться со шнуровкой на брюках Тэхена. До тех пор, пока он не перейдет к основной части, он не может позволить себе никаких резких движений, чтобы не потревожить Тэхена, который находится в слишком уязвимом положении, когда триггером может стать буквально самое легкое дуновение ветерка. Конечно, Чонгук совсем не так представлял себе их первый раз. Он много думал об этом после того раза, в его замке, когда Тэхен еще был человеком, воображая, как неспешно и томно все будет происходить, чтобы они оба могли расслабиться и почувствовать себя абсолютно комфортно, без толики стеснения. В этих его фантазиях все всегда случалось обязательно на просторной кровати с шелковыми простынями, в мягкости которой они бы тонули так же бесконечно, как и друг в друге. И он бы действовал предельно медленно, так, чтобы Тэхен каждой клеточкой своего тела прочувствовал, как сильно он, Чонгук, любит его. Но… Но сейчас Тэхену нужно не это. Не нежно и тягуче, чтобы просто плыть по течению, всецело отдавая себя в его руки. Тэхену нужно быстро и точно. Нужно сбросить напряжение, развязать узел, туго завязавшийся вокруг всех его органов. И прежде Чонгук по неопытности всегда полагал, что самым действенным способом сделать это было выпить достаточное количество крови: чтобы разобраться с проблемой, переключив все внимание с зашкаливающих эмоций на ощущение жажды, которую утолить было не так и сложно. Но теперь… Теперь он совершенно не против опробовать иной вариант. Он вообще не против ничего, если Тэхен находится рядом с ним. Поэтому, наконец разобравшись с педантично завязанными Тэхеном шнурками, Чонгук стаскивает с него штаны сразу вместе с нижним бельем. А затем кидает немного настороженный взгляд на лицо Тэхена, чтобы убедиться в том, что все в порядке и он может продолжать. Даже если в практической части он и был полным профаном, но во времена своего обитания в клане он многое слышал о разнообразных сексуальных практиках, которые являлись обязательной частью особенно кровавых вампирских гулянок. И его всегда удивляло то, что, по словам некоторых его родичей, часть этих практик в мире людей считалась совершенно неприемлемой. Не то чтобы он не осознавал существование разницы в законах существования вампиров и людей. Но он все равно не мог не удивляться. Ведь если он, первый защитник людей среди вампиров, видел в действиях своих родичей исключительно желание подарить друг другу наслаждение, почему же люди отвергали многие вещи, способные доставить удовольствие, и клеймили их чем-то в крайне степени недостойным? И сейчас он, пожалуй, едва ли не впервые в жизни невероятно счастлив из-за своей непохожести на людей. Потому как не обремененный человеческими понятиями о том, что прилично, а что нет, Чонгук на самом деле с невероятным предвкушением думает о том, как многое из того, о чем он прежде знал лишь понаслышке, теперь он сможет воплотить в жизнь вместе с Тэхеном. И потому наблюдая за тем, как Тэхен, зажмурившись, лишь хмурит брови и сдавленно мычит, Чонгук, немного поерзав, спускается вниз по постели, чтобы наконец оказаться напротив налившегося члена и сыто облизнуться. Если он твердо решил удовольствием освободить Тэхена от концентрированного напряжения, это вовсе не означает, что сам он не получит свою порцию наслаждения. Ему предстоит увидеть, как — если он все сделает правильно, — постепенно возведенная внутри Тэхена стена, сплошь состоящая из негатива, разойдется трещинами и в конце концов обратится в горстку песка. И он чертовски жаждет стать свидетелем этого зрелища как можно скорее. Видеть, как Тэхена будет ломать именно от его не слишком умелых действий… Чонгук наклоняется ниже и на пробу проводит кончиком языка по крепко стоящему стволу. Он хочет этого прямо сейчас. — Куки! Куки, стой… — голос Тэхена срывается, и Чонгук, едва успевший приступить к исследованию и захвату новой территории, моментально отстраняется от него, обеспокоенно вскидывая голову. Неужели он уже успел сделать что-то не так?.. — Куки… — В чем дело, Тэ? Тебе было неприятно? — мгновенно посерьезнев, спрашивает Чонгук, неосознанно замерев, боясь услышать ответ. — Н-нет… — Тэхен запинается, и Чонгук видит, что его парню действительно стоит неимоверных усилий разлепить глаза, в которых, к