Часть 5
3 января 2024 г. в 18:45
Тревога поднималась внутри Торендо, когда он шёл к нужной двери. Его ещё ни разу не вызывали в Школу. В большей степени потому что здесь его меньше всего хотели видеть, о чём свидетельствовали поджатые губы директрисы Мими. Но её личное отношение к нему не имело никакого значения — сейчас перед ней стоял не бывший советник и предатель, а всего лишь отец набедокурившей ученицы.
— Что она натворила? — Спросил Торендо, и этот вопрос, казалось, в мгновение изменил настрой Мими к нему.
— На самом деле ничего особо страшного. Я вызвала тебя скорее из-за причины. — Она положила на стол перед ним ту самую книгу. — Не пойми меня неправильно, я не против её интереса к людям, но нахождение таких вещей в рамках Школы, где учатся дети бессмертных, спорно.
Торендо нахмурился. В его голове крутились сотни вариантов развития событий, и не все они завершились благополучно. Вернее, большая часть.
— Один из рождённых демонов отобрал эту книгу, и у них возник конфликт.
— Он... жив? — Задал ужасно волнующий его вопрос Торендо.
— Да. И скоро поправится.
Торендо облегчённо выдохнул. Он знал, что у Мелании были проблемы в общении со сверстниками, и что её дурной нрав однажды принесёт кучу проблем.
Заметив это, Мими слегка смягчилась и даже позволила себе приблизиться к нему и ободряюще положить руку на его плечо.
— Я понимаю тебя. И рада видеть твоё волнение за неё. И не имею ничего против её жажды знаний, но я не потерплю драк между учениками. Даже если он это заслужил. — Мими позволила себе лёгкую усмешку. В прежние годы она сама поступила бы так же, но сейчас она была директором.
— Я поговорю с ней. И заберу книгу.
— Она не простит меня, если я её не верну, да? — Мими вернулась на место. — Я не знала её родителей, поэтому не могу сделать выводы её это характер или твоё воспитание, но я рада, что ты не остаёшься безучастным и даже прибыл сюда, хотя я говорила, что это не срочно.
— Мелания всегда не первом месте для меня.
Рука Мими дрогнула, и она опустила взгляд. Она помнила его разговор с Амалией, помнила его реакцию на известие о не родившемся ребёнке. Тогда она впервые задумалась о том, что таким как он всё же не чужда любовь. И теперь только убедилась в этом.
— Тебе нельзя в её комнату, потому что там женское крыло. Её сейчас приведут.
Мими тактично вышла, давая им возможность поговорить наедине. Мелания осторожно присела на стул рядом.
— Ты злишься, — сказала она. Её голос не звучал раскаянно, скорее возмущённо.
— Нет. Я немного расстроен, но не злюсь.
Он посмотрел на неё, и она обескураженно захлопала ресницами.
— И даже немного рад. За то, что его не убила.
— А если бы убила?
— Давай не будем мучиться из-за того, чего не произошло, а разберёмся хотя бы с этим.
— Он, — Мелания возмущённо повысила тон, но Торендо прервал её подняв ладонь.
— Опустим оскорбления.
Мелания закрыла рот. Снова открыла. И снова закрыла. Отвела взгляд в сторону, поджав губы. И наконец сказала:
— А его мать оскорбить можно?
— Ни в коем случае. Этой бедной женщине и без того досталось, — ответил он.
— Ты же сказал «без оскорблений».
— Но так и мне тоже досталось.
Мелания отвернулась, сложив руки на груди.
— Я же предупреждал, чтобы ты не показывала её.
— Я лишь попросила у Арианы прочитать мне надпись под картинкой. Она Непризнанная недавно и очень скучает, а мне как раз нужна была помощь. Я подумала, что так будет лучше нам обеим. Но тут появился он... Я даже имени его не знаю. Он забрал книгу и начал говорить, что я не заслуживаю быть дочерью своего отца, потому что общаюсь с Непризнанными и читаю их книги. Разве это преступление?
Торендо задумался, смотря на подрагивающие от злости губы Мелании. Он и сам ранее придерживался расистских взглядов в сторону Непризнанных, но Эрагон всегда был к ним лояльнее. И если Мелания хочет с ними общаться, пусть так.
— Как раз это и делает тебя дочерью своего отца. Но книги всё же прячь. Не лезь в беспочвенные споры, а тем более драки. Если ты вылетишь из Школы, ты не сможешь достигнуть своей цели.
— Но что мне оставалось делать?
— Уж точно не драться. Не поверю, что в твоей светлой голове не нашлось иного способа решить этот конфликт. Будь дипломатичнее, будь хитрее.
