Приговор.

Уже вечером Слава собирался пойти в гости к знакомому, отгоняя от себя странные мысли. Вдруг, что-то случится? Все-таки этот Ян ворвался в его жизнь так внезапно, но уже начинает ей понемногу управлять, будто какая-то тайная вербовка подростков. Но ему почему-то доверяла Анастасия, а на неё, наверное, можно положиться. Хотя, с другой стороны, она может доверять только чуйке Славы и отправить на ночёвку, чтобы загладить вину из-за Павла. Ко второму хотелось склоняться в последний момент. Зато хотелось наконец-то жить для себя, а не для паранойи. Накидав в рюкзак необходимые вещи (их перечислила Анастасия), Слава вышел из дома. На улице уже начало смеркаться, облака стали дымного цвета, отливая от недавно вставшей в небе луны. По дороге пару раз звонил Ян удостовериться в его сохранности. Это спасало, ведь Слава время от времени проваливался в собственные мысли, а такое чревато не увиденной на дороге машины. Он всё ещё не понимал, чем удостоился чести быть приглашенным в гости. Его, конечно, до этого также приглашали, но мама всегда запрещала, поэтому часть знакомых потеряли к нему интерес. Но Славу это сильно не ранило: зачем люди, что уйдут из-за матери друга, которая просто переживает? Дома у Яна свежо: воздух прохладный и свежий, при этом в комнатах тепло, всё в светлых тонах, не рябит, грациозно и утонченно. Выглядит дорого, можно сказать. Скорее всего, они переехали сюда недавно, потому что даже в комнате самого Яна не пахло присутствием чего-то детского, словно он родился уже подростком с высоким вкусом. Только на кровати лежала небольшая плюшевая игрушка. Сначала они сидели на кухне, ведь Ян уговорил попить чай. Вместе с кружками перешли на балкон, который оказался с подогревом. Даже приоткрытое окно не давало заледенеть от холода. —А ты недавно сюда переехал? —Робко начал диалог Слава, когда их беседа до этого сменилась молчанием. —Ну да, до этого был в частной школе, в другом городе. Там меня не очень любили, один раз подрался с одним сильно, а его родители оказались какой-то очень важной шишкой. Как итог, моих родителей попросили сменить школу и сама же школа испортила мне всю характеристику. —Кошмар. В ответ задралось тихое «угу», и вновь пауза. Каждый погрузился в себя, вдыхая прокуренный соседями снизу воздух. Ян после этого пошёл в душ первым, Слава следом, чтобы успеть переодеться в ванной. Было страшно выдать синяки на теле и выслушивать расспросы о них. —А кем работают твои родители? —Попытка отвлечь любое внимание, которые может возникнуть по поводу его тела. Вроде, сработало. —Мама сейчас репетитор, папа биохимик, в лаборатории где-то сидит. Мама раньше с ним работала, но поняла, что мне её не хватает. Они уехали куда-то отдыхать, вот я и остался тут один. Слава сел рядом с ним на кровать, прижимая колени к груди. И совсем не заметил, как рукав кофты задрался. И Ян явно увидел, но ничего не спросил. Было видно, как сонное воодушевление на его лице сменилось досадой. Его глаза, и без этого грустные, стали ещё печальнее. А если бы резко всё исчезло? Вот прямо сейчас. Резко не станет людей, планеты, вселенной… Будет ли пустота? Все отправятся в Рай? Хотя, если всё исчезнет, то и Бог исчезнет, каким бы нематериальным он ни был. Тогда лучше брать, что исчезнут только люди, остальное сложно. Исчезнет и Ян, и Анастасия, мама уже… Тогда и Славе захочется к ним, раз единственным останется. —А что бы ты делал, если бы все люди кроме тебя исчезли? —А смысл тогда жить? Да и мне будет грустно без тебя и родителей — Меня? —И родителей. Слава был смущен и обескуражен одновременно. Но больше смущен, это звучало как комплимент. Значит, он чём-то ценен Яну? Слава же совсем его не знает, ну, почти, а Ян о Славе и подавно. Кажется, у него неправильные представления о том, что входит в ценности человека. Кольцо с улицы и то будет ценнее недавнего знакомства. —А я тут причем? Ты меня не знаешь. —Ну, давай узнаю. Какой