его огромному облегчению, все еще яростно плещется ненасытное возбуждение. — Я просто… Ты уверен, что хочешь… так? — Тэхен заставляет себя договорить что-то связное и тут же смущенно отворачивает голову в сторону, оставляя Чонгука теряться в еще больших догадках, чем минуту назад. — Так? Тэ, ты о чем? — Чонгук принимается водить подушечкой пальца по бедру Тэхена и вскоре с улыбкой замечает, как его кожа покрывается мелкими мурашками, а член коротко дергается в ответ на щекочущее прикосновение. — Так, — повторяет Тэхен, вновь глядя Чонгуку прямо в глаза, и с едва заметно, но все же поколебавшейся уверенностью кивает головой куда-то вниз. — Я… Я хочу этого, — все еще смущенно, но достаточно отчетливо произносит Тэхен, и в этот момент Чонгук наконец явственно ощущает и собственное возбуждение. До сих пор он был слишком сосредоточен на Тэхене, так что совершенно не обращал внимание на то, что происходит с ним самим. Но такой Тэхен… Немного робкий и нервный во время своего первого опыта, и в то же время до невозможности жаждущий близости с ним, такой Тэхен просто не может не доводить его до исступления. — Я правда хочу, Куки. Очень. Но… Я слышал, что это считается унизительным. Ну или… вроде того. Усмехнувшись, Чонгук наклоняется и оставляет короткий поцелуй в самом центре головки Тэхена, который тут же давится вскриком. — Нет ничего унизительного в том, чтобы сделать тебе так хорошо, — наконец комментирует свои действия Чонгук, успокаивающе поглаживая Тэхена по окаменевшим бедрам. — Просто расслабься, Тэ. Если тебе будет приятно, то и мне тоже. Тэхен не находит в себе сил выдать хоть сколько-нибудь вразумительный ответ, но Чонгук этого от него и не ждет. Он радостно отмечает, как Тэхен непроизвольно выжидательно прикрывает глаза, и сползает чуть ниже, устраиваясь поудобнее так, чтобы не слишком давить на собственное налившееся возбуждение, пока он практически лежит на животе между ног Тэхена. Он дает себе короткий миг на то, чтобы собраться с духом: в конце концов для него это тоже первый раз, и все немного осложняется тем, что Тэхен сейчас не в состоянии хоть чем-то помочь ему, так что он должен взять все в свои руки. И… Вопреки своей обычно такой робкой натуре Чонгук отчего-то совсем не сомневается в том, что у него все получится. Вместо сомнений он, напротив, преисполнен лишь верой в то, что его любовь к Тэхену компенсирует его неопытность. Поэтому, едва удержав себя от того, чтобы сглотнуть, Чонгук выпускает как можно больше слюны на покрасневший ствол Тэхена и плавными движениями руки распределяет ее по всей пульсирующей плоти. Он слышит, как несдержанно мычит Тэхен, пока он, постепенно ускоряясь, водит кулаком по его члену, то и дело потуже стискивая пальцы. На самом деле ему хочется замедлиться. Хочется занежить Тэхена до слез своими действиями, хочется потратить все время этого мира на то, чтобы изучить все эрогенные зоны на его теле. Но, к сожалению, у него, бессмертного вампира, прямо сейчас нет на это времени. Так что, уделив особое внимание скользкой от смазки головке и помассировав ее раскрытой ладонью, Чонгук, довольно облизнувшийся на приоткрывшуюся от его манипуляций дырочку уретры, насаживается ртом на член, пытаясь взять сразу как можно глубже. Спустя мгновение он закашливается прямо с членом во рту, отчего непроизвольно пускает на него еще больше слюны, что приводит к еще более громким стонам Тэхена. Что ж. По крайней мере одному из них приятно. Чонгук подается назад и, соскользнув с толстого ствола, смаргивает выступившие на глазах слезы. Пожалуй, не стоило быть столь самоуверенным в первую же секунду. Он, правда, весьма искренне полагал, что вампирские способности должны были заодно избавить его и от такой неприятной штуки, как рвотный рефлекс. Но, очевидно, вампиризм не являлся панацеей на все случаи жизни. Придерживая член Тэхена у основания, Чонгук снова вбирает его в рот, на этот раз действуя заметно осторожнее. Раз уж от природы ему, к несчастью, не дан дар горлового минета, он предпочитает насаживаться на испещренный венками ствол не слишком глубоко, но активно стимулирует остальную часть ствола ладонью. Набухшая головка то и дело упирается ему в щеку, и Чонгук едва сдерживает порыв аккуратно прикусить ее, чтобы