Дар или проклятье? Торендо. Плата за содеянное

Вечером он не нашёл её в комнате, поэтому поднялся на крышу. Мелания лежала там, прикрыв глаза. Ветер слегка трепал белоснежные пряди, выбившиеся из причёски, и Торендо, сев рядом, осторожно убрал их с её лица. Он всегда прикасался к ней осторожно. Словно она была из снега, и от его горячих пальцев могла пострадать и растаять. — Почему ты не меняешь температуру? Ты такая холодная, — спросил он, ложась рядом. — Мне нравится холод. Он помогает думать. А потом так приятно греться в одеяле возле камина. — У Амалии всегда были ледяные руки. — А папа? — Я не трогал его руки. Мелания слегка толкнула его в плечо. — Он часто сидел ночами на своём балкончике. Видел его там. — Во мне есть хоть что-то своё? — В каком смысле? — Я только и слышу у тебя это от неё, то от него. Но я ведь не их тень, я же отдельное существо, самостоятельное. — Конечно. Да, в тебе угадываются их черты, но их смесь и делает тебя собой. Твоя любовь к Земле. Да, Эрагон был лоялен к людям, но не испытывал к ним такой любви. Амалия вообще была там от силы пару раз. У тебя нет дара предвидения и ты слишком хрупкая для меча. Даже твои крылья выглядят иначе, чем у них. Его крылья были золотыми, её бежевыми, а твои серебристые. Его энергия была светлой, как солнце, её золотистой, а твоя тёмная, вопреки внешности, за что ты и получила своё имя. У тебя её черты, но цвет волос и глаз его, а это уже нечто новое. Да я и не помню, чтобы Амалия так любила всякие сложные причёски. Это всё и есть ты. Будь они живы или простыми ангелами, тебе бы говорили это реже. На тебя не давят в Школе? — Из-за чего? — Твой отец был первым верховным серафимом и главным советником, а мама предсказывала будущее, чем во многом помогла ему и Небесам. Некоторые могут требовать от тебя слишком многого. — Пытались. — Что значит пытались? — Торендо повернулся к ней. — Ты же знаешь, что я не буду молчать. А мои родители были такими важными, кто посмеет спорить со мной и принуждать к чему-то? Торендо усмехнулся. Амбиций у неё было и правда много. Уже через пару лет в Школе стало ясно, что девочка сможет постоять за себя сама, а кто не боялся, убеждался в этом на деле. — Кстати, как тот ученик, которого ты побила? — Который? — Шепфа, только не говори, что ты избила до лазарета не одного. — Если тебе станет легче, в лазарет попал только один. Он кстати извинился. Но его, наверное, заставила директриса Мими. — У вас больше не было конфликтов? — Нет, я сказала, если он ещё раз приблизится ко мне, Ариане или к ещё кому-нибудь из Непризнанных, я отрежу ему яйца и вывешу как трофей в главном зале. — Шепфа, — Торендо нервно сжал переносицу под звонкий смех Мелании. — Кстати после этого Непризнанные стали лучше относиться ко мне. И метисы. Они чем-то похожи. Такие же, отличные от остальных. Сколько ещё потребуется времени, чтобы Небеса их приняли? — Много. Закон Неприкосновения существовал почти 3000 лет. Конечно, им тяжело привыкнуть к тому, что его больше нет. — Ты настолько старый? — Мелания села и опёрлась рукой на согнутое колено. — Тогда ты действительно хорошо сохранился. — Вообще-то я младше твоего отца, — прищурившись ответил Торендо. — А мама? — Она была очень юной, едва ли прожила сотню лет. Мелания прикрыла рот пальцами. — И даже не вздумай шутить про разницу в возрасте. — Блин, — Мелания разочарованно взмахнула рукой и легла обратно. — Не выражайся. — Поправил её Торендо. Он сам никогда не выражался при ней. — Ой, извините, сударь, — ответила она и взвизгнула, когда Торендо схватил её за талию щекоча. — Я осознала свою ошибку, смилуйтесь, господин. Торендо оставил свои пытки и сел, запрокидывая голову. — Знаешь, весьма иронично, что твоя мама пыталась убить меня кинжалом. — Почему? — Посерьёзнев спросила Мелания, тоже садясь, уже явно не страшась этой темы. — Именно я дал его ей и учил технике боя. И таким же кинжалом я пытал Эрагона в темнице Чумы. — Тоже, чтобы помочь ему? — Увы, но нет. Он изрядно меня раздражал последнюю сотню лет. А тут такой шанс. — Я тоже тебя раздражаю? — Без тени улыбки спросила Мелания. Торендо приложил палец к губам, делая вид, что задумался. — Да или нет? — Мелания пихнула его в плечо. — Ты