Fata Morgana

Дневник Ким Сынмина. 14 лет. GGGG год Мои уставшие пальцы тщательно пролистывали старые страницы журнала. Запах старой бумаги и чернил проникал в мои ноздри, призывая мою скрытую страсть - науку. Как дитя, которое сгорает от любопытства, я всегда стремился познать все тайны этого мира. В этом журнале были записи моего отца. Кто же знал, что мой гениальный отец заставит меня возненавидеть мое любопытство?  Мой отец был гением, бессменным и непреклонным наставником в моей жизни. Мать сказала мне, что он всегда надеялся, что я стану еще большим гением, чем он сам. Жаль, матушка скончалась, когда мне было десять.  Тогда Лис, так прозвали моего отца за его характер, и так он прозвал себя сам за хитрость и ловкость, полностью взял мое воспитание на себя. Все думали, что я был развит не по годам. Но будь я не развит, мой отец бы избавился от меня как от кучки ненужного мусора.  Отец тренировал меня, как будто я был его особым проектом. Он был человеком, окутанным таинственностью и упорством. Безусловно, он вкладывал в меня все свои надежды. Однажды, он велел мне экспериментировать с химическими соединениями, когда мне едва исполнилось пять лет. Мои руки тряслись, когда я разбирался с каждой малейшей деталью - я не хотел разочаровывать отца, он был моим всем. 17 лет. GGGG год С годами мои навыки в науке выросли, как и моя ненасытная жажда знаний. Я стал умным и эрудированным, хотя мои друзья все чаще говорили, что с трудом узнают во мне того мальчика, который рос порядком с ними. Со временем, я потерял всех друзей. Я перестал видеть смысл в дружбе.  Но чем больше я погружался в высшие науки, тем больше губила меня травмированная психика, которую отец превратил в инструмент моего успеха. По мере того, как я становился гением, я все больше терял человечность. Мои изобретения и открытия причиняли боль и разрушения, не смотря на прежние намерения использовать их для блага. Уже не было места для сантиментов или романтических иллюзий - я стал жестоким и безжалостным гением, а все это было вписано в мою генетику. 25 лет Смерть отца не то чтобы огорчила меня. Напротив, я рад, что больше не будет человека, который критикует меня и мешается, с желанием использовать в своих целях.  Я уничтожу все записи, чтобы никто не смог создать такой же наркотик, какой изобрел я.  Год спустя  Я осознал, что одинокий гений, изгнанный из общества своей психопатической природой. Мир пал к моим ногам, и теперь я должен справиться со своими демонами. А самый главный из них-это я сам, в воплощении Лиса-своего отца. Кажется, что он сидит у меня под кожей и разъедает, не давая мне покоя. Он никогда не умрет.  Проходят дни, а в моей лаборатории не таятся никакие сомнения. Смерть и разрушение - это мой настоящий наследник, моя личная следующая страница истории. Но, может быть, есть путь к искуплению? Отец оставил мне воспоминания об учении, о его стремлении к совершенству и борьбе с собственным внутренним адом. Я повернулся к этим записям в надежде найти ответы, которые могут поставить меня на путь к искуплению своих грехов. Год спустя  Перечитав свои заметки в этом жалком клочке бумаги, мои щеки стали мокрыми. Я не чувствовал ничего, однако мое тело подвело меня. Мне хотелось раскромсать это, но я постарался рационально во всем разобраться. Я просто ненавижу свое прошлое, а порвав этот дневник, я не избавлюсь от ужасных воспоминаний, которые въелись в мой мозг, как черви.  