— А я не хочу быть хитрой, я хочу быть сильной, — ответила она, вскочила со стула и ушла прежде, чем он ответил. Торендо поднялся, но окликать её не стал — она всё равно сейчас не будет его слушать.
— Не представляю, как тебе тяжело с ней. — Вернулась Мими.
— Не тяжелее, чем груз содеянного.
— Я надеюсь, тебе хватает ума не говорить это ей.
— Конечно, — Торендо посмотрел на Мими. — Кому понравится знать, что он является наказанием для кого-то?
Мими как-то резко глянула на него.
— Наказание? Да если б не она, твоя голова валялась бы в пыли.
— Вот именно.
— И ты взял её только ради того, чтобы спасти свою шкуру?
— Я этого не говорил. Мальбонте отдал мне её как шанс для искупления.
— И ты все эти годы мучаешь этим и себя, и её? Да ты ни капли не изменился. Эта девочка не заслуживает такого отношения. Как бы это не назвал Мальбонте, она подарила тебе шанс пожить ещё, она подарила тебе шанс стать отцом. Какая разница, чья она дочь? Вырастил её ты, — она подошла ближе, одаривая его грозным взглядом.
— Ты ошибаешься, если решила, что я не понимаю этих вещей. И это не умаляет той боли, которую я испытываю смотря на неё. Но это лишь моя боль, поэтому я молчу. И это не твоё дело. Если на этом всё, я вынужден идти. Я на самом деле оставил дела, ради встречи с тобой.
Он развернулся на каблуках и вышел. За дверью стояла Мелания.
— Твой носик обманчиво маленький для уровня твоего любопытства, — сказал Торендо после небольшой заминки. Он отвлёкся на Мими, и не заметил её энергию. Не дожидаясь ответа, он пошёл дальше по коридору, Мелания бросилась за ним, хватая за руку.
— Что за наказание? Какая боль? О чём речь? — Она беспомощно цеплялась за его пальцы, едва поспевая за его шагами.
— Мелания, — он резко остановился, и она врезалась в его плечо. — Я говорил, что не расскажу тебе этого, пока не посчитаю нужным. Если ты подслушала наш разговор, это не значит, что я сразу раскрою тебе все карты.
— Ты не можешь так поступить со мной. Только не после того, как взял меня в обмен на помилование.
— Я не это сказал, и ты это знаешь.
— Хочешь сказать, тебе не дорога твоя жизнь?
— Тогда не была, пока я не увидел тебя. Я позволил себя схватить, потому что знал, что за этим последует эшафот. Я не выменял жизнь на тебя, я заставил себя жить, ради тебя. Подумай об этом до своего следующего возвращения домой. — Он коснулся её щеки прощальным жестом и ушёл, не оборачиваясь. Мелания имела право злиться. Но они оба не были готовы к этому разговору сейчас.
Вместо вопросов и гнева она встретила его молчанием и безразличием. Частично этого стоило ожидать — она зеркалила его самого.
— У тебя всё хорошо? — Спросил он, пытаясь начать разговор, после того, как помог занести её вещи в комнату.
— Просто замечательно, — ответила она тоном, будто он был причиной всех её бед.
— Видимо, у нас разные понятия замечательного.
— И что, я снова делаю тебе больно?
— Да, — ответил он и совершенно честно.
Мелания расслабилась, и он понял, что до этого она была напряжена, как натянутая струна.
— Расскажи мне, отпусти это, — сказала она совсем другим тоном и повернулась к нему.
— Тебе не стоит это знать.
— Ты ведь не убил её, — Мелания подошла ближе и коснулась его руки. Подняла её, сжав указательный палец и мизинец, совсем как при их первой встрече.
— Я спас её. И она спасла меня, вымолив мою жизнь у Эрагона.
Мелания дрогнула.
— Да, твой отец хотел убить меня за предательство. И лучше бы он это сделал.
— Тогда мы бы не встретились.
— Чума бы вернула меня, как вернула его и многих других. Я помогал ей, но не будь меня, это сделали бы другие.
— Это всё равно не значит, что ты должен был умереть.
Она любила его. Он это видел. Видел в блестящих глазах, видел в дрожащих руках, всё ещё сжимавших его пальцы. И он мог всё это разрушить одним предложением. Она не простила бы ему это.
— Если бы я умер тогда, я бы не обидел твою мать, — наконец выдавил он из себя нечто похожее.
— Никакая обида не сравниться со смертью.