так просто делаешь это, зная, сколько крови на моих руках? — Спросил он, убрав руку. Мелания пошатнулась и, казалось, побледнела. — Разве ты можешь причинить вред своей принцессе? — Спросила она, но в её голосе слышались нотки нервозности. После сегодняшнего дня она поняла, что совершенно не знала того, кто был для неё всем на протяжении всей жизни. — Конечно же нет, я лучше сам умру, — ответил Торендо вдруг смягчившись. — Я не ожидал, что ты так просто примешь этот факт. — Я не знала его. И меня тогда не было. Я не могу судить тебя. Никто не может. Но ты почему-то продолжаешь говорить о своей смерти. Да ты ещё меня переживёшь. — Не говори так, — резко осадил её Торендо. — Нет, не переживу. Меня не станет ровно в тот момент, когда не станет тебя, Мелания. И я никогда тебе не вру. — Ладно, ты прав. Я, кажется, совсем замёрзла. — Тогда пошли быстрее к камину, — Торендо улыбнулся и протянул ей ладонь, она взяла его ладонь в ответ. Тогда он ещё не знал, что это был их последний вечер на этой крыше. — В северной области обнаружена подозрительная активность. Твои информаторы что-нибудь знают? — Мальбонте сидел на троне, задумчиво постукивая пальцем по подлокотнику. Торендо отрицательно качнул головой. — У меня сейчас никого нет на севере, на юге беспорядки, ты и сам знаешь, они сейчас наблюдают за порядком там. — Тогда на север лети ты. Сегодня же. — Завтра. Мальбонте вопросительно поднял бровь, словно говоря «как ты смеешь мне перечить». — Завтра Мелания улетает обратно в Школу. У нас планы. — Никогда бы не подумала, что ты будешь хорошим отцом, — вставила Вики. — Мы живём в непредсказуемое время, — Торендо лишь пожал плечами. — Перенесёшь на следующий раз. — Нет, — твёрже ответил Торендо. — Нет? — Она всё чаще проводит время в Школе и в следующий раз вернётся не скоро. Поэтому нет. — Ты забываешься. — Мальбонте, — Вики поднялась с места и коснулась его плеча. — Всего один день. Завтра же он вылетит. — Если он не вылетит, полетишь сама. — Хорошо. — Не думал, что ты заступишься за меня, — сказал Торендо, но вежливо склонил голову. — Я делаю это не ради тебя. В её возрасте у меня не было мамы, а отец много работал, чтобы обеспечить нас и моё обучение. Мне очень не хватало его, и я понимаю, что чувствует Мелания. Я рада, что у вас хорошие взаимоотношения. Она улыбнулась, и он ответил ей лёгкой улыбкой. Развернувшись, Торендо направился к выходу, но его едва не сбил с ног архангел, гремя доспехами. — Господин, у нас мятеж. — Сколько? — Голос Мальбонте звучал спокойно, но сосредоточенно. — Мы задержали двоих. Проверяем Цитадель. — Пострадавшие? — Девушка-ангел, светловолосая. У подножия Совета. Нет. В Цитадели полно светловолосых девушек. В ушах Торендо зашумело. Это не может быть она. Только не она. Это просто страшное совпадение. — Вы нашли кого-то на территории здания Совета? — Нет. Вики и Мальбонте многозначительно переглянулись, а потом она встретилась взглядом с Торендо. Заметив тревогу в её глазах, он понял, что она тоже подумала о Мелании. — Веди к ней. — Госпожа, там может быть опасно. — Я сказала, веди к ней, — она кивнула Мальбонте и, приподняв подол платья поспешила за архангелом вместе с Торендо. Лестницы и коридоры казались бесконечными, а каждая секунда невероятно ценной. Если это мятеж в сторону Совета, они не хотели причинить ей зла, лишь навести беспорядок верно? Она ведь ни в чем не виновата. Почти никто не знает, как она выглядит и что у Эрагона вообще была дочь. Наконец яркий свет пронзил глаза, заставив зажмуриться. И снова бесконечные ступени. Они минули ворота. Их дом был всё ближе. Торендо нашёл глазами крышу, а возле заметил столпотворение бессмертных и воинов Цитадели. Нет, это всего лишь роковое совпадение. Только и всего. Они приблизились, архангелы расступились, пропуская их и стараясь разогнать зевак. Он увидел серебристые крылья и белоснежные волосы, которые медленно пропитывала темно-красная кровь. — Мелания, — её имя сорвалось с его губ тихим шёпотом, он бросился на колени возле неё. Из её груди торчала рукоять ножа. Простого, грубо отёсанная. Он взял её за плечи, приподнимая и прижимая к своей груди. — Принцесса, скажи хоть что-нибудь, — он прижался лбом к её