у тебя любимый цвет? Любишь кошек или собак? Какой любимый предмет в школе? Почему у тебя синяки на теле? —Оранжевый… Кошек… Химия… Павел… Стой, что? Ты мне решил зубы заговорить в удачный момент? —А ты смышленый. За это Слава взял лежащую сбоку подушку, отомстив ей Яну. Тот в ответ засмеялся. К тебе о синяках они больше не возвращались, а просто легли спать. Пришлось разместиться на одной кровати, благо, она была двуспальная, а утром в школу не нужно. Уже дома Слава немного поговорил с Анастасией, и та мимолетом завела тему про шахматы. Магическим образом, она догадалась, что он их любит (видела у него в комнате чуть ли не коллекцию различных наборов), и предложила сыграть вместе вечером. Парень смутился, но отказываться не стал, не зря же хотел до этого. И, к своему удивлению, тем же вечером выиграл большинство партий! Учитывая, что практиковался последний раз давно, еще до смерти матери, это был неплохой результат. Да и Анастасия не особо отставала в навыке. Наконец-то вечера стали приятными. Перед сном проснулась несильная тревога, как-никак завтра понедельник…школа…ненавистные одноклассники и учителя. Как назло, еще и урок физики, которую Слава не терпел всей душой из-за учителя. Она вечно его принижала, занижала оценки и выставляла посмешищем перед классом. Просто обиженная жизнью сволочь. И почему опять к Славе? Будто он родился козлом отпущения для всех жизненных козней. Не было желания переступать порог ее кабинета. Помимо этого, школа сама по себе нагоняла лишнее волнение. Мечта не просыпаться, чтобы не идти туда, только сильнее закреплялась в голове. Он же может пройти мимо? Может. А может пойти и лечь под поезд? Тоже. И иногда есть ощущение, что второй вариант более оптимальный в данном случае. После прогула-то заставят ходить, а так уже и некого заставлять. Неужели образование превращается в секту, где многие адепты хотят умереть? Или словно тюрьма. Так еще и идти на высшее. А там всё новое, но маразм по-любому старый. Всё чаще стали появляться мысли об исчезновении себя самого из мира. Даже не посредством любой смерти, а просто в одну секунду раствориться в воздухе. Единственное, что сглаживало все обстоятельства — Ян. Хотя бы в нём была уверенность, не сильно высокая, но среди одноклассников он лидировал. Учитывая, сколько он тому раскрылся, за Дарияном теперь самая ответственная цель — держать язык за зубами. И по его виду можно сказать, что он её достигнет. Слава все-таки уснул позже обычного, из-за чего подбил режим. Открыв глаза, почувствовал давящую боль на висках, да и тело словно онемело или наоборот стало гиперощущаемым, каждая мышца ныла, а конечности не слушались. Только вставая с кровати он чуть не отключился обратно, но смог преодолеть свой недосып. Только по его лицу такого не скажешь — появились тёмные синяки под глазами, которые затемнялись ореховым цветом радужки. Сонливость никуда не уходила, напротив, наваливала неподъемный груз на плечи, отчего пришлось перепроверять количество учебников в рюкзаке, застрять на носках, которые оказались на левой стороне и вообще из разных пар. По пути в школу, пока небо ещё было тёмным, а фонари работали неравномерно, погружая некоторые части парка со сплошной мрак, Славу кто-то схватил за локоть и отвел с асфальтированной дорожки на заплывшую редким снегом траву. —Нашёл себе защитника и думаешь, всё трогать перестанут? — Хриплым голосом начал парень чуть повыше самого славы, одетый в чёрную куртку и закрывшийся капюшоном. Это не особо помогло, ведь запах перегара и голос передал всю натуру одного из его одноклассников. Жаль, его не исключат из-за богатеньких родителей. —Я даже и не думал о таком, пусти меня. Несмотря на то, что тон был достаточно холодным, в конце фразы голос всё же дрогнул, как и передёрнуло всё тело. Страшнее любого крика удержание. Слава бы вынес хоть час оров, лишь бы не применяли силу, а тем более намертво хватали. А с учётом того, что