Тёмный патронус

      Странное чувство, когда душа покидает тело. Гарри чувствовал, смотря во тьму под капюшоном дементора, как немели пальцы. Дикий холод пронизывал и медленно поднимался всё выше и выше, подбираясь серией уколов-укусов к самому сердцу. Зрение тоже подводило. В какой-то миг ему показалось, что из-под капюшона на него смотрят два зелёных глаза. Точно таких же, какие он видел каждый раз в зеркале. И прежде, чем всё поглотила холодная, липкая темнота, мальчику показалось, что он различил лицо дементора — своё лицо.       — Сириус! Гарри! — громкий крик молодого мужчины разносился по Запретному Лесу, тревожа его обитателей. Римус Люпин нёсся вперёд, туда, куда стекались дементоры. — Нет… Нет!       Обогнув последнее препятствие, Люпин вылетел к небольшому озеру, на берегу которого лежал сын его лучшего друга, а рядом с ним — его крестный.       — Экспекто Патронум! — массивный косматый волк, сотканный из серебристых нитей, появился перед ним и, повинуясь приказу своего создателя, рванулся к обступившим родных людей существам.       Когда патронус отогнал дементоров, и Римус наконец смог приблизиться, мужчина не удержал слёз, убедившись, что и Гарри и Сириус дышат.       — Живые, — едва сдерживаемый хрип вырвался из горла Люпина. — Живые!       Гарри же не помнил ни серебристого волка, ни склонившегося над ним профессора Люпина. С момента, когда он ощутил на себе поцелуй дементора, всё, что ощущал мальчик — это едкий холод, грызущий его изнутри, и невнятное чувство тоски по чему-то очень важному, что он потерял. Его сводило с ума чувство, что утерянное невероятно близко, стоит лишь протянуть руку; но сколько бы он ни старался, как бы ни напрягал мышцы, ни стирал зубы в крошку, а дотянуться не получалось. Возможно, виной всему то, что и рук своих он не ощущал. Тело, казалось, полностью онемело. Чувствовалось лишь неравномерное, сводящее с ума покалывание. То едва ощутимое, то усиливающееся. И если бы он мог плакать, то в такие моменты Гарри непременно бы заплакал. Но глаз он тоже не чувствовал. Как и лица.       Всё, что ему осталось — это вязкая тьма вокруг, остервеневшее покалывание, пробирающий до глубины души холод и тянущее чувство в груди. Поттер не знал, сколько времени прошло с того момента, как он погрузился в это странное состояние. А ещё Гарри точно знал, что это не смерть. Откуда взялась такая уверенность, мальчик не понимал, но, Мерлин, он был жив.       Со временем ко тьме и холоду добавились голоса. Они шептали, пищали, скрежетали, похожие на жуткую, мертвенную какофонию звуков, как перестук камней, скрежет металла об металл, песочная позёмка, треск веток и шелест сухой листвы.       — Слышал…       — В пятый коридор… пятьдесят восьмого… минуты…       — Исхудал…       — … ничего не остало…       Иногда в сонме голосов проскакивали знакомые слова. Впервые окружающая тьма перестала мешать и, наоборот, помогла сконцентрироваться и вслушаться.       — Вдвоём. Седьмой коридор на вас. Там почти ничего не осталось.       — Возвращаются. Смены распределить. Пройти регистрацию. Выставить пары.       — Приказ от Министра. Новый начальник. Они недовольны.       — Они всегда недовольны. Нужно кормить. Тощие.       Гарри не мог разобрать ни то, кому принадлежат эти голоса, ни о чём они говорят. Мальчик прикидывал и так и эдак, но о каком приказе Министра шла речь, и был ли он вообще Министром магии или премьер-министром маглов, понять не мог. Может, он вновь был у Дурслей, и дядя Вернон смотрел вечерние новости?       — Ослабить… Часть вернётся позже. Скоро будете дома.       — Дом… Шум…       — Хочется… и волны…       — Эй! Выбился! Вернись на место! — вдруг среди шума голосов раздался новый. Он отличался от всех интонацией. Грохочущий тембр, такой чуждый среди прочего шёпота. Он заставил Гарри вздрогнуть, дёрнуться и открыть глаза.       Перед ним был Хогвартс. Замок окутывал сияющий ореол. Казалось, каждый камешек излучал тёплый мягкий свет.       Голова была, на удивление, лёгкой и слегка кружилась. Гарри лишь раз испытывал такое чувство, когда слишком высоко поднялся на метле и долгое время не мог нормально дышать среди облаков, а потом спустился ниже и сделал долгожданный полноценный вдох, насыщенный кислородом. Тогда мир кружился и был весь раскрашен в яркие пятна. Сейчас сиял только Хогвартс. Справа и отчего-то ниже того места, где он был, виднелось тёмное колышущееся марево Тёмного леса.       «Странно, — гриффиндорец нахмурился. — Мы же бежали за Питером, так как я оказался здесь?»       Мыслить удавалось с трудом. Стоило только постараться сконцентрироваться на чём-то конкретном, как в голове начинало звенеть, а нестихающий гул голосов закладывал уши. Накатывала апатия и странное желание просто быть, наблюдая за всем со стороны.       Гарри видел, как со стороны леса к замку вышло несколько фигур. Вон идёт профессор Люпин и несёт кого-то на руках. Лица не видно, но, судя по всему, это кто-то из учеников.       «Неужели кто-то из учеников пострадал?» — страх мелькнул на задворках сознания, оставляя после себя отвратительное кисловатое послевкусие.       Следом, чуть пошатываясь, шёл ещё более бледный и осунувшийся Сириус. Впрочем, это не мешало ему твёрдой рукой направлять палочку в спину плетущегося перед ним Питера Петтигрю. Чуть погодя показались и Рон с Гермионой. Друг держит её за руку и что-то втолковывает, делая вид, что всё хорошо. Но Гарри слишком хорошо знает Рона и прекрасно видит, как тот взволнован. Его выдаёт нервный жест, он дёргает себя за мочку уха, когда беспокоится и врёт.       «Интересно», — Гарри с любопытством наблюдает, как эта маленькая процессия отдаляется. Он рассматривал знакомых ему людей с отстранённостью и странным голодом. Вокруг каждого из них вилась тёмная дымка, и вспыхивали едва заметные глазу чёрные и белые искорки. И если, видя ослепительные белые вспышки, на душе становилось легко и радостно, то при виде чёрных искр накатывало странное ощущение. Оно было похоже на голод, который гнал вперёд, заставляя забыть обо всём. Не удержавшись, поддавшись новому чувству, Гарри качнулся следом за друзьями, стараясь их нагнать.       — Подождите! — попробовал крикнуть гриффиндорец, когда до Рона и Гермионы осталось не больше пары шагов, и выбросил руку вперёд в надежде уцепиться за их мантии, и едва не заорал от страха, когда вместо своей привычной руки увидел это.       Худая, длинная, чёрная конечность с узкой ладонью и не менее длинными узловатыми пальцами, заканчивающиеся заострёнными когтями.       Гарри замер, с удивлением и ужасом рассматривая собственную руку, и не сразу заметил, как к нему обернулся Рон. Как его рот искривился в крике. Как шедшие впереди Сириус и профессор Люпин синхронно обернулись, наставив на него палочки, и как из них вылетели серебристые нити заклинаний, больно ударившие в грудь, откидывающие назад и вновь погружающие в темноту, наполненную перешёптыванием странных существ.