Дар или проклятье? Торендо. Плата за содеянное

Той ночью Торендо не спал. То и дело прислушиваясь к звукам. Мелания ещё долго пробыла на крыше прежде чем спуститься. Уснула она где-то к середине ночи и проспала почти до обеда. А Торендо принялся за обед, стараясь не думать о грядущем разговоре. Он не услышал её, но почувствовал энергию — она была темнее, чем у Амалии, с привкусом тёмного шоколада и кофе, словно оправдывая её имя, а после её ладонь коснулась его обнажённой лопатки, вызвав лёгкие мурашки. Плавно проведя у основания крыльев остановилась на пояснице, затем перешла вперёд, коснувшись живота. С другой стороны к ней присоединилась другая рука, и Мелания обняла его, прижавшись щекой к его спине между крыльев. — Когда ты была маленькая, если я переставал обращать на тебя внимание, ты начинала дёргать перья из моих крыльев. — Потому что только я его достойна. — Не начинай, — он обернулся, выпутываясь из её объятий. Её глаза были слегка опухшими, волосы растрёпанными, а губы сухими. Губы. Он тут же отвёл взгляд от них. А она, воспользовавшись его замешательством, коснулась его груди. Он тут же перехватил ей ладонь, укоризненно глянув сверху вниз. — Это первое, что ты мне запрещаешь. И она была права. И в каком-то смысле в происходящем тоже был виноват он. — Но разве можно запретить любить? — Спросила она и подняла взгляд на него. — Это не любовь. Это влюблённость. Симпатия к противоположному полу, потому что у тебя прошло половое созревание. Оно пройдёт, когда в твоей жизни появится кто-то другой. Он отвернулся, едва успев спасти суп. — А если он поступит со мной плохо? — Я его убью. — А если я всё равно буду его любить? — Тогда не убью, но больно сделаю. — И ты так просто отдашь меня кому-то? — Мелания, — он снова повернулся к ней. — Переспим мы, и что дальше? Твоя вседозволенность не успокоит тебя после одного раза. От поднявшейся темы она покраснела. Всё же она была ещё очень юной и не совсем понимала, что делает. — Ты меня такой вырастил. — Я виноват. Поэтому пытаюсь вразумить. Мелания лишь резко развернулась на пятках и ушла, оставляя его одного. Она появилась только ближе к вечеру. Её короткая юбка совершенно не скрывала то, что должна скрывать нормальная юбка. И она это знала. Специально дразнила и издевалась над ним, ходя туда-сюда. А он лишь незаметно закатывал глаза и ругал себя, избегая смотреть на неё. Но Мелания не любила, когда ей не уделяют внимание. Она подошла к Торендо, который сидел на диване, и вытянула книжку из его пальцев. Посмотрев на обложку, она выгнула бровь и убрала книгу в сторону. — Такие книги читать полезно. Умные женщины невероятно сексуальны, — сказал Торендо, подначивая её. Он старался использовать её влюблённость во благо ей, но Мелания легко определяла манипуляции. — Смотря в какой области. Некоторые мужчины не любят, когда женщины умнее их, — она наклонилась к нему, и Торендо задрал голову ещё выше, избегая смотреть на её грудь, которую прикрывал лишь широкий топ без бретелек. — Умная женщина знает, когда вовремя притвориться глупой. Мелания подняла руку и коснулась скулы Торендо. Он уже знал, что она что-то задумала. Словно прочитав его мысли, Мелания упёрлась одним коленом на диван, а другую ногу перекинула через его ноги, усаживаясь на них сверху. — И почему мужчины так сильно расставляют ноги? — Спросила она, удобнее усаживаясь. И без того короткая юбка задралась слишком высоко, обнажив часть чёрного кружевного нижнего белья. — Так удобнее. — Для чего? Торендо выгнул одну бровь, но не ответил, а Мелания, осознав ответ, приложила пальчик к губе, в своём привычном с детства жесте, и невольно глянула вниз. — О чём может быть речь, — Торендо перехватил её руку за запястье. — Когда я помню, как ты делала этот жест будучи совсем крохой. — Я уже не ребёнок. — Но я знал тебя ребёнком и не могу воспринимать иначе. — Я не хочу другого. — А я не хочу делать тебе больно. — Но ты уже делаешь. — Нет. Это ничто по сравнению с тем, как мог бы. Он прикусил губу, едва не назвав имя её матери. Не стоит. Как бы его не раздражали выходки Мелании. — Ты видишь во мне только ребёнка? Не видишь во мне женщину? — Спросила она вдруг, и Торендо заметил, что её глаза заблестели. — Это потому что я некрасивая? Потому что у меня нет пышных форм? Такие тебе нравятся? — Успокойся, Мелания. Для меня ты всегда будешь самой красивой женщиной. — Тогда докажи это, — она взяла его руку обеими руками и приложила к своей грудной клетке, прямо между грудей. — Шепфа, Мелания, ты сводишь меня с ума, — сказал Торендо, невольно вспомнив слова Ребекки. — Ты же знаешь, я не отстану, пока не получу желаемое. — Стоит ли этот каприз наших взаимоотношений? Стоит ли это мимолётное удовольствие многолетнего чувства вины? — Если секс настолько плох, почему все его так любят? — Дело не только в процессе. — Тогда сделай так, чтобы мы оба не жалели. Я ведь не знаю, чего именно ты хочешь. Торендо высвободил руку из её пальцев. Он чувствовал, как ткань его брюк предательски натянулась от близости красивой женщины, пусть и очень юной, и положения, в котором они находились. Эти дурацкие тряпки на ней, её поведение, долгое воздержание кружили голову, но он не мог так поступить, не мог заставить её повторить судьбу матери. — Если ты получишь то, чего хочешь, ты перестанешь носить подобное? — Всё, что попросишь, — Мелания победно ухмыльнулась, и Торендо понимал, что это скорее всего ложь, что она не оставит его в покое, а это только раззадорит её сильнее. Схватив Меланию за плечи, он одним резким движением уложил её на диван на спину. Мелания охнула от неожиданности. Он видел, как дрожали её руки не то от страха, не то от предвкушения. А может всё вместе. Но Торендо не собирался потакать ей в этот раз. Он тут же резко сорвался и ушёл в ванную. Сбросив вещи, он включил холодную воду и направил душ на себя, зажмурив глаза от обжигающего холода. Он не будет делать это сейчас. И никогда больше. Выйдя из ванны, он не обнаружил Меланию, мысленно обрадовавшись этому. Она вышла к нему только следующим утром. В нормальной одежде. — Когда ты возвращаешься в школу? — Спросил он, пытаясь завязать разговор и прощупывая её настроение. — Через три дня, — ответила она, и Торендо заметил лёгкий румянец на её щеках. — Тогда пойдём завтра. — Куда? — Она подняла на него растерянный взгляд. — Закажем тебе личный кинжал. Не хочу, чтобы ты была без оружия. Мелания растерянно моргнула, не зная, что ответить. — Твоя мама пользовалась кинжалами. «И им же пыталась убить меня». — Но почему сейчас? «Чтобы ты прирезала меня, если я тебя трону». — Внезапно вспомнил, что тебе нравятся боевые искусства. Мелания, казалось, не поверила ему. Но больше не спрашивала. И о том вечере они не говорили. Но эти воспоминания болезненно жгли Торендо изнутри.