криков он тоже боится, грубость одноклассника вызывала панику. —Ещё чего, пойдёшь и нажалуешься своему дружку, да? —Нет. Но видимо слова не выдались особо убедительными, ведь Слава получил прямо по лицу: зато руку отпустили. А то, что его висок разбит волнует поменьше. Никакой опасности, максимум заражение, мало ли что тот трогал своей рукой, но оставалось надеяться на исцелительные свойства судьбы. Парень снова вышел на дорогу, ускоряя шаг (до звонка оставалось несколько минут). По щеке горячим и вязким растекалось последствие раны, очевидно это замечали, но почему-то учителя почти не обращали внимание, отвлекаясь на свою работу. В раздевалке он быстро вытер всё салфеткой, но его обнаружила какая-то старшеклассница. Девушка стала расспрашивать о происшедшем, попутно вытягивая из своей сумки небольшую аптечку, и заклеила всё пластырем. Благо, они вложились в последние секунды и Слава успел забежать в кабинет. От ситуации до этого он даже проснулся. Только его парта была пуста, а рыжей макушки нигде не виднелось. При перекличке выяснилось, что Дариян заболел. Это расстроило и одновременно с этим посетило какую-то обиду, словно Ян обязан теперь ходить в школу без пропусков (по уважительным причинам тоже). Поэтому, поняв бредовость причины, Слава отмахнулся от этих мыслей. Не пришёл, так не пришёл. Хотя бы к физике можно будет продохнуть, чтобы хоть немного вникать в тему. Почему-то тот одноклассник не дошёл до кабинета, либо забыл про урок, что ему довольно свойственно. В этом ничего страшного нет, зато спокойнее, но обычно он не опаздывал. Без Яна стало как-то… Одиноко? Слава не испытывал такого ощущения от смерти матери, а тут уж говорить о малознакомом человеке, бредятина. Однако, уже стало привычным, когда на уши садятся с долгими рассказами, не ища сильно разбавленных ответов. Может быть, Ян мечтал когда-то работать на радио, а с помощью Славы закрывает свой гештальт? Когда он вошел в кабинет физики и поздоровался, его окинули мерзким взглядом проклятого отвращения. Самому от себя становилось нехорошо после подобного. Сегодня вечером захотелось порезать себя. Тот урок прошел более-менее нормально (считая нормальным спрашивать домашнее задание только у Славы, хоть он говорит, что не готов). В итоге очередная двойка, но виноват сам, нечего было вчера вечером лениться. А еще вернулся Павел. Видимо, Анастасия его простила. И будет прощать, потом извиняясь за него перед Славой. Почему взрослые так любят унижения? Из-за этого особо никто ни с кем не пересекался, ведь новые ссоры привели бы к очередному уходу кого-то из дома. Слава закрыл дверь в свою комнату, поэтому чужие шорохи и разговоры были не слышны. Зато в одиночестве как-никак спокойнее, ведь самого себя особо не предашь. Если вовремя проконтролировать собственное состояние и найдешь квалифицированную помощь, а не этих недоучек, которые решили отыграться на людях. Также, еще в школе, стало известно, что того психолога (если ее возможно так назвать) уволили. Интересно, почему? Хотя, действительно не очень понятно, сам Слава не особо жаловался на эту ситуацию. Видимо, кому-то она насолила на более открытую рану. Главное, не будет продолжать просиживать место и время. И найдут кого получше. На последнее надежда была, но уже менялась. Зачем руководству искать действительно хороших людей? Такие обычно и просят побольше в зарплату, а финансов уже не хватает. Быстрее найти поверхностного человека, образование которого заканчивается на повар-кондитера с платными курсами психологической помощи. А потом за свою же халатность выплачивать штрафы (или делать список людей, которые могут оторвать рога в случае чего). Наверное, погода всё. И тусклое настроение, и упадок сил, и всё большая ненависть к физике. Ну ладно, последнее всегда. Вроде ничего не происходило, кроме как ближе ко сну Павел зашел к нему в комнату, вскрыв дверной замок ножом, и пытался извиниться. Он это делал