выдоить из нее побольше смазки, в общем-то и без того щедро льющейся ему в глотку. Он дразнит кончиком языка приоткрывшуюся щелочку, а затем лижет чувствительное местечко под уздечкой, и краем глаза замечает, как тонкие пальцы Тэхена отчаянно сминают ткань простыни. И все же его манипуляции — Чонгук чувствует это свободной рукой, которой держится за бедро Тэхена, — не помогают Тэхену расслабиться в той мере, в какой это необходимо ему. Тэхен мечется по постели, кусает губы, сцеживая сквозь зубы глухие стоны, и царапает ногтями простынь, но его тело все так же напряжено. И тогда Чонгук все же рискует вновь опуститься чуть ниже, туго стискивая опухшие, побаливающие у самых уголков губы вокруг аритмично дергающегося члена. Он все так же резко и, пожалуй, даже немного грубо надрачивает часть ствола, которую не может взять в рот, а вторую руку нехотя отрывает от мягкой кожи бедра, чтобы похлопать ей поджавшиеся яйца, выбивая из Тэхена задушенный вскрик. Он не слишком ласково перекатывает тяжелые шары между пальцами, периодически прерываясь на то, чтобы помассировать кожицу между анусом и мошонкой, и, кружа языком вокруг сочной головки, лижет ее короткими мазками, пачкая нос и щеки в смазке Тэхена. — К-Куки… Куки… Из-за шума в ушах Чонгук, слишком занятый своей миссией как следует обработать предоставленный ему в пользование член, не сразу слышит прерывистый шепот Тэхена. Так что сперва он несколько раз с влажным хлюпаньем насаживается на разбухший член, прежде чем выпускает его изо рта с громким чпоком, отчего Тэхен запрокидывает голову и высоко стонет, кажется, напрочь позабыв все, что он собирался сказать. — Что такое, Тэ? — все же участливо интересуется Чонгук, не прекращая работать обеими руками, увлеченно наблюдая за тем, как вязкая смазка, смешиваясь с его слюной, стекает к основанию члена, а затем ниже, к пока еще совсем тугой, беззащитно выставленной на обозрение из-за того, как широко раздвинуты ноги Тэхена, дырочке ануса, один взгляд на которую заставляет Чонгука тяжело сглатывать. — Куки… — Тэхен все же поднимает на него мутный взгляд, отвлекая Чонгука от идеи прямо сейчас нырнуть вниз и присосаться к так и просящейся ему на язык поблескивающей от влаги щели. — Я сейчас… Тэхен не договаривает, давясь очередным всхлипом. Но Чонгуку и не нужно дослушивать его до конца, чтобы прекрасно понять, что столь неловко пытался сказать ему его так сладко полуразрушенный парень. Так что, не слишком охотно отложив мысли о римминге на потом, он присасывается губами к яичкам, по очереди вбирая в рот то одно, то другое, пока дрочит член обеими руками. — Куки!.. — Тэхен звонко взвизгивает, когда, не удержавшись, Чонгук мимолетно все же проходится языком по сморщенному колечку мышц. — Куки! Тэхен беспомощно зовет его, то и дело сбиваясь на бессвязный лепет и судорожно вплетая пальцы в его волосы, но Чонгук упрямо игнорирует его, возвращая толстый член в свое горло. Он быстро двигает головой, мокро и шумно насасывая отзывчиво дергающийся в тесноте его рта член, и вновь пошлепывает тугие яйца, изредка осторожно царапая их ногтями, усиливая стимуляцию. Спустя еще мгновение он чувствует глубоко в глотке струю вязкой спермы. Он не отстраняется от Тэхена до тех пор, пока тот, мелко дрожа, не перестает кончать и только тогда наконец сглатывает. — Разве это не противно? — тихо спрашивает Тэхен, когда немного отходит от оргазма, но даже так Чонгук, водящий носом по его неопадающему стволу, отчетливо слышит, как почти до неузнаваемости изменился его севший голос. — Вампиры иначе ощущают вкусы, — Чонгук пожимает плечами и, все же подтянувшись наверх, целует Тэхена, делясь с ним вкусом его смазки и спермы. — Так что нормально, — хихикнув, продолжает Чонгук, когда видит, как Тэхен морщится. — В целом не сильно отличается в этом плане от воды или еды. Ну… Ты и сам скоро узнаешь. — Как самонадеянно, — беззлобно фыркает Тэхен, а Чонгук снова целует его. Потому что видеть Тэхена таким, пока не расслабившимся окончательно, но уже заметно разбитым, с проступающими сквозь глубокие трещины в его броне из раздражения и злости естественными для него реакциями… Это немного слишком для Чонгука. — Жаль, что мы не сделали этого, пока я был человеком, — говорит Тэхен, когда