— О нет. Мы с твоей мамой причинили огромную боль друг другу. Сначала спасли друг друга, а потом едва не убили.
— Ты... Любил её?
— Всё намного сложнее.
— Ты боишься, что я изменю своё мнение о тебе?
— Конечно. Изменишь.
Она отпустила его руку и отошла к окну.
— Я ведь имею право знать о своей матери.
— Не думаю, что она хотела бы, чтобы ты узнала именно это.
— Да о чём ты говоришь?! К чему эти загадки, — она схватила со столика шкатулку, которой не повезло оказаться рядом и швырнула её на пол. Шкатулка была качественной, но увесистой, поэтому она уцелела. Пострадало лишь зеркало и несколько украшений, разлетевшихся в стороны. Грохот её напугал, и она, резко успокоившись, замерла, а зачем очень тихо сказала:
— Если дело не в помиловании, из-за чего ты взял меня? Зачем тебе чужой ребёнок?
Торендо наклонился, поднимая шкатулку и собирая разлетевшиеся украшения, чтобы занять себя.
— Папа.
Это слово добило его окончательно. Она определённо знала, как на него надавить.
— Ты могла быть моей дочерью. — Сказал он, не поднимая взгляда и резко схватив самую дальнюю серёжку. Она больно кольнула его в палец, отрезвляя.
— Я итак твоя дочь.
Забросив последнее украшение и поставив почти целую шкатулку на столик, он глубоко вздохнул, гадая специально ли она так сказала или действительно не поняла.
— У нас могла быть дочь. Может сын. Она убила ребёнка раньше, чем можно было это понять.
Мелания пошатнулась, отступив на шаг назад, но упёрлась в подоконник.
— Я не знал этого, пока она не сказала. А год спустя, практически сразу после твоего рождения, она пыталась убить меня. Но не смогла. То ли думала, что я смогу позаботиться о тебе, если их не станет, то ли её милосердие было слишком сильным даже ко мне.
— Почему она это сделала? — Он видел, что её трясло. Но ведь она так хотела знать правду.
— Это прозвучит как оправдание.
— Почему?!
Он выпрямился.
— Вам рассказывали о Чуме? Чем она питалась?
— Отчаянием. — Мелания ответила, хотя совсем не понимала связь.
— Твоя мама очень тяжело переживала смерть Эрагона.
— Вы встречались?
— Если это можно так назвать. Она искала утешение во мне. И я понял, что она станет одной из первой в цепях у Чумы. Мне нужно было, чтобы она возненавидела меня, чтобы стала достаточно сильной и смогла сопротивляться Чуме. Я не планировал ребёнка. Не знал, что она не приняла лекарство.
— Ты… О, Шепфа... — Мелания совсем сползла на пол, отчаянно сражаясь с истерикой и осознанием всего, что он ей сказал.
— Да. Теперь ты довольна? — Он говорил спокойно, но чувствовал, будто в груди у него появилась сквозная дыра.
— Ты лжёшь, — прошептала она, закрывая лицо руками. — Это не может быть правдой.
— Я никогда не лгу тебе, ты же знаешь, — он опустился на колени рядом с ней и коснулся руки, но она оттолкнула его.
— Как ты мог? Зачем? — Она ударила его по плечу, на что он лишь слегка дёрнулся. И тогда она ударила его снова. Её удары были лёгкими, отчаянными, не причиняя физической боли, но разбивая его сердце на куски.
— Я же предупреждал.
— Почему они отдали меня тебе? — Спросила она, перестав его колотить и просто всхлипывая.
Он не ответил и больше не трогал её, но и не уходил, не оставляя её одну с этим ужасным откровением.
— Ты ненавидишь меня теперь? — Спросил он, спустя некоторое время.
— Наверное должна.
— Ты никому ничего не должна.
— Как ты живёшь со всем этим?
— У меня есть ты, — ответил он, позволив себе коснуться её. И она заплакала с новой силой прижавшись к его груди.
— Я никогда не прощу тебя за это, но... я всё равно люблю тебя, — сказала она, успокоившись.
— Спасибо, — коротко ответил он, положив ладонь на её голову.
Они просидели так некоторое время. Она тихонько всхлипывала, а он гладил её по голове.
— У меня для тебя подарок, кстати, — сказал Торендо некоторое время спустя, но Мелания не ответила. Резко опустив голову и глянув на её лицо, он понял, что она уснула.
Торендо улыбнулся. Но улыбка получилась какой-то вымученной. Как она теперь будет относиться к нему?
Подождав, пока она крепче уснёт, он осторожно подхватил её на руки и переложил на кровать.