слишком очевидно и наиграно. Поэтому Слава лишь пропускал его монолог мимо ушей, стараясь быстрее отделаться от всего этого всплеска раскаяния. Спалось очень тревожно, Слава вечно просыпался в холодном поту, но при этом даже не мог вспомнить сон. Конечности казались ватными, дыхание становилось тяжелее, словно в легких скопился килограмм пыли. Почему все так? Зачем организм придумал этот «юношеский максимализм», чтобы теперь лежать и мучиться, ведь в его возрасте это нормально. В итоге пошел на кухню выпить воды, напугав Павла, выходящего из ванны. Тот сильно накричал, разбудив и Анастасию, которая сразу же выбежала в коридор, в ответ ругаясь со своим мужем. Слава просто ушел подальше, так и не дойдя до кухни. Было неприятно от высохшего горла, но деваться некуда. Те даже заснуть не дают нормально. Все ссорятся и ссорятся. Как же хочется хорошей семьи, где не будет этого всего. Сама Анастасия уже понемногу отзывалась в сердце как мама, или старшая сестра, но вместе с Павлом они союз разложения душ. Хотелось вернуться в детство, когда Слава мог подойти к маме и обняться с ней, когда та еще была при своем уме. Когда она знала только ласковые слова в его сторону. А еще, настолько захотелось увидеться с Яном, что тот даже приснился под утро, прямо перед школой. Во сне они вместе гуляли, болтали об отстраненных вещах, го слов уже не разобрать. Просто приятный гул голосов. И почему-то от такой близости к этому парню становилось неважно. Где же броня, которая защищает от всех контактов с миром, чтобы никто никогда не обидел? Или Слава ее же сам и придумал? Придумал, чтобы притвориться тем самым сильным и стойким, который не способен любить, привязаться к кому-то и довериться. Придумал, чтобы огородить себя от людей, неважно, какие они по натуре, потому что боялся, что его чувствами легко руководить. Воспользуются, а потом растопчут все шатающееся состояние в труху. И даже никакой психолог не склеит его обратно. И сам он быстрее умрет, нежели обретет сносное самосознание и самоконтроль. От кого бы только добиться этой доверенной заботы? Анастасия неплохой кандидат, но пока рядом Павел, для славы уже не останется хоть малейшего места. Да и она вряд ли поймет, чего он хочет. А Ян? Яна просить как-то странно и неправильно. Все же он парень, и знакомы даже не год, чтобы предлагать обниматься без какого-то повода. Да и вдруг посчитает аморальным. Многие люди не в том значении воспринимают суть дружеских объятий. Кажется, что это что-то интимное, а не простая симпатия. Хотя, наверное, долгожданные долгие объятия, в которых друг друга не осуждают, всяко интимнее самого горячего секса. После выходных Ян все-таки вернулся в школу, чему были рады часть одноклассников, с которыми он успел хорошо подружиться, да и он красивый, как такой не понравится. Было неловко показаться страшным на его фоне, но привычно. Всю перемену перед первым уроком тот сидел с парнем, активно обсуждая какие-то новости и знакомых людей. Скорее всего, живут рядом или родители знакомы. Но внутри Славы от этой картины становилось грустно-пусто. Было стыдно прервать их диалог, а тем более попросить поговорить им двоим. И так Ян с ним сидит из вежливости. Когда тот сел обратно к Славе, чтобы подготовиться к уроку, даже спросил базовые вопросы о делах и самочувствии, на что Слава отвечал односложно. Но он при этом корил себя за эту необоснованную обиду. Кто он такой, чтобы общались только с ним? Правильно, никто. За те дни совершенно пропал аппетит, Слава почти не ел, поздно ложился спать, оттягивая следующий день и кошмары как можно дальше. Было невыносимо от этого шума вокруг, обидных слов, незажившей раны на лице, колкостей, выноса мозга от учителей за несделанное домашнее задание. Парень и сам не понял, как резко и без веской причины скатился в эту бездонную, но всепоглощающую яму. Поэтому и Яну отвечал неохотно, поэтому и боялся быть заинтересованным в нем, поэтому