Зимняя радость

Турбо - это целая вселенная, в которой потеряешься и никогда не найдёшься. Вселенная, в которой растворяешься без остатка. Ты знаешь её тёмные и опасные места. Знаешь, где её мягкость и уют. Знаешь, какой она бывает неспокойной, несносной, категоричной. Знаешь это годами, привыкаешь, принимаешь. Впитываешь, делая частью себя. Неделимой частью. И в этой вселенной прекрасно всё. Что внутри, что снаружи. Зима мог легко вспомнить лицо друга, перебирая в памяти черты его внешности . Особенно замечательным было, если Турбо находился в отличном настроении. Тогда казалось, что он огромным солнцем обогревает весь мир. И Зиму тоже. Открытая улыбка, чёткие носогубные складки и глаза, в океане которых можно тонуть за милую душу, что Зима и делал. На солнце оттенок радужки был невероятно красив. Очи светлели, словно небо, расчистившееся от туч. Серо – зелёная радужка "хамелеонила", подстраиваясь под освещение. Иногда она темнела, словно надвигалась буря. Иногда отдавала в зелёный оттенок. Неужто глазами своими Валерка его приворожил? Ещё бы волосы рыжие и настоящая ведьма из него получится. Точнее, ведьмак. Широкий нос, кудрявые волосы, красивые губы… Зима краснел, наверное, всеми внутренностями, пробегая мысленно по лицу такого близкого ему человека. Парень глянул на часы. Треклятый чай совсем остыл, пока он витал в облаках. Вахит не узнавал себя. Превратился в сопливую лужицу. Нет, надо срочно вернуться в форму. Да и в другом настроении к празднику следует готовиться. Совсем расклеился, никуда не годится. Если он таким макаром будет ещё и по улицам ходить, то его любая скорлупа отоварит. Зима помотал лысой головой, стряхивая с себя это наваждение. Атмосфера дома была липкой и тягучей, обволакивающей, дремотной. Надо на улицу, на воздух. Следующие две недели пройдут насыщенно, физическую подготовку терять нельзя. Наоборот, стоит усилить занятия. И их универсамовскую скорлупу припрячь к делу. Слишком уж расслабились. Вахит осознавал меру своей ответственности и ряд обязанностей. Отступать от них не собирался. Внутренние волнения выбивают из колеи, но в его силах собраться и совладать с собой. Тем более, нет никакого желания получить нагоняй от Адидаса. Тот начнёт нудеть (хоть и по делу) и настроение окончательно станет паршивым. Зима допил вконец остывший чай, вымыл чашку. Вышел в коридор, оделся и хлопнул дверью. Пора размяться. *** Погода на улице была почти весенней. Тёплый ветер, +1 на термометре, противная слякоть. Турбо брёл к коробке, перепрыгивая между лужами по островкам грязного снега. Хотел было позвонить Зиме или зайти за ним. Да в последний момент передумал. Злился он крепко на Вахита. Ушёл в себя, никого не замечает. Слушает на сборах внимательно, но видно же, что плавает в мыслях. Может отец чего учудил? При этой мысли у Туркина сжимались кулаки. Он знал о нелёгкой судьбе Зимы и не понимал, как можно так обращаться с детьми. Потому тревожные догадки об отце друга пришли на ум первыми. Хоть Ваха и взрослый, сможет отпор дать, но папаша у него под алкогольными парами совсем не в себе. Зималетдинов – старший был высоким и довольно крупным мужчиной. Страшно представить, какой силой обладает этот бугай в нетрезвом виде и как может достаться Зиме. Хотя, на отца он не жаловался в последнее время совсем. Туркин иногда не мог понять своего товарища. Периодами его душа покрывалась такой коркой льда, что ой как непросто было этот лёд разбить. Видимо, сейчас у Зимы зима в сердце, а на душе вьюга. И непонятно, как его вызвать на разговор? То он молчит и кивает, то отшучивается, то резко переводит диалог в другую сторону. И главное, всегда спокоен, как удав. Это страшно бесило Турбо, который по природе своей был огненный, скоростной, хаотичный