Чонгук все же находит в себе силы перестать терзать его рот. — Было бы круто сравнить ощущения. — Уверен, что со мной тебе в любом случае все понравилось бы, — пожимает плечами Чонгук, напуская на себя абсолютно не свойственную ему уверенность. Но он не знает как еще отреагировать на услышанное. Разумеется, Тэхен говорит это совершенно в ином ключе, но он все равно не может не заметить точный укол в самое сердце от очередного напоминания о том, что, несмотря на все усилия, он не сумел уберечь Тэхена от беды. — Я тоже, — соглашается Тэхен, внезапность покорности которого отвлекает Чонгука от столь невовремя подоспевших мрачных мыслей. — Продолжим? — зачем-то спрашивает Чонгук, хотя, опустив глаза на пах Тэхена, прекрасно видит, что там все так же твердо. Но… Пожалуй, он всегда хочет быть точно уверен, что Тэхен каждую секунду хочет того, что происходит между ними, даже если реакции его тела говорят куда громче его осипшего сейчас голоса. — Если ты ждешь от меня каких-то действий, то мне нужно больше времени, — отвечает Тэхен, удивительным образом звуча при этом так, что Чонгук мгновенно улавливает в его интонациях стопроцентное согласие. — Да нет. Я… Я все сделаю сам, — и словно в подтверждение своих слов Чонгук, которому внезапно кажется забавным то, что у них на двоих лишь один полный набор одежды — его низ и верх Тэхена — торопливо расправляется с завязками у шеи Тэхена и стаскивает с него совершенно лишнюю сейчас рубашку. — Тэ… После того раза. Ну, тогда у меня… Ты помнишь, — Чонгук стеснительно запинается, но, к счастью для него, Тэхен сейчас слишком возбужден, чтобы дразнить его, так что только согласно кивает в ответ. — Я читал книги по анатомии после того раза. Так что… Просто доверься мне, ладно? Я сделаю все, как надо. — Я уже. И очень давно, — Тэхен хмыкает и наконец улыбается ему так… Так привычно тепло и по-домашнему знакомо Чонгуку, что, если бы он только мог дышать, он бы обязательно шумно выдохнул от столь долгожданного облегчения. А затем Чонгук жмурится. Потому что, сколько бы времени ни прошло, кажется, его мать действительно была права. Он никогда не сможет воспринимать Тэхена вампиром. Никогда не сможет заставить себя помнить о том, что Тэхен теперь куда менее значительно уступает ему в силе, а еще способен быстро регенерироваться и почти не чувствует боль. Нет. Тэхен — он в этом нисколько не сомневается; только не тогда, когда смотрит в затягивающую его в свою пучину бездну в глубоких карих глазах Тэхена, — так навсегда и останется для него человеком. Самым драгоценным и хрупким. И прямо сейчас ему хочется лишь одного: чтобы Тэхен каждой клеточкой своего тела прочувствовал, как много он значит для него, Чонгука. — Мне перевернуться? Так, наверное, будет удобнее, — предлагает Тэхен и даже начинает неуклюже шевелиться, пытаясь развернуть одеревеневшее тело, но Чонгук, с очередным накатившим приступом обожания, тут же тормозит его: — Давай в другой раз, — шмыгая носом, Чонгук проводит кончиками пальцев по щеке непонимающе хлопающего глазами Тэхена. — Хочу видеть твои глаза. Тэхен заторможенно кивает и приоткрывает рот, словно собирается что-то сказать, но вместо этого только сбито мычит, заставляя Чонгука невольно засмеяться. — Придержишь себя под коленками, хорошо? — оставив еще один поцелуй на кончике носа Тэхена, Чонгук помогает ему согнуть ноги в коленях и подтягивает его к себе ближе за бедра, наслаждаясь его хрипами от не слишком приятного скольжения по сбившейся под ним простыне. — Только посмотри, какой мокрый беспорядок ты устроил, — притворно сурово качает головой Чонгук, пока не торопясь избавить себя от брюк, но, не удержавшись, все же проводя рукой по собственному крепкому стояку. — Хорошо, что сейчас нам это на руку. Но в следующий раз… — С нетерпением жду момента, когда ты решишь меня наказать, — Тэхен звучит далеко не так самоуверенно, как явно хотел бы, но даже так заставляет Чонгука подавиться слюной. Да уж. Было довольно опрометчиво хотя бы на мгновение предположить, что он действительно сможет заставить Тэхена смутиться. Заслышав хриплый смех Тэхена, Чонгук, изначально не собиравшийся мстить, проводит плотно сомкнутым кулаком пару раз по его члену, сцеживая с него больше смазки. Тэхен на это