Зимняя радость

До Нового года остаётся две недели, а настроения у Зимы нет никакого. И причина для этого имеется. Вот только обсуждать не хочется ни с кем. Не поможет. Парень смотрит на календарь и вздыхает, погружаясь в воспоминания. Когда-то давно, ещё в детстве, он любил этот праздник. Тогда было всё хорошо. Была крепкая и дружная семья. Нарядная мама и улыбающийся отец, гости, подарки, много вкусной еды. Приезжали дедушка и бабушка из другого города вместе с тётей Олей и её детьми. Маленький Зима обожал своих двоюродных братьев и всегда ждал их появления на пороге квартиры. Румяные, с мороза, с кучей пакетов и коробок, они вваливались в дом и что творилось! Начиналась суета, обнимания, радостные охи, крепкие рукопожатия и детский смех. Так было из года в год, до определённого момента. А потом начались перемены. Увы, печальные. Время правило всех на свой манер. Умерла бабушка, заболел дед. Тётя Оля вышла второй раз замуж и уехала в другую страну с детьми. По первости она часто писала письма, звонила. Но постепенно период её молчания затягивался. Родные скучали, ожидая весточки. Радовались редким открыткам на праздники. В итоге, всё само собой сошло на нет и ниточка родственной связи оборвалась. В семье Зимы появились проблемы. Отец стал прикладываться к бутылке. На заводе дела шли туго. То оборудование сломается, то деталей нужных нет. Простой за простоем. Платили очень плохо, работы почти не было. На нервной почве взыграли наследственные проблемы со стороны мужского рода Зималетдиновых. Спиртное заменило отцу Зимы всё. Он трезвел наполовину, если надо было идти на смену. Всё остальное время - пил, не просыхая. Измученная мать пахала на двух работах. Обозлённая на весь мир женщина почти не интересовалась сыном. Накормлен, одет, здоров? Прекрасно. На этом её «забота» заканчивалась. Былое тепло и нежность к своему ребёнку уступили место чёрствому равнодушию. Она так сильно изменилась, что Вахит едва ли мог узнать в этой женщине свою некогда любимую маму, которая обожала его, баловала, читала книжки, обнимала и говорила, что он самый лучший на свете. Вахит был школьником и не знал, чем помочь взрослым. Старался учиться так, чтобы двойки и тройки не были дополнительной причиной для скандалов дома. Ему это удавалось, но покоя всё равно не было. Напряжение между родителями росло и надежда на лучшее испарилась. Мальчик чувствовал себя брошенным, никому не нужным. По ночам он плакал беззвучно в подушку, пока сон не затягивал его в свои сети. В конце концов, мать ушла из семьи, не выдержав такой жизни. Разводились официально, через суд. Вахита спросили, с кем из родителей он хочет остаться. Скрепя сердце, он выбрал отца. Не хотелось никуда перебираться из этой квартиры, насквозь пропитанной тем, что составляло его мир. Да и что ждало впереди? Неизвестность. Может быть даже жизнь в общежитии. Такого Зима не хотел, потому вцепился в этот вариант всеми руками. Не сказать, что он любил отца. Все светлые чувства давно сменились на страх и неприязнь. Но не время было копаться в обидах и пытаться из этого извлечь смысл. Мать говорила о своём уходе из семьи как о деле давно решённом. Собирая вещи в чемодан и сумки, она костерила мужа на чём свет стоит. Чуть ли не проклинала за отнятый покой, за лучшие годы, потраченные на попытки отвадить его от алкоголя. Виновник всех бед подпирал стену и злобно смотрел на уже бывшую жену. Вахит сидел на диване, вжавшись в спинку. Слёзы подступали к глазам и стоило огромных усилий их сдержать. Назад пути не было. Со временем отец и сын начали привыкать к новой жизни. Зималетдинов - старший строго спрашивал с сына за беспорядок. Пришлось вести домашнее хозяйство, убираться, готовить простые блюда, стирать вещи. Отец продолжал работать на заводе. Не сказать, что положение дел улучшилось, но жить на что-то надо. Пока есть работа – следует за неё держаться, времена нынче непростые. Впрочем, работа совсем не спасала его от душевной боли, которая терзала и грызла душу. Развод дался тяжело, мужчина не мог справиться с этим фактом. Свою злобу он вымещал на ребёнке. Напившись, Зималетдинов - старший становился буйным. Он переворачивал столы, стулья, швырял книги. Орал дурниной, хватал ремень и бегал за Вахитом, осыпая его отборным матом. Испуганный мальчик прятался то в шкаф, то под кровать. До поры до времени это спасало. Но в один из приступов пьяной ярости отец изловил его и так избил, что Вахит едва мог сидеть и лежать. Спина и пятая точка болели немилосердно. С той поры Зима поклялся себе защищаться от нападок этого пьяного изверга. Любой ценой. Впрочем, на крайние меры не пришлось идти. Отец со временем сбавил обороты, но это не могло стереть боль и обиду из сердца. Теперь Зима уже совсем взрослый. С отцом живут как соседи. Особенно хорошо, что это двухкомнатная квартира и у каждого свое пространство. Отца женщина какая-то обхаживает, поэтому тот постоянно остаётся у неё дома. Глядишь, скоро совсем туда жить переберётся. В общем, Вахит предоставлен сам себе, что не может не радовать. Грустные мысли одолели парня. Он сидел на кухне с кружкой горячего чая, которая начала уже остывать. Его глаза смотрели сквозь календарь почти не моргая. Вынырнув из ностальгии, Зима отхлебнул чай. Ну, не ледяной совсем и на том спасибо. Хотелось курить. Парень пошарил по карманам и вытащил пачку. Чиркнул спичкой и кончик сигареты стал тлеть, распространяя по кухне терпкий аромат табака. Вахит подошёл к окну и потянулся к форточке. Надо открыть, иначе табачный дым и до вечера не развеется. Вот было бы хорошо, если этот свежий ветер унесёт дурные мысли из не менее дурной головы. И бог с ним, с прошлым. Чего сделано – уже не воротишь. Турбо…Валерка. Здесь проветриванием головы не ограничиться. Всё засело дальше головы, в самом сердце. Они с Турбо знают друг друга слишком давно. Настолько давно, что можно смело сказать «почти всю жизнь». Чего только не было у них! В какие только приключения не влипали. Из любой жопы могли выбраться. Но сейчас жопа была таких размеров, что в её глубину можно было спокойно плюнуть и долго ждать, когда плевок долетит. Это как бросить камешек в колодец, вслушиваясь, когда он там булькнет, достигнув воды. Из этой жопы спасения не будет. Как не будет и хорошего исхода. Так думал Зима, докуривая сигарету и изучая знакомый пейзаж за окном. Те же дома, та же улица, те же фонари, так же идут прохожие. Вот только он не такой же. Другой. Ещё более холодный, отстранённый. Ещё более сдержанный. Многие замечают в Зиме эти перемены. Его немногословность списывают на какие-то проблемы дома и особо не трогают, не лезут в душу с ненужными вопросами. Однако, взгляд Турбо, цепкий и изучающий, чувствуется всем телом. Но Зима стойко держится, не выдавая, что причина его состояния сидит и пырится на него во все глаза.