и вспыльчивый. Несмотря на разность характеров, они всегда находили общий язык. На это и уповал Туркин, подходя к коробке, на которой они обычно тренировались. Завидев знакомую фигуру, он лихо перемахнул через бортик и поспешил к Зиме. - Здорово! – услышал со спины Вахит. – Разогреваешься? Зима обернулся. Турбо одаривал его своей широкой искренней лыбой. На душе у Зимы мгновенно полегчало. - Привет. Да вот, только пришёл. Пробежаться хочу, а то совсем скис дома, - пожаловался он другу. - Ну так давай вместе! – Туркина не нужно было долго упрашивать или предлагать. Он сам молниеносно вцепился в идею того, что проведёт время с Вахитом и никто им не помешает. – А потом ко мне пойдём, мамка перемячиков наделала. Ты ж их любишь. Последняя фраза была произнесена с особой интонацией. У Зимы внутри всё защемило от нахлынувшей теплоты. Перемячи он действительно любил, тем более, что мама Турбо их отменно готовила. Сам Зима с выпечкой не дружил вообще, поэтому полакомиться мог у Туркиных. Валерка перенял от матери любовь к кулинарии, поэтому готовил многое. И даже несложные супы. Один раз они вместе пытались сварганить шарлотку. Причём, Зима в этом принял активное участие и просил друга ему не подсказывать. Тот пожал плечами и с улыбкой наблюдал, как перепачканный мукой Вахит сопит, сдвинув брови, и пытается взбить тесто до нужной консистенции. По итогу, шарлотка всё же получилась. Правда, сверху она чуть подгорела. А снизу немного не допеклась. Расстроенный Зима махнул рукой и заверил себя, что больше не притронется ни к каким пирогам в качестве повара. Поедать он их продолжит, само собой, а вот готовку надо возложить на другого человека, кто половчее будет. Хмыкнув, Турбо переставил выпечку на уровень пониже и убавил огонь в духовке. Через десять минут пирог дошёл до нужной степени готовности. А ещё через полчаса, с аппетитом его уничтожая, Зима подумал, что ничего и не испортилось. И всё поправимо. Так что, наверное, иногда можно пускаться в кулинарные эксперименты под руководством Валерки. - Давай! – откликнулся Зима. – А про перемячи это ты хорошо придумал. Я так – то голодный. Парни сняли куртки и бросили их на бортик коробки. Турбо пихнул Зиму в бок и начал от него удирать, а тот погнался за другом, не видя причин сдерживаться. Целый час они то бегали, то боролись, то отжимались на кулаках. Турбо громко кричал, поддразнивая Зиму. А тот с глухим рыком вёлся на его провокации и атаковал вёрткого товарища. Взмокшие и взъерошенные, парни вернулись к своим курткам. Накинули их на плечи и неспешно зашагали к дому Турбо. - Дома есть кто? – осведомился Вахит, затянувшись сигаретой. - Неа, - ответил Валера. – Мать уехала с сестрой к тётке, у той день рождения. В отличие от Зимы, у Турбо в семье было всё хорошо. Сестрёнка училась в школе и ходила на рисование. Мама работала поваром в университетской столовой. Отношения у этих троих были прекрасные. Туркин любил сестру и мать, старался помочь по хозяйству, если было время. Зима был у них частым гостем. Ему хотелось отогреться от своей боли и ощутить запах вкусной еды, услышать приветливый голос женщины, которая звала сына по имени. И пусть это была мама его друга, к Вахиту она тоже относилась с материнской любовью. Он смущался, но позволял себе нежиться в ласковом обращении. Здесь ему были действительно рады. Наконец, они оказались дома. Турбо повозился со старым замком и чертыхаясь открыл дверь. Раздевшись, Зима потопал в ванную мыть руки. Реактивный друг уже ускакал на кухню. Перекрикивая шум воды, Валера спросил, сколько сахара Зиме положить в чай. - Две ложки, а то ты не знаешь! – крикнул в ответ Зима, вытирая руки полотенцем. Войдя в кухню, Вахит прошёл к дивану и развалился на