задушенно охает. А затем охает снова к невероятному удовольствию Чонгука, распределяющему смазку по мелко пульсирующему входу. — Я бы на твоем месте не был таким смелым, — наконец говорит Чонгук и медленно вбирает в рот свой указательный палец под поплывшим взглядом Тэхена. — У нас с тобой впереди целая вечность. Мало ли, как все станет лет через сто, — он пожимает плечами, оглаживая дырочку обильно смоченным слюной пальцем. Кто знает, вдруг через пару веков он действительно перестанет быть таким застенчивым и робким, и наоборот сам начнет смущать Тэхена каждым своим словом и взглядом… — Куки!.. Тэхен до крови прикусывает губу, когда Чонгук наконец аккуратно вводит в него первый палец. Инстинктивно сжавшись, Тэхен замирает, уставившись остекленевшими глазами в потолок, а Чонгук в свою очередь тоже медлит. Внутри так тепло и узко. Хочется толкнуться поглубже, сейчас же добавить еще один палец, чтобы поскорее узнать, как будет ощущаться проникновение в этот тесный жар. Но он заставляет себя держаться. Плевать на то, что Тэхен вампир и скорее всего, если и почувствует боль, то явно всего на несколько мгновений. Плевать. Он хочет сделать все правильно в их первый раз. Поэтому Чонгук лишь совершает не слишком размашистое круговое движение внутри, прежде чем начать едва ощутимо двигать пальцем вперед-назад. Он действует крайне скрупулезно и в какой-то момент ему даже начинает казаться, будто они с Тэхеном уже успели опоздать к условленному с Юнги времени. Все вокруг перестает существовать для него. Все, кроме широко распахнутых, умоляющих его о разрядке огромных глаз Тэхена, смотрящих сразу прямиком ему в душу. Так что он добавляет новые пальцы очень медленно и осторожно, боясь доставить Тэхену дискомфорт. И успокаивается, лишь когда, внимательно вглядываясь в лицо хнычущего Тэхена, видит, как тот заламывает брови, просительно приоткрывает рот в немых стонах и ежесекундно морщится, совершенно раздавленный чересчур острыми ощущениями. Когда Чонгук наконец остается довольным тем, насколько свободным стал подготовленный для него вход, и избавляется от насквозь промокших из-за льющейся с его члена смазки брюк, он вновь замирает, завороженно глядя на растянутую им самим специально для него дырочку с чуть припухшими краями. Спустя мгновение он окажется внутри, наверняка плотно сомкнет глаза от долгожданной стимуляции изнуренного отсутствием внимания члена и протяжно, несдержанно застонет, отдаваясь во власть плотского наслаждения. Но ему нужен краткий миг, чтобы собраться, прежде чем они с Тэхеном по-настоящему станут единым целым. Это… На самом деле это ощущается теперь как самая правильная и закономерная вещь на свете. Потому что Тэхен уже и так давным-давно — неотъемлемая часть его души. Слиться с ним в единый организм — это лишь завершающий штрих в их истории. — Куки… Пожалуйста… Чонгук моргает несколько раз, когда слышит слезливую просьбу. Он словно в замедлении видит, как Тэхен приглашающе шире раздвигает для него ноги, отчего дырочка растягивается сильнее. Унимая охватившую тело дрожь, Чонгук прижимается к ней головкой и вновь замирает. Ему это вовсе не нужно, потому что член и так мокрый от беспрестанно сочащейся из приоткрытой щели смазки, но он все равно сплевывает себе на ладонь и проводит ей по тяжелому стволу для лучшего скольжения. И тогда наконец толкается внутрь. Одним плавным толчком он входит в основательно растянутого Тэхена почти до самых яиц и застывает, впиваясь зубами в нижнюю губу, пытаясь справиться с навалившимся на него шквалом ощущений. Твою мать. Внутри так тесно и жарко, что, кажется, он готов моментально кончить от того, как плотно мягкие стеночки обхватывают его ствол. И все же медовые стоны Тэхена, затекающие ему в уши заставляют его начать плавно двигаться. Он мелко толкается внутрь и крутит бедрами, надеясь поскорее найти нужный угол. Но на самом деле замечает, что Тэхен выглядит так, будто и без стимуляции простаты сможет дойти до пика. Его член отзывчиво дергается на каждое проникновение, и, мечась по постели из стороны в сторону, он наконец рвет многострадальную простыню в нескольких местах. Не переставая работать бедрами, Чонгук наклоняется ниже, чтобы начать осыпать широкую грудь влажными поцелуями, заставляя