лбу, другой рукой придерживая голову, аккуратно, чтобы не растрепать причёску. — Это ошибка, глупая ошибка, всё будет хорошо. Он слабо покачивался, словно баюкая её, хотя никогда этого не делал. Прохожие что-то выкрикивали, обвиняя его, но он их не слышал, он ничего не слышал, кроме собственной мольбы. Мелания не шевелилась. Посторонние звуки стихли. Видимо, воины всё же разогнали зевак. Кто-то коснулся его плеча, но он не отреагировал. — Торендо, — раздался голос Вики. — Прибыли носилки. Её нужно забрать. Он задрожал, судорожно прижимая её к себе. Он никому не отдаст свою принцессу. — Торендо, — Вики слегка потрясла его, и он резко обернулся к ней. Она плакала. — Мне очень жаль, правда. Но её нужно забрать, пока тут не стало слишком людно. К ним подошли двое воинов, и один протянул руку к Мелании, на что Торендо инстинктивно дёрнулся, чуть отстраняясь. Вики положила свою ладонь на его, сочувственно погладила и осторожно отогнула один палец, затем другой, пока не убрала всю руку, сжав её своей. Воин наклонился и, подхватив Меланию, поднял на руки, чтобы переложить на носилки. Торендо посмотрел на вторую руку, которой только что держал её плечи. На ней была кровь. Её кровь. На его руках снова была кровь. И лучше бы эта была его. Вики продолжала гладить его по другой руке, что-то приговаривая, пока они уносили её. Уносили его принцессу. В тот вечер он разгромил дом, не тронув только её комнату. Он швырял всё, что попадалось на глаза, включая книги. Это продолжалось до тех пор, пока он не схватил коробку, стоявшую на столе. Торендо замер, рассматривая коробку, словно впервые увидев её. В ней лежал кинжал, который изготовили для Мелании. Цвета серебра с инкрустированными в рукоять камнями под цвет её глаз. Его изготовили, когда она была в Школе, и он всё не мог вручить его ей. Прижав к себе коробку, он упал на колени, и слёзы потекли по его щекам. Её похороны прошли через несколько дней в закрытом формате. На них была исключительно "верхушка", которая знала Меланию со званых вечеров. Бессмертные подходили и выражали своё соболезнование, но он едва ли их слушал. Убийц казнили. Это были два ангела. Их целью изначально была Мелания, а не Совет. Они слышали, что у Торендо есть воспитанница, и решили совершить возмездие за его предательство. Этот нож должен был быть в его груди, а не в её. Она даже не успела ничего сказать. Он не успел ей ничего сказать. Если бы они поторопились, если бы они пришли раньше. Вики, наплевав на всех, практически не отходила от него, и он был благодарен за это. Иначе он бы точно лёг в могилу вместе с ней. Но вечер закончился. Бессмертные ушли. Он остался там, у её могилы, и просидел на холодной земле до глубокой ночи. Нужно было возвращаться в дом. В пустой и холодный дом, который перестал быть им без неё, превратившись в обычное жилище. Торендо услышал приближающиеся мягкие шаги, но не обернулся, по-прежнему не сводя глаз с надгробия Мелании. Его плеча коснулись чьи-то пальцы, а в нос ударил запах сирени. — Зачем ты пришла? — Выразить свои соболезнования, зачем же ещё. — Голос Гвен звучал тише обычного, но не утратил былого знакомого веселья. — Скорбь звучит иначе. — Примерно как твоё разбитое сердце? — Ты пришла насмехаться надо мной? Или закончить начатое Амалией? Она присела и Торендо боковым зрением увидел её длинные чёрные волосы, едва не коснувшиеся земли во время этого действия, и положила возле надгробия белоснежный цветок с голубой сердцевиной, каких Торендо прежде никогда не видел. — Знаешь, — выпрямившись и снова исчезнув из его поля зрения сказала Гвен, — в этом и был смысл. Я дала ей зачарованный кинжал. Ты выжил не из-за её чувств или чего-то там, а сложной магии. Преимущество было не на вашей стороне. Твоя жизнь превратилась бы в вечные скитания под клеймом предателя. Убить тебя было бы милосердием. Но всё сложилось куда лучше. В её голосе отчётливо слышалась улыбка. Ему не нужно было смотреть на неё, чтобы представить, как она в этот момент склонила голову на бок. Каждый раз, когда Гвен так делала, он всё больше убеждался в её безумии и гадал, что с ней должно было произойти, чтобы довести до такого, но сейчас его это не заботило вовсе. Их связь оборвалась