его на продавленной мягкости. Суетившийся около плиты Туркин не заметил его. А когда повернулся к столу, то вздрогнул от неожиданности. - Бля.. . Ты тут уже? – произнёс он и поставил чашку на стол. - Тут, а где мне быть? – хмыкнул Зима, хватая с тарелки перемяч. Парни расхохотались. Туркин был сам по себе смешливым, если дело касалось дружеской болтовни. А вот вывести Зиму на эмоции было чуть сложнее. Но этим он и подкупал. Турбо обожал его раззадоривать, а потом ржать так, что стены ходуном ходили. Часа два они болтали обо всём на свете, не замечая, как летит время. Стемнело. Вахит уставился в окно и его взгляд приобрёл стеклянную отрешённость. Он снова выпал из реальности, отдаваясь своей тёмной и беспокойной глубине, что словно тина опутывала и тащила на дно. Вот именно этот взгляд и тревожит Туркина. Он неслышно встал из-за стола, зажёг старую лампу над плитой и погасил общий свет на кухне. Подсев тихонько к Зиме, дотронулся до его плеча. Вахит выпрямился. - Слушай, Ваха… Что с тобой происходит? Только давай поговорим нормально. Без всяких твоих штучек. Мы вдвоём, никого нет. Ты в порядке? – осторожно спрашивал Валера вкрадчивым голосом. Зима понял, что метаться уже поздно и от разговора никуда не деться. Да и не собирался он. Рано или поздно настал бы этот момент, когда надо рассказать правду. - Как тебе сказать, - замялся он. – Понимаешь, ближе к Новому году на меня накатывает вся эта фигня, эти воспоминания. Новый год – семейный праздник. Так вроде говорят? У меня он ни хера не семейный. Буду сидеть один всю ночь, - голос Зимы осип на последней фразе. - Так вот что тебя тревожит! – рассмеялся Турбо и хлопнул друга по плечу. - А я всё думал, чего ты такой пасмурный. Так приходи ко мне, какие вопросы? Но Вахит оставил без внимания реплику Туркина. Более того, его лицо не выражало никаких эмоций. С радостной физиономии Валеры сползла улыбка. Он ляпнул что-то не то? Почему Зима мрачнее тучи? - Вах, не молчи! – начал закипать парень. – С тобой так трудно в последнее время, ты бы только знал. Ты вообще в этом мире или нет? Видно же, тебя что-то мучает. Неужели не скажешь об этом даже мне? Зима собирался с силами, но так и не смог открыть сердце. О таком не говорят. И даже не думают. Позор. Стыдно. Нельзя. Не нужно. Вахит поднялся с места. Подошёл к другу, который, нахохлившись, смотрел на него исподлобья. - Не буксуй на меня, хорошо? – попросил он Туркина. – Всё путём, правда. Не в тебе дело, пойми. Ох, как он врал! Как же он врал в этот момент, стараясь совладать с эмоциями. Дело именно в Валерке. - Ну ладно, - пожал плечами Турбо. – Не во мне - так не во мне, замяли. Уходишь уже? - Ага. Спасибо за чай. Передай маме, что перемячи – объедение, как всегда. – Вахит улыбнулся как мог. Туркин кивнул и пошёл в коридор, показывая всем своим видом, что диалог завершён. Зима не обижался на эту черту друга. Валера был иногда настолько вспыльчив, что старался включить такую защитную реакцию. Резко замолчать, уйти, оборвать разговор. Это выглядело довольно грубо со стороны, но что поделать, если тактика отстранения была единственным рабочим способом? Зима поспешил в коридор, дабы одеться и исчезнуть. Молча они пожали друг другу руки. Уходя, Зима бросил взгляд на Валеру. Тот был зол и задумчив одновременно. Брови сдвинуты, уголки красивых губ опущены. В груди заныло и кольнуло. Начинала шевелиться боль. Нет, надо скорее уйти. Валера не должен видеть, не должен знать. Дверь закрылась, а Зималетдинов в бессилии побрёл вниз по лестнице. Вот почему это случилось именно с ним? Неужели жизнь не придумала никакой другой проблемы? Менее сложной и решаемой? Почему всё так бестолково? Ответов на эти вопросы не было. Надо срочно домой. Прилечь, отдохнуть.