Этот наркотик.. Спустя три года Я уверен, что в этом миру есть путь к примирению с самим собой. Может быть, отец заставил меня так тяжело учить и познавать науку, чтобы я мог найти способ исцелить себя и свою разрушительную сущность. Я запутан в переплетенных нитях судьбы и науки, но я надеюсь снова стать гением, исправить свою пусть и использую свои изобретения для блага. Мои открытия, которые когда-то служили только разрушению, теперь достанутся миру на благо. Так исправляется ущерб, который я причинил, и вся боль, которую понесли невинные люди. Смерть одного человека.. еще одного… Они все незначительны, когда речь идет о чем-то большем.  Осознавая свои ошибки, я становлюсь не только гением, но и спасителем. Я превращаю свое собственное прошлое в силу для будущего. Теперь я являюсь контрольным пунктом между уничтожением и высшей мудростью. Моя история прошла через мрак и разрушение, но теперь стала источником надежды. Я верю, что все может измениться, даже самый ужасный "я" может найти свою истину и стать лучше. Это не фантастика. Это мое начало. Конец записей.  То пугающее выражение лица, появившееся на некогда светлом и дружелюбном лице Сынмина пугает Ирэн. В ее голове наконец сложился пазл. Перед ней был психопат, который умело притворялся ее другом.  Иначе она не могла объяснить того, что Хенджин стоял перед ним на коленях, опустив оружие и тот факт, что Сынмин жив. В его глазах уже не было того старого: ласкового и дружелюбного парня. И в голове Ирэн быстро начали появляться различные мысли, но она не хотела в них верить.  —Что происходит? —Ошарашено пробормотала Ирэн, прячась за спину Минхо, словно тот знал, в чем дело. Минхо берет девушку за руку, словно защищая ее.   —Идите сюда! Помедленнее, вы же не хотите, чтобы я вас прикончил? —Сынмин медленно наклоняет голову вбок, наблюдая как Ирэн и Минхо осторожно выходят из лифта. Они настороженно переглядываются, осознавая, что все пошло не по плану.  —Я думала, мы друзья. А ты лишь притворялся.  —Говорит Ирэн, глядя на Сынмина.  На телефон ей пришла смс, и уведомило девушку резким звуком. Девушка давно не получала ни от кого сообщений, так что сразу же открыла телефон.  «Выйди во двор, пожалуйста. Я в беседке, и мне надо, чтобы ты мне помогла.»  Это был незнакомый номер, и девушка подумала, что это Сынмин.  Она даже не подозревала, как была права… —Ах, много кто так думал. В частности твой отец. —Холодно замечает Ким. Он одет в светлый, с иголочки чистый халат, как и всегда, словно Ирэн снова встретилась с ним во времена еще целого поместья клана Черного Волка. Оболочка осталась прежней. Но глаза были чужими, как и то, что творилось в его душе: как раньше, так и теперь оно было неизведанно.  —Это и правда был бы. Ты написал мне то сообщение. —Говорит девушка. Она встречается с взглядом Хенджина, полным презрения и грусти. Она представить себе не могла, что чувствовал Мираж.  Сынмин остался живым, потому что все запланировал. Он не являлся самоубийцей.  Все планы Хенджина оказались хитро подкроены под план самого Ким Сынмина. А ведь все шло так, как хотел Мираж, до сегодняшнего дня. Хенджин был достаточно умен и проницателен: он думал, что смог предусмотреть все. Оказалось, он упустил самую главную деталь в роли того, кто выдавал себя за мертвого. Того, кто был с виду безобиден, но и не скрывал того, что хороший учебный.  Нет ничего хуже, чем недооценить своего врага.  Ирэн встретилась взглядом с Хенджином, и поняла, что они думают о том же. Воспоминания о их догадках в прошлом.  «—Кое-что из лаборатории. Сынмин…  При упоминании его имени у Ирэн пересохло в горле. —Он изобретал одну крутую вещь.  —Сынмин? Припевала Бан Чана? Тот, кого я видел на балу? —Хенджин нахмурился.  —Ага. Он работал в лаборатории. Может им это и надо было? —Пожала плечами девушка.  —Давай будем честны-вряд ли у него был выдающийся и действительно нужный талант. Насколько я знаю, его изобретения были посредственны.» —Я ученый, Айрин. Я всегда был им. Возможно, безумец, но удалось ли мне создать то, что получилось? Вот это.  —Словно в противовес тому, чего ждал Хенджин, Сынмин достает из кармана халата шприц, заправленный фиолетовой субстанцией. —Когда с самого раннего детства тебя заставляли на цепи сочинять это дерьмо, любой станет гением. Обожаю науку.  —Засмеялся Сынмин, и в его смехе промелькнули горькие нотки.  Очередной узник психопата? Он был навеки сломан. Ирэн знала о таком типе психопатов: они таковыми не являлись, но приобрели черты со временем. Их психике был нанесен тяжелый и неизлечимый урон.  —Метатринитроп. —Это сказал Минхо. Он был также ошарашен как и Ирэн. —Ты и есть безумный профессоришка? Ирэн, ну куда ты смотрела?! Нельзя так доверять людям.  —Не только ведь я таким занимался. Мы все кругом. Ирэн являлась двойной агент. Рино скрывал ото всех что он принц. Я почти ничего не скрывал ведь. Я почти не лгал. —Усмехнулся Сынмин. —Наверное, только Мираж был честен со всеми.  Хенджин стоял, прислонившись к стенке. Ирэн только сейчас заметила наручники на его запястьях. Его пистолет лежал на полу, а на лице было следы борьбы. Увидев ее взгляд, Хенджин с отвращением посмотрел на нее. Она знала, что не имела права беспокоиться о нем. —Бедный, бедный Хван Хенджин. Его достаточно амбициозный и мудрый план превратился в прах. Ведь даже самый умный человек как он, не сможет учесть все. Надо воздать ему дань уважения за его интеллект. Это было действительно сильно! Так что, мне действительно жаль, что его окружали такие люди. Даже его названый брат скрывал от него то, что ходил ко мне каждую неделю за дозой. Не бесплатно, разумеется. За некоторые задания, которые я ему диктовал. Убить ее, например. —Сынмин тыкнул пальцем в девушку.  —Тогда это был Феликс? —Ирэн вспомнила как на самом первом мероприятии, выйдя на улицу она подверглась нападению неизвестного стрелка.  Хенджин среагировал быстро, видя фигуру, забирающуюся по забору с черным капюшоном. Он привык, что за ним охотились. Однако сейчас эта фигура целилась не в него, а в Ирэн. Механически он знал что делать.  Времени доставать пистолет не было, и парень толкнул Ирэн на снес. Прямо над головой девушки просвистела пуля.  Стрелок был мертв, он свалился в снег, в него попало сразу две пули: его, и поспешившего Минхо, который также выстрелил в нападавшего.  Значит, это был Енбок. Вернее, не сам он, а тот человек, которого он послал. Вряд ли Феликс стал бы рисковать сам.  —Он сделал все, чтобы Хенджин не узнал. И почему он так дорожил тобой? Лучше спрошу у него лично. Феликс! Эй, помогите ему кто-нибудь. —Лениво сказал Сынмин, поправляя оправу очков и смотря в сторону коридора.  Ирэн с ужасом наблюдала, как Феликс едва передвигал ноги. —Переборщил с дозой. —Пожал плечами Сынмин. —Нет! —Восклинул Хенджин. Люди Сынмина отпустили Феликса, и тот упал на пол, словно до этого стоял на ватных ногах. Он приоткрыл глаза, но ничего не сказал, лишь с тоской оглядывая все вокруг.  —Я не заставлял его принимать это. Он сам хотел забыться. Забыть навсегда о своих чувствах к тебе, Хенджин.  —Ты, ублюдок! —Воскликнул Хенджин, бросаясь на Сынмина. Его связанные руки сильно сковывали движения. Минхо бросился на помощь Хенджину, едва люди Сынмина начали разнимать их, стреляя в них. Ирэн закричала: на руке Минхо начало расползаться кровавое пятно.  На него кинулись сразу несколько людей, избивая до полусмерти. Ирэн замерла. Все это: полуживой Феликс, драка: она понимала—им не уйти отсюда живым.  Ирэн снова закричала, увидев, как шприц Сынмина вонзается в шею Хенджина. Тот сразу же ослабевает, его парализованное тело перестает его слушаться. Он закрывает глаза, валясь на пол.  —Минхо! —Девушка наконец опомнилась. Ей овладевает гигантская ярость. Она бросается на помощь, но ее швыряют о стенку, как куклу. Руки вовсе не слушаются Ирэн. Она лишь обессилено валится на пол, слыша как все ее кости хрустят, а в голове раздается неожиданная боль. Из носа течет кровь, и Ирэн прикладывает рукав к носу, стараясь остановить кровотечение. —Минхо! —Снова закричала девушка, и ее голос раздался охрипшим эхом на всем этаже.  —Я сказал, не сопротивляйтесь. —Медленно проговорил Сынмин. —Вы же не хотите быть сейчас как они?  Феликс и Хенджин. Они были рядом, такие разные, но похожие. В глазах Феликса промелькнуло узнавание. —А сейчас самое интересное. —Расхохотался Сынмин. —Феликс, твоя жизнь должна закончиться. Умрешь-умрут твои воспоминания.  —Умирать? Но почему? —В голосе Феликса промелькнули детские нотки.  —Ты хотел покончить с собой. Ты совершил ужасный грех. Ты убил дядю, отравив его. Помнишь? Ты поехал в деревню отомстить. Ты должен умереть. Зло должно умереть.  —Да. —По лицу Феликса начали течь слезы. Крупные капли стекали по веснушчатому лицу. Волна страха и отчаяния охватывала Феликса. Он приближался к своему пределу, не зная, что делать дальше. Однако, в глубине своей души, он не хотел умереть. Внезапная идея проникла в его разум, смешавшись с безумием и безысходностью его текущего состояния. Разумеется, дело было в веществах, заставляющих его думать об этом.  Скосив глаза на луч света, проникающий сквозь прозрачные окна высотки, Феликс произнес: —Хенджин, ты никогда меня не простишь. Я убил дядю Нама. Прости меня. Я должен умереть. Я думаю о смерти уже давно. Я бесполезен для этого мира. Я хочу, чтобы ты был счастлив. Я любил тебя не как брата, и даже не как друга, а как парня. Наконец я нашел в себе силы сказать это. Я просто жалкий трус. —Феликс рыдает, вставая, и подходя к Хенджину. —Ты слышал меня?  —Он прекрасно все слышал. —Шепотом сказал Сынмин. Все происходящее доставляло ему безудержное удовольствие. Он засмеялся, тормоша Хенджина. —Что теперь сделаешь с этой информацией? Уже второй человек предал тебя.  —Заткнись! —Хенджин попытался встать, но у него не получалось. Постепенно, сила возвращалась к нему, но он все еще не мог дотронуться до Кима, который смеялся ему в лицо.  Ирэн не могла встать, она смотрела то на Минхо, почти терявшего сознание от потери крови, а затем снова на Феликса и Хенджина.  —Ты убил дядю Нама. Я прощу тебя. Он был плохим человеком. Я прощу тебя за то, что ты скрывал свои чувства. —Хенджину было тяжело говорить, он делал паузы и судорожно сглатывал, пытаясь продолжить. —Все в порядке.  —Нет, я должен умереть. Прости, но мое решение я не изменю. —Тихо проговорил Феликс. —Может в другой жизни я не буду таким отвратительным и жалким существом. Хотя, на самом деле… в последнее время, я чувствую лишь боль и страдания. У меня нет сил винить себя ни в чем ужасном, что я сделал, я лишь хочу, чтобы мои страдания прекратились. Дрожь в моем теле, физическая боль, и эта невыносимая скука и слабость. Я устал. Я устал чувствовать одну лишь боль. Может я и заслужил это, но я все равно спрашиваю себя: «за что мне все это?» Потому, я не смогу больше терпеть это.  