Тэхена окончательно потеряться в ощущениях. Он не оставляет нетронутым ни один миллиметр кожи Тэхена, мокро проходясь по ней языком, особенное внимание уделяя затвердевшим соскам, которые он сперва по очереди покусывает, а затем зализывает укусы, отчего у Тэхена поджимаются пальцы на ногах. С первым попаданием крупной головки по простате заласканный до невозможности Тэхен начинает плакать. И Чонгук, наконец наращивающий темп, прицельно толкаясь в одну и ту же чувствительную точку внутри срывающего голос Тэхена, чувствует подступающий к горлу ком. Потому что он наконец счастлив. Потому что теперь он видит, как с этими слезами напряжение наконец полностью отпускает уставшего, истерзанного собственными эмоциями Тэхена, который постепенно обмякает, превращаясь в стонущее месиво. Потому что это значит, что, когда они закончат, Тэхен действительно будет в порядке. Чонгуку приходится сделать еще несколько рваных толчков и выкрутить налившиеся соски хрипящему Тэхену, прежде чем тот кончает себе на живот. Он запоздало корит себя за то, что по неопытности от переизбытка ощущений совсем забыл о почти побагровевшем члене Тэхена, стимуляция которого наверняка принесла бы Тэхену столь долгожданное облегчение несколькими минутами раньше. Но в конечном итоге он даже не может заставить себя моргнуть, глядя на то, как разрушено Тэхен пачкает свой торс спермой, дойдя до оргазма без рук. А затем Чонгук сорвано стонет, когда и он сам, слишком околдованный открывшимся ему видом, кончает внутрь, заливая конвульсивно сжавшиеся вокруг него стенки густым семенем. Он едва успевает выставить руки вперед, чтобы не навалиться на Тэхена всем весом с размаха, и утыкается лбом в его плечо, чувствуя, как того мелко трясет под ним. Борясь с гудящей от сокрушительной разрядки головой, Чонгук даже пытается совладать с неслушающимися конечностями и отползти в сторону, но дрожащие руки слабо обхватывают его за плечи, вынуждая остаться на месте и не двигаться. И Чонгук успевает лишь подать бедрами назад, чтобы выйти из слишком чувствительного, разомлевшего окончательно Тэхена, прежде чем проваливается в сладкую, бессознательную негу. — Куки… Чонгук бессвязно мычит, когда, кажется, через целую тысячу лет слышит какой-то очень далекий от него голос. — Куки… Голос постепенно приближается, и, чувствующий под собой мелкую возню, Чонгук заставляет себя приоткрыть глаза. — Эй, Куки, ты слышишь меня? Непонимающе хмурясь, Чонгук, немного поерзав, заставляет себя приподняться, напрягая затекшие мышцы, и натыкается взглядом на лицо улыбающегося ему Тэхена. — Куки… — пристальный взгляд теплых глаз помогает Чонгуку наконец очнуться. Он тихо мурчит, когда тонкие пальцы вплетаются ему в волосы и осторожно перебирают спутанные пряди. Ему кажется, что он смог бы провести так всю оставшуюся жизнь: в сырой от пота постели в обнимку с расслабленным Тэхеном, примагнитевшего его к себе своими глазами, от которых он никак не может заставить себя оторваться и от пронизывающей силы которых, кажется, даже его мертвое сердце начинает биться чаще. И когда Тэхен вновь тихо зовет его: — Куки… — Чонгук, словно загипнотизированный, тянется вниз, чтобы прижаться к призывно приоткрытым, искусанным в попытках сдержать рвущиеся стоны губам. И замирает, почти столкнувшись с Тэхеном кончиками носов, когда слышит, как тот все так же мягко заканчивает предложение: — Слезь с меня. — Что?!. — сведя брови на переносице, Чонгук недоуменно хлопает глазами, а спустя еще мгновение летит куда-то в сторону, чуть было не падая с кровати. — Тэ… Ты чего?.. — Ничего, — посмеиваясь, Тэхен пожимает плечами и, перевернувшись на бок, звонко целует ничего не понимающего Чонгука в кончик носа. — Ну что? Я раньше не замечал, что ты, оказывается, такой тяжелый. Еще и разлегся так по-хозяйски… — Тэ… — Чонгук недовольно прищуривается, параллельно спешно оценивая обстановку. Ну… Удивительно, но временами прибить игривого Тэхена хочется ничуть не меньше его раздраженно-нестабильной версии. — Ты вампир. Для тебя мой вес, считай, вообще не существует. — Ага. Скажи это моим ребрам, — скуксившись, Тэхен жалобно поглаживает себя по животу, на котором отчетливо виднеются подтеки засохшей спермы. Сглотнув, Чонгук моментально краснеет и