ещё в день его "смерти", когда Гвен лично дала Амалии тот самый кинжал. Но её слова совершенно не поколебили его. Она была права — лучше бы он тогда умер. — Ты хотя бы скажешь за что? Она молчала, и Торендо показалось, что Гвен уже ушла, но холодный порыв ветра донёс до него запах сирени, который когда-то был таким привычным, что теперь дико было считать его чужим. А потом Гвен рассмеялась. Звонко и пронзительно, вынуждая невольно поморщиться от внезапного громкого звука и несоответствия с локацией. — А я считала тебя таким умным, подумать только. Или твоё это твоё высокомерие по отношению к таким, как он? — О ком ты говоришь? — Торендо нахмурился, пытаясь сопоставить её с кем-то из некогда знакомых, но их было слишком много, а подсказок ничтожно мало. — Ты не видишь даже того, что у тебя под носом, дорогой. — Её голос изменился. Стал холоднее и резче, выдавая её истинные чувства к тому, о ком она говорила. – Или ты даже на лицо его никогда не смотрел. Он погиб героем, не имея больших сил защищая собой девушку до последнего, а ты и взглядом его не удостоил. Догадка пронзила пронзительной вспышкой, и Торендо наконец посмотрел на Гвен, будто впервые. Он протянул руку и схватил её пальцами за щёки несколько грубо поворачивая голову Гвен, чтобы рассмотреть лицо. Алые чуть припухлые губы, серые широко раскрытые глаза, обрамлённые чёрными густыми ресницами, такие же чёрные брови и волосы, контрастирующие с бледной кожей и резкими изящными чертами лица. — Ты... Сестра Криса? Она улыбнулась, обхватив пальцами его запястье. Её большой палец лёг на выступающую синюю венку, сквозь которую пульсировал его учащённый пульс. — Надо же. Узнал. Я была старшей, а теперь единственная. Торендо отшатнулся от неё, чувствуя как запульсировали виски. Перед его глазами стояло лицо Гвен, сменяющееся таким же лицом её брата, только ещё более бледным и с испачканными собственной кровью губами. Торендо лично вспорол его живот мечом, когда он помешал им забрать с собой Амалию. Он ведь видел Гвен практически ежедневно, как он мог не заметить? — Я не хотела раскрывать все карты, а тогда Амалия не дала бы мне и слово вставить. Но сейчас идеальный момент, чтобы сломать тебя ещё больше. Ты, выходит, даже за личность его не считал. — Гвен села прямо на траву и откинулась назад, опершись на руки. — До того, как он пришёл на службу к Эрагону, его звали иначе. Он был своенравным, вспыльчивым и благородным. Такие умирают рано. И он должен был, но избежал казни, став слугой. Ему стёрли практически все воспоминания о прежней жизни. Возможно, он и меня не помнил. Но я не злилась на Эрагона. Ведь мой брат был жив и делал что-то полезное для Небес, как всегда хотел. Он стал тенью самого себя, безликим слугой, но сохранил былое благородство даже в последние свои минуты, не так ли? — Она повернулась, и Торендо заметил слёзы на её щеках. Впервые за всё время, что они были знакомы. — Он боролся до последнего, — ответил Торендо, уже придя в себя. — Поверить не могу, что так ошибся и пригрел змею на груди. Губы Гвен снова искривились в ухмылке. Она повернулась обратно и задержала взгляд на надгробии. — К этому я отношения не имею. Жаль девочку. Никому не пожелаешь её судьбы. — Не смей говорить о ней. — Что это? Отцовские чувства? У тебя? — Гвен рассмеялась как будто услышала смешную шутку. На её щеках всё ещё блестели дорожки от слёз. — Очень больно, правда? — Успокоившись сказала Гвен, поднялась на ноги и ушла, не дожидаясь ответа. Торендо осел на колени чувствуя сильную слабость, словно Гвен выкачала из него всю энергию, хотя она действительно могла сделать это через прикосновения. Он никогда не мог угадать истинных мотивов Гвен, и думал, что она просто предпочитала быть на стороне победителя, но она оказалась умнее и хитрее, чем он предполагал. Может и это безумное поведение было притворным? Чтобы сбить с толку, оправдать поступки? Торендо перевёл взгляд на цветок, который принесла Гвен. Но он больше не был белым. Он был чёрным. Он закрыл глаза, мотнул головой и снова открыл. Цветок снова был белым. — И кто ещё тут сошёл с ума? — Вслух спросил Торендо словно мог получить от кого-то ответ. Выходило, ни Гвен, ни Амалия никогда не любили его.