Хэдканоны

      Озлобленные бирюзовые глаза рассматривали лицо, искаженное гримасой наслаждения. Ах, этот вид такого безвольного парня доставлял райское наслаждение. Он никуда не сбежит, он наконец-то здесь, перед ним и смотрит только на него. Неважно, помнит или нет, теперь он точно…       — Тебе удобно, мой лотос? — рука коснулась подбородка и приподняла, чтобы лучше видеть это милое личико, украшенное отвращением. — Тц, — тот вырвал лицо.       — Аргх! — Блэйд впечатал голову непокорного в стену.       — Я задал вопрос по-хорошему, — дыхание коснулось уха вместе со злым шепотом, — знаешь, как я старался, чтобы подготовить все это для тебя?       — Кх… Иди к черту.       — Непослушная шавка, — достав таблетку и глотнув воды, Блэйд засосал скованного парня.       — М!.. — рука удерживала голову на одном месте, сдавливая шею, и похититель добился необходимого — таблетка была проглочена. — Что ты мне скормил?       — Ну-ну, тише, — мужчина поцеловал его в лоб, — всего лишь таблетку, чтобы ты лучше себя чувствовал, — ага, как же. Будто наркота и правда поможет. Хотя кто знает.       Ненависть не покидала лица Дань Хэна, делая его краше с каждой секундой. Обычно спокойное, оно казалось таким живым с этими эмоциями. Интересно, какие эмоции еще могут исказить это идеальное лицо: страх, обида, раздражение, вина, униженность, презрение, стыд, боль? Или, может, похоть? Она должна быть самым прекрасным искажением. Безусловно.       — Твои руки, — Блэйд начал проводить кончиками пальцев от локтя к кисти, — такие красивые… — холодные губы коснулись кончиков пальцев. Каждого: мизинец, безымянный, средний, указательный, большой. На каждом осталось ощущение того, что к нему прикоснулся лед. Такой же холодно-озабоченный, как и глаза похитителя, наблюдавшего за каждым движением своей жертвы.       — А твои омерзительны, знал?       — Собаке стоит учиться на своих ошибках, — нож взрезал нежную кожу на шее. Всего лишь одна прямая линия. Но голова Дань Хэна, пытавшегося сдержать любой звук помимо слов, опустилась. — Покажи, — рука заставила поднять голову, открывая вид на кровоточащую рану. Такая красивая… Блэйд слизал дорожку крови, слыша судорожный вздох. Ухмыльнувшись, похититель укусил то же место.       — Ах!.. — какая прекрасная реакция. Как он податлив, когда скован цепями.       — Хорошая собачка. Ты заслужил награду, — рука сжала член, — что это тут у нас? Нравится, сучка? — ответа не последовало, лишь закусанная губа и переполненные злостью темные глаза, — ну-ну, позволь мне, — вторая рука заставила зубы отпустить поврежденную губу, лишь чтобы в следующее мгновение ее прокусили до крови чужие. Ну что может быть вкуснее поцелуя с железным привкусом?       — Иди ты, — Дань Хэн вырвался из поцелуя. — Думаешь, заковал меня, и я весь твой? Ошибаешься!       Жесткая рука задрала голову, впечатывая ее в очередной раз в стену, чтобы открыть доступ к бледной коже. Нож вновь коснулся белого мольберта, выводя следующие две буквы «lo».       — Я предупреждал, — язык прошелся по чувствительной после ранения коже, захватывая и оставляя красный засос поверх ран, — Тебе идет, — большой палец нежно огладил место ран и засоса.       — Псих, — он уже не контролировал свое тело, что выдавали расширенные зрачки, тяжелое дыхание и покрасневшее лицо.       — Разве ты не такой же, мой лотос? — в подтверждение, рука Блэйда сжала его возбужденный член, впиваясь ногтями через тонкую ткань брюк.       — А-ах! М…       — Красивый голосок, — уловило ухо Дань Хэна, сразу чувствуя болезненный укус за мочку.       Блэйд освободил член из плена брюк, проводя по нему ногтями, вновь вызывая судорожную дрожь по всему телу своего пленника. Приятное накатывающее возбуждение, эйфория от наркотиков и жгучая боль смешались в сознании Дань Хэна, захлестывая любую частичку здравого смысла и подавляя ее. Теперь это всего лишь течная сучка, которая прекрасно отзывается на любое действие своего хозяина.       — Обратись ко мне «хозяин», — рука шарила по голому торсу, царапая и оставляя завораживающе красные следы.       — Пошел ты, — сквозь крохи сознания, он пытался сопротивляться всему безумству, что было вокруг и внутри него.       Нож вновь коснулся тонкой кожи шеи, выводя еще две буквы «ve»:       — Неверно, — от живота рука поднялась к шее, сдавливая ее и размазывая горячую кровь. — Попытка номер два. Назови меня «хозяин», — Блэйд знал, что шавка перед ним еле сдерживается, чтобы не кончить.       — Хо… — зрачки Блэйда расширились в предвкушении, — ть выеби меня, не скажу.       — Ну как скажешь, — жесткий поцелуй, похожий на давление кольев на тонкую кожу ног, захватил их. Нож был откинут, но цепи не сняты, оставляя кроваво-красные следы на белоснежных запястьях.