просто не хотел расплакаться прямо за партой от того, как же хочется поделиться своими переживаниями хоть с кем-то. Его трясло, как и тот день их знакомства. «Отстань» — сказал слава, когда Ян в очередной раз спросил, что же с ним происходит. И тот отстал, даже пересел к тому парню на следующей перемене. Как же было невыносимо. Ян, пожалуйста, вернись. Да, Слава просто на голову конченый, асоциальный и вообще с ним невозможно взаимодействовать. Теперь и оправдываться нечем. И не перед кем. Из урока химии парень выпал совсем. Учительница объясняла новую тему, важную для ближайшей контрольной работы, а в конце урока проводила устный вопрос. Всё было несложно запомнить, если бы Слава для начала пытался это сделать. Все голоса затуманивались, а сам не отводил взгляда от точки на полу. Создавалось впечатление, будто его оглушили чем-то тяжелым, по коже теперь течет вязкая горячая кровь, сотрясение не дает сконцентрироваться на конкретной мысли. Чуть-чуть и он упадет, пару раз ударившись, кто-то достанет телефон, чтобы снять на видео, учительница пойдет за медсестрой, потом отправят домой или вызовут скорую. А если Слава умрет? Прямо за этой партой резко остановится сердце, не выдержав саморазрушения. Он так и не сможет извиниться перед Яном. Зато прославится Слава. Очередь вопроса дошла и до него… Даже не сразу услышав вопрос, Слава замялся на ответе, опустив голову и пожав плечами. «…да как ты не знаешь, столько раз обсуждали, я проговорила не раз за этот урок, как будет формула метана хотя бы? Начнем с этого… Не знаешь? Боже, кому я это всё говорила?..». Несмотря на спокойный тон поначалу, та разошлась довольно серьезно, продолжая давить на Славу своим вопросом, несмотря на то, что тот ничего не мог ответить. Одноклассники принялись смеяться, сзади послышались оскорбления. Слава вновь провалился куда-то от настоящего, пропустив выговор учителя и ничего не ответив на последующие ее слова, даже когда она повторила уже третий раз. Об парту ударился с сильным грохотом учебник, взятый же со Славиной парты. Хоть бы стол не сломался. Слава усиленно перетирал между собой пальцы, пока в висках пульсировала боль, а количество вдохов будто бы сокращалось с каждой секундой. Он задерживал дыхание от страха внезапных действий женщины и ее криков. Зачем она привлекает внимание? Почему просто не оставить в покое? Слава так много просит? В животе крутило от нервов, тело содрогалось, на щеках заблестели слезы. «Ты вообще слышишь меня?» — Последняя фраза после которой женщина взяла славу за руку, вытащила из-за парты и выставила в коридор, следом выкинув сумку. И ей реально дадут поблажки за это? Все-таки парень сам виноват, надо вызывать родителей, ой, их нет, опекунов, да что эти опекуны сделают, балбесом парень вырос. Слава отошел от кабинета, прижавшись к ближайшей стене спиной и скатился на холодный кафель. Перед глазами всё плыло от слез, дышать стало непроходимой пыткой, легкие сжимало изнутри раскаленной проволокой, руки холодели, а пальцы правой самовольно пролезали под рукава рубашки левой, прорывая недавно зажившую кожу. На белой ткани просочились алые пятна, запястье горело от царапин, колени дрожали. Парень тихо всхлипывал, жар пробирал до самых костей. Сердцебиение — единственное, что он слышал, сглатывая тошнотворный ком в горле. Вдруг кто-то дернул за плечо. Перемена, похоже закончилась, нужно уходить. Но, подняв в голову, Слава увидел лицо незнакомого мужчины. У него были темные короткие волосы и практически черные глаза. Он был старше, даже намного, но из учителей никого похожих нет… —У тебя всё в порядке? Ладно, глупый вопрос, я вижу. — Говорил мужчина, обращая внимание на чужие руки. — Пойдем ко мне в кабинет. Но Слава в ответ замотал головой, снова задыхаясь. Пожалуйста, оставьте его одного… В любом случае, при всём желании он не сможет сдвинуться с места. Тело сковал страх и паника. Вдруг прозвенел звонок и стало еще страшнее.