прикусывает губу. — По-моему, одно сломалось. Вот, потрогай, — он хватает все еще дезориентированного Чонгука за руку и прижимает его ладонь к своей груди. — Чувствуешь? Чонгук вскидывает удивленный взгляд на Тэхена и видит в его глазах пляшущие огоньки. Вот же ж блин… — Иди ко мне, Куки, — шепчет Тэхен, лукаво улыбаясь, и тянет абсолютно не сопротивляющегося Чонгука на себя, чтобы скользнуть языком в приоткрытый в недоумении рот. И Чонгук тут же побежденно мычит: ластящийся к нему, разнеженный Тэхен, крепко прижимающий его к своей широкой груди, выбивает из него малейшие крохи желания оказывать достойное сопротивление, чтобы выяснить, что здесь вообще происходит. — Теперь вроде зажило, — облизнувшись, радостно заявляет Тэхен и трется кончиком носа о щеку млеющего Чонгука. — Однажды ты доведешь меня до сердечного приступа, — хмыкнув, Чонгук качает головой и немного обреченно возводит глаза к потолку. Тэхен в ответ на это только, посмеиваясь, осторожно и явно очень довольно кусает его за щеку. — Тебе нужно выпить крови, — нехотя отрываясь от льнущего к нему Тэхена, Чонгук ложится на спину и тянется рукой к лежащей на тумбе фляге с кровью, которую умудряется подцепить самыми кончиками пальцев. — Черт. Совсем теплая. Подождешь немного, ладно? Я принесу из погреба. — Куки, стой! — Тэхен вцепляется в предплечье Чонгука мертвой хваткой, стоит тому только слегка заерзать по постели. — Ты что, вот так возьмешь и просто бросишь меня тут после нашего первого раза? — он обиженно хмурится, и у Чонгука все внутренности завязываются в тугой узел. — Ты же не любишь теплую, — пытаясь рассуждать хладнокровно и не вестись на сведенные домиком брови Тэхена, отвечает Чонгук. — Может, она вообще испортилась, пока лежала тут. А тебе стоит немного перекусить, чтобы… — Чтобы перестать быть такой занозой, — понимающе фыркнув, договаривает за него Тэхен и тут же выхватывает у него из рук флягу. — Ну… — он слегка морщится после первого глотка, но уперто присасывается к горлышку, чтобы опустошить флягу под растерянным взглядом не успевшего среагировать Чонгука. — Не так уж и плохо, — слегка скривившись, Тэхен облизывается и швыряет пустую флягу в противоположный угол комнаты. — Только не уходи, ладно? — растеряв всю свою дерзость, просит Тэхен и не слишком настойчиво тянет Чонгука за руку ближе к себе. — Пожалуйста, Куки. — Я никогда от тебя никуда не уйду, — наклонившись, Чонгук целует трогательно прикрывшего глаза Тэхена в лоб и, улегшись на спину, укладывает его себе на грудь, приобнимая одной рукой за талию. — Что будем делать, если запас крови кончится посреди океана? — вдруг спрашивает Тэхен, отрывая Чонгука от мыслей о том, как же сильно он бы хотел чувствовать его щекочущее дыхание на своей коже. — Согласно плану корабль должен достаточно часто заходить в бухты. Будем стараться там пополнять запас, — откликается Чонгук, пожимая плечами. — Конечно, нам всем было бы намного проще, если бы Юнги додумался выбрать что-нибудь поближе, чем Индия… — Хен хотел как можно скорее убраться отсюда куда-нибудь подальше. Что логично, — перебив ворчащего Чонгука, замечает Тэхен. — И в Индии будет куда проще найти корабль до Англии. — Ага. Чтобы еще несколько месяцев проторчать как можно дальше от суши, — все никак не успокоясь, бубнит Чонгук. Он тысячу раз спорил с Юнги о том, насколько рискованно было фактически запирать Тэхена посреди открытого океана с совсем небольшой группкой людей. Однако на все его возмущения Юнги, явно нисколько ими не тронутый, лишь не слишком любезно замечал, что им всем придется нелегко и что никто не обещал, что побег окажется чем-то простым. Не желая доводить дело до серьезной ссоры, Чонгук каждый раз заставлял себя умолкать и не озвучивать очевидную, на его взгляд, мысль о том, что им с Тэхеном вообще-то было вовсе необязательно убегать настолько далеко. Но, как бы он ни волновался, что, сорвавшись, Тэхен может пообедать каким-нибудь бедолагой на борту корабля, он в то же время искренне считал, что Тэхену будет полезно оставаться рядом с лучшим другом, который всегда неплохо справлялся с тем, чтобы привести его в чувство. И потому не слишком довольный предстоящими перспективами Чонгук в конце концов одобрил предложенный Юнги план. — Зато там ему