Он был Феликсом, который не хотел больше думать о героях, которые спасут его, не думать о тех мечтах, которые они наивно подкармливали у деревенского пруда вместе с Хенджином—эти мечты давно лежат на дне, являясь кормом для рыб  – он стал самим героем, умереть, чтобы обрести себя в новых, непознанных мирах, которые грезились ему выходом отсюда.  —Мы найдем выход, только… —Хенджин  живо перебил перебил тираду своего сводного брата, стараясь выдать те слова, которые заставят его передумать.  —Представь, если твоя зависимость преследовала тебя, Хенджин. Если любишь меня, то ты должен помочь мне. —Феликс делает шаг назад-к лифту, который стоял на их этаже, и двери которого до сих пор не закрылись. —Помоги мне сделать шаг. Убей меня за то, что я убил дядю Нама и всех тех, кто был тебе дорог.  Хенджин делает к нему шаг вперед, обнимая его.  —Замечательно!—Захлопал в ладоши Сынмин, заставляя Ирэн повернуть голову и вспомнить о нем. Это он все устроил. Разве человек в нормальном состоянии смог бы хотеть умереть?  Конечно нет. Все люди хотят жить-это нормальная реакция.  Насколько нужно человеку возненавидеть жизнь, чтобы поверить, чтобы смерть это выход? Ирэн не знала. Выход был всегда будь это смерть ее близких или предательства. Внутри нее всегда был огонек жизни.  —Я умру вместе с тобой. —Сказал Хенджин Феликсу, который, как показалось Ирэн, в объятиях Хенджина был не таким буйным.  Хван с силой толкает Феликса.  Стекло разбивается, заставляя Феликса потерять равновесие и завалиться назад, взмахнув руками напоследок. Его взгляд выражал несколько стадий предсмертной агонии: осознание, страх, жалость к себе и принятие. В его карих глазах застыло безмятежное выражение, словно он достиг той точки, того пика безумия, который был его лекарством ко всему происходящему. Феликс безмятежно приоткрыл рот, его веснушчатое лицо разгладилось, и его фигура скрылась из вида.  Хенджин бросился за ним следом не сразу, немного подождав. Но у него не было ни капли сомнений перед этим.  Иногда, мир принимает сумасшедшие формы. Он имеет свойство меняться за короткое время. Поведение людей сменяется, его подвижность ничем не обоснована. Это все внешние искажения, они заставляют нас поверить в правильность всего.  Ирэн думает, что она сошла с ума. Ведь чтобы это все было правдой, действительно дело должно быть в ней, а никак ни в этом необъяснимом мире.  Открыв глаза, Ирэн поняла, что потеряла сознание. Перед глазами стояла та сцена. Ей хотелось тошнить, а воздух из легких словно забрали, и возвращали маленькими порциями.  —Ирэн. Ирэн. —Кто-то без умолку повторял ее имя, и легонько бил по щекам, чтобы девушка пришла в себя.  Ирэн громко выдохнула, распахивая глаза, и видя перед собой серьезный взгляд Минхо. —Ты как? Очнись, девочка моя. Очнись. —Голос Минхо дал трещину. Осознание, что даже такой сильный с виду человек как он, сломался в этот миг, заставило девушку почувствовать себя ужасно. —Минхо? Что случилось?—Девушка поворачивает голову. Минхо сжимает ее руки, с нежностью глядя на девушку, будто стараясь уберечь ее от всего плохого. У него не получилось этого сделать. В дверях появляется темная невысокая, но крепкая фигура до боли знакомого ей человека. Глаза Ирэн слезятся от того, что она видит. Темные круги под глазами, взлохмаченные кудрявые волосы и щетина. Бан Чан криво улыбается. В его руках блестит что-то черное.