будет проще сделать вид, что они с Юджин — потерпевшие крушение выходцы из знати. И шансы встретить кого-то знакомого в миллиард раз меньше. К тому же… Я тоже всегда хотел побывать в Лондоне, — заметно тише добавляет Тэхен, словно не уверенный в том, что… — Я помню, — мигом заметно мягче откликается Чонгук и целует притихшего Тэхена в макушку. — Я помню, Тэ. Просто я волнуюсь за тебя. И… — И за членов экипажа и других пассажиров, — звуча нисколько не обиженным заканчивает за него Тэхен. — Ага, и за них тоже, — кивнув, соглашается Чонгук. — И поэтому… Если наш запас вдруг кончится раньше, значит, будем питаться кровью Юнги. Кто придумал гениальный план, тот пусть и отдувается. Он сказал, что не против. Так что… Буду лечить его сразу, и мы все вместе будем молиться, чтобы никаких проблем с этим не возникло. — Хен мне голыми руками сердце вырвет, если он помрет с твоей кровью в организме и обратится, — Чонгук не уверен, но ему кажется, что он улавливает в голосе успокоившегося после порции крови Тэхена легкий, едва заметный, но все же испуг. — Ты уверен, что хочешь обсуждать своего лучшего друга после нашего первого раза? — хмыкнув, Чонгук возвращает Тэхену его недавние интонации. — Можем обсудить кое-что еще, — завозившись, Тэхен приподнимается на локтях и смотрит внимательно глядящему на него в ответ Чонгуку прямо в глаза. — Я тебя люблю. Слышишь? Куки… — Я знаю, — улыбнувшись, отвечает Чонгук, но тут же шипит, получив ощутимый шлепок по плечу. — Эй! — восклицает Тэхен, и Чонгук вскрикивает, когда острые зубы смыкаются на его плече. — На такие слова только самодовольные мудаки отвечают я знаю. Куки! Давай еще раз по-нормальному! — прищурившись, Тэхен угрожающе смотрит на потирающего многострадальное плечо Чонгука и отрывисто произносит: — Я тебя люблю. — И я тебя. Люблю больше всего на свете, — не в силах совладать с собой Чонгук мягко посмеивается, но все же отвечает прямо, боясь, что безобидные подколы на самом деле могут слишком сильно задеть чувствительного сейчас Тэхена. — Помни об этом, пожалуйста, ладно? — как-то слишком серьезно просит Тэхен, заставляя Чонгука насторожиться. — Ты о чем? — Я знаю, что бываю невыносим и меня временами заносит, — не успев сдержаться, Чонгук невольно хмыкает, и Тэхен щипает его за бок. — Ладно. Меня теперь довольно часто заносит. Но, Куки… Хочу, чтобы ты знал. Я и сам ненавижу себя в такие моменты, — Тэхен сокрушенно качает головой, и на дне его невероятно честных глаз Чонгук видит плещущуюся острую вину. — Вот только поделать с этим ничего не могу. — Эй. Я вовсе тебя не ненавижу, — Чонгук обхватывает лицо Тэхена обеими руками и для верности целует его в лоб. — Ну, может, иногда хочу слегка стукнуть тебя, чтобы угомонить. Но Тэ… То, что с тобой происходит, абсолютно естественно. И ты на самом деле справляешься намного лучше многих обращенных, — возможно, Чонгук и кривит душой, но если и так, то совершенно точно несознательно. Он не слишком хорошо помнит, какие концерты ему приходилось наблюдать от полукровок во времена его жизни с кланом, но зато хорошо помнит, какое невыносимое раздражение это вызывало в нем, заставляя его на несколько часов покинуть родные пещеры, чтобы немного проветриться. Тэхен же не вызывал в нем ничего даже отдаленно похожего на раздражение. Лишь какое-то инстинктивное желание защищать его. — Так что… — Благодаря тебе, — нетерпеливо перебивает его Тэхен. — Только благодаря тебе. Спасибо, Куки! Спасибо, что ты всегда рядом, чтобы не дать мне натворить глупостей. — Ты первый спас меня, — прикусив губу, пожимает плечами Чонгук, аккуратно поглаживая Тэхена по волосам. — Даже дважды. От Минхо, конечно. Но еще до него. Просто когда появился в моей жизни. Так что… Я всего лишь делаю то, что ты уже сделал для меня, — Чонгук тянется вперед и оставляет очередной поцелуй на щеке покрасневшего Тэхена, а затем вновь укладывает его на себя. — Поспи немного. Завтра будет непростой день. — Люблю тебя, — снова шепчет Тэхен, зарываясь носом Чонгуку в шею. И Чонгук, прижимая его к себе покрепче, наконец устало прикрывает глаза. Ему тоже нужно немного поспать. Немного отдохнуть перед тем, как новая для них обоих жизнь, о которой еще год назад он и не смел мечтать, наконец начнется уже завтра.